Юрий Коваленко: Ну а сейчас в нашу студию уже приближается Сергей Лесков со своим обзором событий сегодняшнего дня. Сергей Лесков: Семимильными шагами. Добрый день. Тамара Шорникова: Добрый. Юрий Коваленко: Здравствуйте. Сергей Лесков: Ну что, зима наступила? Юрий Коваленко: Неожиданно, как обычно. Тамара Шорникова: Как всегда внезапно, особенно для коммунальных служб. Сергей Лесков: Вы здесь сидите… Да, московские дороги покрылись снегом. Юрий Коваленко: Сколько вы сегодня добирались до работы? Сергей Лесков: Нет, я уже выезжаю с таким запасом, что мне уже ничего не страшно. Тамара Шорникова: То есть накануне начинаете собираться? Сергей Лесков: Да, так оно и есть. Юрий Коваленко: Но новости не о снеге, я думаю. Сергей Лесков: Нет, конечно, не о снеге. Юрий Коваленко: Тогда давайте в деталях. Сергей Лесков: Но, в общем-то, новости тоже, как прошлогодний снег. Все мы помним, что год назад был задержан министр экономики Улюкаев, и на этой неделе в Замоскворецком суде Москвы продолжились слушания по делу уже экс-министра экономического развития. Вы знаете, год назад казалось, что дело простое, очевидное, исход его предрешенный, но сейчас, на исходе 2017 года все кажется уже не столь очевидным. Начать с того, что главный свидетель обвинения уже 4 раза не реагировал на повестку и не являлся в суд, а в его отсутствие экс-министр Улюкаев категорически отвергает все обвинения, говорит, что не было никаких денег, это поклеп, был там разговор о совсем другом. В этой ситуации возникают множественные конспирологические теории, но мы не можем не задаться вопросом: как же все-таки должен закончиться процесс, который начался год назад со скандального ареста министра экономики в офисе крупнейшей европейской компании "Роснефть"? Мои коллеги говорили об алкогольной теме, мы не можем ее не затронуть и в нашем обзоре по той простой причине, что федеральный проект "Трезвая Россия" и Общественная палата подготовили уже традиционный рейтинг так называемой трезвости российских регионов. Тема, конечно, болезненная. И, в общем-то, каждый год картина по рейтингам примерно одинаковая: меньше всего пьют на Северном Кавказе, больше всего пьют на Дальнем Востоке и на Крайнем Севере. О причинах этого можно рассуждать сколько угодно, но для нас, конечно, важнее другой вопрос: а как все-таки сделать – если это возможно – так, чтобы наши люди меньше пили? От чего вообще зависит тяга к "зеленому змию"? Ну и, наконец, третья тема, высокодуховная. В последнее время мы все чаще говорим о цифровой экономике, об искусственном интеллекте, но, в общем-то, насколько реальны эти разговоры и не являются ли они как бы воздушными замками? Нет. Вы знаете, эксперты говорят, что если вы на своем предприятии ничего не делаете по части искусственного интеллекта, то берегитесь, потому что ваши конкуренты уже хотя бы в тестовом режиме испытывают искусственный интеллект в той или иной форме. Ну а в лидерах, конечно, финансовый сектор – там просто крутятся деньги, а также страховой бизнес. И, кстати говоря, Россия в этом самом искусственном интеллекте далеко не в аутсайдерах. Юрий Коваленко: Да, глобально. Сергей Лесков: Вы смотрите на меня с ужасом, Тамара, как будто бы я являюсь носителем искусственного интеллекта. Смею вас уверить, что это совсем не так. Юрий Коваленко: У многих и естественного-то нет. Тамара Шорникова: Нет-нет, да и возникает, мне кажется, такое подозрение у наших телезрителей, уж так искусно вы владеете и оперируете цифрами. Юрий Коваленко: Искусный интеллект. Сергей Лесков: Это цифры владеют нами, а не мы цифрами. Ну вот. Если говорить, конечно, о деле министра Улюкаева, то очень интересный процесс. На самом деле, если вспомнить наши ощущения годичной давности, мы были чрезвычайно возмущены этим самым даром в 2 миллиона долларов. В общем-то, все казалось очевидным: деньги есть, министр есть. Но вспомнить еще другой такой судебный процесс я лично не берусь, потому что, в общем-то, у нас обычно как бывает, когда судят чиновников высокого ранга? – чистосердечное раскаяние, разоружиться, признать все грехи и смиренно ожидать снисхождения от самого справедливого в мире суда, который, заметим, практически никогда не выносит оправдательных приговоров. Есть даже статистика в сравнении со сталинскими временами – там, по-моему, раз в 150 чаще суды выносили оправдательные приговоры, чем сейчас. Если ты сейчас попал в жернова либеральной судебной машины, то тебя не выпустят с оправдательным приговором, что-нибудь да получишь. Но министр-то "ушел в несознанку": он говорит, что не было денег, было совсем другое. Он уже дал… Тамара Шорникова: Вино и колбаса. Сергей Лесков: Нет, колбаса была на первом этапе, сейчас колбаса трансформировалась… Сечин делает колбасу, поэтому колбаса была. Сейчас вроде бы уже все это трансформировалось в вино, потому что глава "Роснефти" сказал, что он угостит министра вином, которого тот никогда не пробовал. В общем, если это отнести за счет некоей метафоры… Юрий Коваленко: В каждой шутке, как говорится, если доля шутки. Сергей Лесков: …на самом деле что-то такое было. А метафоры ведь близки человеку с поэтическим даром, коим является министром. А вообще сегодня-то в суде вы знаете что было? Там взвешивали деньги, которые Сечин как бы передал Улюкаеву, и вес оказался 22 килограмма. Наверное, Тамара не знает – это полтора пуда, есть такие гири: есть гиря пудовая, двухпудовая и полуторапудовая – последняя в фитнес-центрах, где мужчины накачивают свои стальные мышцы, самое такое ходкое, популярное утяжеление. Тамара Шорникова: В чем я абсолютно уверена: я бы не подняла. Сергей Лесков: Да. Я хочу напомнить, кстати, что это равняется максимальному весу, который разрешен в "Аэрофлоте": самый тяжелый чемодан, который ты можешь загрузить в "Аэрофлоте" – это тот самый чемодан, который Сечин подарил Улюкаеву. Довольно тяжело, когда вы ставите его там на весы, тяжело же девушке поднять. Но эти люди играючи перекидывают из руки в руку этот чемодан – можно себе представить, из одной руки в другую, на тебе, я тебе… Юрий Коваленко: Такая ноша не тянет. Сергей Лесков: Вы понимаете, насколько могучи эти люди? Сколько силы у них в плечевом суставе сосредоточено? И теперь совершенно очевидно, что Россия в надежных руках, что это по существу если не атланты, то титаны, они могут держать вообще всю экономику, в нашем благополучии абсолютно не приходится сомневаться. В общем… А вы, кстати говоря, знаете, сколько весит миллион долларов? Тамара Шорникова: Откуда, Сергей? Юрий Коваленко: Если купюра – 1 грамм… Сергей Лесков: Ну как, во всех детективах про мафию это есть. Юрий Коваленко: Если купюра весит 1 грамм, причем в США это не зависит от номинала… Сергей Лесков: Да, правильно. Юрий Коваленко: Получается 20 килограммов. Сергей Лесков: Да, 20 килограммов. То есть сегодняшняя экспертиза в суде с точностью до граммов показала: 2 миллиона долларов весит 20 килограммов, совершенно верно. Юрий Коваленко: А это в стодолларовых купюрах? Сергей Лесков: В стодолларовых купюрах, да, конечно. Но стодолларовые купюры весят столько же, сколько однодолларовые, это у них так придумано. Ну так или иначе они поиграли чемоданчиками. По поводу, конечно, неявки Сечина в суд я хочу сказать несколько слов. Мне кажется, что это самое печальное, что есть в этом деле. Это даже хуже, чем взятка, была она или не была. Вот мы сейчас там говорили про вес – ни одно вино столько не весит, сколько 2 миллиона долларов, поэтому, в общем, тут косить так несколько наивно, но ради бога. Поскольку нет прямых показаний, нет слова "деньги". Но самое печальное – это, конечно, неявка главного свидетеля, да и любого свидетеля в суд. Вы понимаете, свидетель Сечин говорит, что у него важные государственные дела, важные командировки с первыми лицами государства – это под сомнение ставить не приходится. Но суд – это важнейшая ветвь власти, на которой вообще зиждется государство, она независима от других ветвей власти. И не может быть такого, чтобы свидетель решал важность своих дел и ставил об этом в известность суд – здесь другая очередность действий: он может поставить суд в известность о своей командировке, суд это рассмотрит и может отложить эту повестку в суд. Но такого не бывает, чтобы свидетель сам решал, насколько важны те или иные его дела, а суд уже был вынужден с этим соглашаться. Это переворачивает вообще все государственное устройство, и это проблема не только взаимоотношений главного свидетеля и главы "Роснефти" с российским судом, а это вообще проблема нашего отношения к суду как к независимому институту. Я условно говорю: вот посмотрите, что сейчас происходит с этими самыми Олимпийскими играми. Международные чиновники, на мой взгляд, без фактов (они факты притягивают за уши, это сомнительные факты) подозревают российских спортсменов и российских спортивных чиновников в спонтанном нарушении закона и в неуважении к закону. Есть у них для этого основания? Мы говорим, что оснований нет, но глава "Роснефти" показывает своим примером, что такие основания есть, а у него же за спиной еще государство, как у тех спортивных чиновников. Зачем ему ходить в суд, когда он ходит, по его логике, в те кабинеты, где решаются значительно более важные дела? Поэтому здесь мостик между неуважением свидетеля к российскому суду и теми подозрениями, которые к нам "выкатывают" по части этого допинга, и этот мостик не зыбкий, он достаточно очевидный. И мне кажется, что в этом является самая большая трагическая, драматическая – называйте как хотите – нота вот этого самого суда. Не так уже важно, была ли взятка или нет, а самое важное то, что свидетель может помыкать судом. Юрий Коваленко: А могут ли свидетелю в таком случае за неуважение к суду какой-то штраф выписать? Сергей Лесков: Да. Многие наши видные юристы говорят… Просто есть в Уголовном кодексе соответствующие статьи, но они, конечно, не будут применены. Мало того, уже суд умылся этими отказами и сказал, что больше он не будет вызывать главного свидетеля в суд. В этой ситуации как можно доказать вину экс-министра, потому что он же утверждает, что это оговор, здесь теперь слово Улюкаева против слова Сечина – устройте им очную ставку, пусть они посмотрят в глаза друг другу: может быть, кто-то их них не выдержит сурового взгляда бывшего товарища? Сегодня как говорит экс-министр? – "я никогда нигде не требовал денег и не угрожал Сечину; это надуманное предположение, очевидна ложность этого обвинения". Я не говорю, что это правда; я не говорю, что это неправда; это можно выяснить, только если главный свидетель, по которого здесь идет речь, скажет, даст свои показания, и суд, обвинитель государственный, адвокаты выяснят истину. Пока все повисает в воздухе. В этой ситуации я не понимаю, честно не понимаю, когда одно слово против другого слова, как суд вообще может выносить какое-то решение. Тамара Шорникова: Ситуация, мне кажется, действительно тупиковая и парадоксальная, когда не удалось заполучить человека в здании суда – ну попробуем без него. Вам как кажется, ваш прогноз, дойдет ли все-таки этот человек до суда или нет? Сергей Лесков: Знаете, есть такие судебные приставы. Судебные приставы – я могу перечислять бесконечное число случаев, когда судебные приставы притаскивали в суд и даже выламывали двери, даже вынимали из самолета разных людей и тащили их в суд. В данном случае, конечно, никакие силовые меры невозможны, это совершенно очевидно. Но мне кажется, что все-таки главный свидетель должен понимать, что он своим примером создает прецедент неявки в суд и тем самым расшатывает устойчивость государственной машины. Это очень опасный прецедент. Юрий Коваленко: Ну и что в таком случае делать? Сергей Лесков: Я не знаю. Должны найтись старшие и более мудрые товарищи, которые скажут ему, что такое неуважение к суду по меньшей мере вредит интересам государства. Тамара Шорникова: Мне кажется, здесь может сработать фраза, которой часто отвечают на любой вопрос в регионах: "Должна быть политическая воля". Сергей Лесков: Должна быть политическая воля. И стоит напомнить, конечно, что непосредственные начальники Игоря Ивановича по образованию являются дипломированными юристами, и они понимают важность этой государственной институции, без которой государство не может идти в рост. Между прочим, Кудрин же говорит, что первое, что надо сделать (это у него написано в плане экономического переустройства) – это независимость суда. В этом деле мы что наблюдаем? Суд независим? Нет. Суд считает, что нефтяные реки важнее, чем то течение, которое может принести свидетеля в суд. Юрий Коваленко: Вот люди пишут SMS о том, что за мешок картошки могут посадить, причем человек, который крадет мешок картошки, тоже может сказать, что он, может быть, макулатуру выносил. Сергей Лесков: Нет, ну его же поймали. Нет, частных случаев сколько угодно. Юрий Коваленко: А это какое исключение? Сергей Лесков: Меня поражает некоторые вещи. Сейчас в Новосибирске, по-моему, судят десятиклассника, который подделывал отметки в школьном журнале. Юрий Коваленко: Вот негодник-то, и сядет ведь. Сергей Лесков: Да, ему грозит реальный срок до 2-х лет – нормально. Ну, кстати, Улюкаеву грозит до 15 лет. Да, у нас, к сожалению, судопроизводство очень жесткое, часто несправедливое. Хотя ведь в последний год введено это самое новое правило так называемых принудительных работ по ряду статей, и в общем, у нас никогда в истории России не было так мало заключенных, как сейчас, особенно это касается несовершеннолетних. Юрий Коваленко: То есть вы тонко намекаете на то, что бывший министр экономразвития будет работать и дальше министром экономразвития, но бесплатно, на общественных началах? Сергей Лесков: Юра, если речь заходит о моем прогнозе, то я думаю, что ему засчитают тот срок, который он находился в узилище (хотя часть времени он провел дома под так называемым домашним арестом), а все остальное скостят. Тамара Шорникова: А вот некоторые наши зрители тоже строят свои прогнозы – говорят о том, что вот так же "вялотекуще" этот процесс будет идти лет 7, а после него все уже и забудут о нем. Сергей Лесков: Ну его, конечно, закончат до президентских выборов, в ближайший месяц этот процесс будет закончен, ну что вы. Это невозможно. Юрий Коваленко: Это вы прогноз? Сергей Лесков: Я даю прогноз, но мне кажется совершенно очевидным, что не могут совпасть процесс, где судят высших чиновников, и президентские выборы, это невозможно. Тамара Шорникова: Ну что же, проверим. Сергей Лесков: Ну вот. Давайте тогда поговорим о следующей теме, которая на самом деле является самой… "Самой горячей" не назовешь, самой горячительной – это потребление алкоголя. Вы к тому же, по-моему, собирается и дальше об этом говорить. Я, кстати говоря, тут какой-то рейтинг трезвости вводится – я так и не смог найти, как его считают, но, в общем, этот рейтинг составляется по потреблению алкоголя разного вида – свыше там, предположим, 20 градусов, ниже 20 градусов, пиво – а также правонарушений в сфере производства этилового спирта. То есть это какой-то интегральный показатель, не просто подушевое потребление, а вот именно такой сложный интегральный показатель. Меньше всего пьют в Чечне – Чечня, Ингушетия, Дагестан, Карачаево-Черкесская Республика, Кабардино-Балкария, Калмыкия. Практически все они… Там религия запрещает употребление алкоголя. Юрий Коваленко: Там же, если мне память не изменяет, и Волгоград, кстати, и религия там – вполне себе православные. Сергей Лесков: Да, Волгоград близко к ним. Но так или иначе это понятно, есть какой-то образ жизни. По-моему, в Чечне вообще алкоголь продают часа 2 в сутки. Но это как бы лидеры списка. Если так можно сказать, этнический русский регион, который самый трезвый – это Ставропольский край, Белгородская область, Ростовская область, Астраханская область и как Юра сказал Волгоградская область. Здесь возникают некоторые вопросы. Юрий Коваленко: Там просто жарко очень сильно, там пить не очень хочется, там воды бы. Сергей Лесков: Да что вы говорите. И вот, например, те люди, которые отдыхают в Сочи, то есть в Краснодарском крае, ведут исключительно трезвый образ жизни. Юрий Коваленко: Там люди измучены "Нарзаном". Сергей Лесков: Да, 3 миллиона отдыхающих в Сочи, в Краснодарском крае. В конце списка, опять же, те районы, где алкоголь часто является образом жизни. Последние – это Магаданская область, Чукотка, Коми, Амурская область, Пермский край, Карелия, Бурятия, Сахалинская область, и из центральных районов ниже всех Нижегородская область (тоже непонятно почему). Юрий Коваленко: Ну с северными районами понятно, там холодно – чтобы греться каким-то образом, спиртовки делают. Сергей Лесков: Да, но тем не менее. Юрий Коваленко: Может, они не пьют? Сергей Лесков: Но вот смотрите. Близко к концу списка Краснодарский край, а близко к лидерам Ставропольский край. Они что, по-разному живут? Мне кажется, что они граничат, это примерно одно и то же. Мне кажется, что это какая-то ложная статистика. Вообще ни один трезвый человек не будет верить тосту, сказанному во время застолья – можно ли в связи с этим верить статистике, которая касается вот этого рейтинга трезвости, и принимать все это за чистую монету? Я очень сильно сомневаюсь. Юрий Коваленко: Просто есть такое правило у некоторых людей не пить дома, предположим. Они ездят в соседний регион, портят там статистику – вполне себе естественно. Сергей Лесков: Нет, если мы говорим начистоту… Тамара Шорникова: Любопытно, насколько трезвыми были полевые исследователи, что называется. Сергей Лесков: Есть алкоголь, который чище, чем слеза ребенка, он называется самогоном. Вот здесь, будем прямо говорить… Тамара Шорникова: Скорее всего, учитывался легальный оборот. Сергей Лесков: В какой степени здесь учитывалось производство самогона, которое, опять же согласно статистике, в последнее время в связи с экономическими сложностями бурно растет? К тому же, в отличие от 1920-х гг., когда самогонные аппараты были самодельными, сейчас можно пойти в магазин и купить самогонный аппарат, который сделан по последним требованиям хай-тека: он довольно недорогой, там можно даже виски делать. Многие люди делают виски, что до сих пор неподвластно государственным заводам. Тамара Шорникова: Мне всегда любопытно, какие-то стремительные скачки, то есть падения или, наоборот, подъемы. Вот, например, Красноярский край с прошлого года скатился с 16-й позиции на 46-е место – как вы думаете, почему? Настолько травмоопасным этот год оказался? Сергей Лесков: Было 30-е место, а сейчас 46-е, ну неважно. Да, он пошел вниз, это совершенно верно. Так вот и непонятно, что образ жизни там ни в коей мере не изменился… Это особенности учета. Я, кстати, хочу обратить ваше внимание, что в числе лидеров с русским этническим населением находится Белгородская область – она очень высоко стоит, сразу за Калмыкией и среднекавказскими республиками. И вот на эту цифру (они, кстати говоря, и в прошлом году были достаточно высоко) я бы хотел обратить особое внимание. Потому что Белгородская область – это экономически успешный регион, и то, что там меньше потребляют алкоголя, как раз и говорит о том, что может способствовать трезвому образу жизни – это хорошая работа, это хорошие социальные условия, это обеспеченность семей детскими садами, спортивными площадками. Вы знаете, когда едешь по Белгородской области, то ощущение, что ты едешь по Австрии или Германии, настолько все чисто, ухоженно, прекрасные дома, фантастические фермы. Тамара бывала, условно говоря, в Тверской области: такое впечатление, что оттуда фашисты не то что не уходили, а до сих пор ее разрушают. Юрий Коваленко: Туда еще большевики не приходили. Сергей Лесков: Ну да. Тверская область или Смоленская область находятся, лежат просто в руинах. Белгородская область – это картинка просто, это Германия и Швейцария вместе взятые. Вот люди там не пьют. Все это увязано в тугой узел. Правда, наиболее экономически процветающие районы – Москва и Санкт-Петербург, их области – находятся в середине списка, но здесь, конечно, люди уже пьют от жира, им можно как бы и не работать, деньги сами текут рекой. Но в принципе, на самом деле вот этот вот рейтинг не предлагает никаких рецептов. Но когда рассматриваешь эти цифры, конечно, невозможно не сказать о том, что… Вы знаете, люди пьют не потому, что они рождаются, условно говоря, пьяницами или бездельниками, пропойцами. Чаще всего – я в этом уверен – люди пьют просто от безделья, от уныния, в которое их погружает беспросветная жизнь. Желание забыться даже сильнее, чем тяга к стакану, отсутствие перспективы. И, кстати говоря, когда мэр Москвы говорит о том, что все должны стягиваться в городские агломерации (помните, буквально днями это было): сейчас на селе, по-моему, 30 миллионов человек живет, а хватит 15 миллионов. Наверное, наш мэр, который отличается многими талантами, не понимает некоторой социальной ответственности, того, к чему это может привести. Ну и вопрос, конечно, о здоровом образе жизни и здоровом потреблении алкоголя – это создание здоровой социальной среды. Поэтому это, в общем, исследование полезное, оно дает пищу для размышления, назовем это закуской. Кстати, если говорить о цифрах, то мне кажется, что самая страшная цифра, которая есть по части потребления алкоголя – это то, что он входит в ежедневный (подчеркиваю: ежедневный) рацион 33% юношей и 20% девушек в России. Юрий Коваленко: Ежедневный? Сергей Лесков: Ежедневный рацион. Юношами у нас считаются до 20 лет. Еще раз: треть наших юношей и пятая часть девушек каждый день потребляют алкоголь. Об этом стоит задуматься – это наиболее яркие, тревожные, даже трагические цифры. Тамара Шорникова: Ну что же, эта тема очередной беседы, я считаю, можно будет разобраться в причинах и последствиях. Юрий Коваленко: Да, в пятницу мы будем это разбирать. Сергей Лесков: Ну насчет искусственного интеллекта. Я знаю, что вы библиофилы – вы читали последнюю книгу Пелевина "iPhuck 10". Тамара Шорникова: Я честно не успела еще. Сергей Лесков: Не успели. Но она на столе лежит? Тамара Шорникова: Да. Сергей Лесков: Это книга про искусственный интеллект. Собственно, там главный герой является искусственным интеллектом – это некий полицейский алгоритм, который пишет романы. Юрий Коваленко: Только без спойлеров, осторожнее. Сергей Лесков: Да, я ничего не рассказываю. Но видите, это уже как бы вошло… Его, кстати, зовут Порфирий Петрович, как одного, в общем-то, реального персонажа. Там лихо закрученная интрига. В общем, это говорит о том, что уже даже популярные писатели стали использовать искусственный интеллект в качестве главного героя своих произведений, и недавно Кудрин же вообще сказал на каком-то форуме, что скоро чиновников не останется, а их заменят не машины, а именно искусственный интеллект. Это сейчас уже происходит во многих банках. Вот вы когда звоните в банк, мы же разговариваем уже не с человеком, а с чат-ботом. Тамара Шорникова: Более того, они уже занимаются рекрутингом, эти бот-программы – обзванивают и спрашивают, интересна или нет вакансия. Сергей Лесков: Да, правильно. Мало того, если человек приходит в крупный банк за кредитом, то именно искусственный интерес, машина решает, насколько он кредитоспособен, можно ли выдать ему кредит, на каких условиях ему можно выдать этот самый кредит, меняет какие-то там кредитные условия, когда рассматривает динамику этих выплат. Тут очень много в крупных банках типа "ВТБ" и "Сбербанка" уже внедрено, а будет еще больше. Тут Греф, например, говорит, что они разрабатывают и уже внедряют программы лингвистические, какие-то визуальные определения особенностей клиента. А уж о том, чтобы говорить, куда, в какое отделение банка сколько перевести денег – это уже на самом деле просто какая-то рутинная операция. Именно рутинные операции будут в первую очередь заменены, и очень скоро. Юрий Коваленко: Но подождите, рутинные операции – это понятно: бухгалтеры, экономисты, юристы, все остальное, что требуется по шаблону… Сергей Лесков: Грефа не заменишь. Юрий Коваленко: Я понимаю. Сергей Лесков: Никакой искусственный интеллект не может заменить ни Грефа, ни Улюкаева, ни Сечина. Юрий Коваленко: Чиновники, депутаты – как их заменить? Это же творческие люди, они же должны каким-то образом поражать ловкостью ума. Сергей Лесков: Да, они непредсказуемы, да. Юрий Коваленко: Да. Сергей Лесков: Кстати говоря, когда речь заходит об искусственном интеллекте, мы очень часто его примитивизируем и считаем, что это какой-то некий набор элементарных операций. Это не так: современные интеллектуальные системы могут самообучаться в процессе работы – это свойство человека. Юрий Коваленко: То есть и взятки может собрать? Сергей Лесков: Вот это вот вопрос, к которому я плавно подходил. Тамара Шорникова: Или лоббировать чьи-то интересы. Сергей Лесков: Да. То есть вы хотите сказать, что все-таки в самом важном для человека робот не дотянется? Как кто-то говорил: "Все, что приятно – это вредно". Вот в данном случае робот не сможет это сделать. Одним словом, сейчас в банках 75% всех решений (если брать объем) принимаются уже в той или иной степени машинами, искусственным интеллектом. Мы, может быть, этого и не осознаем. Кстати, может быть, банки и правильно делают, что это как бы не афишируют, потому что к банкам – это тоже исследование показывает – у клиентов резко снижается доверие, когда они узнают, что с ними работают не люди, а машины. Хотя мой опыт говорит о том, что машина не ошибается, а вот с людьми... Господи, такое могут напортачить, что только проверяй и перепроверяй, честное слово. Юрий Коваленко: А вот эти чиновники, которые заменят все вот эти самые искусственные интеллекты и машины, мне на ум приходит только одно – из "Двенадцати стульев" Киса Воробьянинов, который ходит и говорит: "Помогите, я не ел 6 дней, я бывший чиновник…" Сергей Лесков: Ну кстати, нет, он не чиновник был, он был как раз депутат 6-й Думы. Юрий Коваленко: Депутат, да. Вот куда они все пойдут? Сергей Лесков: Они будут заниматься творчеством. Это же вопрос давно решенный. То есть вот этот вот элитный массив людей, которые лежат на диване и размышляют, пишут шедевры, сочиняют книги, ставят фильмы. Этот вопрос, кстати, в этом последнем романе Пелевина решен: там каждый может снять с помощью своего iPhone (то есть iPhuck) фильм. Все занимаются творчеством. Юрий Коваленко: Заживем, да? Сергей Лесков: Да. А творчество – это, в общем-то, наиболее высокая степень самореализации человека. Тамара Шорникова: Пензенская область пишет: "Суды нужно роботизировать", – видимо, как раз памятует первую часть нашего разговора. Сергей Лесков: Я думаю, что степень справедливых приговоров в этом случае заметно увеличится. То есть не то что я думаю, а я уверен. Просто если Фемиде завязать глаза, это пойдет ей на пользу, а пока наша Фемида, конечно, зыркает глазами по сторонам, и о справедливом приговоре приходится только мечтать и мечтать. Но если мы говорим об искусственном интеллекте, я не знаю, как вы, а мне все время тот гастроном, в который я хожу покупать продукты, на мобильный телефон все время посылает предложения о тех или иных товарах. Он меня как-то вычислил, что я там покупаю, и сообщает о том, куда я должен явиться сегодня и по какой цене купить то, что я хочу. Тамара Шорникова: Может быть, все-таки у машины есть душа и она о вас просто заботится? Сергей Лесков: Ну конечно, да. Тамара Шорникова: Спасибо вам большое, Сергей – как всегда живая беседа. Завтра обсудим новые темы. Сергей Лесков: До завтра. Тамара Шорникова: С нами был Сергей Лесков. Юрий Коваленко: Спасибо.