Тамара Шорникова: Два сотрудника посольства России в Кабуле погибли сегодня в результате теракта, есть пострадавшие. Боевик привел в действие взрывное устройство у входа в консульский отдел посольства. Кто может стоять за атакой? Начнем обсуждение международных новостей с этой, конечно же, горячей новости, печальной. Александр Камкин, старший научный сотрудник Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений РАН. Здравствуйте. Александр Камкин: Добрый день. Тамара Шорникова: Итак, ваша версия, ваше мнение – кто может стоять за терактом? Александр Камкин: Сложно сказать, потому что с приходом «Талибана» (запрещенной в РФ террористической организации – ред.) мир в страну не пришел. В смысле – с приходом к власти. И до сих пор страна находится в состоянии перманентной гражданской войны, которая уже идет десятилетиями. Но одно можно сказать точно: менее всех этот теракт нужен был непосредственно талибам, которые крайне рассчитывают на выстраивание… ну, если не признания официального их режима Россией и другими государствами региона, то, по крайней мере, на какой-то конструктивный диалог. Поэтому дождемся каких-то результатов расследования, но я думаю, что это какие-то либо оппозиционные круги, возможно, и конкуренты, либо, возможно, за этим стоят и западные спецслужбы, для того чтобы дестабилизировать не только ситуацию в регионе, но и как раз посеять отторжение между новым афганским правительством и Российской Федерацией. Тамара Шорникова: Вот одну из версий как раз сегодня поддержал первый замглавы Международного комитета Совфеда, генерал ФСБ Владимир Джабаров. Процитируем его: «Подавляющая часть афганского народа к нам хорошо относится. Скорее всего, это кто-то из тех террористических организаций, которые мы разгромили в других регионах, в той же Сирии, и они перебрались в Афганистан». Он также не исключил возможности, что кто-то мог быть «подвербован» (это его цитата) западными спецслужбами на совершение такого действия, которое может отношения между Москвой и Кабулом существенно осложнить. Как вы думаете, где еще могут сейчас возникнуть горячие точки, где могут быть теракты, где могут быть зоны напряжения? Александр Камкин: По всей Средней Азии, потому что еще Збигнев Бжезинский называл среднеазиатские республики бывшего Советского Союза «зеленым подбрюшьем». И, безусловно, наши геостратегические конкуренты будут пытаться открыть второй фронт, помимо украинского, для дестабилизации и стратегического сдерживания нашей страны. Поэтому нельзя исключать ту же переброску «гастролеров-террористов» с Ближнего Востока в другие страны данного региона. Помимо этого, конечно, нельзя исключать ухудшение, дальнейшее ухудшение отношений и со странами Прибалтики, которые явно уже провоцируют Россию своими антироссийскими действиями. В любом случае наши западные «партнеры» будут пытаться, конечно, максимально распылить силы России для того, чтобы не дать достичь стратегических целей, которые лежат именно в основе спецоперации. Тамара Шорникова: Еще одна новость, международная: Лиз Трасс получила доверие однопартийцев, избрана лидером Консервативной партии и станет новым премьер-министром Великобритании. Это третья женщина на этом посту. Как вы думаете, можно ли рассчитывать, что Великобритания признает суверенитет России над Ростовской и Воронежской областями? Все-таки Лиз Трасс в свое время высказалась, что никогда не допустит этого. Александр Камкин: Ну, наверное, это все-таки была ее оговорка, обусловленная плохим знанием географии. Я думаю, однопартийцы все-таки потом провели ей какой-то минимальный географический ликбез. Но, безусловно, вот эта политического «доктринерства», а не серьезного подхода к международной политике, как это было хотя бы даже во времена Маргарет Тэтчер, она очень сильно путает и мешает выстраивать нормальные отношения между государствами. Сейчас, к сожалению, мы наблюдаем такой феномен, как политика дилетантов, политика людей, которые оказались в политике либо случайно, либо просто катастрофически профнепригодными. Ну, пример тоже – ее коллега из Германии, госпожа Анналена Бербок, которая в Праге 31-го числа открыто заявила, что ей наплевать на мнения ее избирателей, жителей Германии, ради поддержки Украины. Ну, это уже свидетельствует не только о ее верхе цинизма, но и, конечно же, о профнепригодности. И такие политики в Европе, к сожалению, сейчас задают тон. Это политики, которые фактически являются симулякрами того политического класса, который мы наблюдали еще в девяностые или даже в нулевые годы. По факту большая политика в Европе закончилась, наверное, лет 20–30 назад, а сейчас мы видим таких политических доктринеров или политических симулякров, которые способны только говорить глупости и тем самым разжигать дополнительные противоречия между странами. Тамара Шорникова: Ну конечно, помимо вот таких высказываний, которыми уже успела прославиться на посту главы МИД Лиз Трасс, она и не только о Воронежской и Ростовской областях говорила, а перемещала балтийские страны на Черноморское побережье и так далее, она еще известна и яркими антироссийскими высказываниями. Она неоднократно говорила о том, что на этом посту, если добьется признания, будет выступать за ужесточение антироссийских санкций. Как-то изменятся сейчас отношения Великобритании и России? Или они зашли уже в такой тупик, что, в общем-то, любая персона как-то кардинальным образом изменить их не сможет? Александр Камкин: Вы правы, отношения Великобритании и России находятся сейчас, действительно, в практически замороженном состоянии. Великобритания является одним из главных инициаторов фактически участия блока НАТО в боевых действиях на территории Украины, потому что поставки оружия, наемников, военных специалистов. А уже не секрет, что, по крайней мере отставные, офицеры британских спецслужб однозначно участвуют в боевых действиях на стороне ВСУ. Это все-таки говорит о том, что страны НАТО и Европы фактически вовлечены в боевые действия – прямо или опосредованно. Соответственно, политический консенсус для Великобритании, будь то Лейбористская либо Консервативная партия, он однозначно антироссийский. И даже если появятся на горизонте какие-либо политики, которые будут выступать если не за нормализацию отношений, то, по крайней мере, за смягчение вот этой воинственной риторики, скорее всего, их назовут либо «агентами Кремля», либо маргиналами, либо запишут в какие-нибудь другие партии-изгои. Поэтому, действительно, на возобновление отношений, нормального режима отношений с Великобританией (если это, конечно, вообще нам необходимо), войдут, конечно, долгие годы. Тамара Шорникова: И такой вопрос. Та же Лиз Трасс говорила о том, что не намерена какие-то серьезные послабления делать в экономике и оказывать какую-то существенную поддержку жителям страны. Хотя сейчас условия, безусловно, непростые, митингуют не зря люди и в Германии, и в Великобритании. Тем не менее, почему такие люди приходят к власти, остаются у власти? Я и про Лиз Трасс, я и про Анналену Бербок, о которой мы уже сегодня говорили. Или уже непринципиальна поддержка населения? По каким-то другим причинам выдвигают на лидирующие посты таких людей? Александр Камкин: Это большая загадка и, наверное, тема для многочисленных исследований для политологов: каким образом происходит вот такая деградация, стремительная деградация политического класса в Европе, когда у руля власти оказываются люди, к этому совершенно неподготовленные, эти политические доктринеры или кликуши, как их называл еще Достоевский? Действительно, в Европе ширятся протестные настроения. Это отнюдь не признак того, что население Европы заняло такую пророссийскую позицию. Просто люди своим кошельком ощущают негативный эффект от этого «санкционного бумеранга» и понимают, что им приходится платить за авантюры и британского правительства, немецкого, французского и далее по списку. Соответственно, инфляция уже превысила двузначные значения, страны Евросоюза однозначно уже входят в состояние рецессии, но при этом со сверхвысокими ценами на энергоносители. Плюс к этому добавляется риск продовольственного кризиса, потому что продовольствие в Европе – это в том числе и минеральные удобрения. А минеральные удобрения, по крайней мере азотные, – это природный газ. Соответственно, вся эта цепочка будет автоматически расти в цене. И в результате тем же английским домохозяйкам… Или если, например, Лиз Трасс неожиданно завтра уйдет в отставку и займется кулинарией, то ей придется покупать муку и маргарин для круассанов по значительно более высокой цене. Может быть, она тоже тогда пойдет демонстрации устраивать на улице? Кто знает. Но в любом случае уровень жизни европейцев, к которому они за эти десятилетия привыкли, сытый, стабильный, размеренный, уверенность в завтрашнем дне, хорошее и стабильное пенсионное обеспечение… Действительно, по уровню социальных стандартов Евросоюз был своего рода образцово-показательным объединением, но сейчас это былое благополучие просто рушится как карточный домик. И для многих европейцев это шок. Поэтому мы и видим такие демонстрации, как в Чехии. Причем Чехия – это страна не с самым высоким уровнем жизни, тем не менее чехи массово вышли на улицы. И уже в Германии предрекают достаточно широкие протестные движения, особенно ближе к зиме или к весне. Вот уже лидер оппозиции в Германии Фридрих Мерц заявляет, что возможны веерные отключения или даже блэкауты локального характера зимой и весной следующего года. Это, конечно, приведет к массовому недовольству граждан. Тамара Шорникова: Александр Константинович, и в связи с этим все-таки вопрос: чей голос победит в итоге? Политиков, которые говорят о том, что фактически им наплевать на благосостояние собственных граждан, они поддерживали, поддерживают и будут поддерживать Украину, поставлять оружие, будут выступать против России и вводить санкции в ущерб собственной экономике? Или голос населения, которое начинает выходить на улицы? Есть ли какая-то точка невозврата, после которой правительство поймет, что продолжать в том же духе нельзя, с той же риторикой выступать нельзя, нужно заботиться о своем народе, иначе они просто потеряют пост? Александр Камкин: Проблема в том, что сейчас такой широкий антироссийский консенсус сформировался и среди политического класса, и среди медиасообщества в европейских странах. Нет мощного рупора противников санкционного режима, кроме Венгрии. Вот, пожалуй, действительно Венгрия, Сербия и некоторые другие страны Европы являются таким положительным исключением. Но там, опять же, инициатива идет сверху, со стороны правящих партий. И здесь мы видим пока что зарождающееся уличное протестное движение. Для того чтобы… Ну, я очень не хочу, чтобы в Европе начались вооруженные столкновения манифестантов с полицией или с другими органами правопорядка. Это будет уже самый кошмарный сценарий. Я думаю, до этого не дойдет. Но люди будут, безусловно, на ближайших выборах голосовать за тех политиков, кто, по крайней мере, не издевался над ними в течение этих месяцев. А такие политики – это практически во всех европейских государствах представители так называемых «суверенитистов». То есть не партии проамериканского толка, глобалистского, как это и в Великобритании, и во Франции, и в Германии, а, например, та же партия «Левые» в Германии или «Альтернатива для Германии», или «Национальное движение» во Франции. Соответственно, те партии, которые выступают, скажем так, не с пророссийских, а пронациональных позиций. Естественно, партия Марин Ле Пен – она прежде всего профранцузская, а только уже потом очень условно пророссийская. Тот же Виктор Орбан – он не столько пророссийский, а сколько провенгерский политик. Те партии, те политические движения, те персоналии, которые будут выступать с позиции здравого смысла, с позиции прежде всего защиты интересов своих граждан, те, я думаю, и будут прибавлять политические очки. И, возможно, мы в ближайшие несколько лет будем наблюдать трансформацию политической структуры во многих европейских государствах. Тамара Шорникова: Спасибо. Александр Камкин, старший научный сотрудник Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений РАН. Подключаем к разговору еще одного эксперта – Николай Межевич, президент Российской ассоциации прибалтийских исследований, профессор, доктор экономических наук. Здравствуйте, Николай Маратович. Николай Межевич: Добрый день. Тамара Шорникова: Президент Латвии предложил отделить Латвийскую православную церковь от РПЦ. Господин Левитс предлагает ввести самостоятельный и независимый статус церкви. Сейчас ЛПЦ действует при Московском патриархате. Ну, тут, что называется, по нам стреляют из всех орудий. Как вы данную инициативу можете оценить? Николай Межевич: Я могу ее оценить именно так, как вы сказали: огонь ведут из всех орудий – и из тех, которые были традиционными, и из тех, которые, в общем, приличные люди стараются не использовать. Но поскольку в Эстонии, Латвии и Литве в политической элите приличных людей уже давно не осталось, то мы видим то, что мы видим. Что нужно отметить? Попытки подчинить себе церкви Московского патриархата в Эстонии, Латвии и Литве предпринимались в Прибалтике, условно, сто лет назад… ну, не «условно», а просто сто лет назад, в период так называемой первой независимости. То есть как только Таллинн, Рига и Вильнюс получают нечто вроде независимости (хотя и в первом, и во втором случае это все, скажем прямо, скорее внешняя форма, чем реальное содержание), они сразу устраивают охоту на православную церковь. Но поскольку все-таки в Европе еще есть остатки традиций и уважения к религии, то это не делается в виде бульдозера, как делается с военными памятниками, не сносятся могилы, а это все-таки немножко другое. Европа когда-то была христианской, речь идет о разновидностях христианства. Поэтому выбирается другой способ – переподчинение православия в Латвии Константинопольскому патриархату. Ну, как бы формально – православные вы были, православными и останетесь. Иконы на месте. Так сказать, как хотите, так и креститесь, проблем никаких нет. Обрядовость сохраняется. Просто вы подчиняетесь не Москве, а Константинополю. Ну, в общем, вроде бы и все. На самом деле, конечно, это совсем не все. Это фактически лишение православной церкви той функции, которую только она, может быть, сегодня и выполняет, – функции духовного центра для русского зарубежья в Эстонии, Латвии и Литве. Неслучайно все эти безумные мысли в Таллинне, Риге и Вильнюсе приходят в голову одновременно. Так и хочется спросить: «Вы сами такие умные, догадались? Или кто-то вам все-таки подсказал?» Тамара Шорникова: Как вам кажется… Николай Межевич: Ну, тут уже говорилось про Лондон, про нового премьер-министра, поэтому версия «кто-то подсказал», скажем так, вполне реальная. Тамара Шорникова: Да, просматривается. Как вам кажется… Борьба с памятью, борьба экономическая, борьба вот уже религиозная. Остаются ли в арсенале прибалтийских стран какие-то «снаряды» (продолжая метафору)? Что еще могут против нас ввести, придумать? Николай Межевич: Остаются, конечно. Можно все-таки построить концлагеря. Можно просто убивать русских на улице. Можно подогнать грузовые составы, набить их людьми и отправить в направлении Москвы или в направлении Минска. Так что, в принципе, есть еще куда деградировать. Тамара Шорникова: Если мы говорим все-таки об экономике, то что-то еще осталось в арсенале? Николай Межевич: Это уже тогда вопрос: а что осталось в нашем арсенале? Если разговор о нашем арсенале, то у нас еще… Я бы сказал так: мы даже еще не начали. Президент России сказал это применительно к специальной военной операции, но если говорить о Прибалтике, то мы ничего на самом деле еще пока не начали. Рижский порт только увеличивает грузооборот. Возникает вопрос: а чьи грузы едут через Ригу? Неужто вьетнамские грузы в Китай едут через Ригу? Нет конечно. Это российские грузы. Значит, какие-то отдельные фирмы, предприниматели осуществляют торговлю. А Рижский порт – это кормилец и поилец того самого фашистского режима… Да, фашистского. Все! На сегодня диалог закрыт. Полуфашистский, знаете ли, либерало-фашистский… Обычный, такой коричневый фашизм, только пока без концлагерей, без нюрнбергских законов в чистом виде, но уже часть нюрнбергских законов фактически в разработке или в принятии: запрет на образование на русском языке, неофициальный запрет на занятие государственных должностей и многое-многое другое. Таким образом, с российской стороны ответ может быть только один – полная экономическая блокада Эстонии, Латвии и Литвы. Тамара Шорникова: Спасибо. Николай Межевич, президент Российской ассоциации прибалтийских исследований, профессор, доктор экономических наук. Обсуждали международную повестку. Сейчас перейдем к нашим новостям, уже скоро обозреватель ОТР Сергей Лесков в этой студии.