Ольга Арсланова: Доброе утро! Это Общественное телевидение России, программа «ОТРажение». Мы продолжаем наш интерактивный прямой эфир. Мы обсуждаем самые важные, самые актуальные темы вместе с вами. Петр Кузнецов: Доброе утро? Ну это я даже не знаю, это кто сейчас... Ольга Арсланова: Ха-ха! Петр Кузнецов: Кто, кому доброе утро? Ольга Арсланова: Ну, часть страны сейчас встречает утро, у нас... Петр Кузнецов: Мало ли, ну мало ли, да, бывает. Белорусы?.. Ладно. Смотрите, у нас через час сразу две темы. Мы поговорим о дорогих пособиях и о дорогих автомобилях, есть о чем поговорить, так что, правда, просыпайтесь. Ольга Арсланова: Иногда люди с дорогими пособиями могут даже себе позволить дорогие автомобили... Петр Кузнецов: Представляете? Серьезно. Ольга Арсланова: Мы узнаем из этих сводок новостей о том, что у безработного угнали Porsche в Москве. Петр Кузнецов: Да-да, не зря эти темы оказались рядом. Ну а прямо сейчас давайте поговорим о дорогих наших мигрантах. Трудовые мигранты, которые пережили пандемию, смогли почти полностью восстановить свою занятость к этому дню, об этом говорят в Федерации мигрантов России. Ну а ранее в РАНХиГС посчитали, что на карантине 40% гастарбайтеров остались без работы, и были даже прогнозы, я помню, что теперь они пойдут зарабатывать криминальным путем. Но в итоге сводки МВД говорят об обратном, то есть о снижении преступности в это время. Ольга Арсланова: Здесь, да, опасения не оправдались, к счастью. Об обратном говорит и спрос на рынке труда во время пандемии, он вырос на услуги таксистов, строителей и курьеров. А сейчас в ряде отраслей, деятельность которых уже нормализовалась, отмечается еще и явный дефицит рабочих рук. Как пережили пандемию и закрытые границы трудовые мигранты в нашей стране и почему без них, как сказал в начале июля президент, нашей экономике все-таки не обойтись? Прав ли он оказался, поговорим прямо сейчас вместе с вами и с нашими экспертами. Петр Кузнецов: Вадим Коженов, президент Федерации мигрантов России, с нами сейчас на связи. Вадим Викторович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Да, здравствуйте, добрый вечер. Вадим Коженов: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Что произошло во время пандемии? Как изменился рынок труда приезжих за это время, по вашим наблюдениям? Вадим Коженов: Ну, в самый пик пандемии, когда непосредственно были максимально введены все ограничения и на работу, и на перемещения, и так далее, конечно, было все очень непросто. Мы провели опрос, в принципе с позиции опросов это считается большой выборкой, порядка 10 тысяч человек мы опросили, ну это именно через диаспоры. И на тот момент до 50% доходила безработица, поэтому то, что нам насчитал РАНХиГС немножко позже, я в принципе согласен. И я, наверное, одним из первых бил тревогу, 14 апреля вышло большое интервью, по нему был огромный отклик, с вами тоже потом записывали мы такой же эфир, потому что были переживания на эту тему. Но все-таки ситуацию удалось удержать. Мы развернули большую программу помощи, другие неравнодушные люди, кто-то по религиозной линии, кто-то там по линии бизнеса. В итоге действительно удалось снять вот этот пик напряженности, и у нас, грубо говоря, криминал не вырос, все эти показатели не выросли. Ольга Арсланова: Ага. Вадим Коженов: Отдельные там журналисты желтой прессы пытались раздувать какие-то пару отдельных случаев, кто-то у кого-то выдернул пакет. Надо понимать, что такое было в прошлом году и в позапрошлом без всякой пандемии, преступность, к сожалению, так или иначе существует в нашей жизни. Но надо радоваться тому, что это очень небольшой процент. Основная масса мигрантов честно живут, честно работают, платят налоги, патент, это у них так называется, и в целом все хорошо. А сейчас уже, безусловно, ситуация изменилась, мы видим, что большой спрос на рабочую силу, при том что большое количество мигрантов пытается уехать домой. И наверное, сейчас основная проблема, которая основная у мигрантов, – это то, что не работают нормально у нас перемещения между нашими странами: нельзя уехать на машине, нельзя улететь на самолете. Многие очень хотят, то есть регулярно возникают некие такие столпотворения у посольств, у консульств, мигранты там просят или требуют, чтобы им как бы разрешили выехать на родину. На самом деле дипломаты большие молодцы, это касается всех стран исхода, основных таких доноров, как принято говорить, они хорошо работают, стараются, то есть многие организовывают чартерные рейсы выездные и так далее. Но конечно же, это все равно не те цифры... То есть вот, например, если взять Республику Таджикистан, наверное, сейчас больше всего летает самолетов туда: до пандемии у них летало в неделю 76 самолетов, а сейчас летает 16, то есть это совсем несравнимые цифры. И надо понимать, что многие уже там не были дома достаточно давно и не имеют возможности уехать, это проблема. Ольга Арсланова: Ага. Вадим Коженов: Но я думаю, что так или иначе она разрешится в ближайшее время и ситуация нормализуется. Петр Кузнецов: Вадим Викторович, скажите, а что все-таки им помогло удержаться на плаву в это непростое для них время? Можно ли сказать, что они каким-то образом, ну вот мы отметили, точно никакого всплеска преступности в этот период не было, сплотились, что они стали каким-то образом друг друга поддерживать и, может быть, даже смогли пережить этот кризис лучше, чем местные? Ольга Арсланова: Больше работать, да, усерднее работать, соглашались на любую работу, на любой график, на любые зарплаты, просто приспосабливались как могли? Вадим Коженов: Ну, на самом деле как? То есть многие же мигранты, которые работали до пандемии, если, например, закрыли предприятие, то ну как они будут больше работать? Им сказали: «Все, сидите дома», – они сидели. Те, которые работали... Мигранты и так работают достаточно много, ответственно, с полным пониманием, что по-другому нельзя, поэтому больше работать, наверное, я бы не сказал, они работают и так достаточно много. Но безусловно, те люди, которые сохранили работу, боялись ее потерять, может быть, чуть ответственнее относились в каких-то ситуациях. Но вот то, что сказал ваш коллега в самом начале, что они действительно стали помогать друг другу, это мы отметили в полной мере, это было очень приятно. То есть когда мы развернули продуктовую программу помощи, мы раздали за период пандемии 10 тысяч продуктовых наборов, это 140 тонн еды, огромное количество. Мы говорили, что да, безусловно, можете прислать нам денег, мы купим еды и отвезем тем, кому это нужно, но лучше вы сами купите, помогите: вы же видите, например, с вами в хостеле живет человек, который потерял работу, у него нет денег, или где-то на квартире вместе они живут и так далее. И вот это дало большие плоды, мы видели, в Instagram какие-то инициативные группы собирали тоже, деньги раздавали, развозили, по религиозной линии люди занимались, несколько других благотворительных организаций. И вот это само движение было очень массовое, широкое, это было очень приятно. Петр Кузнецов: Ага. К Олиному предположению о том, что соглашались на любую работу, – давайте сейчас поговорим о том, как меняется вообще отношение мигрантов к работе в нашей стране. Раньше считалось, что (правда, здесь с карантином это никак не связано, понятно, что это было и раньше) брались за любую работу, готовы были за все взяться и на любые зарплаты идти. Вот так ли это сейчас? Вадим Коженов: Нет, сейчас это не так, мы сегодня это обсуждали на пресс-конференции тоже. То есть, на мой взгляд, пандемия просто выявила тенденцию, которая складывалась несколько последних лет, то есть уже сформировались люди, которые привыкли работать, скажем так, по какому-то направлению. То есть человек говорит: «Я в основном занимаюсь стройкой», другой говорит: «Я в основном такси», третий: «Я в основном в сфере услуг». И вот, действительно, были моменты, особенно это касалось мая уже, когда в Москве было большое количество безработных, они говорят: «Нам очень тяжело, мы живем на последние деньги», – а на юге страны, Краснодарский край, Волгоград, Астрахань, нужны были люди для работы в поле. И вот, условно говоря, так назовем, мигранты-москвичи не хотели ехать куда-то там в регионы заниматься сельхозработами, потому что уже сформировалась некая привычка. То есть если, условно, ну не знаю, есть девушка, она там работает в сетевой кофейне, носит кофе, чай, какие-то подносы, зарабатывает сколько-то денег, ей предлагается ехать, грубо говоря, в Краснодар сажать овощи. Она понимает, что это физически совсем другая работа, что там в принципе все по-другому. Она говорит: «Я лучше здесь напрягусь, буду как-то очень плохо, бедно жить, переживу пандемию и опять буду работать официанткой, как работала и раньше». Петр Кузнецов: Ага, ага. Вадим Коженов: И возникла достаточно интересная тенденция, очень многое на самом деле пандемия выявила, мы сейчас с Московским государственным университетом М. В. Ломоносова материалы как бы формируем, комплектуем, очень интересные будут выводы. Можно сказать так, что у нас в одном месте были работники, в другом месте была работа, и они не были готовы встретиться, потому что работники, в общем, не очень хотели. Часть, конечно, поехала, то есть нельзя сказать, что все такие, нет, часть поехала, работала, но в целом была вот такая тенденция, что люди уже, грубо говоря, привыкли, появились так называемые насиженные места и они хотели бы вернуться именно на них, а не на какие-то другие. Петр Кузнецов: Да, вот по трудовой мобильности уже к коренным приблизились они максимально, наши тоже так любят рассуждать уже. Ольга Арсланова: Послушаем наших зрителей, есть вопросы, истории из жизни. Вот сейчас с нами на связи Марина из Ярославской области. Добрый вечер. Зритель: Алло? Ольга Арсланова: Да, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Меня зовут Марина, да, я из Ярославской области. И на такой вопрос, как «Пандемия выжила мигрантов?», я считаю, что да, в этом году пандемия выжила мигрантов, например, у нас из Ярославской области. Ольга Арсланова: Ага. Зритель: Я хочу сказать за мужчин, вот мой муж работает в строительстве, и сейчас у нас стабильный идет заработок у мужа, к нему очень много обращаются, он зарабатывает деньги. Хотя на протяжении последних 5 лет заменяли его мигранты не из-за того, что они делают работу лучше или они берут меньше, а из-за того, что они более как бы... Да, с ними можно по-другому обращаться, с ними как-то можно... Вы знаете, ну мигрант – это человек, который здесь не коренной житель, ему можно нахамить, его можно как бы отругать. С нашим, конечно, с местным жителем так нельзя. Ольга Арсланова: А качество работы можно сравнить мигранта и местного жителя за одну и ту же зарплату? Зритель: Конечно, можно. Вот представляете, мигрант... Если это местный житель, его все знают, и они чаще всего, местные жители, работают по, то есть его рекомендуют, и он относится к этому. А мигрант, он откуда-то приехал, подъехал, его знать никто не знает, он отработал и опять же уехал. Ольга Арсланова: Ага. Зритель: То есть люди даже не знают его ни данных, ни там, просто какое-то вымышленное имя. Конечно, наш житель, конечно, качество совсем другое, и к ним обращаются. Но вот по крайней мере 5 лет были затруднения с работой, а сейчас пандемия, да, выжила мигрантов с нашей области. Ольга Арсланова: Ага, и вы этому рады? Зритель: И это положительный, да, я считаю, что это для нашего, для мужчин, для женщин, которые работают в этой сфере. Ольга Арсланова: Да, спасибо, Марина. Смотрите, какой момент, Вадим Викторович. Мы понимаем, что разные регионы по-разному переживали пандемию. Можно ли говорить о том, что концентрация мигрантов в крупных городах, в Москве, в Санкт-Петербурге, в общем, мало как-то изменилась, а вот в российских регионах, где как раз острее стоит вопрос безработицы, мигрантов стало меньше, и это действительно благотворный фактор? Вадим Коженов: Нет, я думаю, скорее у Марины, которая звонила нам из Ярославской области, просто у мужа началась некая такая хорошая полоса в плане работы и рекомендаций, поэтому у него с работой стало хорошо, он доволен, довольна Мария, слава богу. А в целом, конечно же, говорить о том, что мигрантов стало меньше, категорически неверно хотя бы потому, что они физически не могут уехать. То есть если мы говорим о том, что у нас от 8 до 10 миллионов мигрантов, цифра от 8 до 10, там разные называются экспертами, ну, будем говорить, из категории адекватных, кто-то называет даже 15, но понятно, что это очень преувеличено, а у нас смогли улететь буквально 30–40 тысяч. То есть куда отток-то тогда произошел? Вот, допустим, если мы предположим, что действительно с Ярославской области уехали мигранты, а куда они уехали? То есть это, конечно же, не так, то есть есть просто отдельный случай конкретный, возможно, это так и есть, то есть раз человек звонит и говорит, вряд ли он это придумал. Но количество мигрантов, которое в России традиционно было, сохранилось в полной мере, потому что они просто не могут уехать ни на машине, ни самолетом, никак. Ольга Арсланова: Нет, ну были какие-то вывозные рейсы, понятно. Но тут вопрос, быть без работы в Москве или возвращаться к себе на родину и точно так же там сидеть без работы. Зачем? Вадим Коженов: Вы поймите, что эти вывозные рейсы не вывезли даже 1% мигрантов. Если сейчас, грубо говоря, действительно открыли бы нормально границы, уехало бы, наверное, под 1 миллион человек, потому что очень много людей хотят уехать и не могут. Поэтому я, например, в первую очередь хотел бы, чтобы открылись не авиасообщения, а чтобы открылось нормально автомобильное сообщение через Казахстан. У нас сейчас в Поволжье, Оренбург, Самара, там целые лагеря развернуты в лесах, люди хотят попасть домой. Мы призывали, посольства призывали, что не надо туда ехать, на границу, но все равно кто-то там обнадеживает, говорит, что надо ехать, потом прорвемся. В итоге они живут там в каких-то палатках в очень сложных условиях. Если там сейчас не дай бог какая-нибудь дизентерия или что-нибудь такое возникнет, это будет огромная эпидемиологическая проблема, никак не связанная с COVID, грубо говоря, но при этом это происходит. Если вот границы сейчас открыть, уедет большое количество людей, и тогда, может быть, я бы и согласился с Мариной из Ярославской области. На данный момент я считаю, что это просто отдельный случай, что ее муж, например, хорошо работает, хорошо делает свою работу и у него с работой теперь все хорошо. Петр Кузнецов: Давайте поговорим в целом о нашей миграционной политике. Какая она у нас и что мы ею решаем? Президент в начале июля сказал, что, что касается экономики, «совершенно очевидно, что с развитием экономики в России нам уже не хватает, а скоро это будет очень заметно, не будет хватать рабочих рук», мы нуждаемся в мигрантах. В каких конкретно мигрантах мы сейчас заинтересованы? Вадим Коженов: Ну, любая страна с точки зрения миграционной политики, конечно же, хочет иметь самых умных, самых здоровых, самых, не знаю, адекватных, спортивных, веселых и здравомыслящих. Петр Кузнецов: Желательно носителей языка местного... Вадим Коженов: Да-да-да, и желательно, соответственно, несильно религиозных. Ну, так происходит, что в каждую страну едут традиционно те мигранты, которые привыкли ехать, условно в Германию едут турки, не знаю, в Бенилюкс едут марокканцы, ну вот как бы во Франции много африканцев. К нам едут в основном жители СНГ, потому что это изначально когда-то мы были единой страной, многие еще помнят русский язык, особенно старшее поколение, в каких-то странах он в принципе не забывался, взять ту же Киргизию, там очень хорошо люди говорят по-русски, Таджикистан сейчас активно преподает русский язык в школах, чтобы молодое подрастающее поколение тоже знало русский язык. Соответственно, из бывших стран СНГ к нам едут. Если спрашивать, откуда и сколько, на самом деле примерный процент одинаковый: если мы берем любую страну СНГ, то примерно 10% населения этой страны находится у нас, и таким образом мы примерно и приходим к той цифре 10 миллионов, которая есть. Петр Кузнецов: Но извините, Вадим Викторович, насколько жесткий все-таки у нас отбор? Профессиональный ценз, вот эти вот патенты, экзамены, как это все меняется? По-прежнему сдают и добро пожаловать? Вадим Коженов: Смотрите, у нас нет в принципе какого-то отбора, у нас есть, соответственно, патентная система. Приезжает мигрант, он должен сдать, соответственно, экзамен по русскому языку, должен сдать медицинские анализы. Правильным решением было, что медицинские анализы принимает только сам миграционный центр, чтобы там какие-то левые справки не покупали. Соответственно, он сдает отпечатки пальцев, чтобы проверить его по всем учетам, что и проверяется; если никаких нарушений нет, ему выдается патент и он работает. И эта система правильная, то есть пусть лучше экономика это регулирует. Если у нас где-то, в каких-то там регионах нашей страны мигранты не нужны, соответственно, они не смогут устроиться. Потому что уже давно они не работают задешево, они просто не смогут прожить, если будут работать задешево. А если где-то они нужны, как правильно говорит Владимир Владимирович Путин, пожалуйста, пусть получают патенты, платят, работают, все будет нормально. Петр Кузнецов: Но этот патент позволяет работать сейчас в любом регионе, выбрать ему любой регион и поехать туда работать? Вадим Коженов: Нет, к сожалению... Петр Кузнецов: И по любой специальности? Вадим Коженов: Ну, специальность, как мы понимаем, там, безусловно, в патенте написана, но на это особо никто не смотрит, то есть это можно не обсуждать. А вот проблема, связанная с тем, что в каждом регионе патент надо оформлять заново, – это большая проблема. Но сейчас уже фактически законы переписаны, мы пока договорились не выносить это в СМИ, но у нас принципиально новая реформа, вообще абсолютно по-новому будем жить с 1 января 2022 года. То есть сейчас законы дописываются, стоит поручение президента, до конца года они должны быть написаны, в следующем году, надеюсь, мы их все, соответственно, примем, все будет хорошо, и с 1 января 2022 года очень сильно все изменится. Там и патент будет совсем другой, и оформление будет совсем другое, многое будет вынесено в страны исхода, чтобы не надо было здесь ждать. Потому что же проблема в чем? Патент сейчас оформляется ну грубо 3 недели, то есть прилетел мигрант и с момента, как он прилетел, он может законно выйти на работу в лучшем случае дней через 18, если ну очень сильно успевать, максимально. Все это время он не может работать, а он должен где-то жить, что-то кушать, это проблема. И система должна работать так, чтобы мигрант из своей страны все мог оформить, сделать, сдать все что нужно, и, приезжая сюда условно 3-го числа с утра, он идет забирает свой патент и 4-го уже выходит на работу, вот к этому мы стремимся. И патент должен быть опять же, конечно же, федеральный, а уже налоговые отчисления с него, тот самый НДФЛ, конечно же, должен платиться в каждый субъект непосредственно там, где он работает. Петр Кузнецов: Ага-ага. И самое главное, это позволит нам пробелы с занятостью в конкретной отрасли забить, восполнить, да? Вадим Коженов: Ну конечно. Петр Кузнецов: То есть точечно их уже распределять, то есть в зависимости от, например, сельское хозяйство остро нуждается, все туда с какими-то бонусами и преимущественными программами, понятно. Давайте послушаем наших телезрителей. С нами сейчас на связи Александр из Москвы, да, верно? Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Петр Кузнецов: Пожалуйста, ваш отзыв. Зритель: Я хочу комментарий оставить. Вот сейчас женщина разговаривала о том, что у мужа появилось больше заказов и работы. На самом деле ситуация двоякая. Действительно, я за нее могу очень порадоваться, это очень хорошо, меня это очень радует как коренного жителя России и Москвы. Но с другой стороны, я с Вадимом в корне не согласен, сейчас мигрантов реально не хватает, реально не хватает. У меня продолжающийся ремонт в квартире, у меня продолжающийся ремонт в загородном доме, и вот именно этим летом я испытал жуткую нехватку таких мигрантов, потому что в течение многих лет я всегда их нанимал на земляные работы, на ремонты, а сейчас их нет. Если раньше они на велосипедах приезжали и только предлагали свою работу, то сейчас их нет, и в итоге я... Петр Кузнецов: Только выбирай, да, а теперь... Зритель: ...врач с высшим образованием, вынужден... Петр Кузнецов: А местные? Зритель: А? Петр Кузнецов: А местные? Как-то пытались своих найти? Зритель: А вы знаете, проблема в том, что наше местное, коренное население не хочет работать, и поэтому мы вынуждены нанимать иммигрантов, вот в чем вся проблема. Наш человек не хочет работать. Наш человек плачет о том, что у него не хватает денег, он жалуется, что у него не хватает денег, но он при этом бездельник, он не хочет работать. Ольга Арсланова: Ага. Петр Кузнецов: Да, тут не в размере зарплаты дело, да? Ольга Арсланова: Очень многие жалуются, что хотят работать, но нет рабочих мест, потому что их заняли мигранты, понимаете. Вот замкнутый круг. Зритель: Вы знаете, много в своей жизни чего построил, много построил и, к сожалению, считаю, что к сожалению, приходилось строиться мигрантами, потому что эти деньги уходят из России в другие страны, в Таджикистан, в Узбекистан. Я бы хотел эти деньги отдавать русским ребятам, но они не хотят работать, вот в чем вся проблема. И сейчас, когда нехватка работы, я вынужден сам брать лопату, тачку и проводить земляные работы, я человек с высшим образованием. Вы знаете... Петр Кузнецов: Ну как? Тут, знаете, это тоже такой, Александр, момент, а много ли они у нас увозят на самом деле, потому что продукты они все равно здесь у нас покупают, квартиры снимают тоже у нас здесь, билеты покупают себе тоже сюда... Ольга Арсланова: ...а это вклад в российскую экономику. Петр Кузнецов: ...патенты покупают, тоже у нас тратят. Есть ли о чем сожалеть, я к этому. Зритель: Много лет, несколько лет у меня в загородном доме жили мигранты, которые обслуживали мой участок, обслуживали мой дом. И вы знаете, они получали хорошие деньги, и они питаются очень скудно, они на себя практически ничего не тратят, они питаются одним хлебом, они все деньги отправляют за рубеж, эти деньги уходят из нашей страны. Вот меня это на самом деле беспокоит. Ольга Арсланова: Но остается зато результат их труда, например ваш дом как минимум. Зритель: Зато остается... Поэтому я сразу и сказал... Петр Кузнецов: Ну хорошо построили-то или строят? Зритель: ...что ситуация двоякая. С одной стороны, это плохо, с другой стороны, это хорошо, и тут вот некий компромисс очень сложно найти, золотую середину. Ольга Арсланова: Да-да. Спасибо, Александр. Зритель: Потому что мы остались без рабочих и вынуждены сами выполнять эти работу. Ольга Арсланова: Вадим Викторович, насколько мы понимаем, вот как раз строители были самыми уязвимыми во время пандемии. Вадим Коженов: Ну нет, на самом деле стройки практически не останавливались даже в пик пандемии, в Москве буквально на пару недель. Но я хочу сказать отдельное спасибо Александру, мне очень приятно... Чаще всего, когда мы ведем с вами эфиры, звонят недовольные люди, и вот один из немногих людей, который действительно понимает, что происходит, Александр. Я немножко тут с ним не соглашусь, так как он со мной не согласен, что мигранты все куда-то делись. Ну, они, может, куда-то и делись, но из страны они не уехали. Может быть, они нашли себе какую-то другую работу, потому что у нас есть цифры по пересечению границ, мы понимаем, сколько их здесь, мы понимаем, сколько смогли уехать, я говорю, не уехал даже 1%. А то, что мы действительно без них не можем, то, что действительно местные работать ну очень не хотят или как-то прямо сложно найти... Мы недавно спорили, например, тоже с большим руководителем, он говорит: «Да готовы приехать наши ребята с регионов». Вот взять, например, нас, Федерацию мигрантов: у нас есть тоже биржа труда, у нас сейчас висит вакансий порядка 6 тысяч, и там никто не спрашивает, мигрант не мигрант, то есть, пожалуйста, приезжайте работать, но только что-то не едут. Дальше берем самый простой пример, такси: на каждой машине такси написано «Требуются водители», и там никогда такого не будет, что мигрант или не мигрант. Потому что у таксиста фактически взаимоотношения с «Яндексом», то есть с бездушной системой электронной: он зарегистрировался, всякие там логины-пароли, все как надо, прошел все нужные вещи и все, и дальше он возит пассажиров, ему деньги падают просто с электронной системы. Ольга Арсланова: Ну а скажите пожалуйста, почему в «Яндексе» как раз в такси работают все равно в основном мигранты, если это система не выбирает? Вадим Коженов: Ну потому что не хотят работать, в том-то и дело. Поэтому, когда говорят, что вот мигранты нас выживают и нам нельзя найти работу, – никто никого не выживает, пожалуйста, вот у нас 6 тысяч вакансий, приходите, всех устроим, но идут как-то неохотно у нас с регионов люди. Петр Кузнецов: Значит, со слов президента, нам нужны мигранты и они будут помогать нашей экономике, окей. Но если мы приглашаем, значит, их нужно по крайней мере обучать юридической грамотности и финансовой, чтобы не было задержек, чтобы они знали все свои права и зарплату выплачивали вовремя и в нужном размере. Готовы ли мы в это вкладываться, и, самое главное, будет ли это идти вместе с помощью нашим безработным, а не вместо? Вадим Коженов: Ну, это большой, сложный вопрос, возможно, требующий отдельной темы. Надо понимать, что уже сейчас мигранты только налогами платят в казну ежегодно 60 миллиардов, это огромные деньги. Соответственно, мы не раз говорили о том, что надо написать законопроект следующего толка, что вот эти все деньги, 60 миллиардов, о которых я говорю, они идут в бюджеты субъекта, и правильно было бы взять какую-то небольшую часть, например 5%, что, на мой взгляд, абсолютно немного, и выделять там же в субъекте организациям, работающим с мигрантами. Это будет очень логично: если в каком-то субъекте мигрантов очень мало, то, соответственно, там и проблем с ними меньше, и вот этой небольшой суммы хватит, чтобы как-то с ними взаимодействовать. А если мы говорим про какой-то большой субъект, где мигрантов, не знаю, 0,5 миллиона или 1 миллион, то, соответственно, и денег надо больше на работу с ними. И, если это действительно сделать, можно было бы обучающие центры открывать, можно было бы рассматривать вопрос, например, возвращения на родину умерших здесь мигрантов, это тоже большая проблема, депортация нарушителей, то есть можно было бы развернуть большую работу серьезную. К сожалению, пока что эта инициатива поддержки не находит, о чем мы очень, например, сожалеем, и фактически вся адаптация, все взаимодействия держатся на отдельных организациях, возглавляемых чаще всего энтузиастами, ну вот, например, как у нас. И опять же надо понимать, что сейчас очень многие процессы обучения, какое-то там информирование – это очень незатратная вещь. Я, допустим, снимаю видеоролик, выкладываю его, это не стоит фактически ничего, он набирает 300 тысяч просмотров. Мы понимаем, что нельзя собрать ни на какую площадь людей 300 тысяч, которые бы стояли и слушали меня, а тут мы просто потратили, не знаю, 10 минут на запись, полчаса на монтаж, и сотни тысяч людей это увидели. И можно вот таким образом взаимодействовать, рассказывать, показывать. Мы по мере сил стараемся, но, если бы это была какая-то большая, серьезная программа, конечно, было бы лучше. Ольга Арсланова: Спасибо за комментарий. Президент Федерации мигрантов России Вадим Коженов был у нас в эфире. Мы продолжаем общаться с нашими зрителями. Сейчас с нами на связи Игорь. Здравствуйте. Откуда вы нам звоните? Зритель: Добрый вечер. Я вам звоню из Москвы. И вот у меня сразу же такой вопрос: а как же мы раньше могли без них обходиться, лет 20 назад? Мы же работали сами, и в принципе такого наплыва мигрантов у нас не было. Ну а теперь к теме ближе хочу сказать. Что касается вот как сейчас обстоят дела у нас в Москве, значит, вот я живу в районе проспекта Вернадского, во время пандемии у нас их число сократилось. Но мы стали замечать, что в наших подвалах, в подвалах наших домов и в домах, которые были выселены по программе реновации, стали проживать мигранты незаконно. Выехать они, соответственно, не могли, ничего. Сейчас, уже когда ограничения у нас снялись, соответственно, они опять активировались, их сейчас опять-таки стало очень много. Петр Кузнецов: А что, много домов таких вы знаете, да? Зритель: Простите, что? Петр Кузнецов: Много домов таких вы знаете? Зритель: Ну, вы знаете... Петр Кузнецов: Просто вы ситуацию как масштабную описываете. Зритель: Много не много, я общаюсь с представителем нашего ЖЭКа, она сама сказала, что у нас они вынужденно живут в выселенных домах, такое у нас есть. Сейчас я, конечно, не знаю, но уже сами вызывали мы полицию, приезжали, их забирали, потом я не знаю ихнюю судьбу. Что касается дальше, я считаю так, что должны люди работать и каждый заниматься своим делом, как было раньше. Вы, конечно, извините за грубо сказанную фразу, если он там у себя где-то ишака за хвост дергал, а сюда приехал и говорит, что он таксист или строитель, то это, понимаете... От них толку мало. Я водитель-профессионал, родился в Москве, вот по долгу своей работы, я таксистом проработал, так вот получилось у меня в жизни, они нас стали притеснять, мигранты. То есть я не могу подъехать на какую-либо точку, тут же ко мне подбегают мигранты: «Ты кто такой, ты что здесь делаешь? Уезжай отсюда давай». Они уже поделили здесь у нас все... Ольга Арсланова: Ага. Петр Кузнецов: Нет, подождите, у меня вопрос, Игорь. На вашем же примере, если он ишака там дергал у себя за хвост, почему же наши местные ему тут конкуренцию-то проигрывают? Зритель: Вы понимаете, зарплата у нас сейчас, соответственно, стала уже такая соответствующая, та, которую им платят. То есть у меня вот жена даже, я вот говорю, работала 17 лет в общеобразовательной организации, 10 человек их уволили до Нового года, и сейчас на их место пришла клининговая компания, им стали платить 25, а жене платили 45, вот вам и ответ. Ольга Арсланова: Да, понятно. Зритель: Жену тоже приглашали сейчас на работу туда же... Ольга Арсланова: Ну смотрите, я понимаю... Петр Кузнецов: При том что я сильно сомневаюсь, что они на низкие зарплаты пойдут, потому что у них все-таки, согласитесь, здесь расходов больше, чем у местных. Ольга Арсланова: Игорь, давайте все-таки о такси поговорим. Если сейчас все работают в основном при помощи агрегаторов, «Яндекс» например, на платформе «Яндекса», а эта платформа, что называется, бездушная, ей все равно, откуда соискатель. Зритель: Да. Ольга Арсланова: Почему все равно москвичи сами не идут на эту работу? Зритель: А я вам скажу. Во-первых, очень большой процент мы платим агрегаторам. Ольга Арсланова: Ну то есть москвичи не хотят за эту зарплату работать, а мигранты согласны за эту зарплату работать. Какие претензии к мигрантам? Зритель: Ох... Ну, к мигрантам претензий нет, есть претензии к правительству, как дальше нам быть. Ольга Арсланова: Это вопрос понятный, у всех всегда есть к правительству... Зритель: Вот я сейчас не могу устроиться, проработав 20 лет в одной очень солидной фирме, которая уехала в Питер, я остался без работы и начал таксовать. Понимаете, я сейчас в 53 года не могу устроиться на работу, везде зарплата 25–30 тысяч. Ольга Арсланова: Понятно. Зритель: Для нас, для коренных жителей, москвичей, для тех, кто родился здесь, это не зарплата, если я получал 50–60 тысяч. Ольга Арсланова: Спасибо. Но все-таки вот на эту зарплату люди, которые здесь снимают жилье, не являясь москвичами, как-то жить умудряются, ну вот так бывает. Продолжаем беседу, звоните нам в прямой эфир, пишите SMS. Петр Кузнецов: А у нас сейчас на связи Ренат Каримов, председатель Профсоюза трудящихся-мигрантов. Здравствуйте, Ренат Исмагилович. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Ренат Каримов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Как по вашим наблюдениям пандемия сказалась на трудовых мигрантах, на их жизни, на их работе? Ренат Каримов: Ну, уже достаточно много поговорили на эту тему предыдущие эксперты. Я хотел бы два слова сказать про таксистов. Вот самые дисциплинированные водители в Москве – это иностранные граждане, работающие водителями такси. Почему? Потому что действует жесткая система: если они нарушат правила дорожного движения два раза и более в течение 3 лет, то им закрывают въезд на территорию Российской Федерации. Вот тот, кто водит машину в Москве, он представляет, что это такое, два раза нарушить ПДД в течение 3 лет. Вот московские водители такси иностранные граждане – самые дисциплинированные водители. Если посмотреть непредвзято, это видно невооруженным глазом. Что касается пандемии и работы мигрантов: да, действительно, мигранты работают, работают много. И в этом и проблема большая, потому что в Российской Федерации 40 часов рабочая неделя, и надо так делать, наша задача, граждан Российской Федерации, российского правительства, чтобы за 40 часов люди зарабатывали достаточное количество денег, российские граждане и иностранные работники, которые сюда приезжают. Чтобы не сводить концы с концами, а планировать достойную жизнь, воспитывать детей, обучать детей, приобретать квартиры, решать все насущные жизненные проблемы. Правильно говорят люди, которые звонят к нам в эфир, о том, что заработная плата, уровень заработной платы недостаточен, для того чтобы российские граждане работали. Вот все говорят, что россияне, значит, работают плохо, не хотят работать, – а просто условия, которые предоставляют работодатели в Российской Федерации для работы, являются недостаточными условиями, для того чтобы отец российской семьи мог бы решать те задачи, которые стоят перед ним как перед главой семейства. Петр Кузнецов: Башкортостан, телезритель оттуда пишет: «Мигранты живут просто в отвратительных условиях, они нас ненавидят, прежде всего русских». Ленинградская область: «У них другие ценности, им не дорог этот город, их предки здесь не жили, они не знают, как защищали в войну этот город». Действительно ли есть проблема мигрантов в их, что ли, неудовлетворенности? Да, они получают доступ у нас здесь к работе, может быть, даже к образованию, но им ограничен доступ к столь же высокой зарплате, как местным, у них нет карьерного роста. В общем-то, они в таком вакууме продолжают существовать некой социальной неустроенности. Ольга Арсланова: И это может стать острой социальной проблемой, от которой пострадают все. Ренат Каримов: Ну, думаю, что острой социальной проблемой будет не то, что мигранты чувствуют себя здесь обиженными. В целом мигранты относятся к России как к своей второй родине, которая помогает им зарабатывать деньги, положительно. Проблема заключается в том, что вот этот их уровень жизни, который их устраивает, достается им сверхурочной работой, неоплачиваемой сверхурочной работой. И вот если это будет продолжаться, всегда российский работник будет в проигрышном положении. И теперь вот уже посмотрите, у работодателей укоренилось такое представление, что им нужны мигранты, что им не хватает мигрантов, в то время как несколько миллионов российских граждан находятся сейчас без работы, стоят на бирже труда. Вот проблема заключается в том, и она будет расти, я думаю, что будет противоречие между российскими работниками и иностранными работниками. Ну потому что плохо работают институты государства, плохо работают институты гражданского общества, плохо работают профсоюзы, которые должны бы были говорить о том, что все мы работники, все мы должны, значит, работать в одинаковых условиях, все мы должны зарабатывать одинаковую заработную плату. А не так, что вот в ГБУ «Жилищник» города Москвы дворник начинает работать в 6 утра, заканчивает в 7 вечера, это 13 часов, при этом он может получать 30 тысяч рублей. Но мы же не хотим, чтобы российский работник работал дворником 13 часов и получал 30 тысяч рублей, а все идет к тому. Ольга Арсланова: Более того, Ренат Исмагилович, мы не хотим, чтобы и мигранты работали в таких условиях, ну просто потому, что это неправильно, это нарушение трудового законодательства, это антигуманно. Мне кажется, всем было бы комфортнее и правильнее, если бы соблюдались трудовые права и российских работников, и мигрантов. Ренат Каримов: Не всем, работодателям не комфортнее. Ольга Арсланова: Ага. Ренат Каримов: Работодателям комфортнее, чтобы мигрант горбатился с утра до вечера за гроши, и это большой отряд российского общества, российские работодатели. Ольга Арсланова: Да, понятно. Спасибо. Ренат Каримов: У них есть лидеры свои, у российских работодателей, например Вадим Прохоров, который несколько лет назад говорил: «Зачем нам в Трудовом кодексе 40 часов рабочей недели? Давайте сделаем 60 часов», – понимаете, какая тенденция? Ольга Арсланова: Ну, это было всего лишь предложение, которое в итоге никто не принял. Петр Кузнецов: Ну, вы полагаете, что с заявлением президента о том, что нам нужны, нашей экономике нужны мигранты, именно они помогут прежде всего восстановиться и быстрее что-то изменится в миграционной политике, миграционном законодательстве? Ренат Каримов: Да что может измениться в миграционной политике... Мне кажется, она достаточно устаканилась, вопросы, значит, привлечения иностранных работников достаточно комфортны для работодателей, потому что они часто не несут никакой ответственности за своих работников, не заключают письменных трудовых договоров, часто их обманывают, не выплачивают даже скудную заработную плату. Значит, у мигрантов есть очень мало инструментов, для того чтобы отстоять свои законные права. Поэтому мне кажется, что вот сложившаяся миграционная политика устраивает правящий класс Российской Федерации... Петр Кузнецов: ...ну и, судя по всему, мигрантов, потому что они продолжают приезжать, зная о том, как с ними обходятся. Ренат Каримов: Ну потому что они неграмотные люди. Да нет, потому что они считают это нормой, понимаете? Они считают это нормой. Это еще российский работник может знать Трудовой кодекс, какие-то права, которые заложены в Трудовом кодексе; иностранный работник просто вышел на рынок труда, вот это как при Марксе, понимаете, ничего не имея, кроме двух своих рук, и какую цену ему предложили, он и работает, пока у него есть физический... Петр Кузнецов: Ну то есть даже в таких условиях им все равно лучше у нас, чем у себя дома, все еще? Ренат Каримов: А потому что у себя дома у них нет просто работы, экономика там находится в таком пока положении, которая не генерирует достаточного количества рабочих мест. Можно много говорить, почему это так делается, – потому что коррупция страшная, потому что экономическая политика, значит, недостаточно эффективная, потому что развалился Советский Союз, в котором все государства... Ольга Арсланова: Да, с чего можно было начать. Ренат Каримов: ...были жестко привязаны друг к другу, была система кооперации, международного разделения, внутрисоюзного разделения труда, был общий рынок, понимаете. Что сейчас маленький Киргизстан или маленькая Армения с их маленьким рынком труда? Армения даже не имеет общих границ с Российской Федерацией. Что они, как они могут самостоятельно, значит, выйти из того тяжелого экономического положения, в котором они оказались? Конечно, люди приезжают сюда, и вся Армения живет за счет того, что часть армян находится в Российской Федерации, другая часть находится в Соединенных Штатах Америки и посылают деньги, значит, тем армянам, которые живут в Армении. Ольга Арсланова: Ну и пандемия, судя по всему, на все эти процессы очень мало повлияла. Ренат Каримов: Пандемия... Видите, в чем дело, тут, может быть, два слова сказать добрых о работодателях: не каждый работодатель, значит, как мы говорим, отпетый негодяй – есть люди, которые платили своим работникам, иностранным работникам, хотя они и не работали, потому что фирма была закрыта, были такие. Значит, были люди, которые... Ну вот мы все знаем, побежали работать в доставку пиццы, доставку пищи, в такси, они каким-то образом выкручивались, между собой были у них какие-то очень тесные горизонтальные связи, кто-то из одного городка, из одного кишлака, кто-то из одной большой семьи, если один работает, то он помогает всем, – вот так они прожили эти тяжелые месяцы. И сейчас они, значит, как бы быстрее крутятся, чем крутится российский работник. Но надо ли нам, гражданам Российской Федерации, ставить российских работников в такие же условия, в которых стоят иностранные граждане? Мне кажется, нужно действовать по-другому, нужно, наоборот, иностранных граждан подтягивать к тем условиям, которые декларированы в Российской Федерации Трудовым кодексом... Ольга Арсланова: И тогда конкуренция будет честной и мы увидим действительно, насколько востребованы наши работники. Петр Кузнецов: Но на это подтягивание нужны ресурсы. Ренат Каримов: Вообще не должно быть конкуренции среди работников, значит, в интересах работников не допускать никакой конкуренции, потому что любая конкуренция, которую сеют между работниками работодатели, негативно сказывается на уровне жизни как иностранных, так и российских граждан. Петр Кузнецов: Ренат Каримов, председатель Профосюза трудящихся-мигрантов, был с нами на связи, это был его комментарий. Ольга Арсланова: А мы сейчас продолжим и поговорим о безработных.