Прирастаем мигрантами. Эксперты изучили данные Росстата и обнаружили рекордный за 10 лет приток иностранцев в Россию. Из каких стран и ради какой работы к нам едут? Правда ли, что большинство приезжих не учитываются статистикой? Константин Чуриков: Сейчас скажем спасибо ученым, которые порой открывают нам глаза даже на самые привычные явления нашей жизни, например, на миграцию. На днях ведущие научные сотрудники одной из лабораторий Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС обнаружили рекордный, аномальный, то есть самый большой за 10 лет, приток мигрантов в Россию. Оксана Галькевич: Ну а выводы они свои сделали, сравнив официальную статистику за первые 4 месяца этого года (январь-апрель) с тем же периодом прошлого года. И вот что выяснилось, смотрите: миграционный прирост составил 98 тысяч человек сейчас против 57 тысяч в прошлом году. А если смотреть, сколько к нам приехало за тот же период с января по апрель, то сейчас это 218 тысяч против 177 год назад. Константин Чуриков: Важно понимать, это только те, кто прибыл на территорию Российской Федерации в этот короткий промежуток времени и официально встал на учет в качестве трудового мигранта. Ну а сколько еще прибудет и приедет, например, в течение этого года, а сколько из них не купят патент и не встанут на учет? Здесь можно только догадываться. Оксана Галькевич: Сложившуюся ситуацию наши коллеги сегодня днем попросили прокомментировать Вячеслава Поставнина из фонда «Миграция XXI век». Вот что он сказал, давайте послушаем. Вячеслав Поставнин: Никаких таких серьезных, аномальных явлений мы сейчас не наблюдаем. Собственно, идет естественный процесс. Узбекистан, Таджикистан и Киргизстан каждый год выбрасывают на рынок труда достаточно большое количество людей, у них демография идет, с ней все в порядке. Вопрос, как мы их учитываем. Не надо забывать, что сейчас очень многие приезжают с целью, с частной целью, а на самом деле осуществляют трудовую деятельность. Это дешевле, потому что патент очень дорогое удовольствие, не каждый себе может позволить. В год это будет 60–80 тысяч, это достаточно дорогое удовольствие, проще платить взятки. А люди, которые приезжают с частными целями, они могут встать на миграционный учет на 3 месяца, потом уехать и приехать опять. Это вопрос опять к информационной системе: не работает система, она не фиксирует выезды. Нелегальные мигранты – это, с одной стороны, как бы такая нефть для нашей экономики, за них не надо ничего платить вообще, не надо за них беспокоиться… Марина Калинина: Их как бы нет, вот этих 2 миллионов вообще. Вячеслав Поставнин: Да, дешевые рабочие, самая дешевая рабочая сила. А с другой стороны, правильно, страдают наши граждане, российские, потому что они заменяют, замещают, вытесняют российских граждан. Константин Чуриков: Ну насколько страдают наши граждане или не страдают, это пускай вы нам сами как раз и расскажете в прямом эфире. Давайте сейчас посмотрим на ситуацию, например, в одном отдельно взятом регионе. Оксана Галькевич: Как это происходит, да, крупном городе. Константин Чуриков: Екатеринбург, где мигранты в основном живут на окраине города в районе «Уралмаша». Сейчас вот увидим картинку. Оксана Галькевич: Да. Обычно они селятся в общежитиях, работают водителями, дворниками, торгуют на местных рынках. Продавец шаурмы Акмал приехал сюда из Душанбе 10 лет назад. Говорит, что с соседями отношения неплохие, дети ждут своей очереди, чтобы пойти в детский сад. Акмала не устраивает только зарплата – 25 тысяч рублей. Но для некоторых мигрантов, которые приехали в Екатеринбург, главное – учеба. – Отучиться и все, потом работать по специальности. – А учишься на кого? – Экономист. Тамара Зыкова: Ничего они, даже здороваются, очень вежливые. Они любят таких пожилых людей наподобие меня. Они здороваются, хотя я с ними не знакома. Константин Чуриков: По словам местных жителей, чаще всего в Екатеринбурге можно встретить мигрантов из Таджикистана, Узбекистана и Киргизии, то есть из нашей Средней или как ее еще называют Центральной Азии. С начала этого года на миграционный учет в Свердловской области, по данным МВД, встали больше 177 тысяч иностранных граждан, это только с начала года. Оксана Галькевич: Ну это мы говорили, да, по сравнению с прошлым годом. Сейчас больше, Костя, мы говорили, это 177 по сравнению с прошлым годом. Константин Чуриков: Ну понятно, что в случае с любым человеком все зависит в конечном итоге от человека. Но если посмотреть на ситуацию в целом, хочется спросить вашего мнения: уважаемые зрители, вас беспокоит наличие мигрантов? Пожалуйста, ответьте нам по SMS 5445, ответы «да» или «нет». Оксана Галькевич: В студии у нас сегодня Вадим Коженов, президент Федерации мигрантов России, – Вадим Викторович, добрый вечер. Вадим Коженов: Добрый вечер. Оксана Галькевич: И Виктория Леденева, главный научный сотрудник Института социально-политических исследований Российской академии наук, доктор социологических наук. Здравствуйте, Виктория Юрьевна. Виктория Леденева: Добрый вечер. Константин Чуриков: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Уважаемые гости, вы согласны с оценкой нашего гостя, который был в дневном эфире, что постепенно, постепенно происходит вот такое замещение местного населения, коренного российского… Вадим Коженов: Можно мы сейчас чуть по-другому вопрос ваш поставим? Смотрите… Оксана Галькевич: Я еще даже договорить, простите, не успела. Вадим Коженов: Ну я понял на самом деле, что вы хотите сказать. Оксана Галькевич: Ага. Вадим Коженов: Это было очень ясно из вступления, которое было достаточно широким. На мой взгляд, произошла очень большая путаница, которую, естественно, подхватывают журналисты летом, когда инфоповодов очень мало. Первое: у нас никакого миграционного аномального роста нет в принципе. У нас в стране 10 миллионов мигрантов. Рост, о котором говорилось только что, на 40 тысяч человек – это не то что не 1%, это вообще ничего. Поэтому надо очень четко разделять, о чем говорится про эти 40 тысяч – это те, кто получил здесь паспорт. Паспорта с весны раздают гражданам юго-востока Украины, гуманитарные наши все соображения, что это наши товарищи, это русские люди, и у нас уже вторая программа, подписанная президентом, об упрощенном порядке выдачи паспортов. И поэтому то, как ученые это все анализируют, у них, конечно, есть определенная методика, но она в данном случае абсолютно бестолковая, потому что если мы встретимся с таким же инфоповодом здесь же в декабре, он будет вообще мегааномальный, за миллион лет столько в Россию не приезжало. Константин Чуриков: У ученых или, извините, у МВД, у Росстата? Потому что ученые опираются на те данные, которые есть. Вадим Коженов: Не в этом плане. Смотрите, у нас есть… Ученые как делают? У них есть показатели этого года, показатели прошлого. Константин Чуриков: Ну вот, я тут распечатал как раз фрагмент этого доклада… Вадим Коженов: Ну это понятно. Константин Чуриков: И кажется, здесь как раз учитывали не постоянное население Российской Федерации, это один пункт, а вот то, о чем мы говорили, – это все-таки миграционный прирост, это имеется в виду не за счет граждан Российской Федерации. Оксана Галькевич: Это не паспорта. Вадим Коженов: Нет, за счет граждан именно. Константин Чуриков: Что вы говорите. Вадим Коженов: Вот. Потому что если мы говорим о том, что у нас просто приехали мигранты, вы только что рассказывали в своем коротком докладе только по Свердловской области, что там 177 тысяч приехало, а изначально говорилось о том, что на 218 выросло. У нас в Россию каждый год приезжает 10 миллионов, туда-сюда ездят, и это надо правильно понимать. Вот эти 40 тысяч плюсом – это именно Украина, получившая паспорта по упрощенной программе. Оксана Галькевич: Хорошо, Вадим Викторович… Вадим Коженов: К концу года получат еще полмиллиона, то есть это будет очень большая цифра, она вырастет на 200–300%. Но это, можно сказать, форс-мажор относительно тех методов, которыми пользуются ученые, потому что в отношении украинцев было принято такое решение. Оксана Галькевич: Вадим Викторович, давайте вот теперь выслушаем Викторию Юрьевну, согласна ли она с утверждением нашего дневного гостя. Виктория Леденева: Еще раз добрый день, уважаемые коллеги. Я согласна с Вячеславом Александровичем в том, что действительно никакой аномалии нет, так же как сейчас сказал Вадим Викторович. На мой взгляд, здесь нужно… Я не знаю, для чего это было сделано, но чтобы население правильно понимало, что все-таки миграционный прирост – это те мигранты, которые приезжают на долгосрочную миграцию, то есть от 9 месяцев и дольше находятся. Константин Чуриков: До 2 лет. Виктория Леденева: Это даже не паспорта, это именно те, кто оформляют вот эти долгосрочные документы. Соответственно, с чем это связано? Возможно, это связано с тем, что все-таки у нас направление политики нашей миграционной идет в русло такого гуманитарного направления, как сказал сейчас Вадим Викторович, в том плане, что да, действительно выдают РВП, выдают какие-то документы, в том числе и гражданам Украины, чтобы они находились долгосрочно на территории Российской Федерации. Константин Чуриков: РВП – разрешение на временное проживание. Виктория Леденева: Да, разрешение на временное проживание, это тоже все долгосрочная миграция. В этом докладе тем более было сказано о том, что увеличился поток с Украины и с Армении. Вот как раз вот эти граждане этих стран и создали, может быть, вот этот миграционный прирост. Оксана Галькевич: Увеличился. А кто на первом месте вообще по притоку? Виктория Леденева: Вообще, конечно, Узбекистан, из Узбекистана около 1,5 миллионов приезжает. Готовясь к сегодняшнему эфиру, я посмотрела статистику на сайте МВД, абсолютно открытые данные, о том, сколько вообще зарегистрировано, каков миграционный учет. Константин Чуриков: Так. Виктория Леденева: Так вот я вам хочу сказать, что абсолютно нет вот таких космических цифр по миграционному учету по сравнению с… Я не говорю про прошлый год, 2018-й, потому что у нас состоялся Чемпионат мира по футболу… Константин Чуриков: Да-да. Виктория Леденева: …и было зафиксировано за полгода 2018 года 1 миллион 223 тысячи. А вот если мы возьмем 2017 год, вот этот же период, то… Вадим Коженов: …да, все сойдется. Виктория Леденева: …цифры практически совпадают с нынешним годом. Константин Чуриков: Будем задавать вам в течение эфира много наводящих вопросов… Оксана Галькевич: Ну, понимаете, это же все в динамике, что называется, оценки происходят. Константин Чуриков: Смотрите, мы говорим сейчас прежде всего о трудовых мигрантах, давайте оставим туристов в покое, приехали и уехали, о трудовых мигрантах. Вадим Коженов: Ну конечно, конечно. Константин Чуриков: То есть в каком случае, был бы я, например, из Средней Азии человеком, мигрантом. Значит, я приехал и в некоей анкете написал, что я сюда приехал работать. Я отправляюсь покупать патент… Вадим Коженов: Не анкета, заполняется миграционная карта, называется миграционная карта. Константин Чуриков: Ну хорошо, бога ради. То есть я это должен признать? Но я же могу приехать как турист, сказать: «Слушайте, люблю Москву!» Вадим Коженов: Вы не сможете получить разрешение на работу. Константин Чуриков: А у нас нет нелегальной занятости? Оксана Галькевич: Черного рынка у нас разве нет для… Вадим Коженов: Тогда надо разделять две вещи. Константин Чуриков: Я специально ступенчато задаю вопрос, чтобы просто всем было понятно. Вадим Коженов: Давайте я сейчас просто еще одну мысль скажу, чтобы вы просто на будущее понимали по количеству. Самый важный показатель, самый, как говорится, математически по закону больших чисел – это миграционный учет. У нас миграционный учет всегда на уровне 17 миллионов услуг оказанных. Грубо принято делить миграционный учет на три. Москва в 2017 году провела очень большое исследование (в Москве много денег и ресурсов): на миграционный учет именно самих услуг было оказано 3 миллиона 100 тысяч, а мигрантов был 1 миллион 100 тысяч. То есть почему это происходит? Человек приехал и выехал, встал на учет, приехал и выехал, встал на учет, но это же один и тот же человек. И после такой масштабнейшей работы было принято считать, что у нас есть миграционный учет, мы его грубо делим на 3, это вот реальное количество иностранцев, которые приезжают и выезжают. Дальше к ним опять же по оценке конца 2017 года замминистра… докладывал, где-то 2,6 миллиона нелегалов. То есть мы берем сейчас, грубо говоря, вот эти наши 17 миллионов миграционного учета, это почти 6 миллионов мигрантов; добавляем к ним 2,6 вот этих самых нелегалов и получаем где-то 9. Плюс миллион, который вообще не учтен, у нас там с Белоруссией граница отсутствует, где-то 10 миллионов… Константин Чуриков: То есть получаем вообще такую, почти Москву получаем, да? Вадим Коженов: Ну Москва сильно больше, на мой взгляд, но как бы да, полторы Прибалтики мы получаем, и это цифра, от которой мы отталкиваемся. Дальше с точки зрения того, что вы задали по работе. Есть, как говорится, два пути. На самом деле Вячеслав Александрович правильно говорил с точки зрения того, как люди делают. То есть если вы хотите законопослушным, опять же надо разделять, у нас есть визовые страны, это очень сложный процесс оформления, их сейчас не берем, их мало. У нас есть киргизы, армяне, которые ЕАЭС, им не нужен патент, им не нужно ничего, они указали просто «работа», пришли, заключили, работают. Оксана Галькевич: Есть белорусы… Вадим Коженов: Ну это все то же самое, белорусов не так много. И есть у нас соответственно таджики, узбеки, азербайджанцы, которые по патентной системе. То есть если он хочет в принципе быть легальным, не откупаться от участковых и всех остальных, он обязан указать «работа», в течение 30 дней оформить патент и устроиться на работу. Если он после оформления патента в течение 3 месяцев не устраивается на работу, патент аннулируется. То есть если он не хочет так, а хочет заезжать и выезжать, это огромная проблема, таких очень много. Константин Чуриков: Патент сколько стоит в среднем? Вадим Коженов: Каждый регион устанавливает свою цену: например, в Калуге стоит 3, в Москве 5, в Якутии 8. Константин Чуриков: Патент. Виктория Леденева: Девять. Вадим Коженов: Да, ежемесячно. Да, там уже 8 700. Виктория Леденева: У них самый дорогой патент. Оксана Галькевич: В Якутии, да? Виктория Леденева: Да. Вадим Коженов: Это ежемесячно. Оксана Галькевич: Это после вот событий тех, да, произошло? Виктория Леденева: Да-да. Оксана Галькевич: Они подняли, цены повысили. Вадим Коженов: Ну у них и было дорого. Виктория Леденева: У них было дорого, но они еще подняли. Вадим Коженов: Вообще да, Крайний Север самый дорогой. И плюс исходная, разовая оплата за оформление патента тоже «прыгает» от региона от 10 до 20 тысяч. Туда входят меданализы, которые вы обязаны сдать, экзамен по русскому языку, там некий набор. Константин Чуриков: То есть в принципе без 30 тысяч приезжему человеку нечего делать? Оксана Галькевич: Делать здесь нечего. Вадим Коженов: Да. Константин Чуриков: И это не на питание, не на проживание, это просто ты приходишь. Оксана Галькевич: На легализацию своего статуса. Вадим Коженов: Поэтому мы говорим, что ему нечего здесь делать без 50, потому что патент оформляется 10 рабочих дней, фактически 3 недели, 3 недели надо где-то жить и что-то кушать. Константин Чуриков: И вот вопрос, находятся ли сразу эти деньги и нет ли соблазна пойти по другому пути. Я просто вспоминаю слова, кстати, того же Вячеслава Поставнина, вот он сказал, это в интервью было: «По сравнению с системами, действующими в развитых странах, мы находимся по системе учета в каменном веке». Оксана Галькевич: Это так? Вадим Коженов: Близко к нему, да. Виктория Леденева: Да, абсолютно правильно сказал. Оксана Галькевич: А в чем «каменность», отсталость нашего учета от западных технологий, скажите? Константин Чуриков: «И миграционный учет на 90% фиктивный». Виктория Леденева: Вы знаете, я хочу сказать, что на Западе давно перешли на цифровой учет, все услуги осуществляются через Интернет, через систему, так сказать, дистанционную. У нас до сих пор мигранты пишут, вот эти миграционные карты заполняют, оформляют… Оксана Галькевич: Ну они как мы, собственно, мы тоже все заполняем, все везде у нас есть госуслуги, но паспорт предоставьте, еще раз мы его должны внести в базу данных. Виктория Леденева: Да, вот, к сожалению, да. Одни из последних новостей – это то, что наконец в 2020 году нам будут выдавать электронные паспорта, карточки, весь мир, по-моему, живет уже по этим карточкам, по крайней мере наши соседи уже точно живут по электронным картам, а у нас еще бумажные паспорта. Оксана Галькевич: Может, у них просто, знаете, базами информационными не торгуют, как у нас, с «Горбушки» или еще откуда-то? Виктория Леденева: Возможно. Оксана Галькевич: Поэтому они и живут нормально по этим карточкам, а у нас страшно такую карточку себе завести. Виктория Леденева: Но дело в том, что у нас, конечно, вот этой единой системы не существует, то есть мы до сих пор не можем понять, сколько мигрантов, где, куда едут, в каком количестве, из каких стран, адекватной оценки мы не получим. Константин Чуриков: И у каждого свое ощущение в зависимости от того, где он живет, этот человек. Вот Елена нам звонит из сердца нашей родины, из Москвы. Елена, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Меня слышно? Константин Чуриков: Да, отлично. Оксана Галькевич: Прекрасно, говорите. Зритель: Здравствуйте, студия, здравствуйте, ведущие и уважаемые гости. Вы знаете, я хотела бы высказать свое мнение. На самом деле вот я среди них живу, я их часто вижу. У них очень скрытое, пока еще скрытое мнение о том, что они вот едут сюда на работу, что у них на родине не все так хорошо. Нет, они хотят большего. Они пока об этом открыто не заявляют. Константин Чуриков: А чего они хотят? Зритель: И еще у меня тоже такой вопрос… Константин Чуриков: Чего большего они хотят, подождите? Зритель: Они хотят бизнес, они хотят жилье, они хотят… Они напрямую, даже я слышала, в маршрутке ехала, они говорят: «Мы вас вытесним». Оксана Галькевич: Вот прямо так говорили? Константин Чуриков: Что, прямо в маршрутке в открытую? Оксана Галькевич: Часто об этом говорят, что такие вещи происходят? Зритель: Да. Оксана Галькевич: Мне это кажется малореальным. Зритель: Ну там завязалась какая-то между людьми перепалка, между водителем, и он вот так вот ляпнул. Еще у меня вопрос к экспертам, почему страны не заботятся о своих гражданах, что они в таком огромном количестве едут сюда? Ведь я родилась в Советском Союзе, они были в составе России, их никого не было, их можно было увидеть только в центре Москвы в качестве гостей или на ВДНХ, например. Константин Чуриков: Они были в составе СССР, да. Да, спасибо за ваш вопрос, Елена. Виктория Леденева: Ну, коллеги, наверное, это вот такой политический вопрос, почему страны допускают такой огромный, массовый отток из своих стран. Почему? Потому что… Оксана Галькевич: Массовый отток или массовый приток, возникает вопрос здесь на самом деле. Виктория Леденева: Массовый отток из тех стран, из стран… так называемых я имею в виду. Оксана Галькевич: А, понятно. Виктория Леденева: Понятно, что, может быть, там, конечно, не такая плохая ситуация экономическая. Скажем, Узбекистан, когда поменялся президент 2 года назад, мы знаем, что там совершенно другая ситуация. Оксана Галькевич: Отток стал меньше? Вадим Коженов: Там серьезный рост экономики. Виктория Леденева: Да, там серьезный рост, во-первых… Оксана Галькевич: Отток стал меньше? Константин Чуриков: Шавкат Мирзияев, да? Виктория Леденева: Отток сокращается постепенно, вообще в целом миграционный отток сокращается, несмотря на вот все данные мы все-таки фиксируем, что мигрантов к нам меньше едет. Оксана Галькевич: А если перефразировать, Костя, прости, вопрос нашей телезрительницы, не только массовый отток почему позволяют, но и почему некоторые страны позволяют массовый приток? И как бы вот посмотрим на себя в данной ситуации – ну массовый же, слушайте, мы сами сказали, практически полторы Прибалтики. Виктория Леденева: Вы имеете в виду, что в Россию едет огромное количество? Оксана Галькевич: Да. Виктория Леденева: Ну я опять, еще раз повторюсь, что, видимо, это пока, на сегодняшний момент выгодно. то есть у нас экономика таким образом развивается, что выгодно использовать дешевую рабочую силу низкоквалифицированную. Поэтому я думаю, работодатели в этом заинтересованы, то есть ему проще начать 10 человек таджиков снег чистить, чем, не знаю, купить 1 снегоуборочную машину, понимаете? Я думаю, что это происходит везде, и поэтому… Но плюс, конечно, есть еще много разных факторов, но в основном, конечно, мы должны иметь в виду, что все-таки вот эти страны являются буфером, поддерживать отношения с ними тоже нужно. Оксана Галькевич: Ага. Константин Чуриков: Знаете, одна новость, на которую я вчера еще обратил внимание, себе ее отложил. Значит, глава Приморья, это у нас Олег Кожемяко, прямо цитирую местное издание «Vostok.Today», «потребовал трудоустраивать своих жителей и платить им не меньше средней заработной платы по региону, пригрозил снижением размера квоты на работников из-за рубежа», это он встречался с главами муниципальных образований. Вадим Викторович, разные есть мнения; есть мнение, что действительно присутствует конкуренция за рабочие места, во всяком случае будь эти зарплаты на вот этих должностях, скажем так, выше, местное население пошло бы работать. Как вы считаете, в реальности сегодня эта конкуренция есть? Вадим Коженов: Большая ошибка считать так, как вы говорите. Во-первых, давно уже мигранты получают не меньше местных, то есть нельзя сказать, что они приходят на какие-то меньшие деньги. Это вопрос более как бы качественного отношения к работе, большего трудолюбия, отсутствия вот этих там тараканов по поводу 8-часового рабочего дня и прочего… Константин Чуриков: Которые, в общем-то, вы хотите сказать, у россиян присутствуют? Вадим Коженов: Очень сильно, очень сильно. Константин Чуриков: Серьезно? Вадим Коженов: Ну я сам работодатель, у меня работают люди. Константин Чуриков: Расскажите. Вадим Коженов: Ну расскажу. У меня есть в регионе России, не буду просто говорить, где, скажем, в соседней области у меня есть производство. Это, будем так говорить, поселок городского типа, там 10 тысяч человек, рядышком стоит, соответственно, наше предприятие. С этого поселка у нас, наверное, человек 300 прошло сквозь нас при штате сотрудников в 32 человека, в итоге осталось только двое, 17-летний парень с судимостью и еще там один человек. А все остальные просто: «Ой, у вас работать надо», – притом что мы платим где-то в 3 раза больше, чем они получают в каких-то других местах. То есть он готов сидеть… Константин Чуриков: А сколько, например? Вадим Коженов: Ну мы платим 40–45, а человек, например, за 12 тысяч рублей сидит охранником в «Пятерочке». Константин Чуриков: А это какая работа? Вадим Коженов: Ну это завод, производственная, то есть это не сидеть с дубинкой у входа, это надо что-то делать. И люди, радостно слыша зарплату, прибегают, их хватает ровно на 3 дня. Причем они честно приходят, говорят: «Блин, у вас надо работать, да? Мы уходим». В итоге у нас собственный интернационал: у нас несколько украинцев, один белорус, узбеки, таджики, все прекрасно работают, потому что другой менталитет. Те же узбеки говорят: «Мы с 6 лет в поле. Выходишь в поле, конца не видно этому хлопку, его надо полоть. Дошел до конца поля, в начале поля уже опять сорняки выросли. И так всю жизнь». Константин Чуриков: Секунду-секунду, Вадим Викторович, не будем разжигать, но вы хотите сказать, что, в общем, украинцы, узбеки, вот этот интернационал… Вадим Коженов: …работают гораздо лучше русских. Константин Чуриков: …все, кроме россиян… Вадим Коженов: Нет, не кроме россиян. Смотрите, люди, которые в советское время отвыкли работать, их огромное количество. Такие же люди есть в Узбекистане, в Таджикистане, в Киргизии. Но такие люди и не приедут сюда, они там так же сидят и плачут, что все плохо. Оксана Галькевич: Едут как раз активные и мобильные. Константин Чуриков: Все понятно. Вадим Коженов: Едут активные люди, которые, соответственно, приезжают. Поэтому говорить про то, что они получают меньше и конкурируют, будем так говорить, ценой абсолютная ошибка, просто другой подход. Оксана Галькевич: Я думаю, что бывают разные истории. Вспоминается, по-моему, Москва, зимний период, митинг мигрантов, которые, собственно, работали дворниками, потому что одну ставку пилили на 15 человек, понимаете, и даже те деньги умудрялись тоже задерживать, причем это все делалось в рамках государственного, как вы понимаете, предприятия… Вадим Коженов: Да-да, мало что поменялось с тех пор, если что. Константин Чуриков: А «Метрострой», кстати говоря, да и в Москве, и в Петербурге было, все бывало. Оксана Галькевич: Кстати, да-да. И вот губернатор Приморья, собственно говоря, об этом тоже говорил: я прикрою вот эту вашу лавочку с коррупционной составляющей, хватит пилить ставки – было же об этом, да, Константин? Давайте выслушаем Нижегородскую область, Виталий нам звонит, расспросим его тоже об этом. Виталий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вот работаю на стройке, устроился. Вот из где-то 900 человек только, наверное, 50 человек русские, все остальные граждане Азербайджана. Оксана Галькевич: Ничего себе, 900 человек на стройке, подавляющее большинство – это, собственно, иностранные граждане? Зритель: Ну естественно, потому что это родственники, родственники родственников, родственники родственников, потому что зарплата хорошая, около 100 тысяч. Оксана Галькевич: Так. Зритель: Русским туда очень тяжело попасть, просто тяжело попасть. Причем официальная зарплата очень маленькая, официальная, 15–20 тысяч, все остальное – это наличка. У меня вот такой вопрос… Оксана Галькевич: А в итоге на руки сколько человек получает? Константин Чуриков: 100. Оксана Галькевич: 100, да? Неплохая зарплата. Константин Чуриков: Весьма. Зритель: Ну 100, 120 можно получить, смотря как и что делать. Константин Чуриков: О. Оксана Галькевич: Недурно. Зритель: Вопрос: почему… Вот я спрашиваю, я сам строитель, всех знаю строителей, здесь общаюсь с ребятами, говорят: «Слушай…, блин, без работы сидим», – ездят в Москву, там их кидают, возвращаются без работы, без денег и без…, сами понимаете. А туда не берут. И получается что? Нас замещают здесь, просто замещают. Потому что вот зайдите в кафе куда-то, я не вижу русских там, вот просто в кафе зайти… Константин Чуриков: Ну россиян, скажем так, вы просто так назвали. Зритель: У россиян, граждан России, нет возможности за 25 тысяч пойти и 2–3 тысячи выкинуть в кафе просто посидеть. Константин Чуриков: Виталий, вы пока оставайтесь на линии, я думаю, Вадим Викторович, к вам вопрос. Оксана Галькевич: Я хочу просто спросить Виталия: Виталий, скажите, а вот только что наш гость Вадим Викторович сказал, что есть много вопросов к желанию трудиться, выкладываться на работе. Может быть, в этом причина того, что у вас там всего 50 человек наших соотечественников, а все остальные иностранцы? Зритель: Их же надо спаивать, их спаивают. Просто человека не берут раз на работу, там кинули, там, человек спивается, он теряет семью, теряет квартиру, и на эту квартиру приезжает другой гражданин с другой страны, покупает эту квартиру дешевле и замещает нас. Нас здесь скоро не будет. В Нижегородской области… Оксана Галькевич: Понятно, но это уже такая сложная история, я все-таки спрашивала вас как раз по вашему предприятию. Зритель: В Нижегородской области проживает 100 тысяч человек иностранцев, только иностранцев. Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок. Вадим Коженов: Ну давайте я короткий комментарий на эту тему. Во-первых, опять же если человек хочет работать, он работает, у него же нет родственников азербайджанцев, но он уже устроился и работает. Второй момент: вот у нас есть биржа труда при федерации, к нам приехали с Нижнего Новгорода работодатели, у них завод по производству каких-то кабеле́й для автомобилей, какие-то там они делают штекеры, разъемы, что-то еще. Оксана Галькевич: От слова «ка́бель», да? Вадим Коженов: От слова «ка́бель». Оксана Галькевич: Понятно. Вадим Коженов: Ну там какие-то, «жгуты» они это называют, вот. Значит, они построили общежитие в 100 метрах от производства, то есть живешь, вышел, 100 метров прошел, на работе. Белые халаты, шапочки, чистое производство, тепло, светло. Зарплата там ну что-то в пределах 30 тысяч, по региону, по Нижнему Новгороду считается хорошей. Надо 400 человек – мы не можем их найти, вот конкретный пример Нижнего Новгорода. Если кто… Вот где эфир? Вот это моя камера? Если кто-то хочет в Нижнем Новгороде устроиться работать на работу, о которой я сейчас сказал, звоните нам, всех устроим, никаких проблем. Константин Чуриков: Виктория Юрьевна, мне как-то с трудом верится, что за вот такую зарплату, хорошую зарплату, 100–120 тысяч, и бог с ним, что… Оксана Галькевич: …соотечественники наши не пойдут трудиться. Константин Чуриков: …половина или большая часть вообще в конверте, что соотечественники не готовы побороться. Виктория Леденева: Ну вы знаете, у меня здесь объяснение только одно. Обычно мы всегда говорим, почему не берут российских граждан, – потому что, как сейчас наш слушатель сказал, зарплата официальная маленькая, все остальное в конверте. Понятно, что мигрантам… Оксана Галькевич: У нас так, собственно, вся страна мотается в поисках хоть какой-то работы, тут уже, знаете, когда с конвертом и официально низкой зарплатой приходит 100 тысяч в бюджет семьи, да побегут вообще с Камчатки. Виктория Леденева: Вот я поэтому и хотела сказать, что если ситуация такая, что реально получается зарплата 100–120 тысяч, я не знаю, почему россиян не берут. Может быть, россияне тоже отказываются в «белую» зарплату, потому что мы же понимаем, что «белая» зарплата, все-таки здесь нельзя будет кредит взять… Оксана Галькевич: Скажите, а может быть, больше возможностей злоупотреблять, собственно, именно с иностранцами? Вот с россиянином, ты его берешь, ты его берешь официально, в общем, какие-то документы надо подписывать… Константин Чуриков: Страхуй, страхование, обязательные выплаты. Оксана Галькевич: Да, все вот это делать, а с иностранцем как? Может быть, там просто закон как-то вот так вот или правила, так все устроено, что больше лазеек каких-то, поэтому, соответственно, с этих 100 тысяч еще что-то в карманчик падает определенным людям? Виктория Леденева: Я думаю, что там уже все схемы отработаны, поэтому вот такая ситуация. Конечно, мигрантов дешевле и проще брать на работу, чем российских граждан. Вадим Коженов: Я на самом деле… Константин Чуриков: Слушайте, секунду, это вот тоже вывод вроде простой, на поверхности лежит… Виктория Леденева: Это не вывод, это, к сожалению, практика. Константин Чуриков: Вы знаете что? Я вам приведу маленький пример. Есть такая вот, кстати, республика, партнер наш по БРИКС, называется Бразилия. Вот там чтобы нанять легально иностранца на работу, работодатель должен 100% зарплаты этого иностранного сотрудника платить государству в виде налога. Вы знаете, там экспатов просто по пальцам пересчитать. Вадим Коженов: Ну как у нас ВКС, похожая система, но она тоже не работает. На самом деле очень правильно было сказано Оксаной с точки зрения обмана. Расскажу ситуацию еще более, на мой взгляд, такую яркую. К нам пришли 119 уборщиц из Склифосовского, которых там, соответственно, кинули по зарплате за полгода, там миллион. Мы думаем: ну как, Склиф, ну такое место! Приехали, они говорят: «Ну а мы что? Мы госучреждение, вот контракт, вот подрядчик, эта клининг-компания выиграла. Уборщиц помню, убирались хорошо, вот так все оплатили, какие вопросы?» В итоге там возбудили уголовное дело, которое, конечно, ни к чему не привело. Но вот действительно экономия на мигрантах может в чьих-то головах формулироваться не в том, что зарплата ниже, а то, что ее можно не платить. И это огромная проблема в первую очередь на самом деле по линии экстремизма и терроризма, потому что обманутые люди, которые прямо без денег, им негде жить и нечего есть, которые там месяц, два, три ждали зарплату, занимали в долг, потом их просто выгнали, – это катастрофа, на которую нет никаких правовых рычагов влияния абсолютно. То есть дела не заводятся, в основном они все не оформлены, свидетельские показания не принимаются, и Следственный комитет работает так себе, потому что… Оксана Галькевич: А почему это свидетельские показания не принимаются? Вадим Коженов: Ну вот потому, вот так это все работает. Оксана Галькевич: Вот мне нравится, слушайте. Я помню, мы и с Поставниным тоже говорили неоднократно, встречались в этом эфире, и вот тоже задаешь вопрос, почему так устроено, он говорит: «Ну почему? Вот потому». Константин Чуриков: «Ну вот так устроено». Вадим Коженов: Ну позовите Бастрыкина. Константин Чуриков: Нам звонит Галина из Брянской области. Беспокоит ли Галину наличие мигрантов? Галина, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Галина. Зритель: Добрый вечер. Я вот по этому вопросу хочу сказать так: мигранты приезжают, они приезжают не просто, значит, наше государство разрешает им приезжать. Я же не могу прийти в чужой дом без разрешения, правильно? Так же и в чужое государство. Значит, наше правительство разрешает приезжать? А контроля нет никакого. А наши мужчины, вот я смотрю, 30 лет, 40 лет – что они делают? Пьют водку, спиваются, семьи разваливаются. Константин Чуриков: Ну не все же, ну все-таки, Галина, ну давайте не будем посыпать голову пеплом. Ну вы обобщили, да, есть такое. Зритель: Ну нет, я не хочу… Нет, не все, конечно, боже упаси, это уже слишком будет. Но я хочу сказать, что нужно им тоже рабочие места, зарплату хорошую. А мигранты как бы снижают уровень зарплат и уровень… Вот уже говорили об этом. Поэтому нужно организовывать труд наших людей. Оксана Галькевич: Галина, ну смотрите, хорошая работа просто так с неба не свалится, в рот не упадет макова росинка, понимаете? Для этого нужно что-то все-таки делать, какие-то предпринимать, усилия какие-то прикладывать, понимаете? Зритель: Знаете, вот я вам хочу сказать, вот у меня сын несколько раз ездил в Москву работать, у нас город маленький, зарплаты небольшие. Вот он устраивался тоже даже без оформления… Оксана Галькевич: Без оформления. Зритель: Это неправильно, конечно, это неверное решение, это надо обязательно договора заключать и все. И их бросали на деньги. Оксана Галькевич: Обманывали. Зритель: По 20 тысяч, по 30 тысяч не выплачивали. Они приезжали просто так. У меня сын довольно-таки порядочный, нормальный человек… Оксана Галькевич: А какая у него специальность, профессия какая? Чем он занимается? Зритель: Ну они в основном занимались по строительству, как обычно вот такая вот история. Оксана Галькевич: Строительство, ремонт, наверное, да? Что-то такое? Зритель: Строительство и охрана, еще в охране он был, да. И что говорить про мигрантов, если наших, своих обманывают вот эти работодатели? Они сами людей этих обманывают. Оксана Галькевич: Жаловался ваш сын куда-нибудь, Галина? Зритель: Знаете что? Оксана Галькевич: Пошел в трудовую инспекцию, в прокуратуру? Зритель: Ну вот слушайте, если бы это было в Клинцах, у нас в Клинцах, у меня два сына, одному тоже, вот они работали, им не заплатили. Я пошла в прокуратуру сама… Оксана Галькевич: Так это вы пошли, мать пошла. Константин Чуриков: Ну ладно, так. Зритель: Да. В общем, пошла, пожаловалась, пошел сын, написал заявление. Нашли и заплатили, разобрались. А в Москве они там бесправные. Еще они боятся, что их где-нибудь подловят и еще чего-нибудь сделают. Константин Чуриков: Вот. Зритель: Понимаете, какая история? Оксана Галькевич: Понятно. Спасибо, Галина. Константин Чуриков: Спасибо, Галина, за вашу аргументацию, за ваш звонок. Вы знаете, о чем я подумал? Оксана Галькевич: Все-таки это, женщины в русских селениях должны быть. Константин Чуриков: Я подумал сейчас вот о чем: а может быть, уже дело в том и говорить надо о том, что уже сложился этнический бизнес как таковой в нашей стране? Ну например, если все вокруг, предположим, не россияне явно, а вот откуда-то из Средней Азии, а мы туда вот с Оксаной Глебовной, веселые такие, придем, предположим, я уж не знаю, что это будет, мы скажем: «Ребят, возьмите нас, пожалуйста!» Скажут: «Слушайте, ребят, у нас тут это…» Виктория Леденева: На стройку вас не возьмут. Константин Чуриков: «У нас уже тут свои работают, мы по-русски не говорим, вы по-узбекски не размовляете, и как мы будем работать?» Вадим Коженов: Ну в целом, конечно, будем так говорить, есть определенные… Оксана Галькевич: «Научимся!» – скажем мы, Константин, семью кормить надо. Вадим Коженов: Они причем язык-то учат, когда живут здесь, более-менее. Понятно, что так, как в советское время, когда все прекрасно говорили по-русски, такого нет, но так или иначе обычно через год нахождения здесь человек более-менее сносно может разъясниться. Есть такой уровень знания языка, он не совсем, конечно, корректно сейчас прозвучит, называется «солдатский» – это уровень знания солдата на захваченной территории, ему достаточно, куда пойти, как подать, принеси, что-то еще. Константин Чуриков: Захваченные территории. Вадим Коженов: Да-да, ну вот я понимаю, что, учитывая нашу тему, звучит не совсем однозначно… Константин Чуриков: Мне не очень нравится. Вадим Коженов: Но мне понравилась сама вот эта формулировка, когда-то услышанная, то есть уровень языка 300 слов основных, дальше он разберется. Поэтому да, есть какие-то направления, которые чаще всего какая-то нация… Ну вот у нас азербайджанцы торгуют фруктами, армяне строят дороги, киргизы работают в такси, таджики и узбеки на стройке. Но опять же нельзя сказать, что вот это как-то занято. Все работодатели постоянно приходят к нам за поиском людей. Оксана Галькевич: А вы знаете, у меня вот еще такой вопрос: а им смысл хорошо работать у нас есть? Вадим Коженов: А в основном же сделка. Оксана Галькевич: Вы знаете, я просто вспоминаю, вы сказали, что армяне строят дороги… Я, правда, не знаю, армяне это были или нет, в прошлом году в Тверскую область я куда-то углубилась на 400 с лишним километров, там вообще уже просто деревня-деревней, городов не видать. И вот там как раз убитую совершенно годами дорогу, срезали асфальт верхний, нужно было… Получили, видимо, деньги, я не знаю, кто там выделяет, муниципалитет, на то, чтобы сделать новое покрытие. Я видела просто, как это делается, работали как раз ребята, скажем так, южных каких-то национальностей, не знаю, откуда и так далее. Делалось это крайне похабно, ну практически левой ногой очень-очень… Вадим Коженов: Ну да. Оксана Галькевич: Не прометалось, криво срезалось, понимаете, гудрончика так плюнули-плюнули в нескольких местах. То есть эта дорога, очевидно, вот сейчас уже, спустя год, снова в похабном состоянии. Вот я поэтому и спрашиваю: подряд-то подрядом, а есть ли им смысл, приезжая сюда, получать подряды и хорошо работать? Вадим Коженов: Ну тут момент какой? Они будут делать ровно так, как им говорит начальник. Те, которые приезжают сюда, они подряды не получают; те, которые получают подряды, у них давно здесь русский паспорт, скорее всего, семья, дети, квартира и все хорошо, вот такие получают подряды. А те, которые непосредственно там на дороге либо заметают, либо нет, выполняют прямые указания руководства. У нас есть огромная проблема, соответственно это коррупционная составляющая всего, чего только можно у нас в государстве. Константин Чуриков: Давайте просто говорить, воровство, коррупция, потому что «коррупционная составляющая» – это сразу что-то такое интересное… Вадим Коженов: Да. И соответственно, если у нас человек, который получил подряд на ремонт дороги, у него какая задача? – чтобы, во-первых, у него этот подряд приняли и заплатили деньги, во-вторых, чтобы дорога как можно быстрее пришла в негодность, получить следующий подряд. Если он командует своим людям «делайте вот так», они делают так, как им говорят. Константин Чуриков: Виктория Юрьевна, вот прямо припевом звучит фраза, что нас вытесняют, нас замещают. А вот такой статистический показатель: а сколько из России… Это, конечно, сложно учесть, но сколько граждан Российской Федерации из России убыло? Виктория Леденева: Убыло вы имеете в виду за прошедший год? Константин Чуриков: Ну например, да. Виктория Леденева: Или вообще в целом? Константин Чуриков: Уехало. Виктория Леденева: Вообще уезжает где-то в среднем 150–200 тысяч. Константин Чуриков: В год? Виктория Леденева: Да, в год. Константин Чуриков: Это те, которые снимаются с учета, те, которые отказываются от гражданства? Виктория Леденева: Нет, вот в этом и проблема, что очень многие просто уезжают, не снимаются с учета. Поэтому если мы сравним статистику, которая есть у нас по Российской Федерации, и статистику в тех странах, которые фиксируют российских граждан, которые туда приезжают, это будет очень большая разница. То есть у нас будет на порядок меньше, чем в тех странах, где они проживают, потому что там учитывается и вид на жительство, пока еще не гражданство… Оксана Галькевич: Но можно в любом случае говорить, что это достаточно большие цифры на самом деле. Виктория Леденева: Большие, очень большие цифры. И к сожалению, вы знаете, я хочу сказать о том, что вот как раз вот это направление эмиграционное у нас в государственной миграционной политике вообще не учитывается. То есть если, например, перейти к таким официальным документам, концепция миграционной политики, если концепция, которая была принята в 2012 году, там одной фразой звучало, что увеличивается, продолжается поток российских граждан за рубеж, выезд, то есть эмиграция, то в нынешней концепции, которая была принята в 2018 году, 31 октября, про эмиграцию нет вообще ни слова. Оксана Галькевич: Ну болезненная, неприятная такая история Константин Чуриков: Еще раз цифры, значит, официальные цифры, которые есть, ежегодно? Виктория Леденева: Ну официально я не могу сказать, я, к сожалению… Надо было посмотреть… Константин Чуриков: Ну примерные оценки. Виктория Леденева: Около 200 тысяч. Константин Чуриков: Около 200 тысяч, притом что за 4 месяца, пусть это не совсем тоже точные данные, но те, которые у нас есть от РАНХиГС… Оксана Галькевич: …те же 200 въехало. Константин Чуриков: …98 тысяч мигрантов к нам приехало, чтобы просто было понятно. Вадим Коженов: Получили паспорт, поверьте, приехали миллионы за это время, это все, кто получил паспорт. Константин Чуриков: «Мигрант» и «гражданин Российской Федерации» – это разные слова, да? Виктория Леденева: Коллеги, миграционный приток, я еще раз говорю, миграционный прирост Росстатом считается – это та миграция, когда они дольше 9 месяцев. То есть не факт, что они получили паспорт… Константин Чуриков: Как-то за 9 месяц как-то это просто получить, слишком просто получить российский паспорт. Вадим Коженов: Нет-нет, это именно… Ну пускай это будет еще РВП, добавим туда же. Константин Чуриков: Вот. Вадим Коженов: Но это все равно статус постоянно проживающего. Если он въезжает, выезжает и живет по патенту, он не получает такой статус. Виктория Леденева: Нет, он может и патент оплатить сразу на год, тогда он тоже войдет в категорию вот этого миграционного прироста, если он оплачивает сразу на год вперед. Вадим Коженов: Но так никто не делает. Оксана Галькевич: Светлана из Краснодарского края, давайте… А, не дождалась она, к сожалению… Константин Чуриков: Зато Алла есть. Оксана Галькевич: Алла у нас есть из Московской опять области. Алла, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Это Московская область, город Сергиев Посад. У нас есть такое предприятие «Смена», государственное предприятие. Пыталась устроиться туда на работу, хотела дояркой устроиться официально, но проработала один день всего лишь, потому что очень тяжело. Официально вроде как бы доярка, на самом деле это скотник в одном лице, то есть нужно тяжелые тележки таскать, за коровами ухаживать, кормить их. Я вообще инженер-химик по образованию, технолог-пищевик. Константин Чуриков: Так. Зритель: Но работы у нас нет в Сергиевом Посаде, поэтому приходится вот такие работы искать. Но не проработала, ну один день проработала, потому что очень тяжело. Константин Чуриков: Алла, смотрите, ну все-таки относительно до Москвы недалеко, в Москве не пробовали себя найти каким-то образом? Зритель: Пробовала найти. Но дело в том, что уже и возраст, я практически все время ездила и в Москву, но уже свое хозяйство тоже, свой дом, поэтому хотелось бы около дома работать. А работают там, в этой «Смене» узбечки, потому что… Узбечка моего роста примерно, 153–154 сантиметра, небольшого, маленького, она смогла тележки за 840 рублей таскать, она может. Они там работают, в основном узбеки работают. В принципе у нас в Сергиевом Посаде куда ни глянь, везде узбеки: в «Пятерку» пойдешь – узбеки стоят… И они говорят, что они кланами, они на мясокомбинате работают, они друг дружке помогают. А у нас, правильно, россиянам где работать? Константин Чуриков: Слушайте, а что ж мы друг дружке-то не помогаем, а? Вот еще такой вопрос напрашивается, Алла. Как вы думаете? Зритель: Вот. А потому что мы, наверное, обозлились уже настолько, что готовы, наверное, уже, я не знаю, друг дружку пострелять, что ли. Константин Чуриков: Нет-нет-нет, Алла, не надо. Оксана Галькевич: Нет, стрелять не надо, конечно, спасибо. Константин Чуриков: Спасибо за звонок. Оксана Галькевич: Вадим Викторович, вот возвращаясь к трудоустройству иностранцев и тому, что вы говорите, не справляются, не хотят, «а у вас работать надо»: вот этот вот пример… Вадим Коженов: Отличный пример. Оксана Галькевич: Смотрите, получается, здесь мухлюют еще с должностными обязанностями, когда в объявлении пишут «доярка», а тебе еще докидывают работу скотника, кого там еще, и этого, и того, и пятого, и десятого. Конечно, человек не выдерживает. Вадим Коженов: Ну я считаю, что вот то, что сейчас формулируется, – это опять же некий пережиток. Нет понятия каких-то прямо инструкций, это все давно ушло. Приходит человек, работодатель понимает, что у него был предыдущий работник, он все это делал, значит, подразумевается, что следующий тоже должен это делать. Понятно, что если видят, что человек прямо совсем не может, он быстро уйдет; человек хороший работник, работодатель будет сам за него держаться и как-то его разгрузит. Оксана Галькевич: Так здесь, понимаете, вопрос в том, в чем он хороший работник: он прекрасно доит корову, понимаете, специалист, или он еще здорово там все подбирает, подметает… Вадим Коженов: Он должен делать все… Вот я объясню, как у нас это происходит. У нас фактически на заводе 6 специальностей. У нас жесткое правило, что все должны уметь все, то есть у меня любой сотрудник завода может встать на любой участок линии, за это мы им доплачиваем 500 рублей просто за то, что он умеет. Потому что когда у нас отпуска, у нас не бывает такой проблемы, что вот этот ушел и все, завод встал, все должны уметь все и все должны делать все. А вот он постоял на линии, закончил, у него есть свободное время, я считаю, что нужно пойти и подмести. Приехала машина, разгружать, люди должны чуть напрячься, пойти разгрузить, не нужен отдельный грузчик. Оксана Галькевич: Ну вы так организовали работу, да, у вас как в «Макдональдсе». Вадим Коженов: Так и у них организовано. Она сказала: «Я только доярка, а тележку таскать не буду», – а доить корову надо в день 3 раза по полчаса, зачем она там нужна на 1,5 часа? Тогда пусть она получает 2 тысячи рублей, приходит и уходит. Если она пришла работать на полный день за какую-то зарплату, она должна то, что она может делать. Я вот сейчас вам просто, извините, я еще чуть-чуть продлю. Вот все говорят про корейское экономическое чудо, Южная Корея. До марта прошлого года там была официальная рабочая неделя 68 часов, то есть с понедельника по пятницу вы работаете по 12 и субботу 8, и так работала вся страна – вот и чудо корейское. Там нет ни нефти, ни газа, ничего нет, но сейчас все машины корейские по всему миру, телефоны опять же в основном все, «Samsung» великий лидер, который делает вообще все, «LG» то же самое – люди просто работают, и там нет… Вот в марте прошлого года они перешли на 48-часовую рабочую неделю, то есть просто 6 дней по 8… Оксана Галькевич: …и чудо стало сдуваться, вы хотите сказать? Вадим Коженов: Ну пока еще нет. Оксана Галькевич: Пока еще нет. Константин Чуриков: Пока еще теплится жизнь в Южной Корее. Вадим Коженов: Да, они за это время опять же создали сильную роботизацию, которой у нас нет. Оксана Галькевич: Да, но все-таки согласитесь, у нас… Константин Чуриков: …особая ситуация, у нас и нефть, и газ… Вадим Коженов: Да, это да. Оксана Галькевич: И нефть, и газ, простите, но у нас еще есть определенные климатические, мне кажется, какие-то такие моменты, которые тоже надо учитывать. Простите, мы не можем ходить босиком и, не знаю, в коротких шортах весь год, как часть Кореи, у нас нет вот этого йода от океана, я не знаю, морепродуктов и полезной еды... Рыбы, рыбы у нас нет, мне подсказывают в ухо! Константин Чуриков: Вот чего у нас точно нет, так это рыбы. Оксана Галькевич: Много чего у нас нет, друзья, суровые условия. Константин Чуриков: Виктория Юрьевна, короткий вопрос, после которого будем смотреть сюжет. Скажите, а у нас какая вообще политика в государстве сформулирована в области миграции? Кажется, не так давно принимался даже какой-то документ, в него вносились какие-то правки. Мы чего хотим? Виктория Леденева: Хороший вопрос вы задали, потому что я всегда отвечаю когда на этот вопрос, я говорю, что на самом деле у нас непонятна цель миграционной политики, на мой взгляд. Она как не была понятна и в прошлой концепции, так и на сегодняшний день. То есть я поясню. Если мы ставим цель улучшение демографического потенциала, мы постоянно говорим о том, что мы живем сейчас в демографической яме, у нас сокращается население. Вот, кстати, впервые за 2018 год миграционный прирост в минус ушел, даже миграционный прирост не смог компенсировать вот эти потери демографические, которые в 2018 году произошли. Константин Чуриков: И возникла вот эта так называемая естественная убыль 200 с лишним тысяч человек, сопоставимая с населением регионального центра какого-то, Пскова, например. Виктория Леденева: Да, какого-то города. Оксана Галькевич: Вадим Викторович, вы меня… Виктория Леденева: Я просто хочу сказать, что вот если мы ставим цель демографическую, соответственно мы должны делать акцент на мигрантах, которые нам нужны, – это соотечественники, это студенты, это пусть будет семейная миграция с детьми... Оксана Галькевич: Образованные какие-то специалисты, да? Виктория Леденева: Образованные, высококвалифицированные, квалифицированные. Особенно очень большая проблема со студентами. У нас, к сожалению, почему-то мало внимания уделяется иностранным студентам. Оксана Галькевич: Ну кстати, по соотечественникам мы должны сказать, что это ведь не только этнические русские, это должны быть люди, принадлежащие к тем народностям, которые так или иначе веками жили на территории Российской империи… Вадим Коженов: С нашим культурным кодом, как принято говорить. Константин Чуриков: Слушайте, но вам не кажется, что все-таки миграционно привлекательной страна для иностранцев по-настоящему станет только в тот момент, когда она привлекательна прежде всего для граждан своей собственной страны, да? Потому что мы находимся в какой-то довольно парадоксальной ситуации: вот нам Виктория Юрьевна называет цифры тех, кто уезжает из Российской Федерации, и мы видим цифры тех, кто приехал и пока остался. Оксана Галькевич: Вадим Викторович, вы меня только успокойте: на вашем прекрасном предприятии, о котором вы нам сегодня рассказывали, рабочий день хотя бы 8-часовой? Вадим Коженов: Нет, конечно. Оксана Галькевич: Нет? Вадим Коженов: Предприятие работает круглосуточно, люди работают по 12 часов… Оксана Галькевич: Я имею в виду у человека, у вас посменно… Вадим Коженов: Нет, все по 12 часов работают, конечно. Константин Чуриков: А рабочий день ненормиро́ванный, как сейчас принято писать в контрактах. Вадим Коженов: Нет, почему, нормированный, 12 часов. Константин Чуриков: Но это все-таки за рамками действующего законодательства с точки зрения… Вадим Коженов: Нет, смотрите, у нас есть норма. Вот, допустим, как работают, я не знаю, все продавцы в «Пятерочке»? – 2 через 2 по 12 часов. Константин Чуриков: А, и у вас тоже 2 через 2? Вадим Коженов: Вот у нас то же самое. Константин Чуриков: А, ну ладно, и на том спасибо. Оксана Галькевич: Хорошо. Константин Чуриков: Давайте сейчас посмотрим сюжет, буквально 2 года назад дело было, вряд ли что-то изменилось, мы уточняли, говорят, все то же самое. Наш корреспондент и коллега Александр Денисов отправился в самостоятельный рейд, чтобы поговорить с мигрантами, и долго искать мигрантские районы ему не пришлось. СЮЖЕТ Константин Чуриков: Ну вот такой сюжет. Прошло 2 года, вряд ли там принципиально изменилась ситуация за это время. Смотрите, что пишут люди на наш SMS-портал. Новосибирская область: «Чушь! Не все русские ленивые! Просто мы не хотим в своей стране быть рабами». Белгород: «Мигрант, получающий у нас 20 тысяч, у себя на родине богат, а мы бедные». И вот Самарская область, кстати, на такую интересную мысль навела: «Получается что, узбек – россиянин, а россиянин – нелегал?» То есть создаются какие-то априори на некоторых, скажем так, предприятий, в некоторых сферах априори невыгодные условия, неприемлемые для россиян. Вадим Коженов: Знаете, я попробую как объяснить? Вот я ходил на дебаты с националистами не так давно на «Эхо Москвы», и там зашла большая дискуссия. И на мой взгляд, главная ошибка людей, которые вот формулируют таким образом, – они не понимают, что рынок давно стал глобальный, что железного занавеса нет и у нас изменилась в принципе парадигма экономики. Если в Бангладеш бенгальцы за миску риса производят футболку, она стоит 20 центов, ее нельзя производить в России за 20 долларов, как бы ни хотелось. То есть либо мы должны тогда закрыть рынок от футболок и производить свои за 20 долларов, но это нереально, потому что ВТО и все остальное. Константин Чуриков: Вот то, о чем вы говорите, – это не проблема бангладешца, или русского, или узбека, что он производит за 20 долларов, это проблема отрасли, это проблема коррупционной составляющей… Вадим Коженов: Да, тут даже не коррупционная. Вы же понимаете, что если что-то стоит за границей 1 доллар, либо от этого мы закрываемся, либо наша отрасль просто умрет, потому что у нас здесь нет бангладешцев, очень правильно сказала Оксана, что здесь надо греться, там они ходят в трусах и за миску риса работают. Но это наша реальность: они там работают за миску риса, и мы здесь либо соответственно фабрики все эти ликвидируем, покупаем это, то есть как бы признаем их победу, либо пытаемся отгородиться. Оксана Галькевич: Нет, ну почему? Мы можем развивать технологии, например. Вадим Коженов: Нет технологии, чтобы здесь стало тепло… Оксана Галькевич: Смотрите, подождите, Израиль – это что у нас? Это практически пустыня, где ничего не растет. Теперь это… Вадим Коженов: Они все футболки завозят. Оксана Галькевич: …благодаря современным технологиям аграрная страна, они нас кормят вплоть до того, что редиской они нас кормят и морковкой израильской, понимаете? Константин Чуриков: Черной икрой, осетриной. Вадим Коженов: Мята с Израиля, вот я чай с мятой пью, мята с Израиля. Оксана Галькевич: Да-да. Так они это сделали за счет чего вот в своих совершенно невыносимых условиях? За счет высоких технологий. Вадим Коженов: Но легкой промышленности, например, даже у них нет, то есть все равно они одежду покупают. То есть они приняли решение: вот эти отрасли мы развиваем, вот эти нет. Это вопрос уже, безусловно, к министерствам, которые все это регулируют, к бизнесменам. Ну вот я опять же могу сказать, что если вот, например, стояла бы задача здесь создать какую-то супервысокотехнологичную фабрику по дешевому ширпотребу, трикотажу, это невозможно, просто невозможно, просто есть объективные факторы за границей. Мы в ВТО, мы не можем это все пошлинами и так далее, то есть есть внешние трудовые договоры и прочее. Оксана Галькевич: Понимаете, но тогда… Вадим Коженов: И вот пока эта экономика будет, мы в каких-то отраслях не победим. Константин Чуриков: Но как-то мы заметили, что многое из того, что здесь производится, в России, всегда, как ты ни старайся, всегда будет дороже. Вот к нам приходит один высокопоставленный чиновник, презентует президенту, значит, планшет вот этот для школьников, потом, значит, вот эту «звонилку», телефон, но это же стоит каких-то космических денег. Зачем это здесь производить, если это можно производить там? Может быть, мы оказались заложниками экономической ситуации просто-напросто здесь? Виктория Леденева: Возможно, да, у нас, наверное, мало что производится, в основном все покупается. Константин Чуриков: А бывает так, что рынок труда приспособлен больше, где-то еще какие-то есть такие примеры, больше для тех, кто приехал, чем для тех, кто там живет, находится? Виктория Леденева: Ну я еще раз хочу сказать, что действительно так и есть, потому что нашим работодателям выгоднее брать дешевую рабочую силу, то есть держать… Вот в таких анклавах мигранты живут, вот вы говорите, там ничего не изменилось, я бы хотела вернуться к сюжету, – я думаю, что там изменилось за 2 года, там, наверное, еще больше стало этих мигрантов, появились, наверное, новые хозяева. Вот такие анклавы не только на Ярославском шоссе, везде в Подмосковье они есть. Оксана Галькевич: Понимаете, получается, что у нас вот есть люди-мигранты, которые к нам приезжают, и вот женщина из Брянской области нам звонила; у нас и россияне, получается, тоже в статусе мигранта. Вот люди из Брянской области едут искать в Москву работу или еще откуда-то, и тут же приезжают люди из других бывших союзных республик, и работодатель берет в первую очередь кого? Он берет… Вадим Коженов: Ну брянские эти тоже устроились, она же не говорила, что у него была проблема с поиском работы, она говорила, что проблема, что кидают на деньги. А проблемы с поиском нет: он приехал, он хочет работать, он устроился и работает. Я еще, кстати, коротко скажу по поводу… Оксана Галькевич: И кидает тоже, это нас объединяет с мигрантами в этой ситуации. Вадим Коженов: Вот, по поводу кидалова. Даже официально у нас по закону 145-я статья Уголовного кодекса («Невыплата зарплаты») возбуждается только при условии, что 2 полных месяца вы отработали. То есть если работодатель просто это понимает, он может с вами перезаключать трудовой договор каждые 6 недель – все, у вас просто нет состава. Константин Чуриков: Это мы молчим о том, что по практике уголовное дело может как возбуждаться, так и не возбуждаться в зависимости от того, кто так там в органах «возбужден». Вадим Коженов: Да. Константин Чуриков: Давайте сейчас послушаем Наталью. Оксана Галькевич: Наталью из Челябинска, а то у нас люди не дожидаются выхода в эфир. Наталья, здравствуйте, говорите, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Я вообще из города-миллионника, и несмотря на то, что вроде бы в таких городах уровень зарплаты выше, у нас все-таки есть профессии не высокооплачиваемые, и в этом случае наш российский рабочий страдает в каком аспекте? Когда поднимается вопрос о том, чтобы поднять зарплату или какие-то условия труда улучшить, работодатель всегда может выдвинуть аргумент, что не хотите, не нравится? – увольняйтесь, мы всегда наймем на ваше место любого мигранта. Константин Чуриков: «Вот у меня очередь стоит», – скажет работодатель, да. Зритель: Да, он скажет: «Не нравится? Вот дверь, пожалуйста, идите, я сегодня же на твое место 5 найду за твою сумму». Это первый момент. И второй момент. Если мигрант трудоустроился официально и подал все документы, оформился, как правило, везет свою семью сюда. Тут возникает уже второй нюанс. Я как мама многодетной семьи находилась в трудной финансовой ситуации, пошла в соцзащиту. И там практически преобладают именно семьи мигрантов, которые обычно многодетные. Константин Чуриков: Другие многодетные мамы из других республик, да? Зритель: Да. То есть мы со своей стороны даем работу папе как представителю семьи и этой же семье со стороны нашего же государства оказываем финансовую помощь как малообеспеченным, многодетным, малоимущим и прочее. А наши-то россияне как в этой ситуации, получается, за борт, что ли, выброшены? Я понимаю, что дешевый труд мигранта в экономику вносит свой ощутимый вклад, но мы нисколько не стимулируем нашего российского труженика, работягу, ничем. Он всегда знает, что его выкинут за борт, а мигрант получит какой-то… Константин Чуриков: Наталья, спасибо за ваш звонок, за ваше мнение, все мнения приветствуются в эфире. Виктория Юрьевна, а вот с точки зрения, правда, народосбережения? Ведь народов много, народы разные, у нас в стране тоже много народов. Я не говорю, что кто-то лучше, кто-то хуже, боже сохрани, но есть понятие народосбережения. Вот мы живем, вот нам из Челябинска звонит Наталья, вот она это видит, там другие видят люди. Я не знаю, нам сегодня кто-то позвонит, кто скажет: «Нет, все хорошо, нас не беспокоит, мир, дружба, жвачка»? Вот людей беспокоит это. Что с этим делать? Виктория Леденева: Вы знаете, я, во-первых, хотела бы еще прокомментировать Челябинскую область. Это приграничный регион, просто я выезжала туда, беседовала с руководством области, там действительно они озабочены тем, что там очень много приезжает к ним, граница с Казахстаном, и как ни странно, много едет таджиков через Казахстан. Мало того, таджики едут по программе переселения соотечественников, то есть как мне говорили, они каким-то образом получают вот эти удостоверения соотечественников, привозят всю семью. И то, что вот мама правильно сказала, что там у них очень большие проблемы с детьми мигрантов, – там большое количество детей мигрантов. Они все приезжают ровно 31 августа, перед 1 сентября, и когда в школу весной записывают детей, родители думают, что все хорошо, а 1 сентября приводят ребенка в класс, а там класс состоит на 2/3 из иностранных детей, детей мигрантов, которые по-русски не говорят. У них в этом плане очень серьезные проблемы. Константин Чуриков: И одно дело, когда преподают русский как иностранный, а другое дело, когда у всех одна программа. Кстати, это серьезная проблема, между прочим. Оксана Галькевич: И у нас, кстати говоря, до сих пор ведь нет, собственно, этой системы подготовки детей из иностранных семей… Виктория Леденева: Нет. Вадим Коженов: Только студенты. Оксана Галькевич: …включения их в наш образовательный процесс. Константин Чуриков: Так что делать? Виктория Леденева: Я еще раз просто хочу сказать о том, что нам действительно, вы правильно перед этим задавали вопрос, какова цель миграционной политики. Нам нужно четко определиться с целью. То есть если мы все-таки демографию поднимаем, нам одни мигранты; если трудовые мигранты, тогда нам нужно ограничивать приезд вот этих вот семей с детьми. Вы знаете, может быть, пойти по пути арабских стран, которые не приглашают, соответственно, если мужчина приезжает на работу, он не имеет права привозить свою жену, свою семью, детей и так далее. Арабские Эмираты, 70% мигрантов в стране, при этом самая некриминальная страна, все прекрасно развивается уже на протяжении многих лет. Оксана Галькевич: Нам Белоруссию ставят в пример, говорят, что там жесткий запрет на использование труда мигрантов, только свои работники. Соседняя с нами экономика. Как вам? Вадим Коженов: Ну там опять же и нет проблем в нехватке рабочих, то есть нельзя сказать, что там какая-то экономика суперразвивающаяся, что она прекрасная и там не хватает рабочих рук. Там… Оксана Галькевич: Но креветками они своими нас кормят, бананами, авокадо. Вадим Коженов: Это не такой большой кластер рабочих. Константин Чуриков: У меня последний, короткий вопрос именно к вам. Вадим Викторович, вы же россиянин, да, гражданин России – как так получилось, что кроме вашего бизнеса, о котором вы рассказали, вы стали заниматься борьбой за права мигрантов? Вадим Коженов: Смотрите… Нет, вот это важно немножко по-другому. Я не занимаюсь борьбой за права мигрантов ни в коем случае. Были моменты, что на пресс-конференции в День мигранта я рассказывал, что главнейшим достижением нашей миграционной политики является, что мы не платим пособия мигрантам, к нам не едут дармоеды здесь жить на пособие, это большое на самом деле наше достижение. Константин Чуриков: Буквально полминуты, да. Вадим Коженов: Я занимаюсь борьбой за здравый смысл, вот. И я рад, что вот есть, как Виктория Юрьевна, такие люди, которые тоже понимают здравый смысл, и огромное количество людей, которые абсолютно не понимают, что они делают в разных органах. Оксана Галькевич: Вы знаете, еще один вопрос короткий. У нас люди многие спрашивают, наша казна налогами-то пополняется от этих людей, которые приезжают? Вадим Коженов: Двести двадцать миллиардов рублей заплачено в бюджеты субъектов на конец 2017 года, на конец 2018-го данных еще нет, но это еще миллиардов 60. То есть мы можем смело говорить, что мост в Крым выстроили нам мигранты и еще осталось. Оксана Галькевич: Спасибо. Виктория Леденева: За патенты в прошлом году получено было около 60 миллиардов в России. Вадим Коженов: Ну вот так и есть, 280. Оксана Галькевич: Понятно. Константин Чуриков: И на том спасибо. Оксана Галькевич: Да. Виктория Леденева, главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН, доктор социологических наук, была у нас в студии, Вадим Коженов, президент Федерации мигрантов России. Спасибо большое, уважаемые гости. Константин Чуриков: И 94% нашей аудитории сказали, что их беспокоит наличие мигрантов, таковы итоги опроса. Спасибо. Это еще не все, уважаемые зрители.