Марианна Ожерельева: С турбин снимают санкции. Канада может принять точечное решение в отношении турбин для газопровода «Северный поток – 1». С просьбой обратился немецкий министр экономики Германии Роберт Хабек: для восстановления, кстати, поставок в Европу. Вот такое простое объяснение. Украина выступает, естественно, против. Кто же победит в споре за эти турбины? Давайте разбираться. На связи со студией Александр Фролов, заместитель генерального директора Института национальной энергетики. Здравствуйте. Александр Фролов: Здравствуйте. Марианна Ожерельева: Это такая яркая просьба-решение последних месяцев. Все-таки громко обсуждалось, когда на некую продукцию, которая в США шла, они сняли санкции, потому что это им было выгодно, химикаты. А тут вот теперь в отношении турбин будет это сделано или нет? И как это повлияет на общую риторику европейцев? Александр Фролов: На общую риторику не повлияет никак. Наоборот, они будут показывать, что Россия все равно плохая. Давайте вообще эту ситуацию немножко так в развитии посмотрим. Почему вообще турбины оказались в Канаде? Потому что они в Канаде были произведены. На них контракт подписывался 15 лет назад, производила их компания Rolls-Royce, теперь это производство принадлежит Siemens, а Siemens обслуживает турбины в Канаде. Все! Канадцы, так как не зависят ни от нашей нефти, ни от нашего газа, ни от нашего угля, они могли свободно самые жесткие санкции вводить. И они, не подумав, не согласовав свои позиции со своими немецкими коллегами, ввели самые жесткие санкции. И тут: ой! Знаете, когда дети напортачат немножко, они такие: ой! Понимаете, канадцы тоже с немцами сказали сейчас: «Ой! А мы что-то не подумали, мы что-то не просчитали». Но говорить о том, что «это мы не просчитали, это мы не продумали», невозможно, поэтому сразу стали обвинять – кого? – Российскую Федерацию, мол, Россия приняла политическое решение сократить поставки газа по газопроводу «Северный поток». Хотя, казалось бы, дорогие друзья, а как прокачивать газ без газоперекачивающего агрегата? То есть чисто физически как? Нужно подойти и дуть в трубу, чтобы газ шел? Нет, извините, так не работает. Поэтому, может быть, в Германии политические решения и могут заставлять газовые потоки двигаться в нужную сторону, но в России – нет. В России просто законы физики действуют. И сейчас, после того, как, видимо, на месте тем же немцам указали на то, что: «Ну, друзья, что вы такое рассказываете? Там есть технические проблемы. Очевидно, что мы в них тоже виноваты», – риторика несколько смягчилась. И стали говорить о том, что: «А мы все равно считаем, что Россия не запустит на полную мощность «Северный поток», даже если у нее будет такая техническая возможность». Кстати, отчасти они, конечно же, правы – просто потому, что прокачка газа по «Северному потоку», как и по любому другому газопроводу, зависит ведь не только от воли российской стороны: вот сколько мы захотели, столько мы и поставили. Нет, она зависит от того количества, которое принимающая сторона хочет, соответственно, принять. То есть отправляются… Марианна Ожерельева: Купить. Александр Фролов: Да. То есть отправляются заявки европейских покупателей в адрес «Газпрома». И этот европейский покупатель говорит: «Хочу 10 миллионов кубических метров в сутки завтра». Ему поставляют 10 миллионов. Соответственно, когда возникнет техническая возможность прокачивать 167 миллионов кубических метров по «Северному потоку» – это не значит, что весь этот объем будет прокачиваться, потому что, еще раз, он будет зависеть от заявок со стороны европейцев. Что касается текущей ситуации, вот этих переговоров. Ну давайте, во-первых, оговоримся, что источник информации не просто ненадежен, но это откровенно пропагандистское издание, занимающееся дезинформацией на протяжении многих лет. То есть это такой классический «сливной бачок». Но, с другой стороны, это не значит, что… Даже сломанные часы два раза в сутки показывают правильное время. Поэтому, когда мы опираемся на информацию вот этого украинского источника… Кстати, через этот украинский источник как-то «сливали» контракты 2009 года на поставку и на транзит газа между «Газпромом» и «Нафтогазом». Ну, это ладно, знаете, это дела давно минувших дней. Предположим, что они правы. Может такое быть? Да, может. Более того, на самом деле даже удивительно, что Германия так долго ведет переговоры, потому как у нее есть проблемы, вроде бы они союзники с Канадой, а как-то союзники не идут навстречу. Хотя этим самым союзникам… Марианна Ожерельева: Ну, Александр Сергеевич, санкции мешают. Там же дали объяснение. Александр Фролов: Конечно! Это же невозможно просто собраться и сказать: «Ребята, ради наших немецких союзников, ради наших родненьких и замечательных европейцев давайте немножечко введем некие исключения». Опять же, для них та же ситуация. То есть канадские политики занимаются таким же откровенным популизмом, как и политики европейские, в отношении Российской Федерации, просто им меньше… просто, так сказать, на Канаду эта ситуация меньше влияет, еще раз, потому что она от наших углеводородов и прочих энергоносителей не зависит. Европа зависит. Ну, как мы понимаем, в руководстве Германии настолько «прекрасные» профессионалы собрались, что им месяца не хватило, видимо, чтобы убедить своих немецких коллег… ой, прошу прощения, канадских коллег как-то поступиться. Марианна Ожерельева: А можно про турбины? Александр Сергеевич, поясните. То есть эту турбину «Газпром» как заказчик основной уже оплатил? Александр Фролов: Смотрите. Во-первых, он ее оплатил, когда она еще покупалась. Марианна Ожерельева: Так, деньги ушли. Александр Фролов: То есть на компрессорной станции «Портовая» стоит восемь турбин производства Rolls-Royce. Эти турбины большой мощности. У нас в 2007 году, когда заключался контракт, таких турбин просто физически не было, они появились только в 2009 году. Ну, к тому моменту уже шло строительство, так что вот такая ситуация. Так как компания Siemens теперь отвечает за это оборудование как владелец завода-производителя, то она занимается и обслуживанием этого оборудования. То есть обслуживание оборудования – это плановое мероприятие. Заметьте, оно шло летом. Летом минимальным спрос на газ. Ну, есть сезонность спроса. Вот летом спрос, как правило, минимальный. Марианна Ожерельева: То есть эту турбину летом сняли и повезли в Канаду? Или что? Александр Фролов: Конечно. Ну, отремонтировали. Марианна Ожерельева: Отремонтировали. Александр Фролов: И дальше должны были везти следующую. То есть сейчас остановлены из восьми пять турбин. Почему? Одна в Канаде. Вторая уже должна быть в Канаде и должна ремонтироваться по планам. А три остановлены из-за того, что на них нужно провести профилактический осмотр, так как есть подозрение, что там требуется также ремонт. А кто должен провести осмотр и где? Ну, должны… Марианна Ожерельева: Оператор? Александр Фролов: Ну, должна компания Siemens проводить этот осмотр. Разумеется, эти работы уже оплачены. Но самое главное даже не это, а то, что они были плановые, то есть о них знали за несколько месяцев до текущего момента. Точно так же, как все знают за несколько месяцев, что на профилактику будет остановлен «Северный поток», 11-го числа. То есть все об этом знали. И даже когда принимали санкции, и немцы, и канадцы, если бы им это было интересно, все были в курсе того, что вот тогда-то и тогда-то будут такие-то мероприятия. Это, кстати, нам говорит о следующем: наши немецкие партнеры не консультировались с энергетическими компаниями, с машиностроительными компаниями и со всеми прочими компаниями, которые теоретически могут участвовать в различных процессах, связанных с поставкой… Марианна Ожерельева: По объемам не консультировались? То есть не запросили, сколько им надо? Александр Фролов: Нет, они вообще не консультировались. То есть если бы они спросили Siemens: «Siemens, а какие риски возникают, если мы вот такие-то санкции вводим, канадцы вводят и вообще все мы тут единым блоком берем и вводим санкции?» – Siemens бы ткнул пальцем и сказал: «Вот смотрите. Мы тут оборудование повезем в Канаду. Если они запрещают оборудование вывозить, то мы не сможем вывезти». Значит, их вообще не спрашивали, ни с кем не консультировались. И все санкции принимались просто наобум. Ну, «высокие профессионалы» сидят. Прекрасно! Месяц уже переговоры ведут по простейшему вопросу. Марианна Ожерельева: Александр Сергеевич, а давайте про Германию. Значит, там заявление, если точно в переводе, что Европе необходимо больше газа. А вот по этой турбине для «Северного потока – 1» это газ для газохранилищ Германии, чтобы запасы были на зиму будущую, или же это правда газ для всех? Александр Фролов: Нет, это газ, разумеется, для всех. По «Северному потоку» газ получали Германия, Дания, через Данию даже наверное, о Швеции чуть-чуть доходило. Ну, это уже дела Швеции и Дании. Нидерланды получали, Австрия получала. И даже до Северной Италии доходил этот газ. Если мы посмотрим на жалобы со стороны европейских стран, то они заявляли о том, что: «Вот мы недополучаем газ. Несмотря на то, что мы заявку отправили на столько-то, а нам поставили меньше». Почему? Это был кто? Италия, Австрия, даже Франция опять же. То есть всем им шел этот газ. Но в данном случае накопление газа как такового – это лишь один из элементов работы газовой отрасли. То есть накопление газа нужно, чтобы просто вы зимой могли сглаживать пики спроса. То есть у вас, понятно, зимой газа нужно больше, чем летом, но в отдельные дни у вас может газа требоваться еще больше, чем в среднем. То есть вчера было +2, а сегодня –10. Понятно, при –10 резко возрастает спрос на газ. И вот вы вместо того, чтобы по трубе ждать, когда вам сутки или более этот газ «привезут» (ну, он физически же доставляется не моментально, он прокачивается по трубе), вы можете взять из подземного хранилища и таким образом свой текущий спрос удовлетворить. Это основное назначение. Ну, плюс форс-мажоры, как-то от форс-мажоров можно защищаться. Но это не то, что вот они накопили и будут только его тратить зимой. Нет. Без постоянных поставок газа зимой эти все накопления имеют мало смысла, то есть вы их «проедите» очень быстро, если у вас будут только они. Это такой важный момент. Далее смотрите. Кто сейчас очень сильно расстроился от этой ситуации? Немецкие промышленники. Они, в общем-то, справедливо заявили… Ну, если переводить на привычные нам меры измерения, то немецкой промышленности нужно где-то 13 миллиардов кубических метров газа в год. Это довольно большая величина. Конечно, это лишь где-то 15% от суммарного потребления Германии, но тем не менее. Это заявка со стороны промышленности. И промышленность заявила, по сути, следующее: «Не трогайте российский газ либо попытайтесь быстро разрешить эту ситуацию, иначе у нас заводы встанут». Но самое смешное тут вот что: заводы-то встают уже где-то со второй половины 2021 года. То есть высокие цены уже давят на предприятия, они уже приостанавливают работу. Марианна Ожерельева: А, то есть именно ценовая политика их не устраивает? Александр Фролов: Конечно. Даже при тысяче долларов за тысячу кубических метров останавливаются. И это не только про немецкие предприятия, это и Норвегия, это и Испания, это и Франция, это по всей Европе. И даже в первом квартале текущего года спрос на газ со стороны европейской промышленности, точнее, промышленности Европейского союза… Понятно, тут Норвегия немножко в стороне стоит, но если только про Европейский союз сказать, то спрос со стороны промышленности в первом квартале упал на 20%, а совокупный спрос на газ за первое полугодие в Европейском союзе сократился на 27 миллиардов кубических метров. И эти 27 миллиардов кубических метров – это примерно 10% от спроса. То есть если сравним первое полугодие 2021 года и первое полугодие 2022-го, и сделаем даже поправку на погодный фактор (ну, в 2021 году зима была попрохладнее, чем в 2022-м), тем не менее даже при этой поправке получится, что где-то 9% падения мы все равно получаем. А оно за счет чего произошло? В первую очередь – за счет промышленности. То есть промышленные предприятия в лучшем случае приостанавливают работу, а в худшем случае просто закрываются и все, и до свидания. Они не могут работать. У них нет «подушки безопасности», чтобы ждать у моря погоды еще где-то год, когда же цены упадут. Марианна Ожерельева: Александр Сергеевич, вот про «цены упадут». Ну, сейчас-то по две тысячи за тысячу кубометров – это тоже очень резкий рост. А на фоне такой цены, получается, промышленность и так, и так не могла? Александр Фролов: Да. То есть текущая цена… Ну, понимаете, тут двоякая ситуация. Ведь еще в начале июня цены были 925–950 долларов. Марианна Ожерельева: Тоже немало. Александр Фролов: Мягко скажем, немало. Если бы год назад кто-нибудь сказал, что фраза: «Ну, цены были низкие – 925 долларов за тысячу кубических метров», – и что это нормальная фраза, ну, ему бы рассмеялись в лицо, потому что это какие-то безумные величины, такого никогда не было, это что-то невообразимое. А тут нормально, 925 – это небольшая величина. И уже при этой величине промышленность не справлялась, промышленное производство сокращалось, деловая активность сокращалась. Ну, плюс еще население экономит, как это ни удивительно. Но при ценах под две тысячи долларов этот процесс будет приобретать лавинообразный характер, потому как тут опять же сталкиваются сразу две сущности – высокие цены и отсутствие необходимого предложения. То есть если за первое полугодие всплески цен приводили к росту поставок того же сжиженного природного газа, по крайней мере тех объемов, которые могли перебрасываться между азиатским и европейским рынками (просто азиатский рынок обычно обладает более высокими ценами, чем европейский), то с января, еще раз, не с февраля, не с марта, а с января 2022 года средние цены на биржах в Европе выше, чем аналогичные показатели в Азии. Поэтому эти ценовые скачки в Европе приводили к тому, что происходил приток сжиженного природного газа, вот этих свободных объемов, которые долгосрочными контрактами связаны. А теперь ограничено предложение, в первую очередь из-за аварии на Фрипорте в Соединенных Штатах. А тут еще и газпромовский газ в полной мере отобрать технически нельзя. То есть вы, может, и хотели бы, чтобы «Газпром» поставил больше, а он не может. И тут ирония ситуации в чем заключается? В начале июня, как и большую часть мая, и часть апреля, газ российский торговался по ценам выше, чем те цены, которые могли получить на бирже. То есть он уже во втором квартале торговался примерно где-то по 1000–1100 долларов за тысячу кубических метров. Понятно, что при цене на бирже где-то 950 долларов можно было пойти на биржу, а тут еще и СПГ прибыл, и вот вы как-то добираете эти объемы. А теперь российский газ, который дешевле по нынешним показателям, и хотелось бы его отобрать по максимуму, а отобрать нельзя. Возвращаемся к Канаде, машем ей и говорим большое спасибо. Отобрать в полной мере его нельзя. И СПГ – тоже. Марианна Ожерельева: Не приплывет, да. Александр Фролов: Не приплывет, потому что… Марианна Ожерельева: Александр Сергеевич, а вот в этих скачках под две тысячи за тысячу кубометров газа все-таки… Вот часто говорят, что политическая нестабильность играет на рост цен на нефтяном и газовом рынке. Вы сказали сейчас, что дефицит технический, вот эта проблема в США. А это чем объясняется, вот эти 1 900? Почему такой он сейчас? И стоит ли ждать какого-то падения? Ну хорошо, турбину согласуют, привезут. Но ее же тоже, наверное, не за один день установят. Александр Фролов: Ну, я думаю, если ее повезут, то это все займет… опять же по грубым прикидкам, где-то к августу в лучшем случае разрешится ситуация. А вторую турбину-то увезут. То есть в лучшем случае сейчас будут работать четыре штуки из восьми. Марианна Ожерельева: Четыре? Александр Фролов: Но это уже лучше, чем три. То есть четыре – это лучше, чем три, безусловно. Марианна Ожерельева: А вот при этих четырех цена будет такой же? Давайте про эти отметки высокие. Александр Фролов: Я тогда закончу свою предыдущую мысль. Смотрите. Вот эти высокие цены, высокий спрос… Если вы за счет высокой цены не можете увеличить предложение – значит, чем вы можете скорректировать эту цену? Снизив спрос. Но вы же не будете его корректировать, потому что вы такой замечательный, умный, можете рубильником сокращать спрос на своей территории. Нет. Вот просто спрос будет регулироваться естественным образом. Знаете, как Трамп говорил про обвал добычи нефти в Соединенных Штатах: органическое падение. Ну, то есть я понимаю, что это естественное падение, но вот слово «органическое» тут было. Произойдет органическое падение спроса – то есть закроются еще какие-то предприятия, еще кто-то начнет более активно экономить. И все! Спрос упадет, ну и цены тоже пойдут вниз. То есть чем ниже спрос при текущем… То есть либо предложение должно догнать спрос, раз европейцам так биржа нравится, либо спрос должен снизиться до уровня предложения. В данном случае предложение не может быть увеличено, по крайней мере естественным образом. Значит, нужно сокращать спрос. А как сокращать спрос? Ну понятно, как сокращать спрос. Но тут есть еще два обстоятельства: мы не знаем, какая будет погода. Если будет достаточно продолжительная жара, скажем, во второй половине июля, в августе, то я боюсь, что европейцам будет не очень хорошо. Это не то что у них все накроется, экономика Европы закончится и Европейский союз развалится. Нет, просто у них будет период, когда энергетический кризис, начавшийся год назад… А он начался год назад, и об этом надо напоминать. Потому что европейцы делают вид, что он только начинается, еще ничего не было. Марианна Ожерельева: А он продолжается уже. Александр Фролов: Да. Так вот, у них произойдет обострение энергетического кризиса, люди начнут еще больше экономить, еще больше предприятий закроется, деловая активность сократится, наверное, еще больше, чем она сокращалась в 2009 году по сравнению с 2008 годом. Я думаю, что все понимают, что тогда происходило. Марианна Ожерельева: Александр Сергеевич, прямо пять секунд, вот финал. То есть негативный такой сценарий у вас как-то выстроен? Александр Фролов: Ну нет, почему? Можно запустить «Северный поток – 2», и тогда… Марианна Ожерельева: Хорошо, об этом тогда в другой раз. Спасибо огромное. Александр Фролов, заместитель генерального директора Института национальной энергетики, был на связи.