Константин Чуриков: А теперь все серьезно. Начнём с трагедии в Хакасии. Сегодня в селе Джирим была убита вся семья из пяти человек – это муж, жена, их сын, малолетняя дочка сына и брат главы семейства. Их зарезал, по версии следствия, местный житель, ранее отсидевший 18 лет за двойное убийство и недавно вышедший на свободу. Оксана Галькевич: Как сообщается, он не состоял на учёте, и правоохранительные органы не знали о его освобождении. Как вообще такое могло произойти? Это первый вопрос, который приходит в голову. И как предотвратить рецидивы преступлений со стороны бывших уголовников? Константин Чуриков: Есть официальная информация, что в принципе (мы увидели по Уральскому Федеральному округу) считается, что в среднем по России рецидивы среди преступлений в этом году (за первые полгода) – это примерно 29, можно сказать 30%. Кажется, что цифра все равно несколько занижена. Но мы сейчас и об этом тоже поговорим. Сначала выводим в эфир нашего корреспондента в Абакане, это Дарья Казак. Дарья, здравствуйте. Доброй ночь, у вас уже там поздно. Оксана Галькевич: Доброй ночи, Дарья. Дарья Казак: Да, доброй ночи, у нас уже начало двенадцатого. На самом деле то, что сегодня произошло в регионе, активно сейчас обсуждается в социальных сетях, различных пабликах. Снова мы на федеральных каналах первой строкой. Пять человек убил житель Ширинского района села Джирим. Известно его имя, это Федор Панов, ему 36 лет, он действительно отсидел за двойное убийство, за грабеж 18 лет. Оксана Галькевич: То есть это получается, что он попал в тюрьму, когда ему было 18, вышел в 36. Дарья Казак: Совершенно верно, Оксана. Он сел в тюрьму, когда ему было 18. Оксана Галькевич: Совсем молодой. Дарья Казак: Сидел 18 лет, сейчас ему 36 лет, он вышел из тюрьмы, вернулся в свое родное село, обнаружил, что дом его разрушен. Местные жители помогли ему с одеждой, обустроили его жилище. Он начал жить в этом селе, нашел там женщину. Есть такая информация, что именно из-за ревности он убил семью этой женщины. Женщину зовут Марина, которая сообщила ему по телефону о том, что она ему изменила и больше не хочет с ним строить отношения. И из-за этого данный гражданин решил... Он пропил всю ночь (есть такая неофициальная информация), а наутро он пришел в семью родителей Марины и убил их. На месте происшествия были найдены тела ее матери, ее 19-летнего сына, 7-летней девочки, сожителя и также его брата-близнеца. Всего пять человек, из них малолетний ребенок 2013 года рождения. Сегодня в три часа стало известно об этой трагедии. Село Джирим. Я могу сказать, что такое село Джирим. Оно находится на популярной трассе, которая ведет к Джиримским озерам – туристическое направление. Небольшой поселок на трассе. Константин Чуриков: Дарья, скажите, пожалуйста, подозреваемый Федор (фамилию я забыл), который все это предположительно совершил, он вообще на каком-то учете состоял? Местные органы полиции знали о том, что он вернулся с зоны и там находится? Дарья Казак: Наверняка местные органы полиции знали, что он только что вернулся из мест заключения. Наверняка нужно было ему отмечаться через какое-то время. А что говорят местные жители. Есть такая информация, нам об этом известно. Они говорят о том, что он хвастался тем, что он может перерезать любому горло в этом селе, и для него это ничего не стоит. В принципе, себя достаточно агрессивно мужчина проявлял. Это небольшое село в Хакасии, маленький населенный пункт. И что там происходило на самом деле... Если верить тому, что говорят соседи, что пишут просто очевидцы, люди вели асоциальный образ жизни: они распивали спиртные напитки. Оксана Галькевич: Дарья, скажите, он освободился когда? Как долго он там был свободным человеком до совершения нового преступления? Дарья Казак: Если верить официальной информации, он освободился в этом году. Константин Чуриков: Вот так вот. Спасибо. Оксана Галькевич: Всего несколько месяцев. Да, спасибо. Дарья Казак, наш корреспондент из Абакана была с нами на связи. Еще один собеседник. Константин Чуриков: Сейчас я сначала просто прочитаю смски. «Никогда тюрьма не исправляла, еще только больше ожесточала. И что вы тогда предлагаете делать?» Ленинградская область. То же самое Калининград нам пишет, Александр Климбовецкий, наш зритель: «Ой, обычная бытовуха, нечего обсуждать». Нам кажется, что это необычная бытовуха. Оксана Галькевич: Ничего себе бытовуха, пять человек. Член Совета по внешней и оборонной политике, Александр Михайлов. Александр Георгиевич, здравствуйте. Александр Михайлов: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Александр Георгиевич, так тюрьма, она все-таки для исправления или для ожесточения и озлобления этих людей? Александр Михайлов: Мы с вами прекрасно понимаем, что человек, который попал в места лишения свободы за малозначимое преступление и искренне в этом раскаивается, он, конечно, выйдет из тюрьмы с совершенно другими мыслями. Но когда речь идет о людях, уже ставших практически зверями (а он совершил и до этого двойное убийство), то мы прекрасно понимаем, что, конечно, тюрьма его никаким образом не перевоспитает, не вылечит. Естественно, даже в тюрьме или в лагере, где он находится, наверняка руководство лагеря ждало избавления от него чем быстрее, тем лучше. Поэтому мне кажется, что действительно, с одной стороны, это абсолютно бытовое преступление с очень тяжелыми последствиями. Давайте все-таки реально с вами будем смотреть. Все-таки здесь нет политической подоплеки, нет какой-то еще. Бытовое преступление, совершенно в пьяном виде. Но мы с вами прекрасно должны понимать, что люди, которые выходят из мест лишения свободы с такими тяжелыми статьями, они должны находиться в поле зрения. Но мы с вами видели результаты информирования нашего Министерства внутренних дел. Я более чем уверен, что если там есть участковый, то он не в этом селе, а где-нибудь там за 100 километров от этого села, и каким образом он его может контролировать, фактически мы не можем даже предполагать. Константин Чуриков: Ну да, там не всегда же мобильная связь бывает, не говоря уже о каких-то чипах, браслетах и прочих. Оксана Галькевич: Подождите, но даже если он в этом селе, в чем состоит контроль участкового над такими людьми? Константин Чуриков: Элементами, да. Александр Михайлов: Вы себе представляете, что такое участковый? У него 96 обязанностей и огромная территория – как две Франции. И он должен выполнять в сроки те документы, которые ему присылают, он должен отчитываться. Естественно, все это до первого звонка. И вот этот звонок наступил. Мы прекрасно понимаем, даже если бы участковый был в этом селе, подобного рода персонажи практически неразряжаемые – как граната с выдернутой чекой. Этот человек рано или поздно все равно вышел на эту тропу, тем более, что тюрьмы он не боится. Он 18 лет там прожил, это практически его вся жизнь. И поэтому, конечно, для него, особенно в пьяном виде совершить преступление было как на счет раз. Мы действительно находимся в очень сложном положении, потому что та система, которая существовала... Я хочу подчеркнуть, у нас же раньше существовали исправительно-трудовые учреждения, а сегодня у нас с вами уголовно-исполнительная система. И мы прекрасно понимаем, что как корабль назовешь, так он и поплывет. Следовательно, тюрьма даже в нынешних условиях никого не исправляет, и хоть они там шесть часов играют гимн Российской Федерации, никому от этого легче не будет. Они все равно остаются в своем сумеречном состоянии и после выхода из мест лишения свободы готовы практически на все. Константин Чуриков: Сейчас давайте послушаем звонок. Анна из Липецка у нас на линии. Здравствуйте, Анна. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Да, пожалуйста, ваш вопрос. Зритель: Вопрос, комментарий такой, что, безусловно, не исправляет тюрьма людей. Также как и люди не хотят, даже отсидевшие, возвращаться туда, тем более, как я поняла, что поддержки у него никакой не будет. То есть приходить на баланду. А, по сути, это же психиатрическая проблема. Человеку нужна психиатрическая помощь. Видно, что у него татуировки, это самоповреждающее поведение. Это уже можно было стучаться к психиатру, то есть здесь... Просто его похоронить за то, что он отсидел 18 лет. А может быть он вследствие психического заболевания. Константин Чуриков: Вы хотите сказать, что вот эту психиатрическую экспертизу нужно делать не после совершения преступления, а перед тем, как выпускать человека на свободу? Ну, как минимум. Зритель: Ее делать-то можно всем подряд и нужно. Но нужно лечить, мало поставить диагноз, важно же пролечить человека. Константин Чуриков: Да, спасибо большое. Александр Георгиевич, как вам такая мысль? Перед тем, как на свободу, надо убедиться, что человек нормален. Александр Михайлов: А что изменится? Хорошо, мы с вами придем к выводу, что человек находится в каком-то сумеречном состоянии, но он отбыл свой срок, никто не имеет право ему этот срок увеличивать. Поэтому я понимаю, что с точки зрения логики, наверное, это было бы правильно. Вот мы с вами говорим о лечении подобного рода больных. Я должен заметить, что на сегодняшний день в России (если мы говорим о психиатрии), на все Россию у нас где-то 12,5 тысяч психиатров. Надо заметить, что значительная часть этих психиатров не лечит больных, они в основном занимаются тем, что выписывают справки. Мы сегодня по каждому чиху требуем справку от психиатра. И я более, чем уверен, что в той же самой Хакасии дай Бог там десяток психиатров на всю республику имеется. Это в лучшем случае. Поэтому когда мы говорим о лечении, мы это тоже понимать должны. Мы очень часто пеняет на то, что давайте-ка мы его вылечим. А какими силами будем мы лечить этого человека? В каких учреждениях мы его будем лечить? Мы его что, на свободе будем лечить? Или он будет ездить из своего села в столицу Хакасии для того, чтобы проходить какие-то собеседования с этим психиатром? Оксана Галькевич: И потом, это должен быть специалист, наверное, какой-то отдельный. Не семейный доктор. Давайте выслушаем звонок из Челябинска. Александр Георгиевич, у нас Николай на связи. Здравствуйте, Николай. Зритель: Здравствуйте. Моя фамилия Мотылов Николай. Я в свое время отбыл 28 в колониях, в местах лишения свободы. Там вот говорится исправление, никто никогда не исправит тюрьмой человека. Это во-первых. Потому что у нас сотрудники, которые там находятся, которые как бы должны нас исправлять... Вот представьте просто ситуацию одну возьму. Идет администратор – человек из администрации колонии, вот он прошел туда, я должен ему сказать: «Здравствуйте, гражданин начальник». Обратно он проходит, я должен сказать. И если он будет ходить 20 раз мимо меня, я 20 раз должен ему сказать: «Здравствуйте, гражданин начальник». Если я не поздороваюсь, это нарушение. Константин Чуриков: Николай, 28 лет – это срок большой. Если не секрет, за что? Зритель: У меня были такие преступления. Первое преступление было совершено несовершеннолетним, это кража. Затем обратная кража. И была концовка – убийство. Константин Чуриков: Сколько лет вы сейчас на свободе после того? Зритель: Сейчас я семь лет на свободе. Константин Чуриков: Ну вас-то тюрьма исправила, Николай? Зритель: Да нет, конечно, ничего она не исправит. Пока человек сам не одумается, не сделает выводы, и сам не решит, что для него это все уже, предел. И еще один вопрос. У нас обычно судьи дают срок. Пришел несовершеннолетний, получил срок. Ему дают условно. Второй раз он совершил преступление – ему обратно дают условно. Третий раз – ему обратно дают условно. На четвертый раз его могут посадить на год, на два. Этого нельзя делать. Оксана Галькевич: А как? Константин Чуриков: Сразу сажать? Зритель: Нужно сразу сажать, и сразу создавать такие дерзкие условия, такие строгие условия, чтобы у него не было свободы. Тогда он только поймет. Это несовершеннолетний поймет может быть. Константин Чуриков: А, то есть ему как раз и надо, чтобы он говорил 28 раз «здравствуйте, гражданин начальник», да? Зритель: Не только «здравствуйте, гражданин начальник». Там много ситуаций. Верхняя пуговка не застегнута, например. За это нарушение... Константин Чуриков: Да, спасибо вам большое, Николай. Спасибо, что позвонили, нашли смелость об этом рассказать. Оксана Галькевич: Александр Георгиевич, о чем это, как вы считаете? О чем говорил нам Николай: о каких-то унизительных моментах в организации? Вот о чем, собственно? Какие выводы нужно делать из того, каким мнением он поделился? Александр Михайлов: Существует внутренний распорядок, которого старается администрация придерживаться. Насколько он объективно нужен в таком виде, я не знаю, я не могу судить об этом. Но я прекрасно понимаю, что человек, который оказался в местах лишения свободы, он может только в том случае почувствовать какое-то чувство вины и желание исправляться, когда с ним тоже будут в известной степени общаться по-человечески. Мне сложно судить. Мы знаем огромное количество фактов, когда были и бунты в тюрьмах, и были захваты заложников из числа персонала. Это же все связано не только с внутренним миром самого такого преступного сообщества на зоне, но это связано наверняка и с какими-то отступлениями от норм человеческой морали, которые совершают и сотрудники исправительных учреждений. Но мы с вами говорим о Хакасии. Мы говорим о человеке, который отбыл свой срок, как говорили раньше, с чистой совестью вышел на свободу, но мозги ему никто не вправил, и никто не мог бы вправить, потому что он вернулся в ту же самую среду, из которой он в тюрьму попал. Константин Чуриков: И проблема в головах? Оксана Галькевич: В голове в конкретной все-таки. Александр Михайлов: Естественно, и в особой среде. Вы же слышали, что говорила корреспондент с места события. Она говорила: «Там все село пьет». Оксана Галькевич: Нет, она сказала, там семья вот эта конкретная вела асоциальный образ жизни, Александр Георгиевич. Константин Чуриков: Спасибо вам большое. Оксана Галькевич: Спасибо. Александр Михайлов был у нас на связи. Константин Чуриков: Ну что, мы переходим к следующей теме, а за ходом расследования будем следить.