Константин Чуриков: Поговорим мы в который раз о реформе РАН. Российские ученые снова критикуют эту реформу. Накануне стало известно об открытом письме Владимиру Путину, которое подписали почти 150 академиков, членкоров и профессоров Российской академии наук. В своем обращении они выступили против Федерального агентства научных организаций (ФАНО), которое занимается имущественными вопросами в академии. Если вкратце, суть претензии. Ученые считают, что эта организация выходит за рамки своих полномочий. Вместо того чтобы заниматься хозяйственной деятельностью, которая ей предписана, она вмешивается в научный процесс. В частности, оценивает эффективность работы тех или иных лабораторий, объединяет разнопрофильные институты по территориальному признаку. Условно говоря, физиков с филологами, а химиков с историками. Руководителей институтов, которые не согласны с такой политикой, ведомство якобы грозится лишить финансирования. Объединяйтесь, иначе не дадим денег. Другая часть претензий связана с обилием бумажной волокиты. Чиновники требуют от сотрудников институтов не только отчетов о проделанной работе, что, конечно, логично, но и планов публикаций на несколько лет вперед, причем, с указанием конкретных тем и названий журналов, что, конечно, трудно себе представить на практике. В своем обращении ученые просят президента подчинить ФАНО Российской академии наук, чтобы чиновники больше не мешали им работать. Иначе нашу фундаментальную науку ждет крах. Я приглашаю в эту студию академика Российской академии наук Юрия Сергеевича Пивоварова. Юрий Сергеевич, здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Рады вас видеть. Юрий Пивоваров: Добрый день. Константин Чуриков: Меня зовут Константин. Это Оксана. Присаживайтесь, пожалуйста. Смотрите, если я правильно понимаю, 3 года назад все это началось. Мы плотнее других телеканалов рассказывали о том, что происходило. При этом тогда уже было понятно, к чему все придет. Но был введен мораторий на перераспределение имущества. Правильно ли я понимаю, вот три года прошли, и теперь реформа заработала в полную силу. Так? Уничтожили Российскую академию наук, которая должна была бы в 2024 году праздновать свое 300-летие. Ее Петр Великий создал. Это самое старое светское учреждение в России. И уничтожили  Юрий Пивоваров: Я бы не стал употреблять слово "реформа". Потому что реформа – это что-то другое. Ведь что сделали на самом деле 3 года и 1 месяц назад? Конец июня 2013 года. Уничтожили Российскую академию наук, которая должна была бы в 2024 году праздновать свое 300-летие. Ее Петр Великий создал. Это самое старое светское учреждение в России. И уничтожили. Федеральное агентство научных организаций, неважно, какие там люди работают, но они не ученые. Они не могут, потому что не понимают. Это естественно. Я не могу командовать дивизией, я не служил в армии. Так и они. Они никогда не занимались наукой. Как они могут руководить наукой? Я думаю, что решение трехлетней давности было роковой ошибкой, которая останется в нашей истории как одна из самых больших политических ошибок, потому что Академия наук – это не только ученые. Это целый огромный сегмент независимого общества, который столетиями создавался со своими традициями, школами и так далее. Требования подчинить ФАНО Академии наук на самом деле означает уничтожение ФАНО. Тогда ФАНО станет просто какой-то хозяйственной функцией, как это было раньше в Академии наук. Вот и все. Конечно, надо Академию наук восстанавливать. Но я сомневаюсь, что это произойдет. Я сомневаюсь, что это произойдет. Притом, что я тоже подписал письмо и все эти годы выступал против того, что было сделано. Но ситуация такова. Константин Чуриков: Важная деталь. Вадим Евгеньевич Фортов, который не подписал это письмо (он был в командировке), позже заявил, что он присоединяется к этому вопросу. Юрий Пивоваров: Естественно. Я хорошо знаю нашего президента. Человек, который печется и делает все для защиты академии и науки, и прочее, прочее. К сожалению, не всегда его слышат. Вот было последнее общее собрание Академии наук весной. Приезжал Дмитрий Анатольевич Медведев. И в своем хорошем докладе сказал, что не Академия наук для ФАНО, а ФАНО для академии. Все зааплодировали. Чудесно. Это, конечно, красиво, это хорошо, но на самом деле не может быть двух начальников. Может быть только один начальник. Невозможно, что Фортов и Котюков будут на паритетных началах. Нет. Оксана Галькевич: Юрий Сергеевич, вы с такой болью говорите. Вся эта эмоция передается, ощущается в нашей студии. Я бы просто хотела наших телезрителей тоже привлечь к нашей беседе. Все-таки у нас формат интерактивный. Уважаемые друзья, мы очень важную тему сейчас обсуждаем. Поэтому не оставайтесь в стороне. Тоже позвоните нам. 8 800 222 00 14 в прямой эфир. Это бесплатно. Либо напишите СМС-сообщение на короткий номер 3443. В начале текста ставьте буквы "ОТР". Все это совершенно бесплатно. Пожалуйста, высказывайтесь, делитесь вашими мнениями. Речь идет о нашей российской науке. Юрий Пивоваров: Моя эмоциональность и боль действительно присутствуют. Это не связано с психическим состоянием вашего собеседника. Дело в том, что я был более 17 лет директором Института научной информации по общественным наукам. Сгорел. Константин Чуриков: Тот самый, на Профсоюзной. Юрий Пивоваров: Разумеется. Я в нем проработал 40 лет. И больше 17 лет был директором. Поэтому это все через меня проходило. Сейчас я работаю научным руководителем этого института. В Академии наук не было сладко и хорошо. Нужно было что-то делать. Но сейчас принято решение правительством восстановить это здание. Замечательно. Но проект этого здания делается без нас. Нас даже не спрашивают. Например, у нас большая библиотека. И там предполагается очень маленькое книгохранилище. Это вообще блокирует возможность функционирования института, а значит и всей социально-гуманитарной науки, не только академии. Нас даже не спрашивают. Или хотят нас куда-то переселить, в другое место. А это Профсоюзная, это юго-запад – там куст социально-гуманитарных институтов. И в каждом из них наше отделение. Мы такой большой институт. Оксана Галькевич: Уже выстроена инфраструктура. Юрий Пивоваров: Нас куда переселят – и все, мы потеряем связи с ними. Нас никто не спрашивает. Раньше в Академии я знал, к кому могу пойти. К президенту, вице-президенту академии и даже поссориться и поругаться. Но это были все свои. Мы выросли в науке. Я с 1972 года в науке и 40 лет в этом институте. И больше 17 лет был директором. А я не знаю, к кому мне теперь идти. Там, может быть, хорошие ребята в ФАНО. Но они ничего в этом не понимают. Константин Чуриков: Вот, кстати, о ребятах ФАНО. Я специально зашел на сайт организации. Вот, например, руководители этой организации. Юрий Пивоваров: Михаил Михайлович Котюков. Константин Чуриков: Совершенно верно. Вот мы открываем. Закончил по специальности "Финансы и кредит" Красноярский государственный университет. Можно там дальше идти. Понятно, что… Юрий Пивоваров: Там есть разные люди. И Котюков – хороший чиновник. И там есть разные. И хорошие, и плохие. Как в любой организации. Как и в Академии наук. Вопрос заключается в том, что они не могут мне, гуманитарию, предписывать, как я должен заниматься своей наукой и что я должен в 2019 году опубликовать, сколько статей и так далее. А что физик должен открыть какой-нибудь 28 закон Ньютона в 2021 году. Это просто смешно. Конечно, государство должно нас контролировать. Мы федеральное государственное бюджетное учреждение. Но зачем ломать структуру, которая сыграла громадную роль в российской и советской истории? Зачем? Она была эффективна. Константин Чуриков: Юрий Сергеевич, скажите, если не ФАНО, кто-то может оценивать… Я даже слово "эффективность" не хочу употреблять, потому что оно затертое и уже надоело. Кто-то может оценивать труды плодов ученого? Юрий Пивоваров: Они оцениваются. Одного автора читают (я гуманитарий), другого не читают. Вот так и оцениваются. Одного приглашают на прекрасные конференции, а другого не приглашают, поскольку он ничто в науке. Но зачем же ломать то, что было? И главная проблема в науке была – ее фантастическое недофинансирование. Как только рухнул Советский Союз, так как будто России оказалась и наука не нужна. Нас, ученых в Академии наук, все время ругали: "Вы мало публикуетесь". Мы как-то подсчитали (я нахожусь в историко-филологическом отделении), какое место занимают российские ученые в мире по количеству публикаций на 1 вложенный рубль. Первое место. То есть если в нас вкладывают в 10 раз меньше, чем в США, у нас меньше публикаций. Но если считать, что столько же в США, как и в нас, то у нас гораздо больше. Мы ведь пашем, мы работаем, даже в количественном отношении. Нас не финансируют. У меня в институте средняя заработная плата 21-22 тысячи. Профессор получает 27 тысяч. Я был директором – получал 33500. Скажут – гранты. Они иногда бывают, не бывают. Грантовая система – это такая… Оксана Галькевич: Юрий Сергеевич, но ведь речь шла как раз в том числе и о том, что с появлением этой структуры должно быть как-то налажено нормальное финансирование. Юрий Пивоваров: Ничего подобного. Наоборот, реальное финансирование снижается. В стране хуже, это понятно, рубль дешевеет. Но от нас требовали смычки с университетом. Да у меня полный институт преподает. Я сам заведую кафедрой в Московском университете и так далее. От нас требовали много публикаций. Есть публикации. Гранты. Есть гранты. Что еще надо? Аннотации ваших работ по-английски. Сделаем. Но только не мешайте мне заниматься тем, в чем я понимаю. А они нет. Они могут быть замечательные чиновники, выдающиеся, гениальные. Но они не понимают. Константин Чуриков: Может быть, проблема, если посмотреть шире, вернуться на 3 года назад и даже меньше, потому что осенью были митинги, пикеты ученых. Я помню, и к Думе приходили, какие-то символические венки складывали. Но этот протест состоял целиком из ученых. То есть общественность как-то стояла в стороне. Общественность вообще не понимает, по большому счету, да и на высшем уровне многие не понимают, чем занимается фундаментальная наука, чем она отличается от прикладной науки. У нас почему-то всегда принята, что наука что-то должна сейчас. Общество нас кинуло. Но я к стыду своему должен сказать: а когда врачи выходили на демонстрации, мы что, пошли вместе с ними? Мы ленивы и нелюбопытны  Юрий Пивоваров: Я помню, у меня один МВДшный офицер после пожара спросил: "А зачем нужна наука?". Я говорю: "Ну как зачем?". Он говорит: "Ну вы что-нибудь открыли?". Ну это… Вы знаете, по поводу протестов. Да, действительно, общество нас кинуло. Но я к стыду своему должен сказать: а когда врачи выходили на демонстрации, мы что, пошли вместе с ними? И так далее. Мы ленивы и нелюбопытны, - Пушкин говорил, - и мы безразличны друг к другу. Увы. Это относится и к нам. Да, академию не поддержали. Но и мы не поддержали. Учиться надо. Оксана Галькевич: Вы знаете, такие телезрители, как ваш знакомый офицер, есть и среди тех, кто нас сейчас смотрят. Нас спрашивают: "Какие достижения российской науки за 5 последних лет?". Юлия из Москвы спрашивает: "А кто мог бы быть вместо ФАНО?". Буквально несколько минут назад сказали о том, что да, может быть, и в академии. Тогда все было не совсем так. Юрий Пивоваров: Как в любом министерстве. Оксана Галькевич: Ваше видение. Юрий Пивоваров: Мое идеальное видение (но, я думаю, оно нереально) - возвращение в Академию наук. Пусть ФАНО становится подразделением Академии наук, подчиняется президенту Фортову или какому-то другому… Константин Чуриков: Административно-хозяйственная часть. Юрий Пивоваров: И не более того. И пусть они не учат меня, что я должен делать и как я должен руководить своим институтом в научном плане. Пусть они действительно занимаются юридическими делами, экономическими, но не вмешиваются в содержательную часть. Но так в академии и было, академия этим и занималась. Только это по-другому называлось. Ну и что. Так во всех подразделениях. А по поводу того, что наука наша за 5 лет открыла. Имейте в виду, что я гуманитарий. Поэтому я не могу вам сказать. Я был потрясен, когда несколько лет назад меня пригласили в Дубну, где ядерная международная лаборатория, и я, гуманитарий, абсолютно в школе учившийся на тройку по физике, я был абсолютно восхищен, поражен и понял, чем они занимаются на таком высоком уровне. Они мне даже сумели рассказать. Это, разумеется, одна из мировых лабораторий в мире, которая торит дорогу вперед. Огромные достижения в социально-гуманитарной науке, огромные. Ведь после падения этого железного занавеса наступила свобода научного гуманитарного творчества. Мы уже не скованы марксистско-ленинскими догмами и прочее. Огромные прорывы в нашей науке, в истории, в археологии, в социологии, в философии и прочее, прочее. Совершенно мирового уровня наука. И она стала окончательной частью мировой науки. Мы постоянно находимся в контакте с французами, немцами, американцами, китайцами – кем угодно. Константин Чуриков: По-другому и не делается. Юрий Пивоваров: При советской власти было не так. Советская власть деньги вкладывала. А зачем нужна наука? Знаете, есть такая поговорка, что если не кормишь свою армию, будешь кормить чужую. Я ее переиначу. Если не будешь кормить свою науку, будешь кормить чужую армию. Оксана Галькевич: Армию-то мы кормим. Юрий Пивоваров: Я говорю: если не будешь кормить свою науку, будешь кормить чужую армию. Константин Чуриков: Интересная мысль. Смотрите, многие ученые (у меня у самого отец ученый) жалуются на мизерные гранты. То есть у нас сейчас как? Раньше было время – получали иностранное финансирование. Сейчас как-то с этим стало по понятным причинам сложнее. Наши отечественные грантовые программы что собой представляют? Вам и вашим коллегам нужно закупать книги, вам нужно печататься. Это тоже стоит. Юрий Пивоваров: Должен сказать, что гранты получают очень немногие люди, наиболее активные, наиболее умеющие себя пристроить в такой рыночной системе. Не всякий хороший ученый может и хочет это. Это тоже надо иметь в виду. Так же и на Западе. Поэтому при всех грантах, большие они или маленькие, должна быть довольно большая зарплата. Я вам должен сказать, что в конце 1980-х годов (я не большой поклонник советской власти, никогда не был членом КПСС) моя зарплата как заведующего отдела (это примерно то же самое, что заведующий кафедры) в принципе не уступала такому же человеку в Европе, например, в Германии. А сейчас она в десятки раз уступает. Поэтому прежде всего надо начать с обеспечения фундаментальной зарплаты. В Штатах, в Англии, в Германии и так далее начинается с приличной зарплаты, и только потом грантовая система. Константин Чуриков: Если я ничего не путаю, у нас в майских указах президента отдельно прописано, что для ученых, я не помню, к 2018 ли году… Юрий Пивоваров: Да, нужно, чтобы в 2 раза превосходила и так далее. Повышение происходило. Надо сказать, в конце года мы получали довольно большие для ученых Академии наук деньги, распределяли между учеными. Но рубль подешевел почти в 2 раза. Но секвестр бюджета фактически. Поэтому сейчас не так жирно. Но и времена совсем другие. Еще раз скажу. По Москве… Я не знаю, сколько сейчас. Когда я был директором, было 57-60 тысяч, у меня в институте была 21-22 тысячи. Но мы гуманитарный институт, который несколько меньше (а, может быть, и не несколько) имеют, чем технари, у которых есть заказы, связанные с экономикой и так далее. Мы все-таки гуманитарии. Оксана Галькевич: Юрий Сергеевич, опять же, вы пару минут назад сказали о том, что вам не верится, что есть решение проблемы, вы его понимаете, но вам не верится, что так или иначе… А почему? Это что, слова отчаяния? Юрий Пивоваров: Секундочку. А зачем это было делать? Есть целый ряд решений нашей власти за последние годы, с которыми я лично не согласен (это мое личное дело), но я понимаю, почему они приняты, чем они мотивированы. А зачем было то, чем гордился весь мир, когда президент Французской академии наук (там иначе называется, но примерно такой же чин) говорила: "Как? Освобождаться от того, что у вас есть. Мы все вам завидуем. Вот это великое достижение русской и советской культуры, науки, государственности и прочее, прочее". Академик Капица (был такой великий человек, лауреат Нобелевской премии) говорил: "В каждом государстве есть орган, который осуществляет моральную волю нации. В США это Верховный Суд. В Великобритании Палата лордов. А у нас – Академия наук". Не только научную, но и моральную экспертизу тому, что происходит в обществе. Это, безусловно, удар по российскому гражданскому обществу, по независимому гражданскому обществу. Потому что в Академии наук есть люди, которые… Например, очень сильное отделение экономики на протяжении нескольких десятилетий уже говорит власти, что неправильный социально-экономический курс. Мне трудно судить, я не экономист. Но когда я их слышу, как-то очень убедительно. И когда они приводят примеры, как это в других странах действует, это действует. Разумеется, это кому-то не нравилось. Я могу это понять. Но чтобы уничтожить… Понимаете, это то же самое, как сейчас. Мы очень плохо сыграли в футбол на Чемпионате Европы. Я футбольный болельщик. Я с болью и стыдом смотрел. Ну что ж, после этого запретить футбол, что ли, вообще? Давайте откажемся вообще от футбола как такового. Или сейчас допинг – давайте обидимся на всех, перестанем заниматься спортом. То же самое и здесь. Если власть попытается ситуацию вернуть, притом, что реформы, изменения нужны, я буду первый аплодировать. Всю оставшуюся жизнь Это была большая ошибка. Если власть попытается хоть как-то ситуацию вернуть, притом, что реформы нужны, изменения и так далее, я буду первый аплодировать. Всю оставшуюся жизнь. Константин Чуриков: Многие пишут, что разделяют вашу точку зрения. Спрашивает Зритель: "Почему российское образование не ценится в мире и почему русские ученые, обученные за российские деньги в России, уезжают за рубеж?". Юрий Пивоваров: Во-первых, наше образование. Я заведую кафедрой в МГУ уже много лет. И преподавал в других вузах. Я должен сказать, что наше образование всегда, как и во всем мире, где-то отличное, а где-то плохое. Вы что думаете, что все американские университеты или немецкие (я германист) такие уж прекрасные? Нет. Я думаю, что наш средний студент-выпускник какого-нибудь МГУ ничем не отличается от среднего парня, который живет в Хельсинки, Стокгольме или Венеции. Тем более, что сейчас уже и английский язык знают. Нормальное у нас образование. Уезжают. Но, понятно, уезжают не гуманитарии прежде всего, а технари уезжают. Потому что там условия лучше. Потому  что там современнейшее оборудование, потому что там больше денег. И так далее. Это понятно. Кстати, утечка мозгов и перемещение – это не только русская ситуация. Это естественная ситуация, но для нас болезненная. Конечно, мы должны возвращать. Главное еще, кроме нефинансирования – это то, что молодежь не пошла. Мои лучшие студенты не идут, как я пошел в аспирантуру и так далее. Они куда-то в другое место пристраиваются. Здесь не платят. Нельзя прокормить семью. Это ведь реальность. Константин Чуриков: Хорошо. Как вы считаете, престиж профессии ученого – как его поднять? Только ли здесь нужно решить проблему с зарплатами, или что-то еще нужно сделать? Потому что кажется, что у нас в стране есть профессия футболист условно. Хорошо, сейчас уже не футболист. Есть такая профессия – спортсмен. Есть профессия "депутат". Есть профессия "ученый". Почему она не относится к числу престижных. Юрий Пивоваров: Вы знаете, вообще слово "профессия" по-немецки и по-английски – это еще "призвание". Наука – это все-таки там, где призвание. Что касается некоторых других вещей, это не обязательно призвание, это может быть профессия. Но что для этого нужно сделать? Я могу вам сказать: ничего особенного. Вкладывать деньги, заботиться, не мешать, не влезать, контролировать, никаких особенных волшебных "надо сделать это, пришел какой-то эффективнейший менеджер с гениальным планом" – да нет, дайте нам спокойно жить. Меня, помню, один замминистра образования и науки спрашивал (молодой человек, когда-то у меня учился): "Что вам надо?". Я говорю: "Мне финансирование". - "Какие вы скучные люди, академики. До этого был академик – тоже ему деньги надо". Да, нужны деньги. Я знаю, что делать. И покуда мой институт не сгорел, я говорил: "Вот у меня финансирование 1. Дайте мне 2 рубля. И через год вы получите то, что вы хотите получить. Вот и все". Но не дали. Константин Чуриков: Даже на таких условиях. Юрий Пивоваров: Это должно быть нормально. Я еще раз могу сказать. Вот библиотека, которая отчасти сгорела, отчасти сохранилась, до 1990 года была лучшей в Европе, потому что правительство давало деньги. И мне мой   предшественник говорил. Он выступил по телевидению и сказал: "Проблема с библиотекой. Николай Иванович Рыжков, предпоследний советский премьер-министр, тут же дал команду своим помощникам - помогать". Вот, как надо. Наука – это абсолютная драгоценность для любой страны. Абсолютная. И не надо говорить "а что вы принесли?". А кто полетел первый в космос? А кто и так далее, и так далее. А кто идею мобильного телефона сделал? Жорес Алферов, лауреат Нобелевской премии. Константин Чуриков: А кто придумал идею телевидения? Юрий Пивоваров: И так далее. Зворыкин и так далее. Нужно финансирование. Даже в тяжелейшие времена все эти Туполевы и Королевы делали. Что вы думаете, нынешние хуже, что ли? И, конечно, нужна программа по увлечению молодежи. А молодежь пойдет тогда, когда интересно, весело и есть деньги. Я могу вам сказать. Я уже говорил. Я в 35-38 лет получал деньги, сопоставимые с немецким профессором. Я жил хуже. Но тем не менее. Оксана Галькевич: В этом нет ничего зазорного. Мы все время начинаем немножко оправдываться. Действительно должна быть достойная зарплата. Огромный труд. Надо вкладывать в науку, иначе нас сомнут. Мы уже отстаем в 3-4 раза от передовых стран  Юрий Пивоваров: И не только зарплаты, но и закупка оборудования, литературы, техники. Надо вкладывать в науку. Иначе нас сомнут. Мы уже отстаем в 3-4 раза от передовых стран. Я в Китай езжу. Что там творится! Это проблема выживания России. Это не менее важно, чем строить космодромы, иметь мобильную армию и так далее, хорошую дипломатию. Это не менее важно. Это надо понять. Константин Чуриков: Объем финансирования науки в процентах от ВВП. Может быть, вы назовете цифры. Юрий Пивоваров: Если у нас 1.1%, а в Китае 3%, но в Китае эти 3% во сколько раз больше. Реально, конечно, мы вкладываем в десятки раз меньше, чем вкладывают богатые страны. Хорошо, у нас нет на это денег. Но хотя бы увеличить на 1-2%, дойти до каких-то… Мы сейчас на уровне таких стран, как Малайзия, Индонезия. Мы уже не сопоставимы даже с европейскими средними странами по тому, что мы не вкладываем в науку. Оксана Галькевич: Например? Юрий Пивоваров: Что значит например? Оксана Галькевич: Вы говорите – со средними европейскими странами. Юрий Пивоваров: Ну, с обычными странами. Я не говорю – США. А страны меньшие по количеству людей и возможностей. Мы до начала 1990-х годов были единственной наукой в мире, которая, как и американская, перекрывала все отрасли знания. Нельзя от этого отказываться. Это величайшее достижение российской и в том числе советской цивилизации. Нельзя. Я думаю, что нынешняя власть не совсем понимает, насколько это важно. Иначе бы она так… Надо, чтобы люди объясняли. И я знаю, что академик Примаков (это был не только великий государственный деятель, но он был и ученый) постоянно объяснял это. Я надеюсь, что и сегодняшнее руководство академии будет объяснять. Константин Чуриков: Но проблема в том, что, кажется, у нас в обществе засела такая мысль. Всем как-то хочется, чтобы представители гуманитарных специальностей (врачи, ученые) были немножко бессребрениками. Нам пишет Зритель: "Теперь такие ученые. Дайте им зарплату огромную. Если бы Ломоносов думал о зарплате, не стал бы ученым и не остался бы в памяти народа". Вы уже отчасти ответили. Юрий Пивоваров: Я академик Российской академии наук. Я всю жизнь проработал в Академии наук. У меня нет ни дачи, ни машины. Я живу в двухкомнатной квартире, как жил, когда был младшим научным сотрудником. Я бессребреник или нет? Я никогда об этом не думал, я всегда работал. На еду хватает, на одежду хватает, я никогда ни о чем больше не думал. Вот и все. Все, кто работает, и есть бессребреники. Вы не представляете, какой низкий уровень. Но нормальная наука, особенно для молодежи – только когда будет платить, вкладывать. Не воровать, а вкладывать. Оксана Галькевич: Слушайте, в конце концов гуманитарная наука – это вопрос сохранения вообще нашего культурного наследия. Когда мы обсуждаем уровень образования школьников или студентов, современной молодежи, у нас валится портал, потому что люди пишут без конца, которые ругаются на то, что плохо учат русскому языку, плохо учат литературе, плохо учат еще чему-то. И тут же…