Ольга Арсланова: Давайте поговорим о дистанционном обучении. Сейчас, пожалуй, это одно из самых популярных словосочетаний, по крайней мере в последние недели. Уступает в упоминании, наверное, лишь самому коронавирусу, который к этому обучению и привел, и самоизоляции. Учителя по всей стране отмечают рост посещаемости онлайн-занятий. А что делать? Альтернативы-то нет. Но сама система, конечно, справляется далеко не везде. Петр Кузнецов: Эта форма обучения вынужденная, все мы знаем. Мы на распутье. Еще до конца не определено, как же дальше будет развиваться наша высшая и классическая школа и будут ли дети скучать по привычной школе. Что может поменяться в системе российского образования после карантина, после такого триггера неожиданного? Ольга Арсланова: Об этом мы будем говорить. А пока давайте посмотрим, как реагируют учителя и ученики на дистанционную форму обучения, вынужденную сейчас. Вот один из аналитических центров провел исследование среди учителей: «Готовы ли школы к дистанционному образованию?» Подавляющее большинство, как вы видите, 68% учителей ответили: «Нет, не готовы». В вузах половина преподавателей также считают, что онлайн-образование пока не для нас, мы готовы так себе. Но доля оптимистов все-таки в вузах повыше – треть считают, что университеты худо-бедно готовы. Оптимизма не вызвало и то, как усваивают знания учащиеся. Обратную связь тоже изучили эксперты. 66% опрошенных учителей дали негативные прогнозы об уровне подготовки через интернет. То есть – хороших результатов от своих учеников они не ждут. Чуть более четверти считают, что качество не пострадает. А об улучшении знаний сказали только 6%. Правы ли они? Поговорим прямо сейчас. Петр Кузнецов: Расскажи, Оля, вы же с Аней сейчас учитесь. С какими сложностями ты как родитель уже столкнулась и успела понять? Ольга Арсланова: Самая популярная шутка сейчас: «Раньше родитель мог считать себя свободным, когда отработал на работе, пришел домой, покормил, сказку прочитал. А сейчас – нет. Пока не отправишь все задания учителям, свободным ты себя считать не можешь». То есть для родителей нагрузка, конечно же, увеличилась, особенно если мы говорим о родителях первоклашек и так далее. Петр Кузнецов: Ну, по подаче материала, по усвояемости пока рано говорить? Ольга Арсланова: Мне нравится онлайн-образование. Может быть, сейчас со мной не согласятся многие родители. Мне кажется, что учиться онлайн – это очень полезно. Это помогает ребенку лучше себя организовать, организовать свое время и быть более внимательным. Его не отвлекают его друзья и какие-то факторы, которые есть в школе. Поэтому я за онлайн-образование. Но готовы ли к этому наши школы? Готовы ли наши платформы? Большой вопрос. Давайте поговорим. Петр Кузнецов: В любом случае, еще до коронавируса, много лет, можно сказать, все говорили, что будущее за онлайн-образованием, мы в любом случае к этому пришли. Ольга Арсланова: Вот! Петр Кузнецов: И вот мы сейчас к нему приходим. Видимо, речь о том, что слишком рано мы к нему пришли. Давайте выяснять, что не так. Что не так у нас? Или все столкнулись с трудностями, когда говорят о таком неожиданном дистанционном образовании, можно сказать, полноценном? Леонид Перлов – учитель высшей категории, почетный работник общего образования – с нами на связи. Здравствуйте, Леонид Евгеньевич. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Леонид Перлов: Добрый день. Ольга Арсланова: Вы уже перешли тоже на онлайн-образование? Как сейчас ваша работа строится? Леонид Перлов: Я уже третью неделю работаю в таком режиме и пока, прямо скажем, не в восторге. Ольга Арсланова: Что вам не нравится? Леонид Перлов: Ну, представьте себе, что человек сломал ногу. Ему можно сделать операцию – и нога будет как новенькая. А можно привязать временную палку-шину и в таком виде заставить хромать до ближайшей больницы. Вот сегодня учителя, родители и дети примерно в таком положении. Петр Кузнецов: Зато человек со «сломанной ногой» – с дистанционным образованием, с онлайн-образованием – может, пока лечит свою «больную ногу», продолжать образовываться. Леонид Перлов: Это если он дохромал до больницы, не потеряв ногу окончательно. Петр Кузнецов: Метафора понятна. Леонид Перлов: Проблема состоит не столько в том, что дистанционное образование должно прийти на смену образованию очному, классическому, а сколько в том, что в эту пучину дистанционного образования и учителей, и родителей, и детей бросили без подготовки, внезапно, при этом родителям со стороны начальства нашего было гарантировано полноценное обучение. Это неправда. Полноценного обучения нет и в ближайшее время не предвидится. Очень многие учителя эти технологии увидели в первый раз и осваивают их прямо в процессе работы. Отсюда и результат сомнительный сплошь и рядом. Масса технических проблем. Ну, представьте себе семью, в которой двое детей, мама работает на удаленке, папа работает на удаленке, двое детей десяти и двенадцати лет, у каждого из них уроки, а в семье один компьютер. Ольга Арсланова: Леонид, и это еще не самый плохой расклад – работа на удаленке. Родители имеют возможность младшему школьнику хотя бы обеспечить подключение, помочь технически, как у нас это происходит, например. А если родители ездят на работу? Ребенок сейчас самостоятельно способен включиться в этот дистанционный режим? И с какого возраста это реалистично для среднего российского школьника? Леонид Перлов: Кто-то способен, кто-то не способен. Многое зависит от того, на каких платформах ведется обучение и какими технологиями при этом учитель пользуется. И с тем, и с другим большие проблемы. Раскрученная и разрекламированная система МЭШ – Московская электронная школа – упала полностью. И она не только не является средством для учителя, но, как правило, является возбудителем головной боли. Петр Кузнецов: Леонид Евгеньевич, ну смотрите – очевидно, что после того, как все закончится, мы вернемся к классической школе, мы вернемся физически в классическую школу. Леонид Перлов: Безусловно. Петр Кузнецов: И то, что сейчас происходит – это называется ну почти простоем, да? Вот скажите, пожалуйста, как этот простой скажется на качестве нашего образования? Пока он не так долог. Сколько у нас еще есть времени? Леонид Перлов: Он уже достаточно долог. Петр Кузнецов: Уже, да? Леонид Перлов: Да. Дело происходит все-таки в конце года, во всяком случае во второй половине. И совершенно непонятная ситуация с экзаменами. На качестве образования в любом случае это скажется негативно. Петр Кузнецов: Это можно назвать коллапсом? Учебного года – наверное, да. Леонид Перлов: Коллапсом? Пока – нет. Учителя выкручиваются. Не первый раз им приходится это делать. Что-то мы пытаемся делать. Мы не даем полноценного образования, безусловно, в таких условиях. Ну, как-то год надо заканчивать. И мы его закончим. За это время определится какой-то круг проблем, которые нужно будет решить в дальнейшем. Определится ситуация со временем, в течение которого действуют и будут действовать эти средства, эти условия. Видно будет. Ольга Арсланова: Леонид Евгеньевич, но какие-то плюсы вы увидели? Например, мы точно отсеиваем наименее мотивированных учеников, потому что за несделанное онлайн-задание или за то, что не был на видеоконференции, сейчас двойку не поставят. Но тем не менее дети, которые действительно мотивированы учиться, они сейчас заметны, их дисциплина вырастает – соответственно, у них будет лучший результат после. То есть это естественный учебный отбор. Леонид Перлов: Опять-таки по-разному. И потом, а что значит «не поставят двойку»? В конце триместра, полугодия, четверти или года учитель обязан поставить отметку, так или иначе он обязан поставить отметку какую-то. Если ребенок не занимается, не выполняет домашних заданий, не участвует в видеоконференциях, то что ему ставить? Ольга Арсланова: Да, спасибо. Петр Кузнецов: Учитель высшей категории Леонид Перлов и его комментарий. Спасибо вам огромное. Евгения Кулик, директор по онлайн-обучению Высшей школы экономики, с нами выходит сейчас на связь. Евгения Юрьевна, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Евгения Кулик: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Скажите, какую главную трудность сейчас после такого экстренного перехода всех, всей страны на онлайн-обучение вы бы отметили? Евгения Кулик: Ну, их можно отметить несколько. Во-первых, у преподавателей сложности связаны с тем, как им переструктурировать учебный план и каким образом часть очных занятий перенести в онлайн. Для этого есть разные способы, и вузы идут разными путями. Например, часть лекций может быть заменена онлайн-курсами уже существующими, а часть будет перенесена просто в онлайн-формат, для того чтобы… Ну, в смысле – в синхронном режиме, когда преподаватель ведет занятие, например, с помощью платформы Webinar или Zoom, ну и так далее. Есть сложности организационные, разумеется. Они связаны с тем, как должно быть сейчас составлено расписание занятий, чтобы у студента не было пересечения лекций, если вдруг один и тот же преподаватель… вернее, разные преподаватели захотят проводить лекцию в одно и то же время. Есть сложности организационные, которые связаны с организацией предстоящих выпускных экзаменов. В общем, у вузов сейчас действительно тяжелая пора. Но я наблюдаю сейчас то, что происходит, когда коллеги начинают делиться своим опытом, своими наработками, своими ресурсами, причем буквально во всем мире. Петр Кузнецов: Вы знаете, просто со стороны для меня как для человека, который пока еще не вовлечен в этот процесс, это выглядит так, как будто вся организация этого процесса отдана на откуп конкретному учителю. Ольга Арсланова: Или преподавателю. Петр Кузнецов: Да, или преподавателю вуза. Евгения Кулик: Мне сложно говорить про учителей, я про вузы. Все очень сильно зависит от готовности администрации вуза. Ну, я могу говорить на примере нашего университета, поскольку в университете очень давно развивается онлайн-обучение. Более того, с 2013 года онлайн-курсы – обязательная часть учебного плана студентов. Другое дело – в каком объеме. У университета есть опыт создания образовательных цифровых продуктов. У нас более 105 курсов на Coursera, 100 курсов на национальной платформе «Открытое образование», есть много специализаций. В этом году вуз запустил онлайн-магистратуру по Data Science в онлайн-формате. То есть, если есть такой накопленный опыт педагогического коллектива… Кроме того, у университета еще есть опыт информатизации процессов, связанных с управлением образованием. В Высшей школе экономики нет бумажных зачеток – они электронные. Очень давно все процессы, связанные с администрированием учебного процесса, тоже перенесены в цифровую среду. Ольга Арсланова: То есть все-таки был смысл готовиться заранее? Евгения Кулик: Чем больше у вуза бумажных вещей, тем сложнее. Ольга Арсланова: Спасибо вам за комментарий. Петр Кузнецов: Спасибо. Ольга Арсланова: Судя по всему, некоторые российские вузы оказались относительно готовы к этой ситуации. Евгения Кулик из Высшей школы экономики была с нами на связи.