Ольга Арсланова: Ну и в конце нашей программы поговорим о науке и об отношении к ней. Социологи выяснили как раз отношение россиян к науке и ученым. Главный вывод – интерес вырос, уважение к ученым тоже. Александр Денисов: 60% наших сограждан, ну и мы тоже, интересуются новыми достижениями в науке и технике. Семь лет назад таких интересующихся было меньше. Самая популярная сфера науки сейчас медицина, следом идут астрономия и техника. Почти половина россиян считает, что технологическое лидерство является важным условием независимости государства. Ну а главными достижениями нашей страны называют вакцину от коронавируса и военные разработки, оно и понятно. Ольга Арсланова: Судя по опросу, кстати, большинство россиян, почти 90%, одобрили бы выбор своего ребенка, если бы он решил сделать научную карьеру, хотя и считают, что наука у нас недофинансирована. Больше всех в мире в процентах от ВВП направляет на научные разработки Израиль, за ним следуют Южная Корея, Швеция, Япония, Австрия, Германия и США, а Россия тратит в 3 раза меньше примерно, чем, например, США, к сожалению, 1% от ВВП, занимая по этому показателю 30-е место в мире. Если вот на это смотреть, и у вас наверняка есть знакомые ученые, знаете, сколько они получают, российские ученые вряд ли тянут на элиту, но, судя по отношению россиян, все-таки вполне. Стали ли ученые, представители науки настоящей элитой нашей страны, давайте об этом поговорим. Александр Денисов: Да. И сразу, конечно, у всех, кто посмотрел на эти данные, увидел на своем экране, возникнет вопрос, как они бьются с результатами вакцинации, как-то совсем не 60%, это при таком одобрении ученых и согласии с их мнениями. «Кого считаете элитой страны?» – спросили корреспонденты на улицах наших городов. Посмотрим и перейдем к обсуждению. ОПРОС Ольга Арсланова: Вот это подбор, ха-ха. Александр Денисов: Да, такие разные мнения. И на связи со студией Олег Ефремов, доцент философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, – Олег Анатольевич, добрый вечер. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Олег Ефремов: Добрый вечер. Александр Денисов: А также Михаил Федорович Черныш, директор Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН. Ольга Арсланова: Уважаемые гости, нет ли у вас ощущения после вот этих данных опроса, мнений россиян на улицах городов, что у нас вроде бы есть официальная элита, ну то, к чему мы привыкли, представители бизнес-кругов, государственного управления, а есть такая элита народная, то есть как будто бы такая подпольная немножко элита. Или нет такой разницы все-таки? Олег Анатольевич? Олег Ефремов: Ну, действительно, наверное, стоит начать с того, что такое элита. Определений достаточно много, и традиции исследования элиты довольно богатые. Но я полагаю, что самым важным критерием отнесения к элите, социологическим критерием, все-таки должна быть некая степень влияния, которое данная группа имеет в обществе. Влияние это основано на определенных ресурсах, которыми группа может распоряжаться и использовать как раз для воздействия на общество. В этом плане, конечно же, настоящей элитой в нашем обществе является верх, или верхушка, можно так сказать, государственной бюрократии, это наиболее влиятельная группа, безусловно, в нашем обществе. Что касается тех высказываний, которые мы слышали, здесь скорее некое народное уважение, что ли, к тем или иным группам, к тем или иным категориям людей. Но я сомневаюсь, что в… социологическом смысле по каким-либо критериям эти группы, названные здесь, безусловно, замечательных людей, пожарных, учителей, можно было бы причислить к элите. Александр Денисов: Вы знаете, а у меня вот такая версия, Михаил Федорович, вам вопрос задам, что элиты вообще нет. Это эфемерное понятие, которое распылилось с началом нулевых. Вот сейчас нет интеллигенции. Вот вы себе можете всерьез представить человека, который скажет: «Я интеллигент»? Вообще что это значит? Абсолютно поменялись идеалы. Элита – это когда есть четкий идеал, стремление в обществе к каким-то определенным идеалам. Идеалы испарились, как испарилась идеология, есть только люди по телику, все, вот мы их можем так или иначе по частоте появления… Вот мы начнем вас показывать, Михаил Федорович, ежедневно в программе «Время», в «Вестях», у нас, и вы войдете автоматом в элиту, просто человек с телика. Согласны ли со мной, что элита испарилась, ее нет? Нет интеллигенции, есть просто частота мелькания, как герцы вот в телевизоре, знаете, мелькают, так и… Михаил Черныш: Ну, ваша позиция критическая мне близка, но тем не менее все-таки с ее пафосом я позволю себе не согласиться. Знаете, и с предыдущим выступающим тоже пожалуй что не соглашусь. Дело в том, что существуют некоторые классические определения элиты, и мне ближе всего то определение, которое дал элите Вильфредо Парето, один из основателей исследования элиты, классик исследования элиты. Он сказал, что элита – это 10% лучших в каждой профессиональной группе. То есть 10% лучших врачей – это элита; 10% лучших пожарников – это элита; 10% лучших ученых – это элита. Вот, собственно говоря, что такое элита. Он сказал: да не морочьте мне голову, элита – это самые лучшие, самые лучшие в каждой сфере деятельности. Но вот коллега говорил о том, что да, бюрократия, но, действительно, да, это элита в сфере бюрократии, в сфере управления. Александр Денисов: Абсолютно укладывается в вашу теорию, там тоже 10% лучших, почему бы нет. Михаил Черныш: Да-да-да, именно так. Но это то, что называется властвующей элитой. Властвующая элита – это люди, которые имеют в своем распоряжении властвующие ресурсы, ресурсы власти, и ими распоряжаются так или иначе, хорошо или плохо. Ольга Арсланова: Михаил Федорович, но там еще прозвучало слово «уважение» у Олега Анатольевича, народное уважение. Всегда ли официальная элита, те же 10% лучших в той или иной профессии, 10% самых богатых олигархов (как там еще измеришь крутость? – только в размере богатства), пользуется уважением народным? Вот настоящая элита все-таки какая, настоящая такая, исконная, пользующаяся уважением? Михаил Черныш: И тут я, наверное, поддержу вашу точку зрения, точку зрения по поводу уважения. Дело в том, что у элиты в любом обществе есть важнейшая функция – они законодатели моды, норм поведения. Ольга Арсланова: Ага. Михаил Черныш: Они, что называется, демонстрируют на своем примере, что, как должен вести себя человек. Они показывают остальному населению, что такое настоящий гражданин, что такое настоящий представитель лучших слоев общества. Вот это моделирование, эта модель потом становится распространенной в обществе. Если элита, например, занимается стяжательством, то и население будет стремиться прежде всего к материальным ценностям; если элита будет демонстрировать патриотизм, самоотверженность, то и население задумается о том, как ему себя вести. «Если лучшие так поступают, то и я тоже должен так поступать», – вот так примерно будет думать средний человек. Александр Денисов: Олег Анатольевич, опять же я выдвину свой тезис об отсутствии элиты. Я согласен, в каждой профессии есть свои лучшие, и среди бюрократии, и среди ученых. Другой вопрос, вот Оля говорит про авторитет, если для общества это не является идеалом, то это напрочь снимает погоны элиты с этих лучших людей. Вот ученых они уважают – что они не идут прививку делать? 60% уважают ученых – какой у нас уровень вакцинации? Да еле-еле за 30% переползли. О какой элите среди медицины мы говорим, если для людей это вообще, по-русски говоря, ни фига, ничего не значит? Какая это элита, без погон? Что за генерал без погон? Да, он лучший. Олег Ефремов: Ну, во-первых, не все представители медицинского сообщества однозначно высказываются за вакцинацию. Есть те, которые как раз высказывают большие сомнения в том, что она по крайней мере безопасна или так эффективна… Ольга Арсланова: Но это же какие-то маргиналы от медицины все-таки, Олег Анатольевич. Олег Ефремов: Возможно, да, но тем не менее это тоже маргиналы, имеющие степени, статус и прочее. И сам факт дискуссии в научном сообществе как раз несколько вот, так скажем, настораживает массу. По поводу 10%. Понимаете, в чем дело, каков критерий лучших? Дело в том, что, конечно, в любой группе можно выделить наиболее ярких, наиболее достойных ее представителей. Но если мы говорим о национальной элите, мы должны одновременно говорить о том, какая из этих групп обладает реальным общественным влиянием. И вот именно эта группа и будет в первую очередь формировать в данном обществе ту самую национальную… Александр Денисов: Михаил Федорович, ну вот о чем я и говорю, кого чаще всего показывают по телику, единственный критерий успешный – телик, все, точка. Михаил Черныш: Ну… Олег Ефремов: Я согласен, что это может быть одним из признаков. Но дело в том, что даже тех, кого часто показывают по телику, потом мы можем увидеть за решеткой… Александр Денисов: Абсолютно! Вот сейчас переходим к главному, вот сейчас переходим к главному. Михаил Федорович, можем судить об элите, так скажем, по некрологам? Ну да, возьмем такие экстремальные проявления. Вот умер Ясен Николаевич Засурский, декан факультета журналистики, где мы учились. В новостях где-то там в конце, уж наш грех, каюсь, где-то в конце какие-то невнятные сюжеты с общими словами. Возьмем другой пример – Петр Мамонов, про которого сложно сказать, кто он, музыкант (он ни одного хита не написал), кто он, артист, бог его знает. Человек, который всю свою жизнь (без обид) употреблял алкоголь, употреблял наркотики, стал больным и вошел в роль проповедника. И вот про него распинаются в самых первых минутах, вот умер Петр Мамонов. У всех недоумение: а кто это такой? Вот этот человек, который стал играть роль якобы проповедника, хотя он заболел, в 50 лет выглядел на 70, и вот он надел на себя вот эту личину, он как-то вот обществу пришелся по душе. Вот, значит, Засурский, который столько лет руководил журфаком, воспитал вот эту всю телевизионную элиту, он не входит в элиту, а по мнению вот этой телевизионной, значит, публики элитой стал другой человек, который просто кривлялся всю жизнь и, в общем, тоже на старости лет стал кривляться, изображая из себя проповедника. Вот кто входит в элиту за секунду. Михаил Черныш: Ну, я тут с вами, наверное, не соглашусь. Вы же считаете Засурского элитой? Александр Денисов: И считаю, да, безусловно. Михаил Черныш: Безусловно. И если вы спросите других журналистов, они тоже скажут: «Да, Засурский – элита», «Да, Засурский – это тот, кто нас учил, кто готовил нас к профессии». Они скажут это, правда? Ольга Арсланова: А для большинства других, нежурналистов, не является. Михаил Черныш: Ну вот я как раз и говорю, что в профессии, внутри профессии, внутри какой-то сферы деятельности и Засурский, и какие-то другие люди, которые вас готовили, которые влияли на ваш жизненный путь, – это, безусловно, элита. Но мы не должны путать элиту с частотой появления человека на телеэкране, все-таки на телеэкране появляются разные люди. Например, маньяков показывают довольно часто – ну что, мы скажем, что они тоже элита? Нет, нет. Давайте не путать медийную популярность с тем, какую роль человек играет в обществе, какую функцию он исполняет. Ольга Арсланова: Михаил Федорович, а у нас тут зрители идеально просто сформулировали, очень коротко и просто: элита настоящая приносит пользу стране и людям. Сейчас мы тоже можем, да, поспорить о критериях, что за польза, какая польза, может быть, показать свои миллионы тоже польза, всех вдохновит, позавидуют и тоже что-то начнут делать, это тоже польза. Но согласитесь, формально правильный подход, элита приносит пользу обществу, вдохновляет общество на что-то хорошее. Михаил Черныш: Ну, то, что элита функциональна, безусловно. То, что именно элита движет общество вперед, то, что она задает ему цели развития, в этом нет никаких сомнений. И в этом, конечно, безусловно, или ее польза, или колоссальный вред. Но, знаете, тот же Парето сказал, что история – это кладбища элит: если элита не справляется со своей функцией в обществе, если она не задает правильных ориентиров обществу, то, увы, эту элиту ждет крах, вместо нее придет на это место какая-то другая элита. Александр Денисов: Да, вот насчет краха элит тоже любопытный пример, я уж все по артистам. Уж, казалось бы, Джон Леннон точно входит в элиту, ну все там слушают музыку, всем нравится Imagine. И вот Imagine, в годовщину смерти Джона Леннона корреспондент вышел по Лондону и показывает его фотографии – в Лондоне его вообще никто не узнал, вы себе представляете? Ольга Арсланова: Батюшки… Александр Денисов: Вот человек, который, казалось бы, должен… Ольга Арсланова: Надо было в Москве показать. Александр Денисов: …намертво, намертво быть в элите, его никто не узнал. Вот что за срок жизни сейчас у элиты, Михаил Федорович, когда, уж, казалось бы, такого и уже все, не узнают. Ольга Арсланова: Олега Анатольевича надо послушать. Александр Денисов: Столько пластинок было продано. Ольга Арсланова: Олег Анатольевич? Александр Денисов: Олег Анатольевич? Олег Ефремов: Ну, вы знаете, конечно, здесь сложно сказать, почему так происходит, наверное, можно поискать причины. Но мне понравилось то, что мы обратили внимание на все-таки важнейшие качества элиты – функциональность. Дело в том, что элита действительно должна обеспечивать такое управление обществом, чтобы это общество было стабильно, это общество развивалось, в этом ее основная задача. И здесь, видимо, действительно можно говорить о том, что есть элита, которая действительно это обеспечивает, и есть некая видимая элита, или просто те, кто мелькают, кто заметны, кто как-то вот узнаются. Здесь, безусловно, есть различия. И все-таки, на мой взгляд, подлинная элита – это элита, которая действительно управляет, элита, которая действительно оказывает влияние. И причем, когда мы говорим о национальной элите, то есть эта национальная элита должна оказывать влияние на общество в целом, а не просто на какую-то определенную группу. Но очень важно понимать, что функциональность совершенно не означает некую нравственную безупречность или то, что этот человек во всем хороший. Вы понимаете, Платон, Конфуций мечтали о том, что люди, которые нами будут управлять, будут самые умные, самые высокоморальные и прочее, но это мечта. На самом деле тот же Макиавелли очень хорошо показал, что, например, в политике преуспевают люди далеко не самые морально порядочные, далеко не самые безупречные. Поэтому, наверное, нам не надо ждать от элиты совершенства во всех отношениях – нам надо ждать от элиты того, чтобы она выполняла свои задачи в обществе, то есть то, собственно говоря, к чему предназначена данная группа. Александр Денисов: Да. Михаил Федорович, а вот обратите внимание, что мы до сих пор все плаваем в определении элиты, то да се. Вот вы тут с Засурским согласились, ну это для вас, а для кого-то, может быть, и Мамонов с его кривляньями, мы плаваем. Нужно ли государству приподнимать свою элиту и преподносить ее на блюдечке, как делали в СССР? Если элита, то у тебя многотомными тиражами выходят произведения; если элита, то ты в Союзе композиторов, твой гимн; если элита, то ты ученый, у тебя Ленинская, Сталинская премии и прочие. И мы все их видим, и мы на первых полосах газет их видим, и мы понимаем, вот элита, и нам указывают пальцем, вот ваш идеал, вот элита. Это нужно делать, чтобы общество все-таки ориентировалось почетче, а не гуляло по Instagram и не ломало голову? Михаил Черныш: Вы знаете, в обществе, в любом обществе, я сейчас не говорю о государстве, хотя государство к этому тоже причастно, должны быть институты воспроизводства элиты, вот должны быть такие институты. Мы знаем с вами типичный пример, например, Великобритании: там все премьер-министры должны пройти через Итон, через Кембридж, через Оксфорд, прежде чем они займут место премьер-министра Великобритании. То же самое мы возьмем Францию, Франция – это Эколь Нормаль, и вот если ты не нормальен, если ты не прошел через эту школу, то у тебя шансы стать премьер-министром или президентом Франции невелики, невелики. Вот есть, существуют некоторые институты, где людей воспитывают, где задают им, где существует определенный моральный камертон, где их воспитывают к тому, чтобы они соответствовали тем задачам и тем функциям, которые они должны выполнять в обществе. И такое воспроизводство должно быть, потому что если мы просто оставляем это без институтов, если побеждает сильнейший, если побеждает самый решительный, то кого мы получим? Ольга Арсланова: Михаил Федорович, а иногда побеждает самый пассионарный, самый попадающий в какие-то чаяния современные, и в творческих профессиях мы это видим без всяких союзов и признаний в том же интернете. Понятно, что и ерунды всякой много, но это дает возможность многим людям найти свою аудиторию напрямую, без каких бы то ни было посредников, оценщиков, и люди действительно признают их как элиту. Да, мне кажется, и в политике наверняка такие силы иногда прорываются, не заканчивая никаких Эколь Нормаль. Михаил Черныш: Ну, я тут с вами соглашусь. Безусловно, здесь некая энергия, пассионарность человека играет роль. Но все-таки важнее всего, скажем, наличие у человека некоторых моральных основ, некоторой морали, которая людям импонирует, которая им кажется полезной для общества, которая говорит им о том, что этот человек может сыграть в жизни общества положительную роль. Вот именно эта моральность этого человека наряду, конечно, с пассионарностью играет роль, и именно таким людям, как правило, население доверяет. Ольга Арсланова: Но тогда все это в вашу логику укладывается, результаты исследования ВЦИОМ: люди во время пандемии, в последние 2 года особенно, увидели вклад врачей все-таки, поняли, что это люди, которые огромную роль играют в коллективной безопасности, и признали их отчасти элитой. То есть по результату и судят. Михаил Черныш: Ну, вы знаете, дело в том, что элиты, скажем, те группы, которые признаются в обществе элитой, часто меняются в зависимости от той ситуации, в которой находится общество. Вот, например, если общество в экономическом кризисе, то люди, способные управлять экономикой, становятся элитой. Если общество воюет, то военные становятся главной элитой в обществе. Если общество испытает некоторый недостаток моральных ценностей, то люди моральные, люди, которые демонстрируют примеры морального поведения, тоже становятся элитой. То есть здесь очень многое зависит от функциональности, от того, в каком состоянии находится само общество. Александр Денисов: Олег Анатольевич, а вот когда Михаил Федорович называл западные университеты, которые воспроизводят элиту, он почему-то не назвал МГУ, ваш родной университет и мой тоже, где вы преподаете. То есть МГУ элиту не воспроизводит? Олег Ефремов: Ну почему? Я полагаю как раз, что наша элита в значительной мере формируется не только в МГУ, но в ведущих учебных заведениях: это, скажем, могут быть названы Бауманка, Физтех, МИФИ и, конечно же, наш университет, Московский университет. Но я все-таки не считаю, что это строго обязательный критерий доступа в элиту. Возможно, он важный, но, видимо, это не единственный, а может быть, даже и не строго обязательный. Дело в том, что элита во многом, конечно же, тоже скол с общества, и в каждом обществе элитой становятся свои группы. И далеко не всегда, как я уже говорил, это могут быть высокоморальные люди. Зачастую воспринимаются как элита как раз люди, которые могут быть далеки от каких-то моральных идеалов и прочего. Мы помним времена, когда у нас героями были бандиты, воры в законе и так далее, и это тоже называлось элитой, никаких университетов эти люди могли не кончать. Конечно, мы можем говорить о функциональности этих групп, мы можем говорить, насколько действительно они в состоянии выполнять ту роль, которую в обществе должны выполнять элиты, но общество именно так их воспринимает. Все же, конечно, для того чтобы выполнять в обществе какую-то важную роль, чтобы справляться со своими задачами, люди должны иметь образование, должны иметь то хорошее образование, которое дают ведущие вузы; должны иметь интеллект соответствующий, должны быть соответствующие способности. Ведь главное свойство таких вузов, как МГУ, даже не в том, что они дают прекрасные знания, а дело в том, что они воспитывают определенного рода ум человека, интеллект человека, возможности человека, способности человека, и они потом могут быть применены в самых разных сферах. Понимаете, нельзя научиться всему за 5 лет на всю жизнь… Александр Денисов: А давайте, да, уточним у Михаила Федоровича – а почему вы российские вузы не назвали, Михаил Федорович? То есть вы считаете, что там формируют, воспроизводятся элиты… ? Я-то согласен, что на Западе элиты специально воспроизводятся. Почему мы каждый сезон, уж как назвать, каждое десятилетие одну и ту же риторику слышим в наш адрес, что в советский период, что сейчас, в общем, одни и те же лозунги по старым лекалам, – это все понятно, это как раз свидетельство воспроизводства элиты. А у нас что с этим? Вот вы не назвали – вы считаете, что нет, да? Михаил Черныш: Я думаю, что у нас с этим не очень хорошо обстоят дела. Я, например, не могу сказать, что… Дело в том, что да, у нас есть хорошие вузы, хорошие учебные заведения, но этого мало, мало просто давать знания. Я согласен с коллегой, что ум – это важно, но важен не только ум, важна определенная система ценностей, некоторые моральные принципы, которые эти люди потом будут воплощать в жизнь, когда они станут теми, кто управляет обществом. Александр Денисов: А вы, кстати, заметили, что вот упорно, Михаил Федорович, вы говорите про моральные, а Олег Анатольевич про аморальность, что необязательно, чтобы были моральные? Почему вот вы тут разнитесь, как вы считаете? Вот для вас моральность именно важна. Михаил Черныш: Ну, потому что без морали, без сплоченности в обществе, без моделей поведения, которые задаются элитой, общество жить не может, оно в этом случае находится, постепенно погружается в пучину кризиса, оно переживает очень серьезный кризис, и часто… Вот, скажем, давайте вспомним наше недавнее прошлое. Что такое было российское общество в 1990-е гг.? Это общество без каких-либо моральных принципов. Была у нас тогда элита? Да, была, но общество наше находилось в глубочайшем кризисе, и было неясно, выживет оно, переживет оно этот период или нет. Александр Денисов: Да. Олег Анатольевич, короткий вопрос вам – а вы согласны, что аморальная элита нежизнестойкая? Олег Ефремов: История далеко не всегда это подтверждает. Понимаете, в чем дело, далеко не во всех сферах человек может действовать успешно, если он будет строго следовать некой высокой морали. Это касается и политики, и бизнеса, и очень многих других сфер. И я сегодня недаром вспоминал Макиавелли, который говорил о том, что успешному политику очень часто приходится отходить как раз от жестких требований… Ольга Арсланова: То есть критерий успеха в некоторых сферах – это эластичность морали? Олег Ефремов: Да. Ольга Арсланова: Не полная аморальность, а скорее гибкость. Олег Ефремов: Да. Это..., это готовность идти на компромиссы, которые не всегда вписываются в жесткие моральные требования. Возможно, какие-то локальные элиты, например духовные лидеры, лидеры религиозные, должны соответствовать этим высокоморальным критериям, и они в этом плане тоже выполняют свою функцию, потому что на них могут ориентироваться люди как на эталон в определенных ситуациях. Но вряд ли так может быть во всех сферах общества, сферах, важных для существования и развития общества. А что касается Московского университета, извините, не могу все-таки одну ремарку кратенькую не сделать. Я хочу вспомнить фрагмент из замечательного произведения «Собачье сердце» Булгакова. Помните, когда профессору Преображенскому его ассистент предлагает убить, возвратить собачье положение Шарикова, и профессор отказывается? Почему? – потому что может пострадать его… Ассистент говорит: ну ладно, что же делать? А профессор ему на это: я московский студент, как вы смеете мне предложить, чтобы я бросил своего товарища? Александр Денисов: Олег Анатольевич, поняли вас, да. Михаил Федорович, уж совсем завершая, все-таки встану на вашу точку зрения про аморальную элиту, которая сама себя убьет. Мы видим примеры этих ученых, которые продают военные тайны и оказываются в тюрьме, – как раз тот пример эластичности морали, до чего доходит. С политикой эластичность морали рано или поздно придет к тому, что от тебя отвернутся избиратели… В общем, тут примеров в свежей, новейшей истории мы можем найти массу, тьму. Михаил Черныш: Ну, дело в том, что здесь мы делаем небольшую, скажем, ошибку, допускаем неточность. Дело в том, что элита не следует определенным моральным принципам, она их производит, она производит для общества мораль. Элита – это производитель морали, и это одна из важнейших ее функций в обществе. Иногда элита такова, что она производит такую мораль, которая приводит общество в состояние кризиса… Ольга Арсланова: Ох, мы думали, вы нас успокоите… Александр Денисов: К самоубийству, да, как было в 1990-е гг. Спасибо большое, спасибо! Михаил Черныш, директор Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН, был у нас на связи, и Олег Ефремов, доцент философского факультета МГУ.