Константин Чуриков: Ну и наша следующая тема – будем вместе с вами обсуждать резонансный случай, произошедший в Петропавловске-Камчатском. Во вторник там бригада скорой помощи не успела вовремя приехать на вызов к умирающему пациенту (ему 21 год был) из-за того, что водитель легкового автомобиля не уступила скорой помощи дорогу. Собственно, все обсуждают это событие сейчас, и не только на Камчатке. Оксана Галькевич: Да, действительно. И мы связались просто сегодня с нашим корреспондентом в Петропавловске-Камчатском, Екатериной Зениной, потому что не все видим мы здесь, в федеральном центре, или вы в своих городах. Узнаем, что происходит вот сейчас на месте, как эту ситуацию восприняли в самом городе, что говорят и как пытаются найти этого водителя. Давайте послушаем и посмотрим. Екатерина Зенина: Из того нового, что нам удалось узнать. Мальчик, брат погибшего, Денис, ему всего 17 лет, и он рассказывает, что сам пытался с другом оказать брату первую помощь – искусственное дыхание ему делал до приезда скорой помощи. И потом только он увидел, что скорая помощь подъехала. А потом уже вышел на улицу, когда увидел, что машину не пропускают. Они еще не доехали туда. Там длинный дом, насколько я поняла, и там очень далеко было идти. И сейчас зима на Камчатке – погода плохая, везде каша снежная. И все оборудование, которое есть у скорой помощи, оно тяжелое. Это не просто чемоданчик с лекарствами нужно отнести, а там нужно и дефибриллятор, и так далее, чтобы оказывать реанимационную помощь человеку, который уже практически не дышит. На станции скорой помощи нам рассказали, что действовали врачи четко в рамках инструкции. Они не должны были покидать автомобиль, дабы сохранить свои жизни и здоровье, потому что мужчина, который, кажется, был пьяным, он вел себя очень агрессивно. И они боялись за свою жизнь и здоровье. Пока ни врачи, ни Следственный комитет никаких заявлений по этому поводу не делали. И брат его тоже сказал, что он не понял, почему Григорий (так звали погибшего) начал задыхаться. Он просто начал громко шмыгать носом сначала, как бы пытаясь втянуть воздух, а потом все это произошло. И он не может предположить, почему так. Сейчас Следственный комитет получил всю информацию от полиции, это только сегодня произошло. Они возбудили уголовное дело. Это, наверное, самая обсуждаемая сегодня тема на Камчатке. Люди, конечно, очень агрессивно настроены в отношении этой пары. Но общественность просит, конечно, наказать и не только женщину-водителя, но и ее спутника, за их поведение, за то, что они не предоставили преимущество карете скорой помощи – и тем самым практически убили человека. Нецензурные сообщения в основном идут в отношении их, негодование и злость. Люди, конечно, оценили уже и поведение их, и поступок, и умственные способности женщины. Потому что, по словам очевидцев, мужчина был пьян, и как бы им руководил алкоголь. Но почему женщина? Это женщина, которая должна быть милосердная, которая рожает детей, воспитывает их. И она такую жестокость, по сути, проявила и не сдвинулась с места, даже не попыталась усмирить, например, своего спутника или просто убрать машину. Константин Чуриков: Ну что же, уважаемые зрители, давайте, подключайтесь к этой теме неприятной. Как вы думаете, вообще откуда ноги растут? Почему такое отношение? Ну, помимо алкоголя, который, конечно, видимо, там ударил в голову. Пускай следствие разбирается. Хотим услышать ваше мнение: 8-800-222-00-14. Оксана Галькевич: Ну, по последним данным, наказание, которому может подвергнуться водитель, – это штраф в 500 рублей. Достаточна ли эта мера? Высказывайтесь в полной мере, собственно говоря, что вы думаете по поводу этой истории. Давай представим нашего гостя. У нас сегодня в студии Андрей Звонков – терапевт, доктор Центра эффективной офтальмологии. Здравствуйте, Андрей Леонидович. Андрей Звонков: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Вы знаете, со всех сторон врачи… Оксана Галькевич: Просто мы должны сказать, что раньше вы работали на "скорой", и вы прекрасно себе представляете эту работу во всех ее деталях и нюансах. Андрей Звонков: Да, и на "скорой", и в "неотложке" работал. Оксана Галькевич: Ситуации такие были? Андрей Звонков: В принципе, я хочу сказать, что с непропусканием машины на дороге при въезде во дворы – это частые ситуации, и не только когда есть водитель в машине. Бывает, что машину, скажем, кто-то бросил прямо посреди двора и ушел – проехать невозможно. Это один вариант. В данном случае бригада выходит из машины и идет пешком к подъезду. А дальше уже, так сказать, там водитель как-то разбирается с владельцем автомобиля. Часто проблемы бывают со шлагбаумами. Представляете, 10–12-подъездный дом, и как Китайская стена: шлагбаум с одной стороны, шлагбаум с другой стороны. Заезжаем – шлагбаум закрыт. Звоним на вызов и говорим: "Как открыть?" Они говорят: "Какой шлагбаум? Мы о нем даже не знаем". Бывают бабушки, которые вообще на улицу не выходят, живут, и они даже не знают, что там шлагбаум уже установлен, и вообще как его открыть, не знают. Это тоже встречается. То есть ситуаций с препятствием, с заездом много. А вот ситуация с хамством… Константин Чуриков: Андрей Леонидович, но это все-таки техническая проблема. А вот другая проблема – чисто человеческого, даже нечеловеческого отношения. Андрей Звонков: Да, здесь, собственно говоря, ситуация уже другая, но она, в общем-то, из той же категории – тоже проблема приехать на вызов, нормально приехать на вызов. А то, что произошло здесь, я думаю, дело уголовное. И я думаю, Следственный комитет будет разбираться по данному факту, потому что действия людей, приведшие к смерти человека, в общем-то, в принципе, условно говоря, они должны уже подтвердиться криминалистами и соответствующим заявлением. И дальше уже юристы разберутся. Оксана Галькевич: Андрей Леонидович, знаете, я вот все время думаю: в этой ситуации что повлияло-то собственно на этот резонанс? Попали просто в кадр, понимаете. Таких ситуаций ведь у вас, ну, у ваших коллег на скорой помощи ежедневно по всей стране, может быть, десятки, а может быть, сотни, но они не попадают просто в объектив видеокамер. Андрей Звонков: Я хочу сказать, что… Вы знаете, для руководства скорой помощи виновата всегда бригада. "Вы не смогли договориться. Вы не нашли общего языка. Вы такие, вы сякие". И в данном случае, в общем-то, находят "стрелочника". А "стрелочник" всегда – это медик. С него проще… Знаете, как в фильме "Обыкновенное чудо": "Найдите доктора и свалите все на него". Это же всегда так. Константин Чуриков: Но в данном случае, смотрите, если машина не может проехать, медик ли виноват, водитель? Андрей Звонков: Здесь, в принципе, очевидно, кто виноват. Бригада выполняет свой приказ. Она не имеет права выходить в данном случае действительно из машины, потому что она в этом случае ставит свою жизнь под угрозу. И они сделали все по закону. Но закон – что дышло. Оксана Галькевич: А посмотрите, все-таки, вот простите, пытаемся, что называется, нарисовать эту схему этой ситуации и понять. Ну да, вот перегородили дорогу. Но вот нам пишут даже об этом люди, из Иванова телезритель: "Дороги-то были не чищены". Другой телезритель из Архангельской области говорит: "Водитель просто не мог сдать никуда. Заехать куда? В правый сугроб? Деваться было некуда ни тем, ни другим. Прижаться вправо, пропустить встречку? Движение правостороннее". Андрей Звонков: Мне сложно обсуждать эту ситуацию. Я вам хочу сказать, что у машины скорой помощи есть приоритет. В данном случае, если водитель заехал во двор и встал, например, забуксовал – это одно. Он не может выехать, он просто физически не в состоянии. Но зачем нужно было скандалить, ругаться и создавать агрессию? Понимаете, ну не можем… Сколько раз мне приходилось, например, в такой же ситуации, когда мы едем и видим, что машина забуксовала, – мы с водителем выходили и помогали вытолкать эту машину, просто чисто по-человечески, хотя бы для того, чтобы себе проехать. Оксана Галькевич: Чтобы сдвинуться с места. Андрей Звонков: Да. Попросить о помощи. Что – трудно? "С людьми надо разговаривать". Извините, еще Владимир Владимирович Путин в свое время сказал эту фразу, так что я только его цитирую. Действительно, надо находить, так сказать, общий язык всегда. В любой ситуации можно найти. Константин Чуриков: Андрей Леонидович, вот интересно, почему в последнее время мы все чаще и чаще слышим собственно как представители СМИ и рассказываем о том, что действительно участились случаи нападения на бригады скорой помощи. "Медики такой подстанции требуют положить конец…" И прочее, и прочее. Когда это стало возникать? Или это всегда было, просто об этом раньше не рассказывали? Андрей Звонков: Бывало. Сейчас, может быть, стало чаще. Сейчас появилось много социальных сетей, людям стало проще как-то об этом рассказывать, жаловаться – не на кухне своим родственникам, не друзьям внутри коллектива, а уже, так сказать, выносить это на общественное обсуждение. И просто об этом стали больше и чаще говорить. Действительно проблема. Но главная-то проблема ведь не в этом. Нападали и нападают. Вы знаете, когда я работал в 80-х, нападали. И в 90-х нападали. Константин Чуриков: А с какой целью, интересно? Андрей Звонков: А это не цель. Не знаю… Здесь кто-то может что-то доказать, кто-то не понимает, кто-то неадекватен, пьяные бывают люди. Понимаете, например, у меня был случай, когда муж требовал… Причем самое интересное, что он требовал, чтобы помогли жене, но при этом он мешал нам работать. И говоришь ему: "Мужчина, ну отойдите, ну уйдите отсюда! Вы понимаете, что вы своими воплями не даете ей выслушать ни сердце, ни легкие, ничего. Чего вы орете?" А он: "Я… я…" Вот это "я", вот постоянное нагнетание. Я не знаю, что он там пытался нам доказать. Какой он крутой? Что он всех знает министров, замминистров и так далее? Я говорю: "Ну, знаешь – и знаешь. Иди на кухню. Посиди, успокойся. Дай поработать спокойно. Что же ты лезешь-то?" И вот это постоянно, понимаете. То есть такие вещи часто бывают. Ну, бить он не бил, как говорится. С мужчинами сложнее драться, понимаете. На женщин проще нападать. У меня знакомую, фельдшера скорой помощи, вот у нас детская бригада, так ее просто били, потому что… Ну, она маленькая, она 45 килограмм весит. Две недели в Боткинской больнице – сотрясение головного мозга. И ничего! Ни дела уголовного, ничего. Константин Чуриков: А как это? Секундочку! Андрей Звонков: А вот так вот. Константин Чуриков: Во-первых, вы, ваши коллеги имеют право частным образом, наверное, обратиться в полицию. Андрей Звонков: Право, да. Константин Чуриков: Во-вторых, какие-то инструкции должностные по этому поводу есть, нет? Андрей Звонков: Так вот, в том-то все и дело, что обратиться можно. Дело вроде как завели, а потом по факту начали потихонечку… Тормозили, тормозили, тормозили. И она, в конце концов, сказала: "Я устала от всего этого. Мне хочется просто послать всех как можно дальше. Не хочу вообще… Всё, устала". То есть они тянули дело, по-моему, около года. Закончилось все тем, что человека просто уволили с работы. Это была тоже сотрудник полиции, милиции тогда еще. Ее уволили из органов. И на этом все, в общем-то, закончилось. Оксана Галькевич: У нас есть звонок – Наталья из Нижнего Новгорода, если я правильно услышала наших режиссеров. Давайте ее послушаем. Наталья, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Хотелось бы сказать этим людям, которые сидели за рулем и сидели рядом. Надо для них применять статью Уголовного кодекса, которая гласит об умышленном убийстве человека. Андрей Звонков: Что я и говорю, правильно. Зритель: Ведь это не единичные случаи. Это не единичные случаи. Врачи страдают. Причем такая трудная работа! Сейчас такие условия дорожные безобразные. И такое отношение людей за рулем? Это преступность! Это самая настоящая преступность. Константин Чуриков: А главное – непонятно, почему именно к врачам. Врач – это, в принципе, такая… При всем нашем возможном отношении к системе здравоохранения, врач – это такая святая профессия. Как учитель, да? Андрей Звонков: Я по-другому бы сказал. Оксана Галькевич: Спасибо, Наталья. Андрей Звонков: Понимаете, вот многие не понимают, что врач – по сути это воин. То есть воюем мы не с другими воинами, не с солдатами, а воюем мы с микробами, с глупостью и невежеством. У нас три врага, понимаете, то есть: микроорганизмы, болезни и глупые, невежественные, хамские люди. К сожалению, с ними приходится сражаться. Оксана Галькевич: Вот предлагают снабдить оружием врачей скорой помощи. Андрей Звонков: Это бессмысленно. Оксана Галькевич: Я тоже думаю, что, конечно, такая перспектива спорная весьма. Андрей Звонков: Водителя – можно. Водителю бы я дал оружие. Оксана Галькевич: Ну, водитель, вы знаете, он так нервно водит в течение дня, что в общем… Андрей Звонков: Дело не в этом. Дело в том, что водитель может быть сотрудником органов внутренних дел одновременно, по совместительству. У него такая возможность есть. У медика нет права, как и у священника, на пролитие крови, понимаете. Оксана Галькевич: Ну да. Еще один звонок. Константин Чуриков: Ну а сейчас у нас звонок есть еще один – Раиса из Новокузнецка у нас уже в прямом эфире. Здравствуйте, Раиса. Зритель: Добрый день. Константин Чуриков: Добрый. Зритель: Добрый день. Я звоню вам из города Новокузнецка, смотрю сейчас вашу передачу вот эту. И меня, конечно, очень поразило. Но я хочу сказать… Я категоричный человек по жизни, и я хочу сказать. Как говорят: "Что у трезвого на уме – то у пьяного на языке". То есть этот человек циничен по жизни, и поэтому он так и поступил в пьяном виде. Если человек трезвый никогда себе подобного не позволит, он в подкорке какой-то, на подсознании не позволит поступить себе и в пьяном виде точно так же. Андрей Звонков: Здравый смысл. Зритель: Значит, он отвечать должен за свой поступок. Что там, как он должен отвечать – я, конечно, не могу сказать. Это определит суд, если будет заниматься. Но он виновен, и он должен ответить. Спасибо вам большое. Константин Чуриков: Да, в любом случае наказание должно составлять не 500 рублей, как мы понимаем, уж точно. Оксана Галькевич: Но с другой стороны, все это давно в Уголовном кодексе прописано. Известно, что алкоголь является отягчающим обстоятельством. Но вопрос-то ведь здесь не к этому только мужчине, который, может быть, был в нетрезвом состоянии, но и к водителю, который был за рулем и должен был предпринять какие-то собственно действия. Андрей Звонков: Я думаю, что здесь должны работать следственные органы, которые должны всех опросить, провести дознание, сделать определенные выводы, что было возможно, что не было возможно, кто себя повел и как. В общем, в принципе, расставить все точки над "i" и дать определение уже для судей, которые вынесут определенный вердикт по этому поводу. Оксана Галькевич: Андрей Леонидович, вы знаете, в Соединенных Штатах, когда случилась трагедия 11 сентября (вы помните, мы все эти события помним), в определенный момент очень много пожарных машин съезжались в эту точку города. И была такая проблема тогда у пожарных Нью-Йорка – ни подъехать, ни припарковаться, потому что места в том числе были заняты неверно припаркованными автомобилями. Андрей Звонков: Машины запаркованы, да. Оксана Галькевич: И вот с тех пор у пожарных Нью-Йорка, знаете, есть такое негласное правило… Андрей Звонков: Давить. Оксана Галькевич: Если горит здание и человек не может припарковаться, а это место обозначено (там рядом брандспойт, обозначено, что здесь должна стоять пожарная машина), и машина какая-то мешает, заняла это место – они просто берут и прорубают. Андрей Звонков: Они могут таранить. Оксана Галькевич: И убирают это все к едрене фене! Андрей Звонков: И правильно делают. Оксана Галькевич: Вы знаете, наши некоторые категоричные телезрители тоже комментируют в таком же духе: разрешить скорой помощи в таких чрезвычайных ситуациях, когда спешат на помощь человеку и кто-то мешает, ну, просто, может быть, таранить каким-то образом. Но я не знаю, насколько это технически вообще осуществимо. Андрей Звонков: Технически это невозможно. Оксана Галькевич: Невозможно. Андрей Звонков: Машина скорой помощи слишком дорого стоит. Если она начнет таранить – от нее ничего не останется. Оксана Галькевич: Ну и потом, это какие-то бронемашины должны быть. Андрей Звонков: Да, это должны быть действительно машины специальные. Если на "КамАЗе", скажем, пожарном еще можно протаранить легковушку-иномарку, то на "Газели", например, или на каком-нибудь "Мерседесе" или на "Пежо" – невозможно. Константин Чуриков: Андрей Леонидович, кажется, помимо общего определения (ну, хамство, злоба, ненависть), за всем тем, что произошло в Петропавловске-Камчатском, стоит такое некое общее явление под названием, набирающем обороты, – в чем-то понятная, в чем-то неочевидная вообще такая нелюбовь к системе здравоохранения как таковой. Скажите, пожалуйста, мне просто интересно, вот сейчас… Давайте, если кто-то нас смотрит, у кого есть вот эта нелюбовь, какой-то печальный опыт накопленный, в нашей программе просто расскажите. В каких условиях работает сегодня врач скорой помощи, фельдшер? Вообще сколько вызовов в день? Что он на себе таскает, я не знаю, на двадцатый этаж? Оксана Галькевич: Снаряжение – сколько килограмм? Андрей Звонков: Я могу дать статистику по Москве. Мне сложно говорить про всю страну, потому что в разных городах нагрузки разные. Хотя, в принципе, все близко очень. Московская нагрузка на скорую помощь – где-то от 18 до 22–24 вызовов за сутки. Оксана Галькевич: Сколько?! Андрей Звонков: От 18 до 24 вызовов. Ну, больше 24 физически сделать сложно. Бывает, конечно. Оксана Галькевич: Это 24 часа – и в час по вызову. В час по человеку, в час по какой-то серьезной ситуации. Андрей Звонков: Каждый час по вызову, да. Обычно, стандартно – где-то 16–18. Это с возможностью небольшой передышки – приехать, посидеть 10–15 минут на подстанции. Чаще всего вызов за вызовом идет постоянно, один за другим. То есть как только отзвонился, тебе дают возврат, вроде бы едут ребята на подстанцию. И тут же крякает коммуникатор – приходит следующий вызов. И так постоянно. Это, в общем-то, такая работа. До абсурда доходят ситуации. Обеды сейчас отменили. То есть говорят: "Ребята, берите с собой в машину и ежьте на ходу". Оксана Галькевич: Ну, подождите. Это, наверное, какое-то негласное правило. Как это? Андрей Звонков: Ну, не знаю как. Константин Чуриков: А как? "Скорая" быстро едет, если ей позволяют, конечно, ехать. Андрей Звонков: Это то, о чем мне рассказывают коллеги. Они говорят: "Мы сейчас термосы и судки берем с собой в машину, потому что есть некогда, покушать некогда". В туалет сходить можно только на вызове. И то запрещают, официально нельзя. Оксана Галькевич: Я тут какое-то время назад вызывала "неотложку" для ребенка в ночи, и когда провожала бригаду, пожелала им спокойной ночи. На что они грустно сказали: "Не бывает". Андрей Звонков: Это очень плохая примета. Это то же самое, что сказать "удачи вам" или еще что-то. Они говорят: "Всё, сутки убиты". Вы им пожелали просто работать без остановки. Оксана Галькевич: Не знала, друзья. Будем желать… Давайте послушаем еще одного нашего телезрителя из Челябинской области, Миндяр до нас дозвонился. Миндяр, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Слушаем вас. Зритель: Я тоже с таким же сталкивался, с такой же ситуацией. Вызывал "скорую", и также не уступали дорогу "скорой". Я предлагаю: можно ли водителей приравнять к полицейским? Выдать оружие. Андрей Звонков: Ну, травматику хотя бы давать. Зритель: Да, да, да. Чтобы водители как сотрудники полиции имели право полностью в скорой помощи. Андрей Звонков: Я думаю, это было бы оптимально, чтобы молодые ребята были с сержантскими погонами. Оксана Галькевич: Да, спасибо, Миндяр. Константин Чуриков: Вот зрители пишут, Москва и Московская область: "Всякая букашка за рулем себя ощущает королем. Из-за таких букашек гибнут люди. Просто шок". Действительно, очень много каких-то радикальных способов борьбы наши зрители предлагают. Вы говорите – травматика. А какие еще есть варианты? У нас сейчас, наоборот, как-то с травматикой пытаются разобраться… Оксана Галькевич: Ну и с травматикой, понимаете, это же еще дополнительно… Андрей Звонков: Боевое оружие – все-таки боевое. Хотя я не знаю… В данном случае задача – отпугнуть. Иногда достаточно бывает, так сказать, выстрела в воздух для того, чтобы люди немножко пришли в себя и отрезвели. Константин Чуриков: Но все-таки врач должен лечить, а не калечить, да? Как-то противоречие этой истории. Андрей Звонков: Я и говорю – это может сделать водитель в данном случае, во-первых. Во-вторых, бывают случаи, когда нападают на машину скорой помощи, на одного водителя. Водитель сидит в машине – и на него начинают нападать, требовать наркотики, еще что-то. То есть люди совершенно неадекватные. Почему-то они думают, что в салоне лежат бутылки со спиртом, еще что-то. Оксана Галькевич: Какие-то сильнодействующие вещества. Андрей Звонков: Живут в каком-то виртуальном пространстве. У меня, например, был случай, когда водитель… А он бывший десантник. Я выхожу с вызова, смотрю: две пары ног из-под машины торчат, а водитель газует и качается над ними. Пришли наркоманы и начали требовать от него. Он надавал им по голове, засунул всех под машину, стоит с заведенным двигателем и говорит: "Только дернетесь – я сейчас сдвинусь с места". Вот так держал до выхода бригады – потом выпустил. Было дело. Константин Чуриков: И у нас есть звонок, Сергей еще дозвонился до нас. Здравствуйте, говорите, вы в эфире, Сергей. Оксана Галькевич: Да, Волгодонск, Ростовская область. Зритель: Добрый вечер. Интересная тема. Она уже, между прочим, поднималась на телевидении неоднократно. Что хотелось бы выразить, какую позицию? Я юрист, профессиональный юрист, я работаю, практикую именно в судах. И хочу сказать, что на сегодняшний день вот этому водителю почти ничего не грозит. Это будет максимум административный штраф. Но за счет публичности случая, может быть, попытаются применить какую-то статью, которая в принципе не применима к нему. То, о чем вы сейчас говорили – либо умышленное убийство какое-то, либо непреднамеренное убийство – это все невозможно применить. А я считаю, что действительно есть необходимость внесения изменений в законодательство, именно при наличии аудио и видеозаписи. А я так понял, что была запись камеры. Есть возможность внести такие изменения, что если это умышленные действия водители, если водитель умышленно действовал и умышленно не пропускал скорую помощь – вот там возможно применение, я считаю, вплоть до легкой уголовной ответственности. Константин Чуриков: Только согласитесь, Сергей, этот умысел все равно будет очень сложно доказать, правда? Зритель: Вы поймите судебную систему. Дело в том, что если вводить при каждом случае вот такие карательные законы, то потом будет очень проблематично сделать так, чтобы не злоупотребляла в том числе и полиция. Понимаете, наличие таких возможностей применить такую статью… Умысел, поверьте, на сегодняшний день везде, в любых преступлениях является основополагающим фактором для применения какого-либо наказания. Это раз. Тем более – здесь была запись. Как бы я думаю, здесь проблем не было бы с выяснением наличия умысла. Я думаю, что тут бы вопрос разрешился. С ее стороны было куда проехать, куда припарковаться. И здесь можно было бы применять такое законодательство. Но с другой стороны, я хотел бы сказать, что проблема ведь в обществе. Константин Чуриков: Вот! Зритель: Вы понимаете, сейчас публичная ситуация, и именно в конкретном случае. И это если имеет общественный резонанс. Вы знаете, сколько людей погибает сейчас от неграмотных действий каких-либо должностных лиц, медикаменты не выделяются своевременно, просто это незаметно. Люди незаметно умирают в большом количестве, понимаете, от таких системных ошибок. И это незаметно. Андрей Звонков: Старики в основном. Константин Чуриков: Сергей, спасибо за ваш звонок. Андрей Звонков: Но я хочу сказать, что здесь есть еще одна проблема очень серьезная. Дело в том, что с 1974–1975 года, когда объединили "скорую" с "неотложкой", "скорая" стала выполнять до 80% вызовов, не являющихся, в общем-то, профильными для "скорой". Это вызовы хроническими больными: головокружение, давление повышенное, обострение гастрита, какие-то проблемы. В принципе, сейчас разделили "скорую" с "неотложкой" и стали передавать, то есть сепарация произошла: вызов действительно ургентный, то есть действительно для "скорой", и вызов для "неотложки". Но очень многие люди знают о том, что в 80% случаев машина скорой помощи едет, извините, на "пятки чешутся – не могу заснуть", "мне приснилось, что я умерла" и так далее. То есть вот такие вызовы. Я реально на них выезжал. В 3 часа ночи приезжаешь, и говорят: "Вы знаете, мне приснилось, что у меня сердце остановилось". Я говорю: "Вам приснилось". – "Ну, хотя бы померяйте мне давление". Константин Чуриков: И пока есть буквально полминуты, резонный вопрос из Республики Карелия: "Почему профсоюзы в этой ситуации себя как-то не очень активно проявляют?" Или нам так кажется? Оксана Галькевич: А есть ли он вообще, этот профсоюз, он живой? Андрей Звонков: Во-первых, существует, например, на скорой помощи официальный профсоюз, который просто подмят руководством станции скорой помощи, московский во всяком случае. И есть независимый профсоюз feldsher.ru (Беляков Дмитрий его руководитель), который находится в постоянной конфронтации со станцией скорой помощи, соответственно, и который руководство станции просто тихо ненавидит и постоянно пытается избавиться от него. Существует, конечно, альтернатива, то есть люди пытаются как-то себя защитить. Но насколько это возможно, насколько получается – не знаю. Константин Чуриков: Спасибо, Андрей Леонидович. Мы говорили о том самом резонансном случае в Петропавловске-Камчатском, где по вине (видимо, по вине – сейчас следствие разбирается) водителя парень, пациент, к которому ехала "скорая", умер – ему не смогли оказать помощь. У нас в студии был Андрей Звонков – терапевт, доктор Центра эффективной офтальмологии. Спасибо еще раз. Оксана Галькевич: Спасибо. Андрей Звонков: Спасибо и вам. Константин Чуриков: Ну а программа "ОТРажение" через 3 минуты продолжится. Андрей Звонков: Всем до свидания.