Ольга Арсланова: Кстати. О том, что можно у россиян забрать, но тут, как говорится, законными методами. Охота на долги россиян выходит на новый уровень. Кстати, и сама задолженность растет, и возникают новые идеи о том, как эти долги вернуть. В нашей стране могут появиться частные приставы. Петр Кузнецов: Эту идею поддержал уже Минфин. Частникам могут передать взыскание долгов именно для бизнеса. Ольга Арсланова: Однако, напоминаем, речь идет о бизнесе. А за невыполненные обязательства перед госорганами или физическими лицами, т. е. это все наши долги, которые мы сделали перед государством или перед другими людьми или перед банками, – по-прежнему за это будет отвечать Федеральная служба судебных приставов. Федеральная служба, кстати, отчиталась о нагрузке на судебных приставов. Говорят, что просто невозможно вот с таким объемом справиться, поэтому, наверное, нужно эти полномочия как-то дробить. Нагрузка в 10 раз превышает нормативы, по информации Федеральной службы. Вот это данные за прошлый, 2018 год: взыскания в пользу государственных органов составили почти 70% от всех исполнительных производств, но именно долги юридическим лицам, о которых сейчас идет речь, составляют долю от общей суммы. Т. е. количественно их меньше, но по факту денег очень много задолжали именно юридическим лицам. И есть опыт: во многих странах смешанная система взысканий уже работает. Давайте посмотрим на страны Европы, где приставы работают исключительно в частном статусе. Вот они. Их не так много, но они есть. И наиболее популярная все-таки смешанная система. Это то, к чему движется сейчас Россия. И существует смешанная система уже в Чехии, Франции, Испании, Казахстане и других странах. Вот они, в правом столбике. В котором, вероятно, скоро появится и Россия. Петр Кузнецов: Причем давно, конечно, эта смешанная система у нас обсуждается. Если не ошибаюсь, около 15 лет идея живет. И законопроект уже несколько лет лежит в определенном ведомстве. И получается, что вот сегодня назрело. Давайте спросим, почему и к чему приведет смешанная система. Сможем ли мы с ней работать. Алексей Кравцов нам поможет сначала. Это юрист и председатель Арбитражного третейского суда Москвы. Алексей Владимирович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Алексей Кравцов: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Нам уже объяснили, в принципе, в службе, что да, рук не хватает, нагрузка серьезная, и пора помощь со стороны призвать. Вот интересно, кого будут брать в этот институт частных приставов? Как вам кажется? Алексей Кравцов: Законопроект предусматривает определенные требования. Они в принципе несложные. Там должно быть высшее юридическое образование, отсутствие судимостей, отсутствие квалифицирующих противопоказаний (т. е. это наличие госдолжностей, госслужбы) и отсутствие психических и неврологических заболеваний. Петр Кузнецов: Ну, впрочем, как везде, да. Алексей Кравцов: Да, вот такое общее стандартное требование. Т. е. в принципе может стать любой человек частным приставом. Ольга Арсланова: А у нас зрители интересуются, кто же такие частные приставы, не очень это понятно. Неужели это легализованные коллекторы? Алексей Кравцов: Но это совсем разные вещи, совсем разные. Смотрите. Коллекторы, первое, там два основных таких различия. Коллекторы – это большие колл-центры. Они никогда не занимались, коллекторы, судебными делами. Они занимались досудебной работой. Они брали долг сформировавшийся у взыскателя и дальше начинали с утра до вечера звонить должнику и требовать вернуть долг. Они не ходили к судебным приставам, они не ходили в суды. Это только вот такая работа была. И второй момент. У коллекторов лицензия выдается на фирму, а не на частное лицо, не на конкретного человека. И даже если коллектора где-то поймают за недостойным занятием, то привязать его к конкретной коллекторской фирме очень сложно, чтобы потом повлиять на лицензию. В отличие от этого, напротив, у частного пристава будет лицензия персональная на физическое лицо. Все действия этого человека будут происходить только с его персональной лицензией, и нести уголовную ответственность он будет персонально. Второе. И непосредственно сегодня уже такая деятельность достаточно много ведется: это юридическое сопровождение исполнительного производства. Т. е. работа с приставами. Это, по сути, такие помощники, добровольные помощники для судебных приставов. Это юристы взыскателей. И они сейчас всю эту работу уже делают. Они возят документы, запросы, получают ответы, сами осуществляют розыск имущества должника, вплоть даже до отслеживания машин возле подъездов. А приставу остается только приехать и осуществить официальные действия по их изъятию. И формально это уже все делается. Петр Кузнецов: Так вот, смотрите, коллекторы-то не побегут за работой в новый институт, чтобы стать частным приставом? Алексей Кравцов: Коллекторы? Коллекторы уже давно заявили, что им это неинтересно, у них свой бизнеc. Петр Кузнецов: А-а. Просто, я знаете еще к чему. Да, мало всего известно об этом институте, я имею в виду частных приставов, но, судя по всему, они как-то будут работать на гонорарной основе? Т. е. сколько забрал, изъял, столько и получил. В отличие от сотрудников Федеральной службы, которые, если не ошибаюсь, исключительно на одну зарплату ровно, да? Ольга Арсланова: Что значит «сколько получил»? Вообще не очень понятно, на чем они будут зарабатывать. Это какой-то будет процент отчисляться по сделке или как? Алексей Кравцов: Да. Два момента формирования стоимости. 7% это будет от результата, т. е. от найденных и взысканных денег в пользу взыскателя 7% будет получать частный пристав. И плюс еще будут установлены тарифы. Они будут маленькие. На совершение конкретных действий: написать запрос, сделать выезд. Т. е. они будут чисто такими, символическими. Вот из этого будет формироваться доход частного пристава. Ольга Арсланова: Спасибо за объяснение. Петр Кузнецов: Там, где идет гонорарная основа… Ольга Арсланова: Там больше заинтересованы. Петр Кузнецов: …там и злоупотребления. Шаг – и злоупотребление. Ольга Арсланова: Нам тут вот пишут: «Большая нагрузка на приставов увеличит штат. Зачем частные? Чтобы воровать»? – вот интересуются. Петр Кузнецов: Да, еще, кстати, вопрос… Ольга Арсланова: «Это легализация ОПГ», – пишут. Петр Кузнецов: …вопрос финансирования на новый институт, на расширение этого штата, функционирование и администрирование. Ольга Арсланова: Он себя сам будет, наверное, содержать. Петр Кузнецов: Ага, на эти 7% с каждого?.. Ольга Арсланова: Да. Петр Кузнецов: Алексей Петропольский. Это эксперт в сфере защиты интересов бизнеса. Это наш второй эксперт. Алексей Игоревич, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте, Алексей. Посмотрите, вы как представитель бизнеса, наверное, теперь, если задолжали, будете иметь дело с частными приставами. Какие у вас по этому поводу эмоции и прогнозы? Петр Кузнецов: А мне кажется, что у бизнеса как раз будет возможность выбора. Если ты хочешь эффективнее, быстрее забрать свое, то ты, наверное, пойдешь к частному. Ольга Арсланова: Забрать. А если вы должник, вот мне что интересно. Алексей Петропольский: Добрый день. У меня как бы двоякое такое чувство. С одной стороны, сегодня приставы работают из рук вон плохо. Если ты хочешь получить деньги, у тебя есть исполнительный лист, то сделать это практически невозможно. Очереди дикие, на прием не попасть, не дозвониться. Нужно искать каких-то посредников, которым нужно платить деньги. Вот как коллега мой говорил, что есть какие-то добровольные начала. Эти начала совсем не добровольные. Сопровождение такое стоит денег, и немаленьких. И гарантии результата никакого не дает. Что касательно института частных приставов, то это уже реализованная на Западе и даже в некоторых странах СНГ практика. И она показывает, что эффективность по взысканиям вырастает на 60-80%. Петр Кузнецов: Но, извините, это не потому, что у них какая-то особая силовая поддержка появляется, да? Алексей Петропольский: Я думаю, что это в первую очередь потому, что у них появляется административный ресурс. Т. е. если сегодня пристав – по сути, государственный служащий, у которого огромное количество обязанностей и он обязан выполнить ту работу, которую ему дают: где можно взыскать деньги или где нельзя. И он просто завален всеми исполнительными листами и не может их физически все обработать. – То коммерческие компании, конечно же, будут браться только за те долги, которые можно взыскать, и где есть активы. И, конечно же, они будут давить на должников всеми возможными методами. В том числе и привлекая этих самых коллекторов. А многие коллекторы и сами переобуются, получив эти лицензии частных приставов, и будут уже иметь не только эмоциональное давление, но и реальное воздействие по блокировке счетов, выездов и проч. Петр Кузнецов: А раз так загружены, может быть, тогда стоит подумать над разбюрократизацией всего этого дела? Вон у Мишустина как хорошо получилось. Алексей Петропольский: Так вроде как вы и подумали. Летом был… Петр Кузнецов: Не привлекать частных, а именно освободить своих. Чтобы у них были точечные истории. Алексей Петропольский: Во-первых, у нас, по сути, пристав – это была до лета прошлого года самая такая плавающая должность. Там люди работали 3 месяца, максимум полгода. Им повысили зарплату, им расширили полномочия, им с Нового года хотели добавить возможность без решения суда списывать деньги своим личным приказом. И арестовывать имущество, реализовывать его в дальнейшем. Но почему-то этот пакет притормозился. И вот пошел разговор не дабы расширять полномочия и увеличивать компетенцию конкретно приставов, а, наоборот, отдать все это в руки бизнеса, чтобы он работал эффективнее. Ольга Арсланова: Алексей, если работать действительно будет эффективнее, а мы видим, что во многих европейских странах такая система давно существует, значит, она уже обкатана, – возможна ли передача в итоге долгов и физических лиц частным приставам? Т. е. наших долгов перед государством, например? Алексей Петропольский: Конечно, возможна. Вопрос в том, что будут ли передавать и как это будет работать? На мой взгляд, на сегодняшний момент наши долги, именно которые по ЖКХ, по неоплате каких-то налогов, они не интересуют бизнес. Поскольку люди, кто не платит налоги и не платит ЖКХ, они, как правило, находятся за гранью нищеты. И заниматься ими каким-то коммерческим компаниям будет тяжело. Ольга Арсланова: Что с них возьмешь, да. Петр Кузнецов: Скажите пожалуйста, Алексей, а есть ли понимание, как будут именно частники реализовывать изъятое имущество, например? Точно так же? Алексей Петропольский: Как это происходит сейчас. Закон-то практически никак не поменяется. Т. е. сначала наносится арест. В дальнейшем человеку предлагают каким-то образом выкупить этот объект, делая для него оценку первичную. И в случае, если он его не может купить, то его реализуют с торгов. Разницу… Петр Кузнецов: Вот на этой стадии есть некие подозрения. Потом появляются предложения выкупить. Вот здесь вот… Алексей Петропольский: Там вообще подводных камней очень много. И объекты, которые реализуются с торгов, как правило, уходят ниже рынка минимум на 20%, а иногда и в 2-3 раза дешевле. Потому что по факту это уходит не в рынок, а совершенно конкретным людям, которые в дальнейшем перепродают и зарабатывают на этом деньги. Ольга Арсланова: Ладно. Спасибо Алексею Петропольскому, представителю бизнеса. Петр Кузнецов: Спасибо. Ольга Арсланова: Посмотрим, как будет работать этот новый институт. Пока что лишь предварительное одобрение на его создание. Так что следим за развитием событий.