В России рекордно выросло число осужденных за крупные взятки
https://otr-online.ru/programmy/segodnya-v-rossii/v-rossii-rekordno-vyroslo-chislo-osuzhdennyh-za-krupnye-vzyatki-42979.html Иван Князев: «Казнокрады и мздоимцы». В России рекордно увеличилось число осужденных за крупные взятки. Впервые тех, кто берет по-крупному, стало больше, чем тех, которые размениваются, что называется, по мелочам.
Тамара Шорникова: В половине приговоров речь шла о суммах свыше 150 тысяч рублей. Большинство осужденных – как вы думаете, кто?
Иван Князев: Угадайте.
Тамара Шорникова: Пабам! Сотрудники правоохранительных органов и госслужащие.
Иван Князев: Действительно, двое из пяти осужденных за крупную взятку – это сотрудники правоохранительных органов, 37% – госслужащие. А вот дают взятки, друзья, безработные и представители так называемых рабочих специальностей – 42 и 24% соответственно. Большинство из них (из тех, кто дают взятки) могут составлять мигранты, как пишут эксперты, работающие неофициально или откупающиеся от полиции.
Еще несколько данных. В прошлом году в России за коррупцию осудили больше 5 тысяч человек, из них половина – за получение и дачу крупных взяток.
Тамара Шорникова: Вот что это? Лучше стали выявлять такие случаи?
Иван Князев: Нюансы статистики, да?
Тамара Шорникова: Да. Или что-то изменилось у нас? Может быть… Знаешь, времена сейчас сложные, лучше сейчас побольше взять. Что там завтра – кто его знает, да?
Иван Князев: Ну да. Какие-то новые тенденции, возможно, у нас в стране наметились. Спросим прямо сейчас у экспертов.
Тамара Шорникова: Первым с нами на связь выходит Илья Шуманов, заместитель генерального директора «Transparency International – Россия». Здравствуйте.
Илья Шуманов: Добрый день.
Иван Князев: Здравствуйте, Илья Вячеславович.
Тамара Шорникова: Илья Вячеславович по телефону.
Иван Князев: Илья Вячеславович, смотрите, какой момент. Вот эта статистика – она о чем говорит? Это то, что просто сейчас ведомство отчиталось, вот столько-то дел было рассмотрено в суде? Или, как мы уже сказали, какая-то определенная тенденция наметилась? В частности – то, что крупные взятки стали брать больше.
Илья Шуманов: Ну давайте, наверное, определимся больше с тем, что мелкие взятки стали брать и выявлять меньше. Это самое главное, наверное. Этот тренд совершенно очевиден. И падение на 30% по мелкому взяточничеству, я думаю, является ключевым моментом, на который надо обратить внимание.
Тамара Шорникова: А почему? Сейчас реже проверки стали проводиться? Или из-за чего стали меньше выявлять?
Иван Князев: Или просто вектор такой новый?
Илья Шуманов: В 2016 году ввели в Уголовный кодекс новую статью «Мелкое взяточничество» – и после этого резко произошел спад по мелкому взяточничеству. Существенная часть преступлений все-таки перешла уже в другую категорию. Правоохранители, скажем так, при выявлении преступлений ориентируются на преступления, связанные не с мелким взяточничеством, а на преступления, которые касаются более тяжких преступлений – то есть это дача или получение взятки свыше 10 тысяч рублей.
Собственно, ключевым моментом является то, что расследование этих преступлений – мелкого взяточничества – перенесено на хрупкие плечи дознавателей, а не следователей. Ну, если говорить о том, что существуют объективные причины, которые связаны с выявлением преступлением, то это то, что сотрудники правоохранительных органов ограничены в инструментах раскрытия преступлений. В частности, они не могут прослушивать телефонные переговоры, не могут проводить оперативные эксперименты, поскольку мелкая взятка – это не тяжкое преступление.
Иван Князев: А что значит «хрупкие плечи дознавателей»? Поясните, пожалуйста. Там женщины работают?
Илья Шуманов: Нет. Я просто говорю, что дознаватели, если так можно выразиться, в системе правоохранительных органов занимают не самое высокое место, как бы они выше участковых стоят.
Иван Князев: И что? И это мешает им расследовать? Или что? Не очень понятно просто.
Илья Шуманов: Ну, когда мы говорим о следователях, то у них набор инструментов для расследования. Они более квалифицированные, чем дознаватели. То есть в иерархии системы правоохранительных органов это более профессиональные сотрудники, они более сложные дела расследуют. А дознаватели – это те люди, которые связаны с какими-то бытовыми мелкими преступлениями. Поэтому расследование преступлений до 10 тысяч в особую категорию перевели, получается так.
Иван Князев: То есть, что называется, «мелочь» спихнули рангам пониже, чтобы разбирались с этим, а «крупной дичью» будут заниматься уже серьезны сотрудники. Правильно?
Илья Шуманов: Абсолютно верно.
Тамара Шорникова: А какие вопросы у нас сейчас россияне решают с помощью взятки? Есть исследования на эту тему?
Илья Шуманов: Ну, если ориентироваться на статистику как раз судебного департамента, то мы видим, что ключевые вопросы, связанные с мелким взяточничеством, – это конкретно решение вопросов сотрудниками ГИБДД. Ключевая масса осужденных за преступления по статье 291, часть 2 – это преступления, которые связаны с водителями, которые нарушили правила дорожного движения.
Тамара Шорникова: То есть откупаются от штрафов, да?
Иван Князев: Если гаишник поймал, то вариант – откупиться. Мы просто еще упомянули про мигрантов, которые точно так же понемногу откупаются от полицейских, которые их останавливают. Это так?
Илья Шуманов: Видимо, так. Потому что мы видим, что 41% среди получателей взяток – это силовики. Силовики, по всей видимости… То есть 50 тысяч рублей или 30 рублей, которые получают в виде взятки, – это, видимо, не самые высокопоставленные чиновники.
Иван Князев: А что это? Ну, не хочется говорить, но это у нас уже нормой стало? Вот смотрите. Мелкие взятки отдали на откуп дознавателям. Вроде дают уже там понемногу. Отдельные дела, отдельное делопроизводство. Наказание тоже небольшое. Мы как-то смирились с этим как с явлением?
Илья Шуманов: Ну, не смирились как с явлением. Я думаю, что надо понимать, что ориентированность правоохранительных органов немножко изменилась. И перед правоохранительными органами нет цели – выявлять мелкие взятки. С точки зрения отчетности (а «палочная система» у нас до сих пор осталась), эта группа преступлений – мелкое взяточничество – не представляет большого интереса для правоохранителей в силу того, что это не тяжкие преступления.
Иван Князев: Ну, это уже рабочий момент просто, рабочее решение вопросов.
Тамара Шорникова: Да. Спасибо вам большое. Илья Шуманов, заместитель генерального директора «Transparency International – Россия».
Вот несколько SMS. Карелия: «Кто брал взятки при СССР? Ну, разве что медики – коробки конфет. И то в санаториях», – считает телезритель наш.
Иван Князев: Башкортостан пишет: «Взятки берут даже те, кто должен бороться со взятками. Между прочим, носят форму с погонами». Собственно об этом мы и говорили.
Тамара Шорникова: Самарская область, Иван пишет нам: «Система так построена – на коррупции. Сверху донизу абсолютно все ею охвачено».
Позвоните, напишите, расскажите. Вы сталкивались с таким случаем, когда нужно было вот так решать свой вопрос?
Иван Князев: И только так. По-другому не получалось.
Тамара Шорникова: И только так, да.
Иван Князев: Есть у нас звонок?
Тамара Шорникова: Есть у нас два звонка. Евгения, Свердловская область. Здравствуйте.
Иван Князев: Здравствуйте, Евгения.
Зритель: Здравствуйте.
Иван Князев: Рассказывайте.
Зритель: Вы знаете, дорогие ведущие, я считаю, что все-таки нужно снять мораторий на смертную казнь и за взятки, за растрату государственных денег нужно, конечно, приговаривать к высшей мере наказания.
Иван Князев: О как!
Зритель: Будет побольше ответственности у чиновников. Я думаю, что и народ будет доволен таким решением Госдумы. Надо снять мораторий на смертную казнь – и очень многие взятки прекратятся.
Тамара Шорникова: А это не кажется ли вам сказал суровым методом?
Иван Князев: Это как-то радикально. Понятно, что они прекратятся. Ну, как-то радикально…
Зритель: Я думаю, что не сурово, потому что лояльность… Я думаю, чиновники и более мелкие чиновники злоупотребляют доверием государственной власти. Лояльность уже ни к чему. Все!
Иван Князев: А если невиновного расстреляют, как вы думаете, Евгения? А если невиновного расстреляют? Вот донесут на него, обвинят и так далее – невиновный человек жизни лишится. Представляете?
Зритель: Я считаю, что здесь, конечно, должен быть профессионализм следственных органов. Я думаю, что Бастрыкин, конечно, потребует того, чтобы более серьезно разбирались в каждом деле.
Иван Князев: Понятно. Спасибо, спасибо вам.
Тамара Шорникова: И такие мнения бывают.
Давайте еще один звонок послушаем.
Иван Князев: Татьяна у нас на связи из Курской области. Здравствуйте.
Тамара Шорникова: Да, слушаем вас.
Зритель: Здравствуйте. Странно, в телевизоре еще Евгения говорит.
Тамара Шорникова: Татьяна, не обращайте внимания на телевизор. Сейчас только с телефоном ведите разговор, с нами через него.
Зритель: Здравствуйте. Я очень рада, что я до вас дозвонилась. Я очень вас люблю. Я вообще переживаю за молодых мам, за наших деток, когда приходится идти в роддом, а там уважаемые врачи, которые сейчас герои наши, ну я не знаю, берут большие взятки за роды.
Иван Князев: Даже так?
Тамара Шорникова: А как это происходит? Потому что у меня знакомая, и ей абсолютно бесплатно все в наших поликлиниках и больницах делали. Ну что? Прямо говорят: «Мы у вас роды не примем, если не заплатите»? Как это происходит?
Иван Князев: Или это все-таки какое-то поощрение, благодарность?
Тамара Шорникова: Или особые условия какие-то?
Зритель: Вот они прямо так говорят: «Вы должны 30 тысяч за роды».
Иван Князев: 300 тысяч за роды?
Зритель: 30 тысяч, да.
Иван Князев: А если не дашь?
Тамара Шорникова: Тридцать, тридцать.
Иван Князев: 30 тысяч? А если не дашь?
Зритель: Ну я не знаю, что было, если дашь или не дашь, что происходило. Но я знаю такое, что многим тяжело было, не могли родить, пока родители не приезжали и деньги не платили. Вот так вот. Короче говоря, я не призываю, чтобы как-то их сильно наказывали. Я просто молю, чтобы они совесть имели хоть немножечко.
Тамара Шорникова: Ну что значит «не сильно наказывали»? Если такие факты есть, то нужно обращаться в соответствующие органы, потому что это…
Иван Князев: …ненормально.
Зритель: А как обращаться в соответствующие органы?
Тамара Шорникова: Ну как? Писать заявление, говорить, что к вам обращались с такой просьбой.
Зритель: Вот тебе положено кесарево делать, а тебе не делают, говорят: «Ты сама будешь рожать». Как это вот так?
Тамара Шорникова: Тут разбираться и комментировать не будем, потому что…
Иван Князев: …каждый конкретный случай нужно рассматривать.
Тамара Шорникова: Да, разумеется. И исключительно с врачами, со специалистами в этом деле.
Иван Князев: Спасибо вам, что дозвонились нам.
Ярославская область пишет: «Узаконить вообще взятки надо и брать с них налоги, коль у нас сейчас такое явление происходит». Ханты-Мансийский округ: «Сейчас взятки заменились повсеместно кумовством». А вот это еще более сложная проблема.
Следующий эксперт у нас – Михаил Пашкин, председатель Московского межрегионального профсоюза полиции и Росгвардии, выходит на связь. Михаил Петрович, здравствуйте.
Михаил Пашкин: Здравствуйте, добрый день.
Иван Князев: Михаил Петрович, ну конечно же, не хотелось бы прямо сразу бросать камни в сотрудников правоохранительных органов – в полицейских, в росгвардейцев, – но сами видели статистику, да? Берут же! Как прокомментируете?
Михаил Пашкин: К сожалению, есть такие факты. И они, к сожалению, довольно значительные. Примерно могу сказать по Москве. Где-то лет пять назад показали всем сотрудникам фильм, как сидят на «Красной зоне» бывшие сотрудники. И я вам скажу, что резко сократилось количество взяток.
Иван Князев: Вдохновились они, да? Прочувствовали? Так, может, почаще такие фильмы показывать?
Михаил Пашкин: Я считаю – да. Я думаю, что нужно показывать не только на закрытых мероприятиях, но и по телевизору.
Тамара Шорникова: Михаил Петрович, для многих в регионах профессия желанная – росгвардеец, полицейский. Это выход, это возможность вырваться из бедности, найти стабильную работу с соцпакетом, с какими-то гарантиями. Почему берут-то тогда? Чего не хватает?
Иван Князев: Мало платят, что ли? Вроде бы уже сейчас…
Михаил Пашкин: Потому что чувствуют безнаказанность со стороны руководства, например, которым они должны «отстегивать», извините за выражение, денежку – за перевод, за получение званий, должностей. И эта коррупция идет сверху, от руководителя. Если нормальный честный руководитель, то и сотрудники у него в основном нормальные и честные.
Тамара Шорникова: То есть не «подмажешь» – звездочку новую не получишь, да?
Михаил Пашкин: Ну, в некоторых подразделениях именно так и происходит.
Тамара Шорникова: А сколько сейчас в среднем получают росгвардейцы, полицейские? Понятно, что это такая средняя по больнице, но хочется просто понимать, какой уровень достатка двигает на дополнительный доход.
Михаил Пашкин: Около 40 тысяч. Ну, если в среднем, то 40–50 тысяч.
Иван Князев: Ну, для многих регионов это достаточно серьезные деньги. Между прочим, скажите, а как, по-вашему, вообще можно бороться с этим явлением в среде правоохранительных органов, помимо того что фильмы показывать? Вот многие кричали, что надо жестко наказывать, ужесточать наказание и тому подобное. Но ведь не всегда эти меры хороши и эффективные.
Михаил Пашкин: Решать вопрос в первую очередь не только с сотрудниками, но и с гражданами, которые дают эти деньги. То есть нужно, прежде чем давать деньги кому-то… Ну, если задержали с «левым» паспортом или без прописки какого-нибудь таджика или узбека, то это один вариант – так сказать, мелкие взятки. А если по-крупному, то нужно обязательно идти либо в управление собственной безопасности, либо в ФСБ. Лучше – в ФСБ.
Иван Князев: Ну неужели граждане прямо вот так вот намекают? Значит, бывают ситуации, когда сотрудник стоит и так многозначительно паузу делает: «Ну да… Ну надо решать…» Вот тут непонятно, кто кого искушает в большей степени.
Михаил Пашкин: Ну, попался пьяный за рулем – либо 50 или 100 тысяч отдашь сотруднику ГАИ и не лишишься прав, либо на полтора-два года лишишься прав. Вот как? Вопрос возникает в честности сотрудников и в честности граждан.
И еще один такой простой момент. Служба собственной безопасности, которая должна работать по этим всем преступлениям, она подчиняется руководителю территориального органа, которому не всегда выгодно разбираться со своими подчиненными, которых он только что, извините, назначил на эту должность – начальником отдела, например.
Иван Князев: Чтобы статистику и картину не портить.
Михаил Пашкин: Службу собственной безопасности нужно вывести из подчинения даже МВД, подчинить напрямую президенту – тогда будет намного лучше и чище воздух.
Иван Князев: Спасибо, спасибо вам большое. Михаил Пашкин был с нами на связи, председатель Московского межрегионального профсоюза полиции и Росгвардии.
Тамара Шорникова: И еще пара SMS – предложения от наших телезрителей, как бороться. Владимирская область: «Надо полную конфискацию имущества ввести». «А вообще нужно пример брать с советского периода, а не с других стран». Как-то в то прекрасное далеко мы смотрим.
Иван Князев: «Честь мундира блюсти и беречь надо». К следующей теме переходим.