Константин Чуриков: Можно маленький эпиграф сначала? Оксана Галькевич: Давай, давай. Константин Чуриков: «Над дальней сопкой летят вертолеты, по тундре олени бегут. А я вот на вахте считаю денечки, когда ж я домой попаду». Много песен написано… Оксана Галькевич: Шансоном можешь зарабатывать, кстати, я тут подумала. Константин Чуриков: Конечно. Оксана Галькевич: Вы знаете, на самом деле у нас сейчас серьезная такая тема. В давних и долгих спорах о том, как же нам обустроить Россию, в том числе и в этой студии, многие эксперты порой весьма в прямолинейных формулировках говорили нам о том, что россиянам надо быть как-то мобильнее, активнее. Мол, нет работы в твоем городе или в твоем селе – поднимай со стула… Константин Чуриков: То самое. Оксана Галькевич: …да, и поезжай туда, где эта работа есть. А вот так ли это на самом деле? Давайте посмотрим с иной стороны. Часто углубляясь в провинцию, отъезжая от более или менее крупных городов, что мы видим? Мы видим, что очень многие и мужчины, и женщины уже давно живут в таком вахтовом режиме, живут вахтовым методом. Вся страна давно уже, получается, встала и поехала на заработки в другие регионы, в другие населенные пункты. Константин Чуриков: Ну понятно, что разные графики: у кого-то неделя через неделю, у кого-то месяц через месяц, ну и так далее. Сейчас обо всем этом будем говорить вместе с вами. Если вы вахтовик, так позвоните нам и расскажите о своей жизни. Стоит ли овчинка выделки? А в студии у нас – Вадим Квачев, доцент базовой кафедры Торгово-промышленной палаты «Развитие человеческого капитала» РЭУ имени Плеханова. Вадим, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Вадим. Вадим Квачев: Здравствуйте. Константин Чуриков: Ну, вы, как и я… Оксана Галькевич: Ну хорошо, если на месяц, Костя. Некоторые на полгода уезжают. Представляешь? Константин Чуриков: Давайте признаемся честно: на вахтовиков мы не похожи. Откуда интерес к этой теме? Вадим Квачев: Вообще исторически для России этот способ работы, способ заработка характерен. То есть, вообще-то, историки и экономисты насчитывают 150–200 лет, как уже такие формы занятости существуют, еще в Российской империи фиксировали это. Оксана Галькевич: И назывались они тогда «отходники», по-моему, да? Вадим Квачев: Да, это называлось «отходничество». И даже сейчас некоторые социологи и экономисты говорят о новом отходничестве, о том, что многие люди продолжают работать именно таким способом. Это проблема, которая обусловлена исторически большой территорией и неравномерностью экономического развития нашей страны – то есть высокоразвитые, промышленные, более экономически обеспеченные центры и менее развитые провинции, регионы, я бы даже сказал, сельская местность, где меньше работы, меньше заработок. И огромное пространство приводит к тому, что многие люди вынуждены… Оксана Галькевич: И сезонность еще. Я правильно понимаю, да? Вадим Квачев: И сезонность, и сезонность. Константин Чуриков: Вадим, нам сейчас зрители, естественно, позвонят (уже это делают), расскажут, каково им на вахте. Но, с точки зрения государственной, вообще насколько все это логично и правильно? Ведь когда в том или ином населенном пункте все время посменно находятся люди пришлые, для которых это не родное место, есть ли мотив у государства это место, эту точку на карте как-то развивать и обустраивать, как вы думаете? Вадим Квачев: Здесь нужно понимать, что несмотря на то, что мы рассматриваем частную конкретную проблему, как и у любой частной конкретной экономической и социальной проблемы в России, есть более фундаментальные основания, которые приводят к тому, что эта проблема существует именно в таком выражении, в котором она существует. И нам нужно этого частного представления избегать. Конечно, работа вахтовым методом или отходничество (ну, некоторые спорят о том, что это немножко разные термины, но мы будем для простоты сейчас употреблять как синонимы), – это конкретная проблема, но это лишь симптом более серьезной экономической системы российского типа капитализма. Вот смотрите. При капитализме предполагается полная свобода рабочей силы, свобода занятий, свобода труда. Эта свобода заключается в том, что каждый человек должен иметь право продавать свой труд где угодно – в пространственном отношении и в структурном отношении. Константин Чуриков: И даже вдали от семьи продавать. Вадим Квачев: И даже вдали от семьи. Когда мы говорим о небольших территориях, таких как Европа, где собственно учение это зародилось, экономический либерализм, то это логично – небольшие пространства. Когда мы говорим о России, где есть гигантские пространства, с одной стороны, а с другой стороны, есть неравномерность в экономическом развитии, то у нас возникает ситуация, когда это пресловутая свобода, что называется (в рыночном понимании, в либеральном понимании свобода), приводит к тому, что люди вынуждены покидать свое место жительства. Константин Чуриков: Вадим, мы еще продолжим. Давайте зрителей послушаем. Оксана Галькевич: Я сейчас коротко хочу еще спросить. Знаете, хорошо продавать свой труд за достойные деньги. А тут ты часто превращаешься в такого внутреннего гастарбайтера, который, собственно говоря, работает не за те деньги, за которые хотелось бы, и еще в каких-то нечеловеческих условиях. Почему так, если уж это некий инструмент экономической жизни нашей? Нам люди просто пишут: «Вы знаете, уехал на Север. Мало того, что денег не заплатили, так еще и еле-еле выбрался оттуда». Вот такие истории. Вадим Квачев: Здесь нужно понимать, что по определению человек, который работает не там, где он живет, работает далеко от того места, где он живет, он становится уязвимым. Ну представьте себе просто вот так, что этот человек никого не знает, он ничего не знает, он пришлый, он, по сути дела, трудовой мигрант, как вы правильно сказали. И у него нет никаких ни средств, ни механизмов защитить себя, каким-то образом отстоять свое право. И он становится уязвимым – может быть, менее уязвимым, чем трудовой мигрант из другой страны, но в такой же степени уязвимым. Константин Чуриков: Так, значит, нам активно звонят и пишут зрители. Краснодар: «Сколько из-за этих вахт семей распалось, вы считали? Вахты – это ужасно! Дети брошены», – и так далее. Очень много таких откликов, кстати. Оксана Галькевич: «У моего мужа брат не встретил ни одного ребенка (два сына) из роддома, потому что постоянно был на вахте». «Наши мужики вынуждены ездить за три тысячи километров на Север и в большие города. Дети брошены, семьи разваливаются. Мужики начинают пить, ответственность за семью ослабевает. А денег все равно не хватает». Это все через одно сообщение. Константин Чуриков: Я думаю, сейчас подробно – может быть, об этом, а может быть, и нет – расскажет Светлана из Самарской области. Светлана, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Светлана. Зритель: Здравствуйте. Да вот я присоединяюсь к мнению ведущих программы. У меня то же самое. Племянник, молодой парень. Он, в общем-то, сирота, у него родителей нет. И он закончил с отличием техникум, получил образование и стал встречаться с девушкой. Естественно, зарплата, которая здесь у нас в небольшом провинциальном городе, – больше 15 тысяч не заработаешь. Снимают квартиру за 6 тысяч. То есть жить им практически не на что. Она должна скоро родить ребенка. И он вынужден, естественно, ехать на вахту на Север. Вот он вербуется, уезжает. И, как уже тут говорили в студии, во-первых, ребенка он первого… ну, не увидел, когда ребенок родился, в общем-то. Приезжает, а этот ребенок без него растет практически. И он к нему даже никаких чувств не имеет, потому что он приехал, побыл 10–12 дней, и ему уже надо назад ехать. Понимаете? А деньги… Один раз обманули, второй раз. Ну, платят там деньги невеликие – ну, 40–45 тысяч. Это вообще… Понимаете, за эти деньги они туда едут. Естественно, семья развалилась, она забрала ребенка и уехала к родителям. То есть, понимаете, это уже не семья, потому что она сама себе предоставлена, а он сам по себе. Он приехал, и он сорвался, естественно. Он начал… Ну, во-первых, у него депрессия страшнейшая. Константин Чуриков: Что еще? Зритель: У него состояние такое было, просто я не знаю. И сейчас он один, ему 30 лет, и он говорит: «Мне ничего не надо, ни семьи, ни детей, потому что я не могу ничего дать». Понимаете? Константин Чуриков: Да, спасибо. Оксана Галькевич: Получается, что веру в себя потерял еще, прежде всего в себя потерял веру. Константин Чуриков: Спасибо, Светлана, за ваш звонок. Давайте сейчас все-таки проиллюстрируем саму тему. У нас есть сюжет из такого очень, скажем так, сложного шахтерского города Гуково. Это так называемый Российский Донбасс, Ростовская область. Подробнее – наш корреспондент Дмитрий Андриянов. СЮЖЕТ Оксана Галькевич: Вы знаете, вот смотришь на этот сюжет, на этих людей, читаешь эти SMS-сообщения, вспоминаешь звонок – и хочется спросить: а о какой тогда мобильности нам так часто говорят эксперты? Они говорят: «Вот россияне не мобильные. Вот поднимайтесь и давайте в поисках работы». Вся страна, посмотрите, вахтовым методом… Вадим Квачев: Не просто вся страна, а… Понятно, что точно оценить невозможно, но примерно от 10 до 30 миллионов из 50 миллионов семей. Оксана Галькевич: От 10 до скольки? Вадим Квачев: От 10 до 30 миллионов. Это на 2013 год такие оценки делали социологи. Константин Чуриков: Это сами работники? Вадим Квачев: Нет, это семьи, которые зависят хотя бы частично от таких заработков. Оксана Галькевич: А, то есть можно умножать, условно, на два, на три, да? Константин Чуриков: Нет-нет, подожди! От 10 до 30 миллионов человек, зависимых от вахтовиков? Вадим Квачев: Не человек, а семей. Оксана Галькевич: Семей. Константин Чуриков: Семей? Ой-ой-ой! Оксана Галькевич: А если в человеках, в людях, Костя… Вадим Квачев: Это приблизительно, не точно, не статистически. Это приблизительные оценки. Но это в 2013 году. Константин Чуриков: 40 миллионов работают вахтовым методом? Оксана Галькевич: Минимум. А максимум, Костя, если ты умножил на четыре, то умножь теперь 30 миллионов на четыре. Константин Чуриков: Все, что ли? Нет, ну подождите… Оксана Галькевич: Это вся страна, ну, большая ее часть. Константин Чуриков: Ну подождите! Какая-то лукавая статистика. Вадим Квачев: Это не мои оценки. Константин Чуриков: Понятно. Вадим Квачев: Это оценки 2013 года экономистов из Высшей школы экономики. Константин Чуриков: Да, понятно, требуют перепроверки. Хорошо. Вот смотрите. Советское представление о вахте: это уверенный в себе человек, это тот, кому завидуют люди в его городе, потому что он едет за условным этим длинным рублем туда, на Севера. Он будет иметь больше прав, у него будет какой-то сумасшедший отпуск и так далее. Он зарабатывает то, что нельзя заработать по месту прописки, что называется. Сейчас – 40 тысяч, вот смотрите, в сюжете. И ради этого люди едут в Москву, теряют родных, близких фактически. Скажите, как вообще деградировала вот эта вся система вахтовая за последнее время? Как это произошло? Вадим Квачев: В трудовом законодательстве действительно есть отдельная статья, посвященная вахтовому методу, которая предполагает, что вахтовый метод применяется в том случае, если мы имеем дело с производством или добычей каких-то ресурсов в удаленных районах, где нет возможности нанимать местных жителей. Но это юридически. Фактически что происходит? Фактически происходит дисбаланс рынков труда в экономически развитых районах и экономически неразвитых регионах, когда рабочая сила из экономически неразвитых, отстающих регионов замещает низкоквалифицированные рабочие места в экономически развитых регионах просто в силу зарплаты. За одну и ту же работу… Константин Чуриков: Сейчас мы с вами легко вычислим регион, который, в общем, является точкой притяжения для вахтовиков. Это город… Оксана Галькевич: Москва. Вадим Квачев: Тут и вычислений не надо. Оксана Галькевич: Москва в том числе. Вы знаете, у меня, кстати, в связи с этим такой вопрос. Еду я тут как-то по городу-герою, и здесь сейчас возводится... Как там? Транспортный диаметр? Константин Чуриков: Диаметр. Московские центральные диаметры. Надо любить свой город! Оксана Галькевич: Да, спасибо, Константин. Так вот, там такая, знаете, картинка: российско-китайская дружба. Я заинтересовалась, начала вникать. Оказывается, привлечены в большом количестве, в большой численности китайские строители. У меня в связи с этим вопрос. Вот мы как-то БАМ построили самостоятельно. А почему мы Московские… Какие там диаметры? Константин Чуриков: Центральные диаметры. Оксана Галькевич: …центральные диаметры не можем построить без иностранной рабочей силы? При том, что у нас остро не хватает работы по всей стране, мы это видим. Хороший работодатель – Московское Правительство – привлекает в Москву. Пожалуйста, никто никого не кинет, не бросит, трудоустроит – так же, как и китайских работников. Почему их можно привлекать, а нас нельзя? Вадим Квачев: Я не вникал конкретно в ситуацию с диаметрами, но предположу, что, возможно, здесь имеет место политический вопрос. Не знаю. Константин Чуриков: Многие даже не понимают, что это означает. Странное название. Может быть, Москва с севера на юг… Ладно. Оксана Галькевич: Ну неважно. Это инфраструктурный большой проект на самом деле. Константин Чуриков: Наталья из Иркутской области знает, что сказать, наверное, по этому поводу или спросить. Наталья, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Меня зовут Наталья, я из Иркутска. Вот у меня есть знакомая, которая из Усолья-Сибирского Иркутской области, ездит на Север за 50 тысяч. Вообще у меня никто не ездит на вахту, но я сама против, потому что на вахту должны ездить молодые специалисты, а не семейные люди. Во-вторых, это криминал всегда. Вахтовики после вахты напиваются, теряют сумки, телефоны, дезориентируются в чужом городе. В итоге… Мало ли, вдруг их убьют. Поэтому никто за этим не смотрит. И я считаю, что люди должны в своем городе работать, никуда не ездить. Все, спасибо. Константин Чуриков: Ну да. Сумки и телефоны – это еще не самое страшное, что можно потерять. Действительно, семью потерять страшнее. Оксана Галькевич: Страшнее, да. А самое главное – приобрести ее гораздо сложнее. Олег из Ленинградской области, давайте его также сразу выслушаем. Олег, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Меня зовут Олег, я сам со Ставрополья, а работаю в Санкт-Петербурге. Вынужден раз в два месяца уезжать на вахту, месяц находиться дома. В месяц я получаю в Санкт-Петербурге 38 тысяч. Многодетный отец, трое детей. Через две недели после того, как я приезжаю, у меня с супругой скандалы, они длятся два месяца. Я ее понимаю, ей тяжело одной. Мое мнение о вахте: это не очень хорошо на данный момент. Это не та вахта, которая была раньше, когда люди 150–200 тысяч получали. У меня сосед работает на вахте, приезжает с Севера, сварщик. Он постоянно болеет, простуды постоянно, потому что на земле там варит трубы. Я думаю, что государство, чиновники, в том числе коммерсанты наши создали специально такие условия. Грубо говоря, они имеют рабов, правильно. Мы бесправные. Никакой ответственности никто за нас не несет. «Не хочешь? Уходи. Сейчас придет еще тысяча человек». И второе. Я думаю, что все-таки политика у нас ведется еще такая. Люди из ближнего зарубежья приезжают, которые тоже влияют очень на заработную плату. Вот я смотрел, сейчас ввели квоты. Я думаю: «О, как классно, что квоты ввели». У нас квоты по строительству по отношению к другим странам соседним – 80% могут приезжать оттуда, приезжать и работать у нас, а 20% всего остается нам. Это ненормально. То есть мы не защищаем своих рабочих, не защищаем. Работодатель ничего не делает, чтобы защитить нас. Он берет более дешевую рабочую силу. Поэтому вахта – это нехорошо, на данный момент нехорошо. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Олег, скажите, а чем вы занимаетесь? Мы как бы не знаем, где вы работаете. В общем и целом? Зритель: Смотрите. Я на данный момент работаю охранником, потому что я не могу устроиться на какую-то более престижную работу. Я могу перейти на монтажника, но я тогда буду приезжать домой раз в полгода. Оксана Галькевич: Подождите. Вы раз в два месяца ездите домой, два месяца работаете. Вот 38 тысяч. Вы сколько жене отправляете? Сколько себе? Экономика вашей жизни какова? Зритель: Я вам расскажу, смотрите. Оксана Галькевич: Давайте. Зритель: Здесь я в месяц трачу 4 тысячи на питание, я умудряюсь питаться на 4 тысячи. Все остальные деньги у супруги. У меня еще отец пенсию получает, ну достаточно хорошую, 24 тысячи. Я считаю, хорошая пенсия. Он помогает нам. Так бы мы не выжили. Супруга не может работать, потому что трое детей: младшей четыре года, средней – семь, старшей – десять. Двое ходят в школу. Оксана Галькевич: А живете-то вы где? За жилье платить не надо? Зритель: Двухкомнатная квартира у отца. Мы малоимущие, мы получаем субсидию. Но я не хотел бы так жить, я хотел бы зарабатывать. Константин Чуриков: Конечно. Спасибо, Олег, за ваш звонок. Оксана Галькевич: Спасибо, Олег. Константин Чуриков: Мне вот интересно, смотрите. Мы поняли уже, что есть свойственные вахте какие-то специальности (наверное, вряд ли это специальность – охранник), а есть не свойственные. Вот что, если говорить о классической вахте? Севера, нефть, газ и так далее. Куда делась наша классическая вахтовая нефтянка? У нас вроде и нефти в стране добывается все больше и больше, газа. Почему нам никто не позвонит и не скажет: «Ребята, слушайте, я вот с Северов. Да я счастлив! Я работаю, – не знаю, условно, – в «Газпроме». Вадим Квачев: Ну, во-первых, сам формат передачи предполагает, что скорее люди делятся своими проблемами, чем хорошим настроением каким-то. Во-вторых, дело в том, что те цифры, о которых мы говорили, что огромное количество населения страны живет таким методом… Не зря социологи разделяют понятия «вахта» и «современное отходничество». Классическая вахта все-таки в Трудовом кодексе. Это то, что вы описали. То, что сейчас нам рассказывают телезрители, то, о чем мы говорим – это все-таки больше похоже на то, что социологи называют «новым отходничеством». То есть это действительно профессии, которые традиционно замещаются рабочей силой на местах, но в силу разницы в пространственном экономическом развитии люди вынуждены ехать в другие регионы, в центры, для того чтобы эти рабочие места замещать – по причине того, что их рабочая сила дешевле, чем у тех, кто живет в центре. Оксана Галькевич: Вы мне скажите, термин «отходничество» уже вернулся в современную экономическую теорию Российской Федерации или по-прежнему считается каким-то патриархальным, устаревшим? Вадим Квачев: Как я говорил, с 2013 года. Оксана Галькевич: Вернулся. Вадим Квачев: Есть солидная монография, которая так и называется – «Отходничество в России». Поэтому я и употребляю полноправно. Константин Чуриков: Ой, смотрите, нам тут прямо слезы-слезы, жены вахтовиков. Алтай пишет: «Ездил восемь лет на вахту в поселок Новозаполярный. Северные надбавки не платят. За переработку тоже не платят. Семья распалась». Слушайте, я помню, я еще где-то лет десять назад летал в Ноябрьск, по-моему, ну Ямал. Там, по-моему, «Газпром нефть» и так далее. Счастливые работяги-нефтяники, ну обычные, мне рассказывали в самолете, что им денег девать некуда. Вот они сейчас летят в Москву быстро закупиться – внимание! – в ЦУМе и вернуться обратно. Я смотрю и не вижу ни одного сейчас такого сообщения. Что случилось? Надо отдельно разбираться. Спасибо вам большое. У нас в студии был Вадим Квачев, доцент базовой кафедры Торгово-промышленной палаты «Развитие человеческого капитала» РЭУ имени Плеханова. Говорили о работе, о жизни вахтовым методом и о нашем современном отходничестве. Оксана Галькевич: О нашей жизни. Спасибо, друзья, за звонки, за ваши истории. Мы с вами сейчас прощаемся, но прежде хотим рассказать о том, какие темы вы будете обсуждать с нашими коллегами – с Александром Денисовым и Анастасией Сорокиной – в вечернем блоке. Константин Чуриков: Подождите, Оксана! Не спешите прощаться.