Рожать или не рожать? Росстат оптимистичнее ООН. Международные эксперты посчитали - население России будет стареть и сокращаться стремительнее, чем полагают российские специалисты. Что не учли демографы ООН и как все-таки поднять рождаемость в стране? Иван Князев: Ну что же, а мы начинаем наш эфир. Но вначале – пару слов о нашем опросе о рубрике «Реальные цифры». В понедельник мы запустили новый такой опрос. На этой неделе спрашиваем вас: сколько денег вы тратите на питание в месяц? Напишите нам, какой у вас доход, какие расходы на продукты питания и где живете, конечно. Ну и завтра уже мы подведем итоги, сравним эти показатели с показателями прошлого года, когда мы уже проводили похожий опрос, и обо всем вам расскажем. Оксана Галькевич: Ну а сегодня тема дня у нас вот какая, уважаемые телезрители: «Российской демографии обозначили край». Тут не так давно эксперты ООН опубликовали исследование, согласно которому к 2035 году нас с вами, россиян, станет почти на 5 миллионов меньше. То, что у нас проблемы с рождаемостью, собственно, мы и так знаем. Но в этом случае интересно еще и то, что данные международных экспертов здорово, точнее, нездорово расходятся с цифрами Росстата. Иван Князев: Росстат тоже прогнозирует снижение численности россиян, но все-таки на 2,6 миллиона. И дело тут не в пессимизме специалистов Организации Объединенных Наций и не в оптимизме нашего Росстата. Эксперты ООН, как оказалось, не учли в своем докладе население Крыма, на секундочку. Оксана Галькевич: Ну, это уже отдельная тема для разговора. Они не учли, мы учтем. Цифру это, в принципе, несколько улучшает, но надо сказать, что проблема-то с демографией, со снижением рождаемости народонаселения все равно остается. Опять же по данным экспертов ООН, наше население сейчас старше, чем в целом на планете. Общемировой медианный возраст – около 31 года. А у нас с вами – уже около 40. Иван Князев: В группе таких «пожилых» стран не только Россия, но и все страны Европы. На Украине, например, медианный возраст – 41 год и 2 месяца. В Португалии – вообще больше 46. Оксана Галькевич: Вот давайте, уважаемые телезрители, вместе разбираться, что же все-таки не так. Почему наши семьи в основном не многодетные, а малодетные? Иван Князев: Звоните, пишите нам. Наш SMS-чат и телефон есть у вас на экране. Будем сегодня говорить об этой теме вместе с нашим экспертом – это Валерий Владимирович Елизаров, научный руководитель Центра по изучению проблем народонаселения Экономического факультета МГУ. Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Валерий Владимирович. Валерий Елизаров: Добрый день. Оксана Галькевич: Вы наверняка видели этот доклад ООН, знакомы с цифрами. Как прокомментируете? На что обратили внимание в первую очередь? Валерий Елизаров: Видел. Даже знаю, как обложка выглядит этого доклада, в отличие от многих, кто его комментировал на прошлой неделе. Иван Князев: Это единственное, что вас интересно в этом докладе? Валерий Елизаров: Нет, вообще даже краткая версия доклада – а там страниц сорок – потрясающе интересная! К сожалению, не на всех ооновских языках, но для тех, для кого доступен английский, французский и испанский… Оксана Галькевич: А русский разве не входит в число ооновских? Валерий Елизаров: Входит, но этот доклад на русском пока не опубликован. Оксана Галькевич: Вот злыдни! Но вы прочитали. Валерий Елизаров: Ну, цифры понятны, все остальное тоже понятно. Иван Князев: Что там вас насторожило, в этом докладе? Валерий Елизаров: Да меня ничего не насторожило. Меня насторожила, наоборот, реакция на прошлой неделе, такая немножко запугивающая: «Вот нам ООН напророчила сокращение населения. Не является ли это каким-то средством, чтобы нас деморализовать, запугать, обидеть, унизить или еще что-то?» По крайней мере, звонки, которые были из СМИ, вопросы – они почему-то обращали внимание именно на это. На что пришлось пояснять, что этот прогноз сделан, конечно, не для России, а для всех стран мира, для всех крупных регионов (235 стран в этом прогнозе), и что этот прогноз уже 26-й по счету. Начиная где-то с 51-го года появились первые версии прогноза. И после этого совершенствуются методики, расширяется число стран, улучшается исходная информация, которая закладывается, потому что переписи населения охватили все больше стран, появился учет рождений и смертей более или менее качественным, поэтому прогнозы становятся все лучше, лучше и лучше. Но, чтобы учесть все изменения, которые происходят, в последнее время версии прогноза обновляются каждые два года. Вот это свеженькая версия 2019 года, которая появилась. Что там интересного? Например, можно посмотреть не только будущее, но и прошлое. То есть все страны, начиная с 1950 года до 2019-го – мы видим, как менялось все. И с 2019 года по 2050-й – как бы основная часть прогноза. И еще продлили до 2100-го. Если кому-то интересно, кто-то очень интересуется, что будет в 2100-м, кто его будет окружать в 2100 году, тот мог посмотреть даже эту самую версию прогноза. Оксана Галькевич: Ну, там печаль какая-то – практически никто нас не будет, по прогнозам ООН, окружать в 2100 году. Елки, степи, звери… Валерий Елизаров: Ну как? В 2050-м, по прогнозу ООН (ну, 2050-й вроде как просматривается, не так далеко, 31 год остался), на Земле будет в среднем, средний вариант – 9,7 миллиарда. Сейчас – 7,7. Значит, за 31 год прибавится примерно еще 2 миллиарда – что, в общем, вполне возможно, поскольку последние миллиарды у нас прибавлялись где-то за 12–13 лет. Вот этот новый миллиард – от 7 до 8. 7 миллиардов было в 2011-м, 31 октября, по прогнозу ООН. Значит, 8 миллиардов будет, наверное, через несколько лет, потому что сейчас 7,7. Это 3–4 года. И дальше следующие миллиарды уже будут не за 12–13, а за 14, 15, 16 лет и так далее, и так далее. После 2050 года сильное замедление, по прогнозу ООН. И то ли мы выходим на 10 миллиардов с чем-то, в худшем варианте – где-то в районе 9. И самый высокий вариант, но маловероятный – это уйдем где-то в район 12 миллиардов. Но это все опять же прожекты, связанные с различными сценариями и с тем, что закладывается в исходные прогнозы. Поэтому Россия – просто одна из стран, по которой тоже сделана версия прогноза. Я вот не совсем соглашусь, что причина расхождения прогноза ООН и прогноза Росстата в том, что они не учли Крым. Оксана Галькевич: Так, а в чем? Валерий Елизаров: В прошлой версии прогноза, в 2017 году, там действительно исходная точка не учитывала Крым. Но когда я посмотрел, вчера специально проверил, то у них на 2019 год стоит 146 миллионов. А у нас, ну, по нашим оценкам, где-то 146,7 примерно, да? То есть на самом деле оценка исходная, исходная база близка к нашей оценке. Иван Князев: Ну, рядышком. Валерий Елизаров: Крым – 2,3 миллиона. Иначе у них бы стояло 143–144 исходно. Значит, скорее всего, хотят или не хотят, они не обращают внимание на политические всякие аспекты – признали/не признали. Они выступают как статистики, как демографы. Они исходят из фактов. Мы даем исходные данные такие – и они, наверное, скорее всего, включили. Так что не в этом причина. Оксана Галькевич: Тогда печально это все. А в чем же тогда такие разные взгляды? Валерий Елизаров: Ну, смотрите. Вот прогноз на 2050 год ооновский – 136 миллионов, средний вариант. Ну, средний всегда самый интересный вариант, да? 136 миллионов. Оксана Галькевич: На 2050 год, вы говорите? Валерий Елизаров: 2050 год, да. Оксана Галькевич: 135,8 – вот мои цифры. Ну, почти 136. Валерий Елизаров: Да, 136. То есть мы снижаемся где-то на 10 миллионов за 30 с лишним лет, да? Но если мы посмотрим на прогнозы Росстата, то там есть две версии: одна до 2035 года, но есть версия – с 2017 года до 2050 года, она опубликована в «Демографическом ежегоднике», каждый может посмотреть. В конце года выйдет новый ежегодник, и там будет обновление. Значит, там по низкому варианту нас 127, по среднему – 149,5 (чуть больше, чем сейчас), а по высокому – 172,5. Кстати, по высоким вариантам ООН мы тоже уходим за 150, и только по низким мы опускаемся до 100 миллионов где-то к 2078 году, если кому интересно. Оксана Галькевич: А в прогнозах, в этих документах принято какие цифры выкладывать? Валерий Елизаров: Если мы зайдем на сайт Росстата, то нам доступны во всех вариантах: в виде таблицы, в виде ссылки на ежегодник, можем его открыть. Данные все эти опубликованы. Оксана Галькевич: 135,8 на 2050 год, прогноз ООН – это средний прогноз? Валерий Елизаров: Это средний, это средний вариант. То есть наш средний – 149, низкий – 127. Но в низком варианте нашего прогноза заложена очень низкая миграция – порядка 100 с лишним тысяч. Ну, у нас в прошлом году была миграция плюс 125 тысяч, миграционный прирост, но это был самый низкий за 25 лет. Скорее всего, в этом году мы будем под 200 тысяч иметь, наверное, и в следующем тоже. То есть низкая миграция заложена в низкий вариант прогноза, и, в общем, она занижает, и занижает где-то миллионов на шесть, наверное. Иван Князев: Я предлагаю прямо сейчас перейти… Оксана Галькевич: От цифр к людям, да? Иван Князев: Да. Оксана Галькевич: Звонок у нас из Владикавказа. Иван Князев: До нас дозвонился Тамерлан из Владикавказа. Тамерлан, здравствуйте. Вы нас слышите? Как у вас там обстоят дела с демографией. Оксана Галькевич: Как у вас лично обстоят дела с демографией, Тамерлан? Иван Князев: Да-да-да. Уточнила Оксана. Оксана Галькевич: Может быть, Тамерлан многодетный отец. Зритель: Добрый день. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Дела у нас состоят относительно нормально. Но все же хочется, чтобы в семьях было побольше людей, рождалось побольше детей. Я детей не имею, к сожалению. Хотели делать ЭКО, но в силу возраста квоту не дают, а финансово люди не вытягивают такие суммы, чтобы делать квоту периодически. Оксана Галькевич: Об этом тоже сегодня поговорим, кстати. Спасибо, что напомнили. Зритель: Рожать или не рожать? В первую очередь это экономическая составляющая. У людей просто нет денег для содержания не то что детей, а сами себя содержать нормально не могут. А второе – это политика государства. То, что говорят, делают какие-то дотации, доплаты, капиталы – это одно. А сама политика развивается так, чтобы люди сами не хотели этого делать. Оксана Галькевич: А вы что имеете в виду? Какая политика, вот если как-то конкретизировать? Что вы имеете в виду? Ну действительно, если со стороны посмотреть, государство много ведь делает: материнский капитал за второго, сейчас за третьего что-то предлагают, какие-то суммы, и земельный участок, и что-то еще. Иван Князев: И по ипотеке, если третий ребенок есть, там льготы идут и так далее. Оксана Галькевич: И по ипотеке пытаются, да. А что не так? Зритель: Ипотека – это вообще страшная штука. Например, молодая семья, которая живет с родителями, они хотят жить отдельно. А приобрести жилье, в ту же ипотеку взять… Ну, сколько квартира стоит? С ребенком однокомнатная уже не интересна, нужна двухкомнатная. Ну, пусть она стоит 1,5–2 миллиона. Материнский капитал – я не знаю, сколько он сейчас – ну, 600 тысяч. Оксана Галькевич: Нет, не 600, а меньше, конечно, 450. Валерий Елизаров: 453 тысячи. Зритель: Я в общем говорю. Я не знаю, какая точная сумма. Иван Князев: Но государство вам говорит следующее: «Родите трех детей – и все, и часть ипотеки за вас выплатят». Зритель: Ну а остальную часть как платить-то, если у человека зарплата низкая? У нас зарплата в среднем… Я не знаю, сколько там говорят наверху, но у нас средняя зарплата – 10–15 тысяч. Зарплату в 20 тысяч найти ну практически нереально. Понимаете? Оксана Галькевич: Да. Спасибо, Тамерлан, спасибо вам большое. Иван Князев: Вот так плавненько мы перешли к вопросу: как решать эту проблему с демографией? Валерий Елизаров: Ну давайте… Прежде чем проблему решать, ее надо как-то попытаться сформулировать. А в чем, собственно говоря, проблема? Нас пугают цифры сокращения численности населения. Оксана Галькевич: Пугают. Вот нас, обывателей, пугают. А вас, специалистов? Валерий Елизаров: Но я думаю, что нас больше должны пугать не сами цифры, расчет, какую мы миграцию заложили, какой рост продолжительности жизни заложили; а должно пугать то, что немало людей почему-то считают, что несмотря на щедрую дополнительную помощь государства в последние годы, поддержку семей с детьми, все равно у них ощущение того, что делается очень мало и что большинство людей из-за экономических трудностей отказывают себе в рождении ребенка, откладывают рождение ребенка и так далее. Поэтому, в общем, надо смотреть как-то на цифры, с одной стороны; а с другой стороны, смотреть на восприятие этих цифр людьми. Потому что как говорил, по-моему, еще Вольтер: «Государи хотят умножения народа, а отцы думают о том, как им прокормить своих детей». Поэтому сегодняшние показатели бедности, которые были, как одна из национальных целей – снизить бедность у нас с 13,2% до 6,6%, в два раза. По последним цифрам, которые озвучивались недавно, по-моему, на Петербургском форуме, у нас снизилась до 12,9%. Но все равно даже эти вроде бы не такие уж огромные и страшные цифры говорят о том, что бедность – достаточно распространенное явление. А если мы возьмем семьи с детьми, то там уже больше. С двумя детьми больше половины семей – они уже считаются бедными, то есть имеют доход ниже прожиточного минимума. Поэтому, конечно, для многих молодых семей, которые ответственно подходят к рождению ребенка, вопрос о том, смогут ли они обеспечит этого ребенка, какое у них будет будущее, на какую помощь от государства они могут рассчитывать, – наверное, вопрос немаловажный. И они, наверное, правильно делают, что, по крайней мере, об этом задумываются: и чего ждать от государства, и где можно надеяться только на себя? Оксана Галькевич: Вы знаете, мы хотим напомнить о том, что, в принципе, у нас государство к этим темам возвращается постоянно. Вот буквально недавно, на днях проблему демографии обсуждали в Правительстве, это было на этой неделе. Совещание провел Дмитрий Медведев, он делает это регулярно. Современные демографические проблемы, как он подчеркнул, касаются не только России (нам об этом часто напоминают), а в принципе универсального какого-то рецепта, решения вопроса в мире не нашли еще. Медведев обратил внимание на тот факт, что молодые семьи не торопятся рожать детей, а хотят сначала построить карьеру, просто пожить для себя – и это некий такой тренд во всем мире. Премьер признал, что для улучшения ситуации предстоит еще довольно многое сделать. Дмитрий Медведев, председатель Правительства РФ: «Очень важно, помимо рождаемости, добиваться снижения смертности, повышать доступность и качество медицинской помощи. Конечно, нужно снижать смертность от внешних причин – это аварии, экологический фон. И очевидная и понятная вещь, но от этого не менее важная – делать более популярными и здоровую жизнь, и питание здоровое, и прививать привычку следить за здоровьем». Иван Князев: Председатель Правительства также заявил, что подготовлен законопроект о повышении критериев нуждаемости семей с полутора до двух минимальных прожиточных минимумов на человека – это позволит увеличить число тех, кто сможет получать от государства ежемесячную поддержку на первого и второго ребенка. Также почти вдвое вырос размер компенсационных выплат трудоспособным неработающим родителям, которые ухаживают за детьми-инвалидами. Эта мера начнет действовать уже с 1 июля. Оксана Галькевич: Валерий Владимирович, вот если отталкиваться от такого показателя, как коэффициент рождения на одну женщину, он же у нас выглядит, в общем, не очень-то и плохо, по крайней мере на фоне соседних с Европой стран. Ну да, не так здорово, как в Нигерии где-нибудь, но Европа (Франция, Испания) вполне с нами сравнима. Даже Штаты где-то близко: у нас – 1,6, у них – 1,85. Собственно говоря, откуда тогда эти тревожные ноты в обсуждении этой темы? Все не так плохо, еще не все потеряно. С 1,6 можем до 1,7 подняться и так далее. Валерий Елизаров: Ну, как к этому относиться. Если нас, может, мало тревожит сокращение, будущее сокращение численности Китая или Японии, то всегда то, что происходит рядом, в своем доме – это, конечно, всегда в большей степени беспокоит. Но если посмотреть на этот показатель, который сейчас уже не только демографам известен, но и политикам, журналистам и многим людям, которые просто интересуются этим, так называемый суммарный коэффициент рождаемости – число детей на одну женщину. В этом самом прогнозе ООН от чего отталкиваются? От каких-то исходных показателей на 2018–2019 годы. И там средний показатель числа рождений по Европе и Северной Америке – 1,8. Вот Европа и Северная Америка – в среднем 1,8. Оксана Галькевич: 1,8. Ага! Валерий Елизаров: У нас было в 2015 году 1,77 – то есть практически мы вышли на очень высокий уровень. Оксана Галькевич: А 1,77 – это в каком году было, простите? Валерий Елизаров: 2015 год. Оксана Галькевич: А, 2015-й… Валерий Елизаров: Это был наш пик. Оксана Галькевич: Это пик был? Валерий Елизаров: После 2015 года – 2016-й, 2017-й, 2018-й – мы снижаемся. Оксана Галькевич: А сейчас у нас – 1,6. Валерий Елизаров: И 1,58 – это прошлый год. Оксана Галькевич: Ага! Слушайте, резкое падение на самом деле. Валерий Елизаров: Да. А перспективы – дальше тоже все-таки ехать не очень быстро, но вниз, вниз и вниз. Оксана Галькевич: Ехать куда-то вниз. Вы знаете, пока мы… Валерий Елизаров: То есть 1,5, где-то 1,4 маячит. Ну, очень не хотелось бы, чтобы мы опустились до нашего рекордно низкого уровня – 1,2. Оксана Галькевич: Это когда было? Валерий Елизаров: Это у нас было в 99-м году. Вот это как раз пример дна нашего. Но даже если мы останемся на уровне 1,4–1,5, я буду считать, что новые шаги, которые делаются для поддержки семьи, они на кого-то все-таки подействовали, и люди массово не отказываются от рождения, скажем, второго и третьего ребенка. Тем более что было вчера буквально, по-моему, еще раз объявлено, что подготовлен законопроект об увеличении пособия на детей от полутора до трех лет. Это то, что было предметом критики многие годы, что там всего 50 рублей. Это компенсация от работодателя причем. Оксана Галькевич: Убираем 50 рублей. Но там будут деньги выплачиваться адресно тем, у кого низкий доход. Валерий Елизаров: Да. Но зато это будут уже деньги в среднем размере прожиточного минимума, то есть порядка 10 тысяч. И государство не будет на работодателя эту огромную сумму, а это все-таки порядка где-то… Ну, многие десятки миллиардов на это понадобятся. И государство будет само доплачивать, но не всем, а только тем, кто попадает как бы в число условно бедных. То есть либо полтора прожиточного минимума, сейчас обсуждается, либо два прожиточного минимума. Со следующего года у нас повышается порог до двух прожиточных минимумов для тех, кто получает пособие на первого ребенка из госбюджета, и для тех, кто получает право из своего собственного материнского капитала заплатить за второго ребенка до полутора лет вот это пособие. А вот это новое – от полутора до трех – скорее всего, здесь тоже будет этот критерий введен. И если в критерии будет два прожиточного минимума, то, по оценкам, порядка 75% родивших второго ребенка смогут сюда попасть. Массовая такая поддержка. Оксана Галькевич: Я чего только боюсь? Вы знаете, раньше эти 50 рублей, когда ты уходишь в декрет, в декретный отпуск по уходу за ребенком, они тебе капают раз в месяц – и ты даже, в общем, что называется, не паришься. Один раз ты принес эти документы в свою бухгалтерию – и все, и забыл. Валерий Елизаров: Независимо от дохода. Оксана Галькевич: Да, независимо от дохода. А здесь придется бегать с этими документами, бумажки и доказывать свою состоятельность/несостоятельность. Валерий Елизаров: Ну, скорее всего. Еще нет у нас как бы официальных правил получения оформления. Но если это будет так же, как с пособиями на первого ребенка (то, что до полутора лет), то там надо будет через год подтверждать. То есть вы подтвердили – вам на год дали, год прошел. И если вы хотите получать следующие полгода – значит, вы опять должны подтвердить, что у вас низкие доходы. Оксана Галькевич: Такая некая бюрократизация процесса неизбежна, да? Иван Князев: Давайте послушаем наших телезрителей. К нам Светлана дозвонилась из Москвы. Светлана, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Светлана. Зритель: Да, добрый день. Иван Князев: Светлана, а у вас сколько детей? Зритель: Я оптимистическая бабушка. У меня двое детей. К сожалению, мои две дочери по одному ребенку еле-еле, в общем, решились родить. Очень тяжело! Я из Москвы. Очень большие суммы мы платим за ЖКХ. Просто обирают нас до нитки! Кроме того, все очень дорого. И те зарплаты, которые получают мои дети, их не хватает не то что на необходимое, а даже мы находимся в нищете, хотя у меня работающие все. Я присоединяюсь к предыдущему мужчине, который вам звонил, что действительно, чтобы дать детям образование и чтобы дать хоть какое-то воспитание более или менее, то это просто… Ну, нам говорит правительство, что они делают. Этого на самом деле очень и очень недостаточно. То есть мы находимся, хоть мы и не в нищете, тем не менее мы постоянно чувствуем всякие неудобства, что у нас не за что купить очередную игрушку или, допустим, сходить в какой-то музей, или еще что-то. То есть очень сложно прожить. И я хочу обратить внимание на то, что вокруг нас… Вот я в Москве проживаю. В подъездах у нас «резиновые» квартиры, куда приезжают эти, извините, гастарбайтеры. И они рожают здесь просто… Я не знаю, как это, не хочется говорить. Оксана Галькевич: Светлана, но гастарбайтеры рожают своих детей для своей страны, для своей демографической статистики. Это уже другой вопрос, Светлана. Иван Князев: Я думаю, мы к миграционным потокам еще вернемся, там есть отдельная строка. Зритель: Они за счет нас хотят жить. Оксана Галькевич: Светлана, ну, если приличные люди с образованием, приличные люди даже без образования – пусть остаются, ради бога. Почему нет? Зритель: Нет, я не согласна. Иван Князев: Светлана, а можно вопрос задать? А когда вы своих дочерей спрашивали, почему они не хотят рожать, то они сказали конкретно «нет денег»? Зритель: Я даже их просила об этом, что надо поторопиться родить. А они к этому относятся очень серьезно. И поэтому я способствовала даже, ушла с работы, чтобы помогать им воспитывать, помогать как бы следить за внуками. Я специально ушла с работы. Оксана Галькевич: Да, спасибо большое, Светлана, спасибо большое. Просто нам нужно, чтобы и другие еще высказались у нас в прямом эфире. Иван Князев: Я просто почему спросил, Оксана? У меня есть достаточно много знакомых женского пола, которые прекрасно зарабатывают, но при этом они моего возраста, и у них нет вообще детей. Это хорошо, что мы с тобой, грубо говоря, план потихонечку выполняем, да? Оксана Галькевич: Да. Ну, я уже закрыла определенную потребность. Иван Князев: А у меня еще впереди. Оксана Галькевич: А вам, Иван, еще надо поработать, да. Вы знаете, по поводу возраста, по поводу рождений и так далее. Вот буквально на днях, вчера это было, чиновница из Владимира сказала, что девушкам лучше бы не учиться, а рожать, заниматься собственно выполнением демографической программы. Но я даже не об этом. Очередное «замечательное» и «веселое» высказывание очередного чиновника… Иван Князев: Кстати, потом сказали, что ее не так поняли. Оксана Галькевич: Ее не так поняли. Валерий Елизаров: Скорее всего. Оксана Галькевич: Ну, нам всегда так говорят. Смотрите, я по поводу медианного возраста и звонков наших телезрителей. У нас медианный возраст – 39,6. Нам еще подняли пенсионный возраст. Это означает что? Это означает, что мамочки у нас в среднем будут взрослеть, да? Мы должны уже себе отдавать отчет. Мои родители родили детей в 20 лет, от 20 до 25 лет. У меня это все уже случилось позже. У моих детей, наверное, еще позже произойдет. Мамочки взрослеют, папочки тоже взрослеют. Мы говорим о том, что, может быть… Вы знаете, о чем я подумала? Я подумала о том, что нашему государству надо подумать о программе ЭКО, о том, как это поддержать, как это развивать и как это сделать более доступным. Нам только что Тамерлан из Владикавказа позвонил, и он говорит: «Мы уже взрослые. Ну, так получилось». Слушайте, люди иногда, бывает, женятся в таком возрасте, что им уже не 30 и не 35, а старше, но они хотят детей. Детей хотят в любом возрасте. Для этого нужна поддержка программы ЭКО. Это очень дорого! Я тут, знаете, почитала. Бесплатно – сама подсадка эмбриона. А вот все, что до этого – простите, пройти какой-то список невероятный врачей и маме, и папе, сдать анализы, вот эта вся нервотрепка – это дорого, это дорого. Это дорого для Москвы, а уж для Владикавказа и остальной России – я себе не представляю, сколько это стоит. Иван Князев: Запредельные цифры. Оксана Галькевич: Да. Родители в сознательном возрасте… Я помню, у нас был звонок из Волгоградской женщины, женщина из малого города звонила. Ей 38 или 39, она говорит: «Я хочу двоих. Но мне приходится мотаться из своего городка куда-то, собирать эти бумажки, проходить эти обследования. У меня денег нет». Представляете? У нее денег нет – и все, детей нет. А детей нет у нас, у всех – как бы в глобальном смысле. Это проблема. Валерий Елизаров: Ну, к сожалению, наверное, мы не имеем очень точных цифр о доли бесплодных в 25, в 30, в 35. Оксана Галькевич: А здесь дело даже не в бесплодности. Валерий Елизаров: Ну, и в этом тоже, да? То есть это неспособность зачать, выносить и родить здорового ребенка. И если мы посмотрим данные о рождениях прошлых десятилетий, которые отражены, скажем, в данных микропереписи 2015 года или в переписи 2010 года, то там можно взять женщин в возрасте 45–49 лет (ну, старшая группа, когда еще есть какие-то рождения) и посмотреть, сколько женщин, не имевших рождения. Как ни странно, там цифры получаются очень низкие. По переписи где-то 6–7%, а по микропереписи 2015 года 5–6%. То есть получается, что практически не имевших рождений женщин к 50 годам очень и очень мало. Тогда еще, 30 лет назад, ЭКО не было так распространено, и 20 лет назад. Но могу сказать что? Национальный проект «Демография» состоит из пяти федеральных проектов. Есть федеральный проект «Финансовая помощь семьям с детьми», и там есть целый блок, посвященный… по годам есть эти задания: количество операций ЭКО, финансирование (достаточно большое, миллиарды на финансирование ЭКО) и ожидаемый эффект. Ну, ожидаемый эффект – 30–35% от количества операций, которые будут рождены. То есть, в общем, что-то делается. Если где-то достаточно активно чего-то добиваться, то какую-то квоту вы получите, и по этой квоте вам сделают. Оксана Галькевич: Валерий Владимирович, здесь вопрос в том, что… Я готовилась к этому эфиру, я побеседовала с врачом акушером-гинекологом высшей категории, репродуктологом. Вопрос не в том, что вы не можете выносить, вы бесплодная. Выносить, как мне сказал врач, можно хоть в 50, если вы хотите детей. Вопрос в том, что риск отклонений в развитии и проблем у здоровья матери слишком велик после 36 лет. И вот именно здесь, после 36 лет, женщинам нужна эта поддержка. Вот ты хочешь родить, тебе 38, 40, 43, 45 – Господи, рожай, пожалуйста! Вопрос в том, чтобы вовремя и доступной была эта процедура ЭКО. Вот в чем вопрос. А она получается совсем недоступной у нас, это очень сложная процедура. Валерий Елизаров: Ну давайте посмотрим на средний возраст, в котором рождают детей. 15–20 лет назад 23 года – это был устойчивый показатель. Это был возраст с наивысшей рождаемостью, то есть наибольшее число рождений на этот возраст. Оксана Галькевич: А сейчас? Валерий Елизаров: Потом, где-то несколько лет назад мы увидели, что это переместилось на 25 лет. Сейчас – 26 лет. И сейчас самая большая группа, самая высокая интенсивность рождений в группе 25–29 лет. И это уже факт, да? То есть, скорее всего, назад уже движения не будет. Оксана Галькевич: Назад – нет. Но движение вперед будет, да? Валерий Елизаров: Ну, вы сами говорили о женщинах, о девушках, которые хотят получить образование, получить какую-то самостоятельность сначала, чтобы, в общем, надеяться на себя, а только потом принимают решение и о вступлении в брак, и о рождении ребенка в барке и вне брака. Так что это факт, с которым приходится считаться. Но откладывание рождения на пять, на десять лет, в общем, не способствует улучшению репродуктивного здоровья. И аборты, которых, к счастью, стало в три раза меньше, чем их было десять лет назад, порядка 600 тысяч абортов. Это уже не миллион, не полтора, не два, да? Последствия абортов и так далее. Но чем старше возраст, в котором вы начинаете обращение за ЭКО и рождение, тем, в общем, меньше вероятность того, что оно пройдет замечательно. И конечно, последствия для здоровья будущего ребенка тоже. Увы, не дают стопроцентную гарантию нам, что это будет абсолютно здоровый ребенок. Риски увеличиваются, вы правы. Оксана Галькевич: Валерий Владимирович, вы как ученый судите по каким-то определенным цифрам. Вы знаете статистику по абортам, но мы не знаем статистики по выпитым таблеткам. Вы знаете, есть такая экстренная контрацепция: выпил – и все. Этого мы не знаем. В стране, в мире, где есть контрацепция, это вообще… Валерий Елизаров: Еще есть медикаментозный аборт, когда три таблетки… Оксана Галькевич: Медикаментозный – это уже в каких-то особых случаях, это все-таки другая история. Иван Князев: Я еще один момент хотел отметить. Валерий Владимирович, помните такую Демографическую доктрину России? Я как раз читал ваш комментарий по поводу нее. Вы сказали, что там некоторые тезисы были достаточно популистские. Вот один из тезисов, который там приводился, – это проблема урбанизации России в целом. Раньше и сейчас, наверное, так могло бы быть – люди рожают гораздо больше. Но сейчас все переезжают в города и как бы живут себе счастливо и хорошо, зарабатывают деньги, а вопрос о том, чтобы завести семью и родить детей, не стоит. Эта проблема действительно актуальная или нет? Валерий Елизаров: Ну, скажем так, сегодня в селе рождаемость на 20–30% выше, чем в городе, но это не спасение. Вот несколько лет, когда мы были на пике рождаемости (2013-й, 2014-й, 2015-й, 2016-й годы), там даже суммарный коэффициент рождаемости был больше двух – 2,1 или 2,2. И практически пару лет у нас село как бы демонстрировало уровень рождаемости. Сейчас там тоже все пошло вниз. Иван Князев: А почему? Валерий Елизаров: Вы ссылаетесь на Демографическую доктрину – документ, который несколько лет назад озвучивался. Иван Князев: Да-да-да. Валерий Елизаров: По-моему, Юрий Васильевич Круглов… Иван Князев: Да. Я как раз его поднял. Валерий Елизаров: У него своя позиция, свой взгляд, в том числе на методы. Но остановить урбанизацию и стимулировать рождаемость сельского населения – ну, можно попробовать в порядке пилотного проекта в каких-то регионах, если это удастся. Но я совершенно не уверен, что… Ну, например, дают участки, да? Гектар дают «дальневосточный». Здесь дают участки трехдетным. И все равно мы видим, что принципиально это не меняет ситуацию, поскольку очень много трудностей с освоением этой самой земли. Поэтому надеяться на массовый переезд в село или на то, что уменьшится миграция из села, или что вдруг селяне сохранят свою высокую устойчивую рождаемость, я бы не стал. Я думаю, что больших надежд мы на это возлагать не можем. Так же, как и вчера прозвучавшее предложение Владимира Вольфовича Жириновского – побольше ездить в поездах. И это улучшит демографическую ситуацию, поскольку… Иван Князев: Владимир Вольфович… Оксана Галькевич: Старыми методами пользуется. Валерий Елизаров: «Три раза влюблялся, и именно в поезде». Иван Князев: Еще один момент, на который… Оксана Галькевич: Иван, я прошу прощения. Давайте Наталью из Мурманска выслушаем. Мурманск хочет высказаться. Иван Князев: Да-да, конечно. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Наталья. Зритель: Здравствуйте. Слушаю вас. Ну, я бы хотела… Вы меня слышите, да? Оксана Галькевич: Слышим прекрасно и внимательно. Говорите. Иван Князев: Да-да, мы вас слушаем. Здравствуйте. Зритель: Я бы хотела такой момент отметить. Мы говорим только по этой теме, только про многодетные семьи. А я считаю, что ваша передача поможет, когда собирают информацию от людей. Вы высказались про ЭКО, дополнительное мероприятие. Я бы хотела сказать в поддержку одиноких мам, о них ничего не говорят. Любой ребенок, который может быть рожден, должен быть защищен. И если мы только про многодетных говорим, а мама… Ну не сложилось у нее с мужчиной! Не хватает на всех порядочных мужчин. Я, например, в 40 лет родила как одинокая мама. Оксана Галькевич: И молодец! Иван Князев: И правильно сделали. Оксана Галькевич: Правильно, замечательно! Наталья, я вас полностью поддерживаю. Вы знаете, я читаю сообщения на нашем SMS-портале. Курганская область пишет: «Зарплата – 9 800. Минус ЖКХ – 4 500. Какие дети?» Я вот думаю. Ну слушайте, а как-то подумать о том, чтобы не зависело от подобных обстоятельств нормальное состояние семьи? Ну, в семье должны быть дети. Понимаете, большинство людей… Мало людей, которые сознательно от этого уходят. Все-таки большинство людей хотят детей. Вот государство может как-то взять на себя какую-то серьезную часть этого вопроса? Ну, родился ребенок. Нет у семьи возможности – значит, надо помочь. Валерий Елизаров: Ну, мы видим, что государственный взгляд на это как бы отражает… Оксана Галькевич: Зарплату какую-то на ребенка, еще что-то. Валерий Елизаров: В тех мерах, которые принимались, начиная с 2007 года, начиная с материнского капитала… Скажем, новая система оплата пособий по уходу за ребенком до полутора лет появилась. Потом появилась индексация пособий. Это тоже очень важно, потому что все-таки покупательная способность меняется. Потом индексировали материнский капитал (последние четыре года не индексировали). Потом, пару лет назад, с 1 января 2018 года, появилось пособие на первого ребенка до полутора. С 2013 года появилось пособие на третьего ребенка в размере прожиточного минимума во всех регионах, где низкая рождаемость. И это достаточно массовая поддержка – прожиточный минимум на ребенка до трех лет. То есть много мер, дополняющих одна другую, но в общем они не выстраиваются в цельную систему. Мы не знаем, что завтра будет добавлено. Например, объявили вроде полуофициально, что со следующего года у нас материнский капитал, во-первых, будет продлен до 2021-го (как дальше – мы пока не знаем), но и увеличится до 470 тысяч. После периода блокирования индексации мы наконец-то опять возобновляем индексацию – будет 470 тысяч. Для кого-то эта информация прозвучала, да? На следующий год будет чуть-чуть больше. Увеличится критерий – не полтора, а два прожиточных минимума. То есть не совсем бедные семьи тоже получат право на это. То есть вроде бы много чего-то делается, делается и делается. А выстраиваются ли в систему все эти меры? Оксана Галькевич: Вы знаете, Наталья о чем? Если говорить о системе, то она правильный момент отметила. Мы говорим о поддержке многодетных, но мы не говорим о поддержке в принципе семей с детьми, и неважно, какой семьи: один у тебя ребенок, мать-одиночка, не знаю, что-то случилось, двое детей. Валерий Елизаров: Ну, пожалуй, я исключение – я меньше всего говорю о поддержке многодетных. То есть я считаю, что поддержка должна начинаться именно с рождения первого ребенка. И все-таки, наверное, к чему мы должны в конечном счете прийти? Конечно, все рожают детей для себя. В браке или не в браке – это их дело. В каком возрасте рожать, сколько детей рожать – это выбор каждого человека; после образования или совмещать получение образования с рождением. Но должна быть четко выстроенная система гарантий государственной поддержки при рождении ребенка – и первого, и второго (чуть больше), и третьего (чуть больше). И она должна быть дифференцирована. Ну, какой-то минимум гарантий на государственном уровне. Из государственного федерального бюджета мы все это оплачиваем, может быть, с какими-то территориальными коэффициентами немножко. А дальше регионы тоже должны добавлять что-то. Если вы хотите иметь четырехдетную семью, если вы считаете, что это признак территориальной этнической культуры и так далее – ну поддерживайте третьего и четвертого ребенка в большей степени. Есть регионы, где традиционно низкая рождаемость, и два ребенка – это, в общем, потолок для всяких средних показателей. Ну, выбирайте свои способы поддержки. Вкладывайте больше не только в число рождений, но и в человеческий капитал: в здоровье, в образование детей и так далее. Так вот, у нас какого-то единого закона, который бы содержал весь свод государственных гарантий поддержки семьи с детьми, нет. Была Концепция демографической политики. Был принят закон «О государственном пособии семьям, имеющим детей» еще 20 с лишним лет назад. Сейчас появился национальный проект «Демография» с пятью какими-то блоками. То есть вроде бы ощущение, что много-много-много делается. Но когда вам люди звонят, возникает совершенно другое ощущение: либо они о них не знают, об этих мерах, либо они не доходят, либо они очень незначительные для семей и для принятия решений. Иван Князев: Смотрите. Европа в свое время, когда задумывалась о проблеме демографии, опираясь на данные ООН и так далее, Европейский союз, в принципе, выявил три основных подхода, которые могут изменить демографическую ситуацию. Вот все три. Первое – поощрение брака/сожительства и деторождения при помощи государственных мер, направленных на изменение структуры доходов у пар, решающих создать связи, и так далее. Второй пункт – это поощрение иммиграции трудоспособного населения из других стран. И третье – реформа социальной политики: например, увеличение установленного законом пенсионного возраста. У нас из этих трех пунктов что выполняется в полной мере? Про миграцию, понятно, говорят. Считают, что, может быть, это даже будет спасением. Это действительно так или нет? Вот из этих трех пунктов у нас что выполняется прямо так, как должно быть? Валерий Елизаров: Ну, как должно быть? Если посмотреть на первое направление, то это поддержка брака и сожительства. Иван Князев: Ну, с пенсиями понятно – пенсии сократили, хорошо. Валерий Елизаров: Мы про сожительство не говорим или про любое партнерство. Мы поддерживаем семью с детьми и, в общем-то, не делаем акцент на то, в браке или не в браке родился ребенок. Иван Князев: Ну, это наша ценность, да. Валерий Елизаров: У нас сейчас где-то 20% с небольшим детей рождаются вне официального брака. При этом половина все равно матерей, которые сохраняют связь с отцом, и даже иногда отец тут же участвует в регистрации ребенка, хотя в браке они не состоят. Значит, поддерживаем семью с детьми. Вот целая большая федеральная программа «Финансовая поддержка семьи с детьми». Вроде бы мы это делаем. Вопрос: насколько это упорядочено, насколько это дополняет одно другое? И главное – какая результативность? Люди воспринимают это как реальную поддержку? Это для них что? 2–3% в их доходах? Или это все-таки существенная помощь именно тогда, когда она нужна? Например, когда вы ушли в отпуск по беременности и родам, ухаживали за ребенком, и дальше, чтобы выйти пораньше и сохранить себя в профессии, многие матери нуждаются в дошкольных учреждениях до трех лет. Та система, которая у нас последние два десятка лет складывалась – в основном от трех до семи. Ну, как-то решали эту проблему. Иван Князев: В общем, с этим тоже проблемы. Валерий Елизаров: А сейчас акцент на то… Это тоже целая отдельная федеральная программа, как увеличить количество мест в дошкольных учреждениях до трех лет. Значит, тоже что-то делается. По поводу миграции. Концепция миграционной политики у нас принята. Там написано, в общем, что миграция должна быть дополнением к демографической политике. Но если мы посмотрим на Концепцию демографической политики (ее никто не отменял, указом президента еще в 2007 году она была подписана), в период с 2016-й по 2025 год, по задумкам 2007 года, мы должны были обеспечить 300 тысяч миграционного прироста в год. Это именно прирост – разница между прибывшими и убывшими. То есть прибывать должно больше. И это то население, которое станет частью постоянного населения России. Недавно, в 2016 году, это было скорректировано до 200 тысяч, потому что показалось, что у нас и мигрантов много, и рождаемость увеличилась: зачем нам такое же большое количество мигрантов? То есть немножко снизили как бы. В нацпроекте «Демография» вообще слово «миграция» не употребляется. Как бы мы должны решать, снижая смертность и увеличивая рождаемость. Оксана Галькевич: Пока на собственные ресурсы опираемся. Валерий Елизаров: Да. Но мы понимаем, что без миграции никуда не денемся. Пример – прошлый год. У нас было 225 тысяч – естественная убыль (разница между смертностью и рождаемость). Она очень большая, и она нарастает дальше. Уже за четыре месяца этого года 148 тысяч, в минусе мы. А вот миграционный прирост нас как бы подвел в прошлом году – он компенсировал всего на 125 тысяч из 225. У нас минус 100. Неожиданно в прошлом году получился минус, который даже в прогнозах Росстата не был запланирован – ни в низком, ни в среднем варианте. Поэтому, если миграция все-таки немножко подрастет до 200–250 тысяч – это будет какая-то компенсация того снижения, которое пойдет. Иван Князев: Это немножко ситуацию поправит. Валерий Елизаров: Но все равно на выходе мы получаем минус. Хотя одна из главных национальных целей к 2024 году – вернуться в плюс, то есть получить хотя бы плюс тысячу естественного прироста. Но по низкому варианту Росстата, по прогнозу, у нас будет минус достаточно большой – порядка 635 тысяч, а по среднему варианту 385 тысяч. Если нам удастся уменьшить благодаря более активной поддержке семьи, более такому активному вкладу в снижение смертности – значит, мы получим цифры получше, но не плюс одну тысячу. Иван Князев: Послушаем нашу телезрительницу, чтобы мы в цифрах не утонули. Оксана Галькевич: Я – «за». Татьяна из Москвы дозвонилась. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Меня зовут Татьяна, я сама являюсь мамой трех детей. В данный момент так получилось, что развелась, нахожусь в разводе. Но при этом… Получается проблема в том, что я готова, но… И конечно, рожать должны. И мои подруги говорят, что они хотят родить, да. Достаточно взрослые женщины говорят: «Мы хотим родить, но мы не можем», – в связи с тем, что не уверены в государстве. То есть три составляющих – это жилье, работа и стабильность в завтрашнем дне, что завтра в нашем государстве будет все так же стабильно, как и сейчас. С работой… Ну смотрите. Я сама тоже работаю, причем недавно стала работать. Проблема была в том, что меня не берут на работу, когда видят, что я с тремя детьми и в разводе. То есть это проблема сейчас. Иван Князев: А что говорят при этом? Оксана Галькевич: Ничего не говорят. Просто не берут, и все. Зритель: Говорят: «Извините, вы будете ходить постоянно по больничным. Мы не готовы. Положено, что у вас будет половина рабочего дня». А по закону положен сокращенный рабочий день. Не готовы брать на «сокращенку». Никому не нужен работник, который должен как бы работать половину дня. А половину дня кто будет за меня работать? Это неинтересно. При этом у нас сейчас пенсионеров как бы государство защитило со стороны работодателя. Говорят, что должны обеспечивать пенсионеров рабочими местами. Но при этом матерей – не беременных, которых защищает государство, а матерей, которые с детьми – у нас государство не защищает. То есть мне может любой работодатель сказать «до свидания». Иван Князев: Спасибо. Оксана Галькевич: Да, спасибо. Зритель: С жильем то же самое. Ипотека – вроде бы замечательно. Но при этом, для того чтобы встать на эту ипотеку, нужно собрать огромный пакет документов, который невозможно собрать. Оксана Галькевич: Ну, все сложно. Татьяна, спасибо. Иван Князев: Спасибо, Татьяна. Оксана Галькевич: Вы знаете, тут еще вопрос в образовании детей. Мало того, что их родить надо, а их еще надо как-то на ноги поставить, образование им какое-то дать. И все те, кто вкладываются в образование детей, думают о том, что неплохо бы на самом деле какие-то налоговые вычеты подкрутить по-человечески, потому что эти 13% с 50 тысяч рублей – это же смешные деньги на самом деле получаются. Валерий Елизаров: Социальный вычет на образование. Оксана Галькевич: Да, социальный вычет. Вот в этом направлении мы как-то ничего не слышим в последнее время. А какой-нибудь кружок? Вы знаете, бесплатных уже практически не осталось. Ну, в Москве-то точно такого нет. 4–5 тысяч рублей в месяц за одно занятие… за один какой-то вид занятий вынь да положь, английский. Плюс еще какой-нибудь спорт. Плюс еще что-нибудь, плюс еще что-нибудь, плюс еще что-нибудь. Это была бы поддержка как раз среднего класса. Знаете, он тоже не двужильный. Валерий Елизаров: Я абсолютно с вами согласен. В последнем обращении к вам от зрителей прозвучало слово «стабильность». Вот люди не верят в стабильность поддержки государства. Мне кажется, это один из главных факторов. Если преодолеть это неверие, если как-то убеждать, что поддержка будет, и поддержка будет стабильная и расширяющаяся, то, по крайней мере, хотя бы этот фактор влияющий мы немножко ослабим. Ну конечно, жилье и работа – это все совершенно правильно. Поэтому я еще раз возвращаюсь к тому, что должна быть система гарантий, которые не будут подвергнуты какой-то ревизии из-за того, что где-то в мире произошел какой-то кризис. Смотрите, у нас был материнский капитал – и вдруг перестали его индексировать, вот просто перестали со ссылкой на что-то происходящее, да? И вот только возобновляем через четыре года. Работающим пенсионерам пенсию индексировали – раз! – и перестали индексировать. То есть нет ощущения того, что все эти меры, которые объявлены, вроде бы массовые, что они будут навсегда. Оксана Галькевич: И планировать жизнь не можешь, да? Валерий Елизаров: Даже материнский капитал – его все время продляют на два года, на два года и так далее. Для того чтобы планировать жизнь, для того чтобы было ощущение стабильности, мне кажется, и нужны такие гарантии, в которые мы будем верить и будем знать, что мы получим. Но в общем надеяться на то, что государство решит все наши проблемы – это, мне кажется, ну несколько глупо и безответственно. Иван Князев: Понятно. Валерий Елизаров: Потому что прежде всего должны надеяться на себя. А государство должно помогать в каких-то ситуациях, когда мы без этой помощи сами не справимся. Иван Князев: Я тогда предлагаю посмотреть материал, который подготовили наши корреспонденты. Они задали один простой вопрос: «Готовы ли вы родить еще одного ребенка?» – спрашивали у жителей Читы, Омска и Костромы. ОПРОС Иван Князев: В общем, вот такая картина у нас получается. Говорят это жители наших российских городов. Я немножко резюмирую, наверное, Оксана, да? Смотрите, Валерий Владимирович. В принципе, сейчас, наверное, можно будет говорить (хоть это и немножко грустно) пока лишь о сокращении темпов убыли населения, но никак не о том, что у нас… Валерий Елизаров: Как о хорошем результате, о демографическом результате. Иван Князев: Как о хорошем результате, да. Хорошо. Валерий Елизаров: Могу с этим согласиться. Но ощущение, что я побывал на «Прямой линии». «Прямая линия» бывает раз в год, а вы – «Прямая линия», которая каждый день. И мне кажется, что, эту информацию собирая, вы тоже делаете очень большое и полезное дело, добавляя к научной информации то, что мы получаем от вас. Ну и напоследок слова Достоевского, 150 лет назад сказанные: «Сейчас, слава богу, в России стали появляться умные люди. Они первым делом поймут, что рожать детей и иметь детей – самое важное дело на земле». Оксана Галькевич: Смотрите, тут еще за любовь надо слово замолвить. Саратовская область пишет: «Молодые женщины потеряли чувство любви и терпения, поэтому теперь не рожают и семью не создают. Эгоистки!» – это Саратовская область. И Кемеровская область: «Моему сыну 33 года, не женат. Говорит: «Не хочу проблем». Иван Князев: Ну начинается! Оксана Галькевич: Друзья, надо как-то менять свое отношение друг к другу, к семье, к рождению детей. Это все-таки счастье, это большая радость, поэтому… Иван Князев: Дети – это счастье. Мы с Оксаной официально об этом заявляем. Оксана Галькевич: Да. У Ивана дочка, а у Оксаны два сыночка. Иван Князев: И лапочка-дочка? Оксана Галькевич: Спасибо, Иван. Некоторые недопоняли. Спасибо нашему гостю. В студии программы «Отражение» был научный руководитель Центра по изучению проблем народонаселения Экономического факультета МГУ Валерий Елизаров. Валерий Владимирович, спасибо вам большое. Валерий Елизаров: И вам спасибо. Оксана Галькевич: Мы не прощаемся, друзья, прямой эфир продолжается.