Виталий Млечин: Вначале поговорим о делах военных. На прямой связи с нами Василий Дандыкин, капитан 1-го ранга запаса, военный эксперт. Василий Алексеевич, здравствуйте. Василий Дандыкин: Добрый день, Виталий. Виталий Млечин: Василий Алексеевич, естественно, внимательно следим за новостями, которые приходят из Херсона. Давайте сначала вот об этом обстреле. Четверо погибших, об этом сообщил заместитель губернатора Херсонской области Кирилл Стремоусов. Вот скажите, пожалуйста, там же идет все-таки эвакуация жителей. Как-то защищается переправа? Можно ли вообще как-то все-таки постараться обезопасить людей? Василий Дандыкин: Понимаете, насколько известно, 12 выстрелов HIMARS, 11 сбили, 1 не смогли – в принципе ПВО сработало, скажем, близко к безупречному. Вот один снаряд заряжен кассетными боезапасами, которые разлетаются в разные стороны. Вот погибли люди, это случилось ночью. Они отлично знали, что идет эвакуация, вот в этом есть страшный цинизм. Погибли, как выясняется, и наши коллеги, журналисты из «Таврии», телекомпании; ранены мирные жители, дети, среди погибших мирные жители. Что я хочу сказать? Зеленский, в общем-то, как всегда, сказал, что плотину Новокаховской ГЭС русские будут взрывать... То есть вранье, помешанное с цинизмом, – это то, что мы видим сейчас, и видели, и видим, и, к сожалению, еще будем видеть от киевского режима. Это то, что они, в общем-то, не признавая референдумы, выясняется, что они отказались сейчас от мирного населения, которое де-юре они считают своим. То есть погибли люди, и, к сожалению, вот это поведение распространяется на все четыре региона, которые стали регионами Российской Федерации. И не только на четыре региона Российской Федерации, которые новые, но и на те регионы наши приграничные, которые, мы знаем, обстреливаются: это Брянщина, это особенно Белгородчина, это Курская область. И вот мы знаем, что поэтому указом президента в ДНР, ЛНР, Херсонской области, Запорожской области введено военное положение, соответственно, на тех территориях немножко другой уровень опасности. Соответственно, повышенный даже у нас, Центральный регион, это город Москва, Южный и Центральный округа. Надо понимать, что то оружие, которое сейчас все-таки поступает к вооруженным формированиям киевского режима, поступает оно со всех возможных стран, выясняется, десятка полтора, может и больше, оно во многом направлено против мирного населения, и бьют они, как правило, по социальным объектам, для того чтобы посеять у людей неуверенность в завтрашнем дне, посеять панику. Я хочу сказать, это происходит, будет происходить, но желаемого, конечно, на мой взгляд, они не добьются, кроме того, что появится мотивация еще больше гнать их с нашей земли у наших бойцов, в т. ч. и тех, которые сейчас уже частично мобилизованы, которые сейчас находятся, некоторые из них уже находятся на переднем крае. Виталий Млечин: Василий Алексеевич, а вот в таких условиях эвакуация жителей именно паромная через реку будет продолжаться? Или, может быть, какие-то другие способы будут найдены? Василий Дандыкин: Я думаю, будет продолжаться, ну а как иначе? Все желающие, естественно, они уже многие тысячи ушли. Будем проводить. Может быть, какая-то... Ну, какая еще может быть? Разве что воздушная, такой вариант может быть. А так это будет продолжаться катерами на тот берег. И конечно, это необходимо, потому что мы знаем, что впереди, и сейчас идут жесткие, жестокие бои, впереди они будут продолжаться. Остаток наступательного потенциала ВСУ не исчерпан; мы знаем, что каждый день идут какие-то наступательные действия, они отражаются. Ну и в дальнейшем, чтобы избежать потерь среди мирного населения и чтобы наши войска, которые находятся на переднем крае, да и, в общем-то, формирования, которые в тылу, чтобы они не жертвовали собой, защищая мирных жителей, как это бывало при освобождении городов Донецка, в том же Мариуполе и других городах. Это необходимо делать, и это будет продолжаться. Но это, скажем так, не принудительная эвакуация, но большинство, я думаю, особенно люди пожилые, это дети, это женщины, это учебные заведения, они понимают, поэтому они уезжают, с той точки зрения, что кто-то собирается вернуться, а кто-то, может быть, останется в других регионах России, потому что у них будут и сертификаты на руках, и т. д. Но это жизнь, и, к сожалению, она сейчас вот такова. Виталий Млечин: Что касается наступательного потенциала украинских Вооруженных сил, насколько он мощный? В том числе что касается именно Херсона. Василий Алексеевич, слышите ли вы меня? Василий Дандыкин: Да-да, я слышу. Виталий Млечин: Теперь и я вас слышу, да. Василий Дандыкин: Что касается наступательного потенциала... Да-да, я слышу вас. Виталий Млечин: Да-да, продолжайте, пожалуйста, что касается наступательного потенциала. Василий Дандыкин: Я думаю, что наступательный потенциал идет по инерции. На всех направлениях фронта они пытаются где-то активничать в районе Красного Лимана, на криворожско-николаевском направлении; на запорожском направлении вот попытка десанта была очередная. Они торопятся, они торопятся, я уже говорил как-то, чтобы до морозов, до холодов решить свои локальные задачи. Главная задача для них – это, очевидно, отчитаться перед своими хозяевами в Вашингтоне, это взять Херсон. Я думаю, это у них не получится, эта главная задача, и сделать таким образом подарок и Байдену, и Демократической партии перед промежуточными выборами, чтобы, в общем-то, избиратель, скажем, был уверен, что деньги, которые они тратят, а тратятся очень большие деньги, отрываются это, в общем-то, от налогоплательщиков, они растрачены впустую. И будут продолжать. Но резервы уже во многом истощены боями, которые происходили у нас и на изюмском направлении во время их контрудара, и на Красном Лимане, и сейчас практически, насколько известно, потери ранеными и убитыми примерно 1 тысяча человек со стороны ВСУ в день. Поэтому, когда торопится кто-то, не только на войне, он обязательно совершает ошибки, а на войне это особенно выявляется. Поэтому я надеюсь, что наши бойцы и командиры в эти октябрьские дни, особенно в оставшиеся, они выдержат вот этот, скажем так, наступательный порыв, остатки его, и в дальнейшем будут готовы идти вперед, чтобы освобождать территории нашей земли. Виталий Млечин: Сразу несколько заявлений украинской стороны относительно того, что нужны современные системы ПВО. Вот скажите, пожалуйста, достигнут они, так сказать, цели, эти заявления, т. е. стоит ожидать поставок каких-то новых, современных систем противовоздушной обороны, или так это заявлениями и закончится? Василий Дандыкин: Нет, они же ведь поставляют современные системы ПВО, вот ФРГ поставила, по-моему, 3 установки, то ли 8, пусковых устройств IRIS среднего радиуса действия. Собираются поставлять в т. ч. и американо-норвежские ПВО... Виталий Млечин: Так, сложности со связью у нас возникли, Василий Алексеевич. Сейчас восстановим связь с Василием Дандыкиным, капитаном 1-го ранга запаса, военным экспертом. Я напомню, что мы обсуждаем, естественно, спецоперацию на Украине. Начали говорить о том, что украинские власти заявили о том, что недостаточно современных систем ПВО для прикрытия каждой части страны. А западные СМИ пишут, что украинские войска используют еще старые советские и американские ПЗРК, переносные зенитно-ракетные комплексы. И естественно, военачальники украинские обращаются к западным странам, говорят, что необходимо им заменить старые системы ПВО, потому что в ближайшее время они просто не смогут справиться с теми угрозами, которые возникают. Ну вот вы только что слышали, Василий Дандыкин сказал, что некоторые поставки современных средств ПВО уже осуществляются на Украину, в т. ч. Германия поставила одну установку очень, такую совершенно современную, но только одну. Василий Дандыкин возвращается к нам в прямой эфир, капитан 1-го ранга запаса, военный эксперт. Василий Алексеевич, слышите ли вы меня? Василий Дандыкин: Да, слышу отлично. Виталий Млечин: Да, Василий Алексеевич, теперь и я вас отлично слышу. Продолжите, пожалуйста, свою мысль относительно современных средств ПВО. Вот вы сказали, что Германия поставила... Василий Дандыкин: Так вот это современная система, но она... Может быть, они еще несколько поставят, потому что, в общем-то, у них у самих-то не очень хорошо с этими системами, надо производить, это время. Также ожидаются поставки американо-норвежских систем среднего радиуса действия. Но это не позволит создать им сплошную линию ПВО, это может быть локальная только какая-то тема, и то, я думаю, они даже не смогут прикрыть Киев, не считая военных объектов, это непосредственно поле боя. Там остаются ПЗРК, там остается ствольная артиллерия типа самоходных Gepard немецких, может быть, где-то у них есть и «Шилки», еще с советского времени остались. То есть эта система, вообще система ПВО – очень сложная тема. Когда после распада Советского Союза она была разрушена, мы очень тяжело и долго создавали, перешли от очаговой ПВО, которая защищала, сейчас сплошная, сплошное ПВО по всей стране. И в принципе наши ПВОшники работают, по большому счету, близко к идеальному, отражая, в общем-то, как вот сказали, к сожалению, нанесено 12 ударов ракетами, одна только дошла. Это, конечно, не позволит, тем более в ближайшее время, какие-то такие задачи по прикрытию и объектов оставшихся, скажем, промышленных, государственных учреждений, или, скажем так, больше всего это энергетика, которая должна обороняться, защищать с воздуха, решить задачи эти они не смогут с учетом всего, что может поставить им Запад. Мало поставить, надо еще, в общем-то, создать новую систему управления, она отличается от советской. Возможности советской системы ПВО, которой у них остатки остались, они не позволяют им, скажем так, бороться с теми же беспилотниками «Герань-2», тем более с нашими ракетами, и с «Ониксами», и с «Калибрами», что подтверждают удары, которые наносятся, большинство из них находят свои цели, и украинская сторона вынуждена это признавать. Виталий Млечин: А вот про беспилотники вы сказали: Евросоюз как раз ввел санкции против производителей иранских дронов Shahed, потому что в западных СМИ очень много информации, и от западных политиков тоже, что Россия закупила именно эти иранские беспилотники и их активно использует. А как вы считаете, все-таки о каких беспилотниках сейчас идет речь? Вот эти слухи о том, что Россия закупила иранские беспилотники, соответствуют действительности? Василий Дандыкин: Ну, во-первых, Иран не подтверждает, что он продает, это так. Во-вторых, я уже сказал, что Украине Запад поставляет такое оружие, которое направлено против мирного населения, что подтвердили события в Херсоне, вообще-то это преступные дела, по сути дела. Все, что летит сейчас, те же «Герань-2», они с российской маркировкой. В принципе такие беспилотники, не только «Герань» летает, у нас есть еще и дроны на более близкое расстояние, Lancet, есть другие беспилотники. С этим вопросом применения беспилотников, разведывательных, разведывательно-ударных и квадрокоптеров, все-таки у нас произошел прорыв, мне кажется. Учитывая то, что Украину снабжают беспилотниками всем миром, заканчивая, наверное, доходит до далекой Австралии, тем более Европа и Америка, в общем-то, сейчас они ощущают удар этими летательными аппаратами именно с нашей стороны, это для них, в общем-то, по большому счету кошмары, и для тех, кто живет, допустим, в украинских городах и видят, как уничтожаются энергоструктуры, пункты управления, и, конечно же, для непосредственно тех, кто сейчас наступает на наши позиции или находится, для нашего противника. Виталий Млечин: Какую роль сейчас беспилотники играют в боевых действиях? Казалось бы, действительно, ведь беспилотник настолько хорошая вещь для этого, потому что даже если он будет уничтожен, то люди не погибнут, казалось бы, стоило бы их максимально применять во всех сферах. Но получается, что без человека, без пехоты по-прежнему ничего не выходит. Василий Дандыкин: Дело в том, что, конечно, вот эта специальная военная операция, она впервые такая показательная по применению беспилотников различного уровня, и дальнего действия, и ударного типа, и разведывательного, и квадрокоптеров. То есть применяются тысячи и тысячи. Это и разового пользования, т. е. камикадзе, и, соответственно, те, которые можно возвращать. Соответственно, приемы борьбы с беспилотниками отрабатываются, особенно с нашей стороны: это и антидроны-ружья, которые, мы знаем, есть, и много-много чего другого, которые позволяют приземлять эти украинские беспилотники, это очевидно. Но как бы там ни было, как бы, в общем-то, они ни использовались, это все-таки помощники солдата на поле боя. Помощники артиллеристов, помощники танкистов, вот. В какой-то степени это могут быть помощники нашей авиации, пилоты наши выводят вертолеты. Но основное – это вертолетчики, летчики, танкисты, артиллеристы, и это, конечно же, десантники, морпехи, это те, которые идут по земле. Это все им в помощь. Беспилотники помогают им обходиться без потерь, производить разведку. Но главное – это все-таки люди, которые сейчас находятся там, на передовой, которые сейчас, в общем-то, выполняют задачу по перемалыванию сил противника, в т. ч. иностранных наемников. И, я так понимаю, мотивации им не занимать, они готовятся наступать. Виталий Млечин: Спасибо, спасибо вам большое за ваш комментарий! Василий Дандыкин, капитан 1-го ранга запаса, военный эксперт, был с нами на прямой связи. Говорили о делах военных. Теперь давайте поговорим о том, что происходит в мире, как складываются наши отношения. У нас в гостях Игорь Шатров, руководитель экспертного совета Фонда стратегического развития. Игорь Владимирович, здравствуйте. Игорь Шатров: Здравствуйте. Виталий Млечин: Игорь Владимирович, сразу несколько заявлений относительно переговоров России с Украиной прозвучало. Вот посол Индонезии в России заявил, что личные переговоры президентов России и Украины, Путина и Зеленского, на саммите «двадцатки» могли бы разбить лед в отношениях двух стран. Вот как вы считаете, действительно ли могли бы? И насколько вероятно, что все-таки такие переговоры, хотя бы краткие, состоятся? Игорь Шатров: Ну, Индонезия заявляет о том, что переговоры Путина и Байдена могли бы серьезно, существенно повлиять на мировую ситуацию в мире. Предмет, вопрос предмета переговоров. Для Зеленского Путин не тот человек, с которым он собирается разговаривать, и мы должны это тоже понимать, что навязывать свою позицию, если ее не желают слушать, не имеет смысла. По большому счету, и для нас Зеленский не тот человек, с которым стоило бы поговорить. Но если бы вдруг Зеленский однажды утром осознал реальность ситуации, то, вполне возможно, мы готовы были бы на переговоры. Но предмета нет, нет предмета для переговоров с Зеленским, нет предмета для переговоров с Байденом. Предметом могло бы быть только прекращение боевых действий на определенных условиях. Есть определенные принципиальные моменты, на отказ от которых Россия не пойдет никогда, потому что это касается террористической целостности и независимости России. Если бы Украина приняла вот эти позиции, то, вполне возможно, боевые действия можно было бы остановить на той линии, на которой они сейчас находятся. Но даже это не является единственным условием. Мы прекрасно понимаем, что сохранить тот режим, который сейчас находится на Украине, – это значит просто отложить войну на какое-то время, причем, скорее всего, на не очень продолжительное. Мы помним, что такое были Минские соглашения: казалось бы, ну вот, пришло как минимум длительное перемирие, замороженный конфликт, это в той ситуации было неплохим выходом. Этого не случилось. Мы представляем, что вот даже вдруг, не знаю, случилось, случилась эта встреча, и вдруг Зеленский согласился на некое там индонезийское соглашение какое-то, и в итоге я думаю, что через... По возвращению в Киев он бы от него отказался, ну либо подождал, пока мы отведем войска и мирные жители вернутся в Херсон, и сразу бы началась война. Поэтому этому правительству, этому президенту, этому режиму нет доверия. И значит, есть следующее условие, а условие это – проведение честных, свободных выборов на Украине. И вот тогда только, вполне возможно, можно говорить о судьбе Украины уже с новой властью. Так что я не вижу перспектив для переговоров в Индонезии. Виталий Млечин: Но при этом президент Турции Эрдоган не оставляет своей посреднической деятельности, скажем так: опять заявил, что в ближайшее время телефонные переговоры проведет и с президентом Путиным, и с президентом Зеленским. И еще заявил, что «я увидел, что господин Путин гораздо мягче и более открыт для переговоров с Киевом, чем в прошлом». Это вот, как вы считаете, на основании чего Эрдоган такой вывод делает? Игорь Шатров: Ну, во-первых, Эрдоган любым своим заявлением повышает свой рейтинг, он просто превращается в такую фигуру мирового масштаба, в миротворцы мирового масштаба, использует любую для этого возможность, влезает, я не знаю, в любую щель, которая возникает в отношениях между кем угодно, и начинает предлагать свои услуги. И честно говоря, иногда у него даже это неплохо получается. Но, по большому счету, он в данной ситуации умудрился занять такую позицию политика, который способен разговаривать как с одной стороной конфликта, так и с другой, что бывает нечасто, чем обычно отличалась Россия и отличается по большинству мировых конфликтов: азербайджано-армянский, израильско-палестинский – мы занимаем примерно ту же позицию. Видя, что Эрдоган вот именно эту роль играет, мы с уважением относимся, во-первых, к его попыткам привести дело к миру, и, может быть, иногда даже Владимир Владимирович дает некий пас ему, показывая, что «да, да, хорошо, мы к чему-то готовы». Но, мне кажется, все-таки переоценивает он настроение Путина, потому что если тот и готов разговаривать с Украиной, то, во-первых, опять же, не с Зеленским, и если и ведутся какие-то более-менее конструктивные переговоры, то они касаются других вопросов, зерновая сделка, вполне возможно, в более широком смысле продовольственная какая-то сделка, которая будет касаться не только зерна, но и других продуктов, сделка по удобрениям, возможно, т. е. там, где действительно может помочь, наверное, Турция нам в этой ситуации. Ну вот, в общем, хорошо, что Эрдоган занимает эту позицию, она на руку, в общем-то, делу мира на самом деле. Если мы наблюдаем, что переговорщик, который вот пытается усадить за стол переговоров, занимает на самом деле позицию миротворческую истинно, не как американцы, как правило, когда они говорят о своем миротворчестве, то это в любом случае игра в нашу пользу, потому что мы тоже в данном случае за мир. Хорошо, но опять же, даже участие Эрдогана не приблизит на данном этапе, опять же, на данном этапе не приблизит дело к встрече Путина и Зеленского. Виталий Млечин: А что касается переговоров Путина и Байдена, тоже много было сообщений о том, что на «двадцатке» могут, потом, что они вроде не могут, и вроде договоренности нет, но если бы... причем каждая сторона об этом заявляет... но если бы от противоположной стороны пришел такой запрос, то его бы рассмотрели, конечно... Как вы считаете? Игорь Шатров: Ну вот, мне кажется, в данной ситуации как может сложиться ситуация (извините за тавтологию)? Вот не будет Владимир Владимирович бегать от Байдена, если они встретятся на ногах, как говорится, и если действительно Путин поедет вообще туда, на встречу, а не будет участвовать заочно в ней, не будет в режиме видеоконференции участвовать. То есть кто не будет бегать – это Путин. Но опять же, переговоры возможны только на ногах, потому что для других нет предмета... Что я вкладываю в эти слова, когда говорю «нет предмета»? Никакие переговорные команды в настоящий момент не готовят эту встречу Путина и Байдена, мы это знаем точно, ну просто точно знаем, есть достоверная информация. Значит, не будет подготовленных переговоров, а переговоры неподготовленные – это только, наверное, случайная встреча, переговоры на ногах, встреча возле билборда, прессволла при фотографировании и т. д. Виталий Млечин: А когда речь идет о таких мероприятиях, там в принципе может быть какая-то случайная встреча? Ведь там же все-таки протокол, это главы государств, они ходят определенными маршрутами... Игорь Шатров: Нет, ну они ходят обедать вместе, они стоят фотографируются, например. То есть такого рода случайные встречи возможны. И разговор у Байдена один, Байден сказал, что он готов поговорить, например, о заключенных, и действительно в свете выборов, которые в ноябре, наверное, эта тема его очень волнует, еще положить в свою копилку пару центов он готов. Но дело в том, что его интересуют судьбы только слишком уж раскрученных персонажей, а вообще реально заключенных-то американских гораздо больше в России, по-моему, 11, а не 2. И это как раз говорит о том, что в данном случае речь идет о пиаре. То есть такого рода переговоры, если уж так прямо волновала бы судьба заключенных, можно провести и не Путину, и не Байдену, ну там не о каких-то великих историях речь идет, не о каких-то агентах масштаба мировых величин каких-то, что касается разведчиков или что касается простых уголовников, баскетболистка, например. Она, наверное, мировая величина, но я не знаю, я думаю, что можно без президентов обойтись, на уровне чуть ниже или даже на пару уровней ниже. Поэтому это все инсинуации по поводу переговоров, которые являются тоже определенного рода политическим капиталом, который вот сейчас таким образом Байден использует, каждый использует, и президент Индонезии, и президент Турции – все играют в стремление к переговорам. Виталий Млечин: Ну а, знаете, насколько важны все-таки эмоции? Ведь президенты тоже люди. И даже если не будет каких-то договоренностей достигнуто, даже если в принципе, в общем, особо конструктивного диалога не выйдет, но президенты встретятся, хоть «на ногах», как вы говорите, обменяются хоть парой слов, – это не могло бы как-то все-таки, даже это, хоть как-то поспособствовать? Или это в принципе бессмысленно? Игорь Шатров: Ну, в нынешней ситуации точно не могло бы. Ну просто настолько серьезные противоречия между Западом и Россией возникли по инициативе Запада, что... Это позволяет сохранять человеческие отношения, позволяет улыбаться, позволяет посылать друг другу, ну в отношении Берлускони отдельный разговор, но позволяет посылать друг другу ящик водки или там ящик вина, но даже это не скажется серьезно на отношениях, например, Италии и России в данной ситуации, в данной. Но личные отношения Берлускони поддерживает с Путиным, и хорошо, что они помирились, как говорится, потому что он позволял себе резкий взгляд. Оказывается, человеческие отношения, вот здесь я поддерживаю вас, играют роль, но там, где они были. То есть, условно говоря, человеческих отношений после встречи на ногах между Байденом и Путиным возникнуть не может, для этого надо время, эмоции и т. д. Виталий Млечин: Но вот как раз, если уж заговорили об Италии, то вот это не спровоцирует какой-то серьезный скандал, вот эта новость, или как-то замнут ее, как вы считаете? Игорь Шатров: Ну, Берлускони настолько экстравагантная личность, у него такие были скандалы, что вряд ли это повлияет на судьбу его партии. Все прекрасно знали об отношениях Берлускони и Путина... Виталий Млечин: Да, но он, прошу прощения, в начале же, в феврале этого года заявил о том, что он разочарован Путиным, т. е. он как-то дистанцировался. Игорь Шатров: Ну да, он политик, он сыграл в это. Но тем не менее все знали Берлускони и прекрасно понимали, что история вот таким образом повернется: пройдет несколько месяцев, и он с удовлетворением скажет о том, что он восстановил отношения с Путиным. То есть ему они не менее важны. У них очень долгие отношения и очень теплые отношения, чтобы поссориться по этому поводу. (Я, кстати, предсказывал, что они помирятся.) Поэтому в данном случае я думаю, что электорат понимал, за кого голосует, и в данном случае это не повлияет, вот это заявление, этот вброс не повлияет на судьбу нового правительства, а на судьбу Берлускони тем более не повлияет. Я говорю, он и не из таких передряг выбирался. Виталий Млечин: Нам надо обязательно поговорить о том, что в Великобритании происходит, но сначала немножко о газе, тоже важная тема, которую мы не можем игнорировать. С нами на прямой связи Александр Фролов, заместитель генерального директора Института национальной энергетики. Александр Сергеевич, здравствуйте. Александр Фролов: Здравствуйте-здравствуйте. Виталий Млечин: Александр Сергеевич, внимательно следим за ценами на газ, и такое ощущение, что они падают, от своих максимумов точно очень сильно отошли. Как вы считаете, это временное явление, или действительно кризис позади и цены теперь только вниз? Александр Фролов: Как здорово, что мы воспринимаем цены в 700–800 долларов за тысячу кубических метров как «падают и кризис прошел». Вот это называется, что человек привыкает ко всему. Казалось бы, еще года 2 назад если кто-то кому-то сказал бы, что 800 долларов – это прекрасная цена на газ, его подняли бы на смех. Виталий Млечин: Все же в сравнении познается, Александр Сергеевич. Александр Фролов: Конечно, все познается в сравнении, безусловно. Вот в 2020 году, например, газ в отдельные периоды стоил 40 долларов за тысячу кубических метров, сейчас в отдельные периоды он стоит 3 тысячи долларов за тысячу кубических метров. Конечно, все познается в сравнении, без всяких сомнений. Я здесь замечу следующее. Нет, конечно же, ни о каком окончании кризиса речь идти не может в принципе абсолютно никак. Мы находимся в низком сезоне спроса. Кроме того, возникла несколько противоречивая ситуация, при которой Евросоюз на протяжении июля и августа фактически искусственно раздувал цены самостоятельно, своими руками. Поясню. Есть уровень потребления, но в этом уровне потребления может быть так, что текущий спрос существенно ниже этого уровня потребления, т. е. вам летом нужно газа меньше, чем зимой, но вы потребляете газа больше, потому что часть вы используете прямо сейчас, а часть вы закачиваете в подземные хранилища. И вот в этих подземных хранилищах газ хранится до момента, когда наконец не наступит период отопительный, когда вам надо будет этот газ отбирать. И вот в июле и августе Евросоюз форсировал под настойчивым давлением Еврокомиссии закупки газа и его закачку, таким образом раздувался спрос, хотя при этом потребление газа в Европе текущее падало. То есть спрос на газ падает, и он упал уже более чем на 30 миллиардов кубических метров, а это примерно 10%, если мы берем показатели за три квартала 2021 года и сравниваем с тремя кварталами 2022 года. То есть низкий спрос текущий, прекращение вот этой форсированной закачки привели к тому, что цены вернулись примерно до тех уровней, которые наблюдались в июне, и даже чуть-чуть опустились ниже тех уровней, которые были в июне. Опять же, в июне и мае был относительно низкий спрос текущий на газ, и это также приводило к снижению биржевых котировок. Просто, когда мы говорим про цены, давайте оговоримся, мы говорим «цены», но подразумеваем биржевые котировки. Причем мы можем подразумевать как фьючерсы, так и, скажем, говорить о спотовом рынке. На спотовом рынке газ сейчас стоит заметно дешевле, чем... То есть, если мы посмотрим на фьючерсы, то там сейчас 1 200 долларов примерно за тысячу кубических метров, фьючерсы на ноябрь. А вот спот, который отражает в большей степени, не полностью, разумеется, это несколько такое дискуссионное будет сейчас утверждение, но, чтобы не дискутировать, замечу: в основном он отражает текущий уровень спроса и текущий уровень предложения. Вот разница между спотовыми котировками и фьючерсами примерно в 1,5 раза, а это означает, что на ноябрь как-то тревожно смотрят. Притом котировки на фьючерсы дешевели на протяжении нескольких дней, а вчера вновь стали потихоньку дорожать. Но само по себе это не говорит ни о грядущем спросе, ни о каких-то проблемах, которые будут, или их не будет, – это говорит об ожиданиях в большей степени у участников рынка. Многие не верят, что в ноябре ситуация разрешится. Кроме того, если посмотреть на события последних 3-х лет, мы увидим, что хотя глобального рынка газа так и не было создано, не существует мирового рынка газа, вот этот термин можно использовать только в качестве красивого образа или для необходимого упрощения. А если же мы говорим о рынках газа более предметно, то надо выделять региональный европейский рынок, региональный рынок Азиатско-Тихоокеанского региона, североамериканский рынок и т. д. Года 3 назад ярко стало проявляться формирование сверхрынка в Евразии, т. е. объединение двух крупных региональных рынков. Их взаимное влияние настолько усилилось, что, по сути, мы можем сейчас говорить, что без нормализации цен в Азии невозможна нормализация цен и в Европе. А что такое нормализация? Тут мы, кстати, можем тоже, в общем-то, конкретные цифры сказать, определив, есть кризис или нет кризиса. Если не было бы кризиса, то сейчас биржевые котировки были бы примерно равны цене газа, который торгуется с нефтяной привязкой. Ведь есть две системы ценообразования. Значительная часть газа торгуется с нефтяной привязкой, когда вы в качестве индикативов используете цену нефти, дизельного топлива, вакуумного газойля, ну и ряда других нефтепродуктов, вплоть до мазута, кстати. А есть система ценообразования, которая основана на биржевых котировках. И вот, собственно, в Европейском союзе практически весь газ торгуется именно с биржевой привязкой, включая газ, который поставляем мы по долгосрочным контрактам. Просто там в формуле... Виталий Млечин: Александр Сергеевич, я прошу прощения, а можете коротко ответить, просто громкое заявление Олафа Шольца, он сказал, что Германия добилась независимости от России в газовых вопросах, – это так или нет? Александр Фролов: Это ответ скорее на вопрос, который Шольцу задают, все ли у него хорошо и все ли он продумал. Он: «Да-да-да, ребята, не думайте плохого. Сейчас вам надо будет подзатянуть пояса, зато мы избавились от зависимости от России». Ну, сама по себе постановка вопроса абсурдна, т. е. они выдают как некую ценность провал в своей внешней политике, провал в своей энергетической политике. А люди у власти всего год, там у них еще несколько лет впереди. В принципе я бы на месте немецких избирателей несколько напрягся бы, если уже так все «здорово». Виталий Млечин: Понятно... Спасибо, спасибо вам большое за ваш комментарий! Александр Фролов, заместитель генерального директора Института национальной энергетики. Возвращаемся к нашим делам европейским. Давайте про Великобританию поговорим. Вот Лиз Трасс не пережила латук, как выяснилось, и уходит. И стали выяснять, кто же может ее сменить, мы вот сейчас вам покажем. Четыре кандидата считаются вероятными, и одного из них мы очень хорошо знаем – это Борис Джонсон. Игорь Шатров: Да. Виталий Млечин: А так вообще можно? Игорь Шатров: Конечно можно. Нет, ну почему нет? Ведь он действительно и уходить-то не хотел, кстати, как и... Виталий Млечин: Нет, вряд ли Лиз Трасс хочет. Игорь Шатров: Да, вряд ли Лиз Трасс хочет уходить, поэтому еще посмотрим, что будет дальше с Лиз Трасс, деградация – так деградация уже до конца может доходить политической системы, об этом, кстати, политики уже говорят откровенно в самой Великобритании, что система деградировала. Но я все равно сейчас не вижу перспектив у Бориса Джонсона, все-таки не так давно с ним расстались, и вопросы тоже были принципиальные. Мне кажется, все-таки Риши Сунак больше готов к этому, и он не такой популист. Все-таки стало понятно после Лиз Трасс, после этих 40 с лишним дней ее правления, что не популизм сейчас нужен в Великобритании, а профессионализм. Она просто, конечно, полностью разочаровала всех. Я не знаю, на что они надеялись, если человек проявлял себя некомпетентным на предыдущих должностях работы, т. е. как министр иностранных дел, то почему посчитали, что она будет компонентной как премьер-министр, я не знаю. Я просто удивлен, мы все были удивлены этим выбором. И вот эта ее попытка через популистские методы, через... Ну, она сказала: «Я дам вам рейганомику», – у нее, видимо, идея такой «трассономики» была. То есть понятно, какая у нее была собрана команда. Когда команда оценила ситуацию, имеется в виду на уровне экспертов, они вот подумали, что есть такая популистская история интересная в истории мировой экономики, тем более в Соединенных Штатах, – а почему бы не попробовать, не сделать из Лиз Трасс персону сразу же и вот сделать такую «трассономику», опустить налоги... Но они ведь не учитывали факторов, которые при этом были в Соединенных Штатах в тот момент, укрепление доллара, а здесь не происходит этого с фунтом стерлингов... Виталий Млечин: Ровно наоборот, фунт на минимальных значениях. Игорь Шатров: В том-то и дело, т. е. они взяли совершенно другие условия. Но даже это тогда, кстати, Соединенным Штатам не помогло. Между прочим, все забыли историю рейганомики. Дело в том, что ситуация наладилась после того, как через некоторое время они все-таки подняли налоги. Вот именно тогда она кардинальным образом изменилась. То есть это было такое некое заигрывание с экономикой, оно было умными людьми проведено, и действительно рейганомика вошла в историю. Там по-разному можно к этому относиться... А Трасс показала себя полностью непрофессионалом в экономике. Министр финансов – богатый человек, один из богатейших людей... Но, мне кажется, там другие проблемы будут. Во-первых, нам-то с этого ничего... Виталий Млечин: Да, вот это то, что нас интересует. Игорь Шатров: Он в первую очередь, во-первых, продолжит однозначно политику. Если он эту продолжит политику на личном уровне... Дело в том, что из России ушла индийская фармацевтическая компания, которая имеет прямое отношение к семье его жены, а она индийских корней, как и он. Но я думаю, что это уже просто свидетельство однозначно позиции, позиции этого семейства по отношению к России. Единственное, что, конечно, вряд ли Сунак будет так неразумно, безумно разбрасываться деньгами и тратить деньги на Украину так, как делал Борис Джонсон; вполне возможно, изменятся объемы финансирования. Но мне кажется, что в данном случае этот тренд будет всей Европы, и Соединенных Штатов, в частности, тоже, вообще всего Запада. Поэтому в данном случае мы увидим изменения в финансовом плане отношения к украинской ситуации, но в целом политически, конечно, Великобритания будет всячески поддерживать Украину, и нам безразлично, Трасс, Сунак, Джонсон – это все лица одного порядка. Виталий Млечин: А какая процедура вообще? Там же опять будут однопартийцы выбирать? Игорь Шатров: Ну да. Виталий Млечин: Избирателей-то никто не будет спрашивать. Игорь Шатров: Ну это так, вот такая процедура в Великобритании. Самое-то интересное, что и короля-то никто не будет спрашивать, по большому счету, он обязан только все это подтвердить, принять и улыбнуться. Помните, как он периодически реагировал на Лиз Трасс? Надеюсь, на Сунака будет по-другому реагировать. Но, с другой стороны, ему тоже весьма и весьма обидно, наверное, что все-таки вот эта бывшая колония уже до такого дошла, что фактически индус премьером Великобритании становится. Виталий Млечин: Но он родился в Великобритании все-таки. Игорь Шатров: Но тем не менее, он же этнический индус; хорошо, не индус, индиец. Этнический индиец, это однозначно об этом заявляется. А его супруга, опять же как? Она, по-моему, родилась в Индии, по-моему, она родилась в Индии. Но вопрос не в этом. По этим причинам своим, по причинам наличия индийских корней у нее там серьезное освобождение от налогов, вот это единственное, что беспокоит избирателя, но избирателя, который не участвует, беспокоит однопартийцев. А так богатые люди, 222-я строчка, это довольно серьезно, самый богатый министр правительства был всегда. То есть я думаю, что по крайней мере воровать не будет сейчас, Великобритания будет спокойно на это взирать и не будет популизма. Это человек, который за богатых, но в то же время снижение налогов, хотя можно было бы сыграть на снижении налогов для богатых, так как он министр финансов и довольно неплохо с этим справлялся в сложные времена, я думаю, что политика будет здравомыслящей. И если будет Сунак, то, мне кажется, это все-таки будет дольше, чем салат-латук. Виталий Млечин: Хорошо бы. Вы знаете, у нас две минутки всего осталось – давайте Илона Маска еще обсудим. Потому что вот пришло сообщение, что администрация Байдена обсуждает возможность проверить его действия на предмет угрозы национальной безопасности. Ну понятно, да, его мирный план на Украине, его заявления о том, что Starlink они не очень хотят оплачивать... Как вы считаете, чем это закончится? Игорь Шатров: Ну, это, конечно, предвыборная история, это конкретно все связано с борьбой с республиканцами. Хотят показать одного из «спонсоров» республиканцев в последние дни перед выборами вот именно в черном свете. Это просто напрямую, конечно, имеет отношение, он же сам вышел на арену и сам себя показал, и он слишком, слишком активно включился в предвыборную кампанию, а это явно была игра на выборах, это явная была просьба, конечно, его политических союзников. И конечно, Байдену сейчас неплохо осадить их и успеть вытащить какой-то компромат, который повлияет на выборы. Я думаю, что вот мы в ближайшие 2 недели будем наблюдать очень серьезную такую активизацию политической жизни внутри Соединенных Штатов. Виталий Млечин: Спасибо вам большое! Будем очень внимательно наблюдать. Спасибо вам за ваш комментарий. Игорь Шатров, руководитель экспертного совета Фонда стратегического развития, политолог, был у нас в гостях. Мы сейчас прервемся на три минутки, а сразу после 14-часовых новостей мы продолжим говорить в т. ч. об Илоне Маске. Дело в том, что он похвастался, что у него спутников больше, чем у всей остальной Земли. Но вот в Роскосмосе ему уже ответили, обещали, что у нас тоже спутников будет достаточно много. Обсудим, что это за спутники, для чего они нужны и как много мы сможем их построить. Оставайтесь с нами, через три минуты вернемся в эту студию.