Виталий Млечин: В ближайший час будем говорить о частичной мобилизации, объявленной в нашей стране. Обсудим разные аспекты. И самое главное – попробуем дать ответы на самые важные вопросы. Поэтому пишите нам, пожалуйста, спрашивайте, что вас интересует. 5445 – короткий номер для ваших SMS-сообщений. Или позвоните к нам в прямой эфир: 8-800-222-00-14. У нас в гостях Василий Дандыкин, капитан 1-го ранга запаса, военный эксперт. Василий Алексеевич, здравствуйте. Василий Дандыкин: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Виталий Млечин: Василий Алексеевич, сейчас обсуждали перед этим, что повышаются цены на экипировку, что где-то ее не хватает и что… Огромное количество сообщений, люди просто разгневаны и пишут: «Ну как же так? Люди рискуют своей жизнью, защищают Родину, а им еще что-то надо покупать?» Вот как военный эксперт скажите, как вы считаете? Василий Дандыкин: Ну, дело в том, что мне довелось бывать на Северном Кавказе – и первый раз, и потом второй раз. И мы, как правило, когда брали гуманитарку (а мы часто ее возили, оттуда все идет еще), собирали самолет, в том числе мы брали, конечно, элементы обмундирования – и зимнего, и летнего; и печки для обогрева, и много-много чего. В боевых условиях много такого надо, как и сейчас. И тепловизоры, которые… Мы говорим о ЛНР и ДНР, но по факту, в общем-то, и нашим нужны те же квадрокоптеры и много что другое. Ну, объективно скажем так: оно все есть, но… Вот как в Афганистане разрешили нашим ребятам носить кроссовки, чтобы хорошо ходить по ногам, чтобы ножки не натирать. Я, извините, четыре года проходил в сапогах. Учитывая мое плоскостопие и все остальное, мне не хватало… все время были проблемы с мозолями, со всеми делами и так далее. А берцы, ну, в общем-то, если это нормального образца, сделанные хорошо… Лучше, конечно, взять, как это делают в спецназе, чтобы не подводило это все дело. Поэтому ясно, что люди в какой-то степени пошли в эти магазины, которых сейчас, кстати, полно, вот с этой формой, и в Москве. Говорят, что даже цены уже повысились. Ну, извечная тема определенных недоработок, может быть, тех органов, которые занимаются. Но, вообще-то, это дополнение к тому, что есть. Кому-то нужны другие перчатки. Кому-то нужно, может быть, более добротное термобелье и все остальное. Поэтому… Тамара Шорникова: Просто регулярно на выставках тех же, которые проводит Минобороны, в том числе международных, демонстрируются и комплекты снаряжения для нашей армии. Виталий Млечин: Суперсовременные! Тамара Шорникова: Выглядит все достойно. И зрители спрашивают, где комплекты «Ратник» в том числе? Василий Дандыкин: Ну, они есть, они есть. Но дело в том, что он поступает на вооружение, но это достаточно дорогостоящее дело. Конечно, скажем так, оснащается прежде всего спецназ. Насчет бронежилетов вопросов нет, бронежилеты получают все, насколько мы знаем. Там еще есть более продвинутая вещь, помимо «Ратника», она достаточно хорошая. Вы понимаете, образец образцом, выставка выставкой, а надо сделать, надо обеспечить. Тем более кажется, что 300 тысяч – что 1% с лишним от призыва, а на самом деле это, извините, население приличного города. И если разобраться по-хорошему, то это несколько общевойсковых армий. Это значит, что нужно изменить запасы, какие должны быть в резервах. Мы рассчитывали на срочную службу, как правило. Вот сейчас 120 тысяч опять призываем 1 октября. И в какой-то степени, я думаю, может быть, то, что произошло (а это произошло впервые после Великой Отечественной войны, когда мы объявляли мобилизацию), в принципе, может быть, вот такого качественного на всех и не хватает. Но я думаю, что это все будет поступать. Недостатки определенные здесь обнаруживаются, я тоже знаю, и читаю, и слышу. Ну, как говорится, всегда, даже в Великую Отечественную войну, когда приходили из тыла, из дома посылки, то такие носочки тепленькие, все остальное. Это не мешает, это однозначно, потому что вот сейчас зима наступает, нужно и шапки вязаные, и все остальное. Во-первых, оно должно быть определенного цвета. Во-первых, это напоминает дом, маму, бабушку. Такими вещами действительно дорожат. А во-вторых, это не помешает здоровью. Хотя, в общем-то, и спальники, и все остальное имеется. Но я по факту того, что было раньше, а это было в нулевых годах, когда началось, еще и в девяностых, и сейчас, то, конечно, если по снабжению говорить, это небо и земля. Единственное, что, конечно же, в какой-то степени, на мой взгляд, хотелось бы, может быть, лучшего качества. Виталий Млечин: Вот! Василий Алексеевич, это очень важный вопрос. Появился список, который рекомендуют с собой взять. Мы его обсудим чуть-чуть позже. Но тут речь идет о том, что чего-то в принципе нет? Или в общем все есть, но, может быть, не того качества, которого хотелось бы? Василий Дандыкин: В принципе, понимаете… Я тоже читал, что говорят. И у меня спрашивали, что надо брать. По идее, когда срочники приходят, их тут же одевают на сборном пункте, им выдают даже, в общем-то, санитарно-гигиенический комплект (он и сейчас есть в Министерстве обороны). Я глубоко убежден, что они будут сухие пайки получать. Если кто ел, питался, они для разных категорий военнослужащих. Они реально, я считаю, самые лучшие в мире. Это то, что не подлежит… Обычно натовцы менялись на свои сухпайки. Я натовские пробовал и наши. Сейчас это очевидно. Даже рядовой сухопутных войск, не говоря о спецназе. По калорийности, по всему они сделаны хорошо. В какой-то степени, может быть, это, скажем так, с учетом того, что произошло достаточно быстро, не хватило, чтобы доставить. Ну, вопросы такие появляются. И особенно если это касается ребят из разведки, частей спецназначения, особенно офицеров, то они стараются, чтобы у них, если им не нравится что-то из того, что дают, они стараются экипировку эту докупить. И всегда такие вещи были. Где-то покупали, где-то тратили деньги, в общем-то. Это было и, наверное, это будет, потому что это специалисты, которые работают, в общем-то, точечно, и им это необходимо. А здесь будем надеяться, будем надеяться, что и наша легкая промышленность, которая, в общем-то, достаточно трудные времена переживала, и сейчас переживает, она постарается. Самое главное, чтобы было тепло сейчас, потому что мы знаем, что творится… Украина требует у Европы зимнее обмундирование. Чтобы люди не мерзли, чтобы им было удобно ходить и все остальное. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонный звонок. У нас прорываются зрители, много вопросов, очевидно, сейчас. Виталий Млечин: Еще бы! Тамара Шорникова: Послушаем Игоря из Московской области. Виталий Млечин: Здравствуйте, Игорь. Зритель: Да, добрый день. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Зритель: Вы знаете, вот вчера мне сказали, что парня знакомых призвали на мобилизацию, и знакомые мне сказали, что на сборном пункте их не одевают, надо все покупать. Потратили довольно большую сумму денег. Лично я не поверил этому и сказал, что это фейк. Потому что, когда служил в армии я в 80-е, было все. И однажды во время ПХД (кто служил, тот знает – парково-хозяйственный день) мы попали на вещевой склад. И там лежало огромное количество формы еще со Второй мировой войны, гимнастерки. Я не понимаю, как сейчас мы призываем людей в армию, мы их посылаем воевать за нашу Родину, за то, чтобы они защищали русских людей, и они еще должны за свои деньги покупать обмундирование. Виталий Млечин: Понятна ваша мысль, спасибо большое. Василий Дандыкин: Давайте так. На сборных пунктах, как правило, это происходит или в местах, где они сейчас проходят подготовку, это очевидно, потому что… Ну, скажем так, то, что находится в этих магазинах, оно отличается и по цвету, и по всему от того, что должно быть в армии. А должно быть единообразие. В какой-то степени допускалось смещение формы одежды в девяностых годах, в нулевых. Я помню, я сам носил то, что где-то сшили. У кого-то одного цвета камуфляж, у кого-то другой, у кого-то так, у кого-то эдак. Сейчас, в принципе, единообразие. У нас цвет камуфляжа определен. Раньше была «флора», сейчас цифра. Очевидно. Поэтому в этом плане, я думаю, соблюдается все. Но вот что касается определенной категории обмундирования (то, о чем мы говорили), начиная от фонарика и всего остального, – этого, конечно же, я так понимаю, есть определенный дефицит, и люди прикупают. Или родители, или они. Ну, скажем так, у нас же ведь после того, как началась частичная мобилизация, после первых ее дней было совещание, насколько известно, в Министерстве обороны, и там, в общем-то, скажем так, недостаки эти по работе наших военкоматов (и областных, и районных) очень вскрывались. Там были вопросы к ним, наказания и все остальное. Потому что все-таки даже такое количество людей обеспечить, обмундировать, подогнать, между прочим, чтобы ноги не натирали, это элементарно, потому что они же будут сейчас и бегать, готовиться. Кому-то это две недели, кому-то месяц, а кому-то и два. Разные специальности требуют разного времени. Там и артиллеристы, и минометчики. И особенно, конечно же, это с учетом наступающей зимы. А мы видим, как она наступает, может наступить. Поэтому советы бывалых, которые служили: они обычно говорят, что надо. Конечно, ту форму, которая была в советское время в запасах, сейчас не оденешь, она немножко другая. Хотя она хэбэшная и все прочее. Кто носил ее, мы знаем. Да, там проблем не было. Там было плановое хозяйство, там была огромная миллионная армия, и не один армия. Сейчас немножко другая ситуация. Ну, заказы заказами. Я так понимаю, что эта ситуация, конечно, должна выправляться. Я так понимаю, что то, что заложено сейчас и в бюджет… А заложены большие средства, увеличено на 40%. Это будет все делаться. Главное, чтобы эта проблема все-таки решалась, а не оставалась таковой, каковой она является, в каких-то отдельных местах. Потому что все зависит от конкретного, мне кажется, военкома, от конкретного командира части и соединения. Виталий Млечин: Вот! О проблемах на местах прямо сейчас спросим у Евгения Зызина, руководителя регионального исполкома Народного фронда в Рязанской области. Евгений, здравствуйте. Евгений Зызин: Да, здравствуйте. Виталий Млечин: Мы знаем, что Народный фронт развернул уже центры содействия во всех российских регионах. Расскажите, как у вас. С чем люди обращаются? Удается ли им помочь? Евгений Зызин: Ну, в первую очередь задача наша сейчас, которая есть, – это помощь тем людям, родственникам тех людей, которые считают, что их, скажем так, не совсем законно мобилизовали, то есть по каким-то основаниям. С воскресенья у нас работают телефоны в нашем региональном исполкоме. Работают все доступные каналы связи, электронная почта, мы открыли комментарии и лички в соцсетях, в аккаунтах регионального отделения, принимаем обращения от граждан. За три дня – понедельник, вторник, среду – мы приняли более 60 таких обращений от жителей Рязанской области, родственников которых, как считают люди, неправомерно сейчас призвали. Ну, собственно говоря, вчера был первый результат – 20 человек из учебного центра, действительно неправомерно призванных, были возвращены домой. Насколько я сейчас владею информацией, еще как минимум 20 человек также отправлены дополнительно домой. Может быть, цифра и больше, сейчас уточняем. Конечно, это не только те, кто обратился в Народный фронт. Обращения принимают и уполномоченные по правам человека, и в Правительстве Рязанской области. Мы совершенно точно из тех списков, которые у нас есть, 60 обращений, мы 8 человек, который обратились к нам непосредственно, они сейчас возвращены домой, им отданы военные билеты. Виталий Млечин: Евгений, прошу прощения. А вот то, что неправомерно были мобилизованы – это что значит? По каким критериям они не подошли? Тамара Шорникова: Какие примеры? Евгений Зызин: Ну смотрите, жалобы можно разделить на три части, категории. Первое – это медицинские показатели, жалобы на формальный медосмотр или же его отсутствие, и на историю болезни, которая у человека сложилась с тех пор, как он, допустим, отслужил срочную службу, прошло много лет, а у него появились какие-то заболевания. Это первая категория жалоб. Вторая категория жалоб касается возраста, возрастной категории призываемых людей. И третья – это люди, которые не проходили в принципе военную службу, то есть не имели опыта не то что боевых действий, а опыта военной службы. Вот эти три категории жалоб – они такие как бы основные. Ну, в частности, нам удалось, что называется, вернуть домой человека, у которого достаточно серьезное заболевание. Я сейчас не хочу говорить о диагнозе. Это, скажем так, вопрос медицинской тайны. Нам удалось вернуть домой студента, который тоже оказался неправомерно призван. Нам удалось вернуть домой людей, у которых отсутствовал опыт службы в Вооруженных силах. Аспиранта удалось вернуть домой. Тамара Шорникова: Евгений, когда вы говорите «удалось вернуть домой» – это какой этап? То есть где уже успел оказаться человек? Виталий Млечин: Откуда? Василий Дандыкин: Уже там были, в лагере. Евгений Зызин: Человек оказался в учебном центре. В Рязанской области призывников направляют в учебный центр, в подразделение, где, собственно говоря, они проходят подготовку. Хочу сказать, что я внимательно слушал эфир. У нас сейчас достаточно много примеров и роликов, когда ржавые автоматы выдают, условия содержания мобилизуемых людей в воинских частях вызывают вопросы. У нас буквально час назад как раз один из тех людей, которых мы вернули, он к нам заходил, сказал слова «спасибо» нашим ребятам, говорит: «Нет, здесь вообще никаких претензий нет». Рязань – столица ВДВ. И рязанские десантники делают все для того, чтобы условия были нормальные. Нормально кормят, дали обмундирование, организуют очень быстро учебный процесс. Единственное, что никто не отказывается служить Родине, но есть вопросы справедливости призыва. Важно, чтобы те критерии, которые были обозначены, они были соблюдены. Виталий Млечин: Евгений, скажите, пожалуйста, вот в тех случаях, когда удалось людям помочь, они сами к вам обращаются или родственники? Как налажен этот канал? Евгений Зызин: Да, в основном, конечно же, родственники, потому что те люди, которые находятся в учебке, им, наверное, все-таки не до звонков на горячие линии. Это родственники, да. Виталий Млечин: А как вы это делаете? У вас есть какие-то рычаги влияния на Министерство обороны? Евгений Зызин: Знаете, ну давайте начнем с того, что за проведение призыва в каждом регионе в первую очередь отвечает высшее должностное лицо региона, то бишь губернатор. Есть военком, да. Нам удалось выстроить (и я очень благодарен здесь Правительству Рязанской области), действительно, такую правильную, на мой взгляд, коммуникацию. Мы в режиме онлайн одним из заместителей губернатора, с военным комиссаром, с руководством Рязанского гарнизона. Мы ежедневно получаем списки формируемых, отправляем по специальной форме, которую мы между собой разработали и дальше в режиме онлайн контролируем. Понятно, что, наверное, не все обращения, которые к нам поступают, с точки зрения военных, подлежат удовлетворению, но каждое обращение проверяется. Основное количество обращений – это, как я уже сказал, вопрос медицины. И тут тоже было достаточно такое правильное системное решение принято, на мой взгляд, губернатором, он его обозначил: на территории учебки начали проводить медицинские комиссии, в том числе и силами гражданских специалистов, которые региональный минздрав туда направил. Если есть основания для того, чтобы провести углубленное медицинское обследование, то людей отправляют в гарнизонный военный госпиталь. Тамара Шорникова: Наверняка есть какие-то сложные случаи, в которых нужно индивидуально разбираться, но есть и ошибки очевидные. Вот вы говорите о том, что студента вернули, например. Есть разъяснение от Минобороны. Вся официальная информация есть на сайте «Объясняем.рф»: кого и по каким критериям сейчас могут призывать в рамках частичной мобилизации. Если налицо ошибка, то здесь какой алгоритм? Очевидно, что таких ошибок в принципе не должно быть как минимум, а как максимум они не должны повторяться. То есть за это кто-то должен нести ответственность. Виталий Млечин: Да-да, это наших зрителей волнует. Кого-нибудь наказали уже? Евгений Зызин: Слушайте, я не военный прокурор, я не могу вам это сказать. В публичном поле я информации о наказаниях не видел. Ну, мне кажется, сейчас все-таки самое главное в моменте – провести работу над ошибками. А вопрос наказания, безусловно, он важный, но, наверное, это точно то, что не сейчас надо делать. Ошибку может совершить любой человек. Мобилизации в России не было 80 лет. Понятно, что этот процесс может, скажем так, сбоить. Хотя это, конечно, очень чувствительно. Виталий Млечин: Да, речь идет о людях живых все-таки. Евгений Зызин: Конечно. Виталий Млечин: Спасибо, спасибо вам огромное. Евгений Зызин, руководитель регионального исполкома Народного фронта в Рязанской области. Тамара Шорникова: Василий Алексеевич активно кивал головой на последнем вопросе. Есть что добавить? Василий Дандыкин: Вы знаете, жестко спросили. Есть случаи наказания. Говорят, что даже снимали с должности за то, что проявляли со стороны военкоматов, скажем, бездушие, равнодушие. Надо понимать, что 300 тысяч вроде бы, а задействованы и связаны с этим миллионы и миллионы людей. За каждым человеком стоят десятки людей. Это и невесты, и жены, и сестры, и братья, и друзья, и все остальные. И человек направляется, в общем, не на срочную службу и не на прогулку. Как бы мы ни говорили, может, где-то он будет во втором эшелоне, но все равно это боевые действия. Он в зону риска направляется, поэтому надо к нему относиться не как к какому-то человеку, у которого они взяли карточку, а там написано, что… Тем более что там данные могут не уточняться, к сожалению, за десять лет. Человек уже на другом месте работает, человек или учится, или что-то еще. Бывают случаи даже весьма печального свойства. Вся система, которая была, вскрыта. Сейчас все это устраняется. А вот отношение к людям… Жесткость допустима уже тогда, когда человека первой категории, как мы говорим… До 35 лет в основном – сержанты и солдаты. До 50 – младшие офицеры. До 55 – старшие офицеры, как я. Мне осталось два месяца до полного дембеля, до отставки. Ну, в принципе, если призовут, мы скажем: вперед! И вперед пошли. Это второй разряд. Но если нужны такие специалисты… А они, конечно, нужны. Они сказали, какие специалисты нужны: в основном это пехота, это снайперы, разведчики, артиллеристы, минометчики, механики-водители, водители, все, что касается танкистов. Вот в таком плане. Это люди, которые, в общем-то, по большому счету, для такой частичной мобилизации должны в какой-то степени знать и помнить, как они служили, это ясно, в том числе три года назад, четыре года назад, чтобы их готовить в этих лагерях. Так вот, там нужно требовать по полной схеме, потому что легко в учении… тяжело в учении, легко в бою. А здесь, когда призывают, конечно же, нужно участие… И очень хорошо, что принимают участие и «Солдатские матери», я знаю, в том числе Народный фронт. Это те, которые занимаются волонтерским движением. Каждый человек – это гражданин России со всеми вытекающими последствиями. И его нельзя обижать. Вы не представляете… Ну, наверное, дай бог, чтобы не представляли. Когда я поехал в командировку, будучи военным, в первую чеченскую кампанию, я поехал туда добровольно. Говорили: «Когда на смерть идут – поют. А перед этим можно плакать. Ведь самый страшный час в бою – час ожидания атаки». И как колбасит тебя, когда ты идешь туда только! Как он переживает! И как колбасит всю его семью! И когда встречаешь какую-то определенную сухость, может быть, даже пренебрежение (я не знаю, как это называется), то это вызывает чувство отторжения, и это влияет настолько глубоко! Вот с этими вопросами нужно абсолютно разбираться. Это то, чем занимались раньше замполиты и чем, в общем-то, они должны и сейчас заниматься. Они были в военных комиссариатах. В общем-то, сейчас, может, в какой-то ситуации, когда такие ошибки и просчеты были, надо конкретно выправлять на марше позицию. У нас ситуация серьезная. Многие люди… У нас страна, допустим, не Советский Союз, многие идут из бизнеса, состоявшиеся люди, которые получали приличные деньги. Они получают повестку, они уходят, они теряют много чего. Четверо детей должно быть, да? А у кого трое? А у кого двое? А кредиты? По кредитам там каникулы. Но тоже не факт, что каникулы… А если вдруг, то кто будет платить, если он на 30 лет, на 25? Много-много вопросов возникает! И слава богу, что они так или иначе решаются и на федеральном уровне. И самое главное, что они решаются на региональном уровне. Потому что и Москва, как выяснилось, взяла дело в свои руки, открыла дополнительные центры, где люди могут, в принципе, в человеческих условиях и покушать, и кофе попить, и так далее, не спать на полу. У нас в Москве три открыто. И в других регионах. Вот сказали, как Рязань. Соответственно, это ответная реакция людей, которые приходят, которые становятся в строй, становятся солдатами. Даже если они служили, все равно это совсем другая ситуация. И я знаю, что уже некоторые регионы доложили, что план мобилизации выполнен. Вот моя родная Брянщина доложила, Якутия. Слава богу, что там… Я-то надеюсь, что там призваны те, кого надо, кто принесет пользу. Ну а тем, кто в отстающих находится, надо сделать выводы и выправлять положение на марше, потому что дело серьезное. Нам нужно сделать так, чтобы наши успехи в бою были с минимальными потерями. Виталий Млечин: Министерство обороны открыло круглосуточную горячую линию для родственников тех, кого мобилизовали. Можно получить ответы о местонахождении военнослужащего и актуальную информацию по вопросам частичной мобилизации. Номер: 8-800-100-77-07. Сейчас он на ваших экранах. Есть еще два московских номера. Это горячая линия Министерства обороны. А сейчас звонок от нашей зрительницы из Москвы. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Подскажите, вот у меня такая ситуация. 26-го вечером мужу принесли повестку. Он расписался. Явиться надо было в 10 утра 27-го в военкомат на «Академической», Юго-Западный округ. Мы приехали. Его там два часа продержали, выпустили, забрали документы и сказали, что в 4 вечера уже с вещами вернуться, то есть уже на отправку. Отправили сначала Наро-Фоминск, а потом в Мосрентген вернули. Ему 35 лет, он сержант по должности. Был такой разговор, что до 35. Не суть. В общем, я еще узнала, что он служил, но нет у него никаких навыков в военных действиях. Медкомиссию ни в части, ни в военкомате не проходил. То есть за 18 лет, что он когда-то там отслужил, здоровье не проверяли. Сейчас на данный момент он в Мосрентгене, обучений никаких еще нет. Но уже говорят, что их собираются отправлять на границу. Телефоны они забирают. Что делать? Виталий Млечин: Понятно. Спасибо большое. Василий Дандыкин: Понимаете, мы говорили насчет телефонов. Телефоны, насколько известно, как Министерство обороны говорит, кнопочные. В принципе, проблем с телефонами, как говорят у нас, несмотря на санкции, чтобы их приобрести, нет. Они стоят не так дорого. Потому что другие, извините… Вы сами понимаете – почему. Потому что это источник излучения. Поэтому при применении смартфонов может прилететь. Учитывая то, что на Украину работает и Маск, и Starlink, и все что угодно, это очевидно, такие вещи недопустимы. Касательно того, что происходит. У нас уже говорили, что медкомиссия, конечно, должна быть, доктора должны быть. Они должны выполнять свои функции согласно клятве Гиппократа. Есть у нас категории годности: А, Б, С. Не приведи Господи, чтобы, конечно, даже те, которые в военное время. Вот ситуация такая. Ну, 35 лет, да? У нас же, когда говорили о боевом опыте, они говорили, что желательно. Я же читал, что желателен боевой опыт. Ну, конечно, у многих его нет. У многих он есть, и такие люди приходят. Здесь, конечно, надо говорить об ответственности тех, кто занимается призывом. Это военные комиссариаты – раз. Это, конечно же, тот глава управы или еще кто-то, который должен этим заниматься, который входит в состав этой призывной комиссии. И, конечно, вот такой контроль, как мы говорили, со стороны Народного фронта должен быть. Виталий Млечин: А скажите, пожалуйста, разве это правильно, если людей подержат, условно говоря, неделю где-то в каком-то пункте, а потом сразу отправят? Василий Дандыкин: Нет, дело в том, что, насколько мне известно… Вот говорят, что это специально, это картинка. Вы понимаете? Тем не менее, никакой нужды в том, чтобы их отправлять туда без сплачивания, без подготовки нет. Я думаю, что это какой-то определенный нонсенс. Вот из Рязани мы слышали. Там Рязанский полигон Рязанского десантного училища. Они должны восстановить навыки владения оружием. Если ты стрелок, то это автомат. Если пулеметчик, то пулемет. Я четыре года в курсантах был пулеметчиком. Или гранатометчик. Причем стрелять не один патрон, а более. В принципе, это факт. О чем и министр обороны говорит. Слава богу, что не жалеют на учениях ни снарядов, ничего. Это очень важный момент! Как говорили раньше: «Три патрона – и до свидания!» – и ты пошел. Затем период сплачивания идет так или иначе. Это в составе подразделений. И уже потом, когда это все происходит, или пополняются непосредственно части, которые находятся сейчас там, в точке соприкосновения, на границе, или формируются новые соединения и части – что вполне вероятно может быть. Во всяком случае, скорее всего, на мой взгляд, многие ребята… Ну как? Ребята. Для меня ребята. Они действительно пойдут на усиление наших приграничных районов, которые сейчас, к сожалению, и обстреливаются, и там работают диверсионно-разведывательные группы. Это Белгородчина прежде всего. Виталий Млечин: То есть им тоже нужна подготовка на самом деле. Василий Дандыкин: Конечно, конечно. Они все равно, даже если это какой-то ближний тыл, то разумеется. ДРГ украинские – они же ведь тоже обладают навыками, их готовят. Это Брянщина, это Белгородчина, это Курская область, в какой-то степени другие территории. И, конечно же, конечно же, я так понимаю, что скоро это состоится – четыре новых региона будут в составе Российской Федерации. Это уже будет российская земля. Соответственно, другая ситуация будет на этих территориях. То есть там тоже нужно будет нести и комендантскую службу, и блокпосты, и заниматься ловлей этих спящих ячеек, ДРГ и так далее, и так далее. И в этом случае нужно готовиться. Я так понимаю, что подготовка по специальностям определенным по срокам разная. Это может быть и месяц, но не менее двух недель, это точно. Может быть два месяца. Во всяком случае, как говорится, все это пополнение достаточно серьезное, больше сухопутных сил… Виталий Млечин: А если этого не происходит? Если не происходит подготовки, то как быть? Василий Дандыкин: Если этого не происходит – значит, надо выправлять ситуацию, чтобы это происходило. И сейчас Министерство обороны эту ситуацию выправляет, она на полном контроле. Занимаются тем, как располагать. Надо еще иметь в виду, что никто не отменял сейчас предстоящий призыв срочной службы 1 октября. Он хоть и будет, насколько мне известно, сокращен в связи с этим, но их же тоже нужно одеть и обуть, поставить в строй, обучить и так далее. Поэтому здесь чрезвычайно важный момент, кто их учит. А ведь желательно, чтобы это были… не желательно, а люди с боевым опытом, которые имеют навыки. Может быть, они уже где-то получили ранения, которые… ну, они не находятся в строю, но у них есть боевой опыт. Чтобы они подсказывали истины. Ведь уже прошло полгода, очень много появилось такого, чего раньше не было. Ведь, по сути, нам раньше говорили: «Мы боремся с террористами». У нас на это были заточены батальонные тактические группы. В принципе, не только у нас, но и у американцев в том числе. А сейчас получается у нас война, где применяются сотни танков, где идут бои, части, полки, дивизии, где артиллерия, которую уже было списали со счетов, а сейчас это главный бенефициар этих событий. Артиллерия – это бог войны. И все это пересматривается во всех отношениях, в том числе в отношении обучения бойцов, которые сейчас приходят. То есть, что 15 лет назад он учился, чему он учился, гонять террористов, «бармалеев» или «шайтанов», как говорит Кадыров, Рамзан Кадыров, а сейчас немножко другая ситуация. И в этой ситуации боевой опыт просто необходим. Виталий Млечин: Давайте еще раз напомним номер горячей линии Минобороны, наши зрители об этом просят: 8-800-100-77-07. По этому номеру можно получить информацию о частичной мобилизации. А теперь с юристом поговорим. Тамара Шорникова: Да, подключаем к разговору еще одного эксперта. Алишер Захидов, адвокат, член коллегии адвокатов «Люди дела». Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Алишер. Алишер Захидов: Здравствуйте, доброго дня. Виталий Млечин: У нас тут достаточно много сообщений, наши коллеги нам помогли и собрали их воедино. Давайте сразу дадим несколько таких очень практических советов. «Мама девочки в классе – военнообязанная. Получила повестку. Девочке девять лет, пока с папой. А если и ему придет повестка, то что будет с ребенком?» Алишер Захидов: Скорее всего, один родитель останется, двоих не заберут, потому что ребенок несовершеннолетний, он находится на иждивении родителей. Василий Дандыкин: Не призовут. Алишер Захидов: Поэтому будет выбор. Я думаю, заберут отца, а мать останется. Этот вопрос будет решаться в военкомате, в данном конкретном случае. Виталий Млечин: А вот еще: «Четверо детей, но первые двое не родные для отца». Алишер Захидов: Если дети усыновленные, они как усыновленные, то есть статус усыновленных, то тогда они подпадают под так называемую 18-ю статью закона «О мобилизации». И есть все основания говорить об отсрочке. Тамара Шорникова: Свежая SMS, буквально только что, в эти секунды пришла: «Была операция на сердце, шунтирование. При этом пришла повестка». Вот здесь нужны ли какие-то заключения от врачей? Как в данном случае? Алишер Захидов: Да, конечно, нужны заключения от врачей. Соответственно, военная комиссия будет рассматривать категорию годности: А, В, С. Вот как коллега говорит. Скорее всего, при таком диагнозе, при таком заболевании человек не подлежит в режиме мобилизации. Я думаю, что по нему как раз будет сделана отсрочка от мобилизации с таким диагнозом. Тамара Шорникова: И как раз связанный с этим вопрос. Очень много присылают комментариев и вопросов по поводу медицинских комиссий. Где-то пока еще не успели пройти. Возможно, только пока. Насколько эта процедура сейчас носит обязательный характер? Что делать родственникам? Куда обращаться? Какой алгоритм, если пока нет ясности, пройдет человек медкомиссию или нет? Это же важно перед призывом. Алишер Захидов: Ну, пройдет или не пройдет – это решит сама медкомиссия. Другое дело, что в период мобилизации сроки сжатые. И если в период срочников это все делается в какие-то сроки длинные, обжалование результатов комиссии, то здесь такого не будет. Соответственно, если человек в запасе, проходил военную службу, военно-учетная специальность требуется в мобилизации, то комиссия будет проходить очень быстро. И они проходят очень быстро. То есть там 100, 200, 300 человек проходят буквально за день. Один-два вопроса им задают, совершенно для формы. Тамара Шорникова: Алишер Юрьевич, я имела в виду – пройдет/не пройдет – могут ли человека без медкомиссии отправить на границу? Алишер Захидов: Ну, формально нет, но для проформы все равно все будут проходить медкомиссию. Она может быть сугубо формальной, как я уже сказал. Мне такие случаи не известны, чтобы сразу сажали и без мало-мальски медицинского заключения ребят сразу отправляли. Такое мне не известно. Виталий Млечин: Вопрос из Пензенской области: «Мужу 47 лет. Пришла повестка. Был опыт боевых действий, но это было более 20 лет назад, за это время куча болячек появилась. В военкомате прошли медкомиссию, сказали «годен». Мы не согласны. Как с этим быть?» Алишер Захидов: Никак. Соответственно, они могут попытаться это обжаловать в вышестоящий военный комиссариат, в какую-то комиссию, но, скорее всего, будет отказ. Это будут разбираться уже по факту, что называется, действовать с учетом конкретной обстановки. Это те случаи, которые, может быть, действительно обидные или досадные, но все иное будет считаться как уклонение от мобилизации с соответствующими уголовными последствиями. Тамара Шорникова: Вместе послушаем телефонный звонок – Анатолий, Москва. Здравствуйте, Анатолий. Виталий Млечин: Здравствуйте, Анатолий. Вы в эфире. Тамара Шорникова: Анатолий? Зритель: Да-да-да. Слышите меня? Виталий Млечин: Слышим. Говорите, пожалуйста. Тамара Шорникова: Да, говорите. Зритель: Тут такое дело. У сына две дочери. Сейчас его жена беременна третьим ребенком. Ну, он не против служить. То есть такая ерунда. Но он служил на флоте. Его в Алабино куда-то забирают. Вот что ему делать? Алишер Захидов: Соответственно, в военкомате есть так называемый мобилизационный план. В данном конкретном субъекте, в данном конкретном районе и округе. Есть у них военно-учетные специальности. Подходит/не подходит. То есть будет решаться вопрос в данном конкретном случае. Под отсрочку от мобилизации по этой так называемой 18-й статье, где нужно иметь троих детей, а жена должна быть на сроках 22 недели и более четвертым, он не подпадает. Поэтому он подпадает просто под понятие мобилизации. В данном конкретном случае будет решаться вопрос по нему. Тамара Шорникова: Есть пара вопросов в SMS от многодетных. «Я многодетная мать пятерых детей, не работаю. Сына мобилизовали в 21. Он один кормилец, учится очно. Могут ли вернуть его домой?» – из Брянской области сообщение. Алишер Захидов: Ну, предполагается, что сын, наверное, раньше служил. Я так понимаю, да? Потому что речь-то идет только о запасниках, то есть о ребятах, которые… Василий Дандыкин: Он еще и учится, получается. Тамара Шорникова: 21. Очно. Виталий Млечин: Ну, если учится очно. Василий Дандыкин: Очно. Тогда вопросы какие? Нет тогда. Алишер Захидов: Тогда получается, что нет, потому что… Ну, было сказано, указ президент по очно-заочному обучению. То есть ребята не подпадают, вот эта категория не подпадает. Поэтому непонятно, как сына забрали, какое там было правовое основание. Ну, из того, что я слышу – он не подпадает под понятие запаса. Тамара Шорникова: А куда обращаться сейчас автору этой SMS? Как можно решить вопрос? Как можно повлиять на ситуацию, извините? Алишер Захидов: К верховному военному комиссару по субъекту, туда нужно обращаться матерям, писать заявления, ходить на приемы, подавать документы. Не в районный, а вышестоящий. Виталий Млечин: Что нужно? Василий Дандыкин: Нужна справка из вуза определенного образца, которая предъявляется в военный комиссариат, что он студент – очник, заочник или вечерник. Ну а такие справки выдают. Казуистика определенная есть, как они там составляются. Ну, надо предъявлять, и все, я думаю. Если этот военкомат районный – нет, то тогда, конечно, коллега прав, значит, надо в областной военкомат. Или к губернатору. Тамара Шорникова: Опять-таки, справки… Василий Дандыкин: Если это Брянщина, то у нас на Брянщине хороший губернатор. Алишер Захидов: Я просто еще скажу. Помимо линии верховного военного комиссариата по субъекту, можно обращаться еще к военному прокурору, то есть в военную прокуратуру идти и, соответственно, нести все справки из вуза, по здоровью, по семье, по работе, по учебе. Вот к военному прокурору тоже идти на прием, показывать и объяснять ситуацию – мол, так и так. Это тоже выход. Тамара Шорникова: И еще одна SMS: «У нас на работе забрали работника, у которого четверо детей. Он просто не успел еще оформить четвертого ребенка». Возможно, только-только. Что в данном случае делать? Алишер Захидов: Тоже идти к военному прокурору, писать заявление, к верховному комиссариату по субъекту или по области. Туда писать, направлять обращения и заявления. Тамара Шорникова: «Могут ли мобилизовать внука? У внука мать умерла. Мне через четыре месяца исполнится 80 лет. Нужен уход». Алишер Захидов: А вот это тот случай, скорее всего, который подпадает под отсрочку в связи с тем, что других лиц, которые бы ухаживали за престарелыми, инвалидами и так далее, и так далее, нет. Поэтому здесь есть все основания говорить об отсрочке от мобилизации с учетом 18-й статьи: «Заняты за постоянным уходом за близкими родственниками, которые нуждаются в постоянном уходе по состоянию здоровья, в соответствии с заключением, являются инвалидами, если нет других лиц, которые обязаны содержать этих граждан». То есть фактически, скорее всего, это вот тот случай, который позволяет говорить об отсрочке от мобилизации. Тамара Шорникова: А вот здесь критерии есть, но нужно уточнение: «Подлежит ли мобилизации отец, если ребенку семь месяцев, ребенок-инвалид? Отец является лицом, осуществляющим уход за ним. Мама ребенка в декретном отпуске». Вот тут возможна отсрочка? Алишер Захидов: Возможна, да. Я считаю, что это тоже пограничное состояние, тоже надо об этом говорить, идти к военному прокурору и говорить о своей, скажем так, семейной и материальной составляющей. Он является ключевым кормильцем в семье, семья нуждается в его присутствии. Тамара Шорникова: Еще один телефонный звонок? Виталий Млечин: Да. Из Москвы снова. Ирина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня вот такой вопрос. У меня моего зятя забрали, как говорится, на мобилизацию, а дочь находится в декретном отпуске с маленьким ребенком. Я хотела уточнить, как в материально-денежном выражении будет осуществляться помощь? Ну как вообще обслуживают военных, военнослужащих? Виталий Млечин: Спасибо. Алишер Захидов: Все ребята, которые ушли на мобилизацию, они все считаются контрактниками, поэтому, соответственно, там будет заключаться контракт, будет определяться денежное довольствие, которое будет начисляться или перечисляться по желанию контрактника, ну, в данном случае семье. Поэтому обратная связь, в том числе и финансовая, естественно, будет. Но я думаю, что сейчас эта неразбериха утрясется и через какое-то время можно будет говорить об отпусках. По крайней мере, просить их надо для таких случаев, когда есть пограничные ситуации, инвалиды, уход, дети малолетние, жена беременная и так далее, и так далее. Нужно обязательно обращаться к военным прокурорам, к начальникам подразделений и говорить о своей семейной ситуации, то есть ждать того момента, когда действительно возможно будет получить какой-нибудь отпуск. Потому что отпуска бывают, в том числе у мобилизованных тоже. В первую кампанию, скажем, до мобилизации (я называю это первой кампанией), известны случаи, когда отпускали людей в отпуска. И мы все это знаем. Так что и здесь надо об этом тоже говорить и помнить. Тамара Шорникова: Василий Алексеевич… Василий Дандыкин: И сейчас есть разовые выплаты, которые по призыву. В разных регионах они по-разному, это регионы занимаются. В Москве, конечно, тут немножко жизнь другая, они побольше. Мэр Москвы выступал и говорил, что те, кто призываются, будут ежемесячно получать, по-моему, 50 тысяч. Это раз. Во-вторых, сейчас многие структуры, даже бизнес-структуры, они стараются своим сотрудникам сохранять жалованье, пока они находятся там. Ну, не полностью, а, допустим, 80%. То есть здесь, на мой взгляд, понимание есть. И не все же, скажем, в госструктурах, сейчас многие в бизнесе находятся. Понимание бизнеса, что это общая задача. В общем-то, вопрос стоит о судьбе нашего государства. Это очевидно. И здесь консолидация общества должна быть налицо. Поэтому вот такие вещи, которые возникают, они должны незамедлительно решаться. И тогда, когда человек почувствует заботу и государства, и региона, где он находится, ему будет легче быть там, где трудно, где, в общем-то, постоянно ощущается, скажем, риски жизни существует. Тамара Шорникова: Есть еще SMS… Алишер Захидов: Я просто еще хотел сказать, дополнить коллегу. Те ребята, которые работают, они уходят по контракту, соответственно, за ними сохраняются рабочие места, и стаж не прерывается. То есть идет просто приостановка до их возвращения, до их появления. Ну, о кредитных каникулах тут уже, наверное, тоже говорили, поэтому повторяться не буду. По преференциям. Да, разовые выплаты в каждом субъекте по-разному. И плюс, конечно, контактные деньги. Не могу сказать, сколько – 200 или 300 тысяч. Ну, какая-то сумма в любом случае определена. Тамара Шорникова: Алишер Юрьевич, по кредитным каникулам. Мне кажется, эта информация должна повторяться, потому что много вопросов от телезрителей. Поэтому кратко еще раз. Алишер Захидов: Значит, кратко. Идет просто заморозка по выплатам на период отсутствия и на период трудоустройства потом, если эта компания работает. То есть сохраняются гарантии. Никаких штрафов, никаких пеней, никаких неустоек – ничего не начисляется. Просто приостанавливается. Соответственно, тем ребятам, которых это касается, нужно просто обращаться в банковские учреждения с соответствующими документами. И я очень надеюсь, что военкоматы дадут такие возможности, потому что… И, соответственно, говорить об этом, что по ипотеке, по кредиту, по потребительскому кредиту, по автокредиту… «Прошу заморозить на период моего отсутствия». И это должны делать. Об этом говорили все первые лица и государства, и субъектов. Соответственно, банки это выполняют. Я очень надеюсь, что вот та спешка, в которой сейчас идут мобилизационные мероприятия, не помешает ребятам это обязательно сделать. Но даже если они не успеют это сделать – ничего страшного. Значит, пусть близкие люди все равно пойдут в эти банки и напишут соответствующие заявления. Если там будут какие-то неправильные вещи, то обязательно нужно идти в прокуратуру, писать в ЦБ, потому что он главный регулятор, который надзирает за территориальными банками. Нужно обращать внимание на такие нарушения и бесчинства. Тамара Шорникова: SMS, такой другой взгляд на ситуацию, Ленинградская область: «Мне 36 лет. В свое время в армии не служил по состоянию здоровья. Сейчас прошел комиссию. С решением согласен, что годен. Я доброволец, но не берут на основании, что не было военной присяги». Вот что делать людям, которые хотят вступить в ряды добровольцев, но по каким-то формальным критериям им отказывают? Есть ли возможность оспорить это? Василий Дандыкин: А это не формальные. Присягу нужно принимать. Алишер Захидов: Значит, о чем идет речь? У нас сейчас идет речь не об ополченцах, не о добровольных бригадах. Слава богу, до этого дело не дошло. У нас речь идет о мобилизационном резерве, ресурсе. То есть там идут резервисты, ребята, которые мобилизационные. У нас предел на срочную военную службу – 27 лет. То есть парень уже прошел этот период. Соответственно, его это уже никаким образом коснуться не может. Ну, наверное, правовых оснований вот так в лоб его брать по частичной мобилизации (а мы сейчас говорим о частичной мобилизации, потому что она у нас так была названа) я не вижу, нет оснований. Ну, если военкомат в данном конкретном случае посчитает необходимым найти ему место на фронте, на военных действиях, то, соответственно, тогда они примут какое-то решение. Виталий Млечин: Василий Алексеевич? Тамара Шорникова: Есть поправка у нас от коллеги. Василий Дандыкин: Я хочу сказать, что до того, как это объявить, у нас было формирование добровольческого движения, регионы формировали эти батальоны. Вот Москва три батальона сформировала со всеми вытекающими последствиями. Чечня – четыре. Дальний Восток, «тигры» воюют. И многие-многие приходили, не получая повестки, добровольно. И их принимали, потому что если боевая специальность… Просто априори… Ну как их назвать – добровольцами или призванными? Я хочу сказать, что это все-таки добровольцы. А вот с этим случаев… Действительно, пока человек военную присягу не принял, то – да. Ему надо сначала вступить… Не знаю, а как тут вступить? По большому счету, это решаемо, наверное, уже в других условиях. Это все-таки специальная военная операция, все-таки это частичная мобилизация. Тамара Шорникова: Нужен опыт. Василий Дандыкин: Если добровольцы приходят, допустим, если это военкомат не тот, в котором он должен призываться, то говорят, что некоторым отказывают, потому что типа «ты не наш». Должны принимать, мне кажется, таких людей. Если он мотивирован, если он готов физически, если он имеет тем более боевой опыт, его должны принимать. Виталий Млечин: Нет, если имеет боевой опыт, то как мог не принимать присягу? Василий Дандыкин: Нет, имеется в виду… насчет добровольцев я говорю. А здесь, конечно, случай… Ну, можно сказать, что человек действительно похвалы достоин. Но, как говорится, здесь ситуация такая, действительно. Она, наверное, решаемая будет тогда, когда… Как в сказке Аркадия Гайдара про Мальчиша-Кибальчиша. Дай бог. Виталий Млечин: Алишер Юрьевич, последний вопрос. Скажите, пожалуйста, все-таки с правовой точки зрения, мобилизованные должны подписывать контракт? Или как-то по-другому это? Именно с юридической точки зрения. Алишер Захидов:Конечно. А как они деньги будут получать? Виталий Млечин: А на какой срок они подписывают этот контракт? Алишер Захидов: На срок мобилизации. То есть он фактически бессрочный. То есть когда опять каким-то актом – указом президента либо приказом Минобороны – прекратится эти действия, соответственно, прекращается и действие контракта. Виталий Млечин: Понятно. Алишер Захидов: Потому что в указе президента отсутствует окончание мобилизации. То есть начало – понятно, 21 и 22 сентября. А окончания нет. То есть на срок мобилизации. Все. Третий раз сейчас пошел, кому до 35 лет. Виталий Млечин: А отказаться можно от подписи контракта? Алишер Захидов: А что это дает? Василий Дандыкин: Это мобилизация. Алишер Захидов: Ну, ты отказался, но ты обязан пойти. Это мобилизация. Ты военнообязанный, запасник. Ты пошел. Соответственно, все это называется уклонением от мобилизации. Виталий Млечин: Все, теперь понятно. Алишер Захидов: Это уже пахнет уголовной статьей. Виталий Млечин: Спасибо большое. Алишер Захидов, адвокат, член коллегии адвокатов «Люди дела», был с нами на прямой связи. Тамара Шорникова: И говорят о том, где взять информацию в достаточном количестве, потому что очень много вопросов по поводу определенной военной специальности. «Вот у меня такая. Призовут или нет?» Еще раз напомним, что есть сайт «Объясняем.рф», там можно получить достоверную информацию, Минобороны разъясняет практически в ежедневном режиме. И базовые критерии, какие-то отдельные случаи тоже разбирают. Василий Дандыкин: И еще есть понимание такое, понятие. Есть запас, а есть резерв, боевой резерв. Это люди, которые проходили сборы постоянно. За это они получали деньги. Вот они призываются в первую очередь. Виталий Млечин: Ну, они сами об этом знают. Василий Дандыкин: Они знают, что они в боевом резерве находятся. И таких достаточно много. Это не только наша страна. У нас такое понятие существует, и у нас такие учения были с призывом этих резервистов, которые проходили. А учения у нас постоянно проходили в разных регионах. Их призывали. Их, естественно, готовили, обмундировали. Они где-то месяц или сколько, как положено. Вот они, можно сказать, первоочередники. Тамара Шорникова: Если говорить собственно… Виталий Млечин: У нас 30 секунд. Тамара Шорникова: 30 секунд, да. Есть информация от разных губернаторов. Есть информация от Минобороны – допустим, категории призыва и так далее.Есть информация от губернаторов, которая поступает. Говорят о том, что: «Мы будем сами смотреть, какие категории сейчас нужны». Это можно как-то оспаривать? Или действительно что-то есть в ведении регионов? Василий Дандыкин: Ну, губернатор же ведь является членом этой призывной комиссии, главным, который определяет, вместе с военкомом. Они сидят и определяют. От них сейчас очень многое зависит. Конечно же, да, они могут влиять. Тамара Шорникова: Понятно. Виталий Млечин: Спасибо, спасибо вам огромное. Василий Дандыкин, капитан 1-го ранга запаса, военный эксперт, был у нас в гостях.