Константин Чуриков: День очередных вопросов Владимиру Путину и день его новых ответов. Сегодня в восьмой серии интервью ТАСС президент говорил об уровне жизни россиян и объяснил, что раньше было хуже. Владимир Путин, президент Российской Федерации: «С какой базы мы начинали в 99‑м и 2000‑м? Она была минимальной, просто ничтожной. Потому что у нас за чертой бедности тогда, если начинать с ключевого вопроса, жило 42 миллиона человек – это треть населения страны. У нас с тех пор до сегодняшнего дня (я сейчас буду говорить, и люди начнут сомневаться, но это факт) реальная заработная плата, реальная, выросла на 4,2%, пенсии – почти в три раза, 2,9, и реальные доходы в 2,4 подросли, в 2,4 раза. Это не говорит о том, что сегодня все хорошо, совсем нет, даже наоборот. И более того, люди ведь всегда сравнивают не с тем, что было вчера, как было плохо вчера, а с тем, как должно быть хорошо завтра. И когда они не видят того, что они хотят видеть, это вызывает разочарование. Честно говоря, я тоже так к этому отношусь». Оксана Галькевич: Это только восьмая серия. У нас еще впереди… Константин Чуриков: Двенадцать. Оксана Галькевич: Двенадцать. Их двадцать будет всего. Ну, еще Владимир Путин в этой части сказал о том, что во всех наших сегодняшних бедах виновата нефть: в 2000-х она была дорогой, а потом резко подешевела. Ну и отсюда, соответственно, снижение доходов нашего населения. Владимир Путин: «Ну, объяснение есть, и прежде всего оно связано с резким падением цен на энергоносители. Пока все у нас росло, нефть‑то была сто и больше долларов за баррель. А сейчас – шестьдесят. Поэтому мы и вышли на эти национальные проекты, с тем чтобы изменить структуру экономики и подтолкнуть развитие на собственной базе. Но ждать годами люди тоже не могут. Правительство обязательно должно что-то сделать, для того чтобы это подтолкнуть. Способов много». Константин Чуриков: Что же должно сделать Правительство, чтобы развитие страны подтолкнуть? Вот об этом спрашиваем прямо сейчас вас и нашего гостя. У нас в студии – руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов. Василий Георгиевич, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Василий Георгиевич. Василий Колташов: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Кстати, обратите внимание – Владимир Путин на этом как раз и остановился, на самом интересном месте. «Правительство, конечно, должно принять все необходимые меры, для того чтобы…» Но ни слова об этом не сказал. Константин Чуриков: Но работа только началась, Оксана. Правительству всего ничего. Оксана Галькевич: Ты имеешь в виду, что в следующей серии об этом будет сказано? Константин Чуриков: Василий Георгиевич, у меня такой вопрос. Вот тот факт, о котором сам президент сказал, что он вызовет сомнения: реальная заработная плата за все эти годы с 2000-х выросла на 4,2%, пенсии – почти в три раза, реальные доходы – в 2,4 раза. Это правда? Мы так разбогатели? Василий Колташов: Слушайте, рост, конечно, значительный. И уровень достатка у многих россиян увеличился за эти 20 лет тоже весьма серьезно. И если одни говорят: «Все плохо, плохо», – то другие говорят: «А мы купили квартиры, дачи, машины. Мы создали материальную базу для своих семей». И это тоже факт. Константин Чуриков: Но это можно назвать, извините, таким отложенным достатком, потому что квартир по ипотеке, квартир в залоге, ты за нее еще не расплатился. И не факт, что у тебя сегодня есть такая возможность. Правильно? Василий Колташов: Многие уже и выплатили. Константин Чуриков: Многие выплатили. Оксана Галькевич: Зато есть возможность взять ипотеку. Раньше такой возможности не было. Константин Чуриков: Да. Просто хочется тогда понять: те, чей достаток существенно вырос – это какая доля населения сегодня? Василий Колташов: Ну, я полагаю, это 10–15%, не более, вот сейчас. И тому есть причины. Во-первых, значительный рост достатка и появление хороших рабочих мест в формате «ты работаешь в офисе», то есть в формате как раз офисных сотрудников и, кстати говоря, людей, которые делают карьеру в корпоративной системе, – это первые 10 лет этого века, может быть, первые 12 лет. В этот период номинальная заработная плата в России, средняя, даже медианная заработная плата выросла примерно в 10 раз. То есть, конечно, реальная выросла значительно меньше, но номинальная в рублях. В долларах – в два с лишним раза рост, даже по регионам. То есть это первый этап XXI века. А дальше Россия ощутила на себе последствия мирового экономического кризиса, потому что первую волну кризиса (2008–2009 годы) в основном переживала Москва, а регионы как бы ее и не заметили, потому что было очень быстро, все главные офисы были в Москве, банки в Москве, ну, сервисные компании… Оксана Галькевич: То есть это был удар в основном по этим «воротничкам», да? Как их называют? Василий Колташов: По «белым воротничкам». Оксана Галькевич: По «белым воротничкам», да? Василий Колташов: Да. Оксана Галькевич: Провинции это не коснулось? Василий Колташов: Нет, не коснулось. Оксана Галькевич: А почему? Потому что там производства, вы считаете, расположены? У нас люди пишут, что заводы стоят, фабрики не работают. Василий Колташов: Потому что был очень короткий этот удар. И дальше довольно быстро начинается разворот к новому экономическому оживлению и росту. И провинция растет. Кстати говоря, растет благодаря тому, что впервые становится возможной ипотека – не долларовая ипотека, а рублевая ипотека – как массовый продукт. И строительный ры, и рынок недвижимости развивается в регионах в этот период – до 2013 года, даже до 2014 года. А в 2014 году все по-настоящему начинается в России. И 2014-й, 2015-й и 2016-й годы – это годы серьезнейшего шока для российской экономики, потому что не просто упал уровень жизни, а падало, прямо скажем, сильнейшим образом. Падала и в долларах заработная плата, и в рублях. И срезание премий, особенно в регионах, – очень популярное явление в этот период. И в результате мы оказались в том состоянии, в котором сейчас находимся. А потом было оживление уже но оно не привело к такому взлету доходов, как прежде. Оксана Галькевич: Василий Георгиевич, ну, президент сказал, что 2009 год – это был кризис, который пришел к нам извне. А 2014 год? Напомните, почему мы такой шок пережили. Василий Колташов: Смотрите. Это был один и тот же кризис на самом деле, если взять его как кризис. С 2008-го по сей день – это один и тот же глобальный кризис, у которого были разные зоны развития. То есть 2008–2009 год – он действительно приходит в значительной мере извне. Это кризис американско банковской системы, даже еще не европейской. Европейцев задевает как-то инерционно, а по Америке бьет кризис прямо наотмашь. И в этот момент начинает работать «Большая двадцатка» и спасает Америку, спасает ее финансовую систему. Федеральная резервная система идет на беспрецедентные меры, правительство США выделяет тоже беспрецедентные суммы. И этот кризис действительно извне. А дальше произошло падение мировых цен на нефть. Это тоже в значительной мере извне, но у нас уже были серьезные внутренние предпосылки для кризиса в 2014 году. Это, по сути, такое перепроизводство и нехватка платежеспособного спроса. Константин Чуриков: Пара сообщений. Нижний Новгород: «Во всем мире не ощутили, а мы почувствовали». Москва спрашивает: «Как переживал мировые кризисы СССР?» Кстати, хороший вопрос. Василий Колташов: Давайте по порядку. Вот смотрите. Я специализируюсь на крупных экономических кризисах. Вышла моя работа «Капитализм кризисов и революций». Я рекомендую ее найти тем, кто интересуется кризисами. СССР крупные кризисы переживал по-разному. Великую депрессию мы переживали очень болезненно. То есть кризис 29–33-го годов – это у нас кризис хлебозаготовок, кризис политический внутри СССР, начало «чисток» одних, освобождение других заключенных, принудительная и форсированная коллективизация и такая же, местами чрезвычайно хаотичная, индустриализация, и нехватка всего, и свертывание рынка, потому что это кризис, извините. Вот это первый наш кризис, который мы переживали. А следующий кризис был послевоенный, серьезный кризис, это был кризис 47-го… простите, 48–49-го годов. И этот кризис мы скорее пережили в виде унаследованной холодной войны, потому что в этот период отношения с Западом портятся. То есть у нас экономического падения не было. Его не было и в Европе, которая в значительной мере была в руинах, и в Японии его не было. В Америке была просадка экономики… Константин Чуриков: Но какой у нас рост зато был потом! Василий Колташов: Да, рост у нас был. И наконец, самый серьезный и самый важный для нас кризис – это кризис 70-х годов. Вот этот кризис мы совершенно не использовали и не поняли, потому что… А это был действительно очень серьезный кризис на Западе. Все это начинается с 71-го года, с девальвации доллара. Но, по большому счету, кризис – это 73–74-й годы, первая его такая мощная волна. Это взлет мировых цен на нефть, сырьевой кризис на Западе, рот безработицы, тяжелое экономическое положение. И так до начала 80-х, несколько волн до начала 80-х. А как мы переживали? А мы стали продавать больше сырья, отказались от необходимых реформ, которые были необходимы, от косыгинских реформ, отказ от них. Это 73-й год. Вот только на Западе начинается кризис, катастрофа, мы говорим: «О, как хорошо! Сырьевой кризис там – это выгода для нас, мы продадим больше сырья». И во многом это определило тяжелые последствия для нас же в 80-е и 90-е годы. Потому что если бы мы в 70-е прошли нужные реформы… Оксана Галькевич: Как раз тогда мы сели на эту иглу, вы хотите сказать, да? Василий Колташов: Да, конечно. Оксана Галькевич: На нефтяную. Василий Колташов: И не просто на иглу, но и отказались от необходимых продуктов, необходимых реформ. Константин Чуриков: Нам звонит Ольга из Новгородской области, она сегодня первая в эфире. Ольга, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Слушаем вас. Зритель: Просто мне интересно. Говорят, что пенсии прибавили. Самое интересное, что у нас в Новгородской области минималка почему-то до сих пор не превышает 10 рублей. Константин Чуриков: 10 тысяч рублей. Зритель: Да. Это как? Константин Чуриков: Я тоже не понимаю – как. Зритель: В Москве 18 рублей получают. Ну, я имею в виду – 18 тысяч. А почему у нас в Новгородской области до сих пор минималка эта – 10 тысяч? Константин Чуриков: А это, Ольга, потому что, что эти оговорки: «у нас везде разный уровень жизни» и так далее, «разные цены». Я с этим лично не согласен. Давайте мы сейчас Василия Георгиевича спросим. Что, по-разному прямо стоит жизнь? Василий Колташов: Вы на самом деле ответили на вопрос. Когда-то она стоила по-разному. Но в том-то и… Что случилось в годы кризиса? Это сближение по расходам и регионов, и Москвы. И сейчас, конечно, это совершенно не обосновано. Сейчас пенсии в регионах должны быть выше. Оксана Галькевич: Но система расчетов все равно остается прежней. Минимальную пенсию, если она ниже прожиточного минимума, должен регион компенсировать до прожиточного минимума. Так как прожиточный минимум в Москве сейчас – какой? – по-моему, в районе 19 тысяч, то, соответственно, и пенсия не может быть 19 тысяч. А в Новгородской области, я так понимаю, прожиточный минимум совсем другой, уважаемая наша телезрительница, поэтому и пенсия минимальная такая у вас. Константин Чуриков: Еще вопрос по поводу роста не нефтегазовых доходов. Вот президент говорит, что они у нас растут. Но я помню статистику прошлого года – у нас там какие-то очередные рекорды по добыче. В каком выражении – не скажу, но, в общем, они у нас тоже растут, нефтегазовые доходы. Василий Колташов: Смотрите, что получилось. Вот когда пришла первая волна кризиса 2008–2009 годов, вывод был сделан какой? Что политика правильная, сырьевой экспорт надо наращивать. В принципе, поддержали немножко рынок недвижимости, а больше ничего делать не надо, по большому счету. Реальный поворот, серьезный поворот к такой протекционистской политике происходит с 2014 года, 2014–2016-й, вот эти годы. Могли ли эти годы (я имею в виду уже даже оживление, 2018–2019 год, 2017-й еще, может быть), могли ли они изменить всю картину по структуре экспорта радикально? Нет, не могли. Темпы роста были небольшие. Замещение шло активно, но шло активно в сферах, где это можно было быстро и легко заменить. Например, венгерские и польские какие-нибудь консервы, условный зеленый горошек и кукурузу заменить на российские, увеличить производство молока, свинины, индейки, мяса птицы. То есть по ряду легких и простых направлений успехи были, и были чрезвычайно значительными. Но они общую картину радикально не меняли, потому что все равно российская экономика как зависела, так и зависит от мировых цен на нефть и от колебаний. Но, по правду говоря, все экономики зависят от колебания мировых цен. Оксана Галькевич: Но при этом почему-то одни экономики, так скажем, себя увереннее чувствуют во время таких кризис, а другие экономики как-то сложнее проходят. От чего зависит устойчивость того или иного экономического корабля? Василий Колташов: От размеров внутреннего рынка. Оксана Галькевич: А у нас он настолько мал? Василий Колташов: У нас он недостаточно велик, да, к сожалению. Ни территориально недостаточно велик, увы, ни… Оксана Галькевич: Ну, побольше, чем в Венгрии где-нибудь, я не знаю. Ну как? Внутренний рынок в чем исчисляется? Василий Колташов: И в покупательной способности, и территория – с точки зрения того, чтобы там разворачивать новые производства, добычу, переработку. В этом смысле у нас все хорошо. Что касается населения, покупателей и платежеспособности этих покупателей, то здесь дела обстоят в регионах не блестяще, плохо. И это одна из ключевых проблем, которую необходимо решить, для того чтобы получить экономический рост в перспективе. Оксана Галькевич: Люди как раз пишут, что хотели бы сближения не по расходам, а по доходам. Из регионов пишут люди. Константин Чуриков: Нам звонит Полина из пострадавшей, как вы говорите, от кризиса Москвы. Полина, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Алло. Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Я хотела бы узнать, кто говорит правду. Владимир Путин говорит, что у нас доходы не увеличиваются у населения. А Силуанов сегодня в Думе ответил на вопрос, почему не индексируется пенсия работающим пенсионерам. Он сказал, что заработная плата растет. Константин Чуриков: Светлана, так аудитория разная. Понимаете, он в Думе перед депутатами, а тут интервью на всю страну. Вы что скажете? Без комментариев? Василий Колташов: Ну смотрите. Мы речь Силуанов не слышали с вами сейчас, поэтому мы можем говорить только со слов нашего зрителя. Я думаю, что президент здесь более искренен. Силуанов, по традиции, менее искренен. Оксана Галькевич: Нет, ну слушайте… Константин Чуриков: Ну и те, кто ему задают вопросы, не такие, в общем-то, прекрасные люди, как Андрей Войтенко. Оксана Галькевич: Слушайте, может быть, там еще и последние/не последние данные. Интервью писалось какое-то время назад. Возможно, Силуанов какими-то цифрами, только что полученными на руки, располагает. Но там все равно не такие уж значительные цифры роста, чтобы можно было о чем-то говорить. Наверняка это ноль, запятая и еще что-нибудь смешное. Василий Колташов: Совершенно верно. Даже ценой больших стараний получить… Оксана Галькевич: Нормальный человек ростом это не будет считать. Василий Колташов: Да, рост на уровне значительно меньше любой статистической погрешности – ну несерьезно. Оксана Галькевич: Вот! Василий Колташов: А в реальности нам именно такие данные и показывают. Ну, экономика в 2019 году замедлилась. Вот если говорить о том, что сейчас происходит, то мы внутренне опять оказались подготовленными к этому кризису. И опять прозевал кабинет. Вот как в 2013-м и 2014-м… Оксана Галькевич: Какой кабинет? Уже новый кабинет министров? Василий Колташов: Старый кабинет. Оксана Галькевич: А, старый. Василий Колташов: Смена кабинета произошла уже тогда, когда мировые рынки были готовы сдвинуться вниз. Вот прямо в сочельник. Оксана Галькевич: Василий Георгиевич, на том интересном месте, на котором остановился президент… Еще раз говорю: может быть, в следующих сериях будет продолжение, развитие событий, объяснение как раз. Как вы считаете… Константин Чуриков: Завтра про талантливую молодежь. Оксана Галькевич: Ну, может быть, после талантливой молодежи будет как раз про прорыв экономический, еще что-то. Василий Георгиевич, вот как вы считаете, а какие меры необходимо принять новому Правительству? Вот уже мир вступает в кризис, по крайней мере многие так говорят. Какие-то шаги были упущены прежним кабинетом. Но нужно действовать. Что необходимо делать, чтобы повышать те же доходы населения? Вот с такими минимальными пенсиями, как из Новгородской области нам человек позвонил, с минимальными зарплатами, с отсутствием работы на местах провинция точно не переживет. Василий Колташов: Сделать так, чтобы одновременно росли доходы населения, создавались рабочие места и спрос со стороны населения удовлетворялся внутренними товарами. В первую очередь это касается жилья. Вот что можно в России относительно быстро организовать? Это производство недвижимости. И ценность недвижимости очень велика. Мы можем перезапустить экономику на основе общенациональной жилищно-строительной кампании – может быть, не какой-то централизованной программы, но крупномасштабной компании. Плюс инфраструктура. Смотрите, любое повышение доходов россиян сейчас, ну, если бы оно чудом случилось в регионах, оно бы привело довольно быстро к росту импорта, потому что, по сути, множество промышленных товаров в России не производится. Мы, к сожалению, десятилетиями утрачивали эти сферы. И заместить это все за два-три года нереально. К тому же не было и какой-то стратегии стремительного замещения промышленных товаров именно. Константин Чуриков: Василий Георгиевич, минуя то, что слабо верится в то, что строительные компании предложат те цены квадратного метра, которые людям будут по карману и по зарплате, также слабо верится в то, что люди просто захотят покупать эти квартиры. Понимаете, чтобы покупать квартиру, надо хотеть остаться, если ты живешь в Чите, я не знаю, в Пскове или еще где-то. Где строить квартиры? В Москве? В Петербурге? Василий Колташов: Для этого необходимо повышать оплату труда хотя бы для начала бюджетникам. Это медики, учителя, работники, наверное, детских садов тоже, причем все. Я не имею в виду только учителей, а и все школьные работники. Потом – колледжи. Статус колледжей надо повысить, потому что это сейчас второсортные университеты у нас, отношение очень плохое. А подъем производства, подъем промышленности без изменения ситуации с колледжами ну не случится у нас, это невозможно. Не будет ни этих специалистов, ни специальностей, ничего. И, наверное, в университетах тоже. Но вот эти направления – они первостепенные. Таким образом, дать региональным рынкам труда сигнал – ровно обратный, чем тот, который давался прежде. Потому что у нас в Москве учитель мог получать 80 тысяч, а в регионе каком-нибудь – 10 тысяч или 20 тысяч на две ставки. Понимаете? То есть эта ситуация была просто недопустимой. Естественно, когда на местном рынке шла конкуренция за работника, за какого-нибудь выпускника исторического, педагогического факультета, он решал: либо ему идти в продажи и заниматься продажами, либо ему идти и учить детей. И конкуренции за этого специалиста, за этого человек просто между частным сектором и государством не было никакой. Государство подыгрывало работодателю и говорило: «Заберите его подешевле, заберите подешевле». И вот эта ситуация, конечно, давила на региональные рынки. Константин Чуриков: А почему вы говорите в прошедшем времени? У нас сейчас что-то изменилось? Василий Колташов: Я хотел бы, чтобы она изменилась. Оксана Галькевич: Я просто вспомнила… Василий Колташов: Я описываю ситуацию за длительный период. Оксана Галькевич: Я думаю, что у выпускника педагогического института или университета еще был выбор – уехать в Москву. Вот недавно мне об этом написала в Instagram одна наша зрительница. Она сама учитель. Ее ученица выросла, получила образование, уехала в Москву и теперь ей говорит: «Приезжайте в Москву на заработки, – говорит бывшая ученица учительнице, – здесь можно зарабатывать». Она говорит: «Ну мне обидно! Здесь же тоже дети. Я же тоже должна их учить». Василий Колташов: А как случилась в Москве положительная динамика с работой? Постоянный приток денег в Москву, в том числе денег из регионов. Продать квартиру в регионе, перебраться в Москву, здесь работать, взять ипотеку, купить квартиру. Вот вам и рост рынка недвижимости, рост цен и, естественно, рост числа рабочих мест. Константин Чуриков: Но это московские рецепты. Василий Колташов: Нет, это рецепты, которые нужно перенести на регионы. То есть необходимо сделать так, чтобы то, что в Москве проистекало в значительной мере из-за разрухи в других регионах, начало работать в целом по стране и везде создавать положительную динамику, создавать туда денежные потоки. Государственные деньги, других денег нет. А частные деньги – принудительно. Константин Чуриков: Тогда не нужно палить деньги в Москве. Нужно организовать такую систему, при которой миллион праздников в год не выгоден государству, вот эти тракторы, которые… Ничего не происходит, не скользко, все нормально, снега нет, а они что-то ездят, ездят! То есть перестать палить деньги. Василий Колташов: Это еще и перераспределение налогов от Москвы к регионам. Это перераспределение налогов. Не так, чтобы забрать у Москвы деньги, как любит московская мэрия говорить: «У нас денег нет, а вы еще хотите у нас забрать». Нет, не так. Изменить всю сетку распределения налогов так, чтобы в регионы попадало больше. Оксана Галькевич: Да не попадало, а оставалось больше. Оно там зарабатывается, в конце концов, извините. Василий Колташов: Ну, оставалось, попадало. Оксана Галькевич: Светлана из Нижегородской области хочет высказаться тоже. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я вот что хочу сказать? К 2020 году президент обещал, что зарплата будет эквивалентна 3 тысячам долларов, увеличение рабочих мест. Константин Чуриков: Квартира в 100 квадратных метров на каждую семью. Зритель: Да-да-да. Константин Чуриков: Только это не президент обещал, а это была такая виртуальная «Концепция-2020», которая вытекала из удвоения ВВП, которое как раз обещал президент. Зритель: Да. Народ стал беднее, но вырос штат олигархов. Вот недавно новый олигарх появился. Вы мне скажите, отчего у нас такая разница бедных и богатых? Константин Чуриков: Отчего? Отчего им так светло и хорошо? Оксана Галькевич: Слушайте, да, почему у нас бедные беднеют, а богатые богатеют? Василий Колташов: А у бедных есть капитал, чтобы он возрастал? Они занимаются спекуляциями? Они присваивают себе бюджетные деньги в больших объемах на каких-нибудь невыполненных проектах? Оксана Галькевич: Что, прямо сплошь ворье, что ли, Василий Георгиевич? Извините… Константин Чуриков: Нам сейчас дают совет, как надо действовать Оксана Галькевич: Нет, подождите! Василий Колташов: Оксана, вы задаете вопрос: откуда? А потом, бедные разве могут использовать колебания мировых цен на нефть, колебания фондового рынка? Я даже не знаю, что еще привести. Они могут использовать девальвацию рубля, то есть удешевление рабочей силы тех самых бедных? Могут использовать бедные? Нет, они не могут этого сделать. Но богатые могут. Вот рубль девальвировался. Люди на заводе получали, скажем, до девальвации, условно, две тысячи долларов, а стали получать тысячу долларов. Ну, хорошая зарплата, условно, даже по текущему времени. Хороший такой завод я взял, идеальный. Так работодатель выиграл или нет? А цены потом на мировом рынке вернулись. Вот и выгода его. Вот, пожалуйста, вам и механизмы. Поэтому здесь необходимо менять и налоговую политику тоже – не облагаемый налогами минимум (я не раз об этом говорил) хотя бы в 50 тысяч рублей. Освободить домашние хозяйства от изъятия денег, оставить им то, что они заработали. Заморозить повышение тарифов в России хотя бы на несколько лет, пока не выйдем на устойчивый экономический рост, а потом уже этот вопрос дискутировать. Дальше. Необходимо сделать так, чтобы частные инвестиции тоже реализовывались. И применить здесь некие плановые механизмы, то есть принуждение к инвестициям. И наконец – усилить протекционизм, убирать иностранные товары. Взять и дать наконец российским производителям программного обеспечения… Например, заменить Microsoft, который сидит монопольно на российском рынке и делает все что хочет, как король. Это тоже нужно изменить. Boeing убрать, заменить российскими машинами, восстановить производство, дать рабочие места. Оксана Галькевич: Вы знаете, я просто думаю, что для того, чтобы все это реализовать и таким образом действовать, нужна какая-то командная сплоченность в этой работе. К сожалению, мне кажется, какого-то единства нам часто не хватает. Василий Колташов: Не хватает. Оксана Галькевич: Вот вы перечисляли эти пункты, а я представляю себе: вот здесь этот вой будет раздаваться, здесь вот этот вой будет раздаваться. Константин Чуриков: Тут еще, Оксана, кроме сплоченности, профессионализм нужен. Оксана Галькевич: И это тоже. Василий Колташов: По сути, у нас было две стратегии роста в этом веке. Первая стратегия роста: мировые цены на сырье будут расти и, соответственно, Россия тоже будет богатеть. Вторая стратегия роста после падения цен на нефть была такая: а мы будем наращивать экспорт, и нас мировой рынок вытянет – если уж не на сырье, так на всем остальном, вместе с сырьем. А получилось, что и первая стратегия исчерпала свои возможности, и вторая. И необходимо развивать внутренний рынок. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Ну а пока богатеть нам сложно, через несколько минут готовимся к теме о пенсиях по наследству. Спасибо вам. У нас в студии был Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества. Спасибо. Василий Колташов: Спасибо.