Марианна Ожерельева: Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества. Василий Георгиевич, здравствуйте! Виталий Млечин: Василий Георгиевич, добрый день! Василий Колташов: Здравствуйте! Марианна Ожерельева: У нас тут на сайте такое количество сообщений, вы не поверите. Первое: зачем нас и их сравнивать, значит, спросите про сахар. Мы честно спросили. Виталий Млечин: Да. Никто не ответил. Марианна Ожерельева: Никто не ответил, да. Видите, какие молодцы, кстати, сладкое не едят. А далее еще и говорят, что вот, значит, там инфляция, откуда у них там инфляция. Василий, что меня удивило. Цены-то урегулируют. Смотрите, говорят, чтобы там не повышайте, не допущайте. Мы-то сидим и говорим, что не надо, это может привести к дефициту. А они чего, дефицита не боятся? Василий Колташов: Ну, цены регулируют вообще в Европейском Союзе. Я много лет жил в Греции. Я помню, что там на 10%, ну, 10%-ная предельная наценка. То есть, у нас предлагали не так давно 5% иметь наценку. Но не предельную наценку, да, 5% предельная наценка, это мало. А каждый может наценивать. Если хотите на 50% наценить товар, вам нужно это через 10 фирм-прокладок это пропустить. Вот такие были проекты. Есть предельные наценки, и эта практика вообще в Европейском союзе имеет место. Ну, я думаю, что и нам тоже необходимо действовать таким же образом. Марианна Ожерельева: Подождите, а пустых полок нет при этом? Василий Колташов: Нет, конечно. Как предельная наценка может создавать пустые полки? Она просто убирает лишние звенья. То есть, исчезает возможность для спекуляции. То есть, есть производитель, и есть, ну, может быть, один там перепродавец, и дальше есть ритейлер. Все. И, как бы, там нет многих участников процесса. Невыгодно. Марианна Ожерельева: Ответьте на вопрос нашего телезрителя из Коми. Почему у них цены на продукты не так растут, как у нас? Почему у них регулируются, и все хорошо получается? Дефицита нет, товары есть. Василйи Колташов: Да нет, там все хорошо не получается. Там сейчас вот, по югу еврозоны, я знаю, макароны дешевле евро пачку не найти. Ну, посчитайте, сколько это, евро, да, сколько эта пачка макарон? Так что нет, там все не очень-то здорово сейчас получается. Цены рванули вверх. И это очень своеобразный и во многом неожиданный процесс для населения стран еврозоны, Европейского союза. Потому что им, особенно в еврозоне, кажется, ну как? Евро же вроде стабилен, евро даже укрепляется к рублю, к другим валютам. Что же происходит с ценами? Почему инфляция, как в 1970-е годы? Откуда она выскочила? И вот эта инфляция, она, на самом деле, была создана очень давно. Но она должна была проявиться. Она ждала, как, знаете, сигнал к старту такой, вы знаете, как пистолет вот на забеге, выстреливает флажком или хлопком. И этим сигналом, конечно, послужили последние события, санкции, ожидаемые контрсанкции со стороны России. Ограничения, которые, фактически, потеря, кстати, репутации евро, как резервной валюты, и доллара, как резервной валюты, разрушение вообще всякого мира неких финансовых правил. Ну, а самое главное, в чем причина. Причина состояла в том, что они создали мощнейший денежный навес очень большой. Политика сверхнизки ставок центральных банков продолжалась очень долго. Вот, начавшись где-то в 2008-м году, она все не могла прекратиться. Ну, брали на некоторое время паузы. Но дальше опять нулевая ставка. Вот Соединенные Штаты имеют нулевую ставку, Европейский Центральный банк – почти нулевая ставка, банк Англии – нулевая ставка, банк Японии – отрицательная ставка была. То есть, вообще ситуация выглядит такой, что вы забили, должно быть, что угодно, кроме товаров. То есть, деньги должны быть в изобилии, эти деньги должны будут тянуть цены вверх. Вне зависимости от того, какая будет ситуация с курсом у нас там, в Казахстане, в Иране, в Белоруссии с курсом иностранных валют. У них там цены все равно должны будут расти. И одновременно с этим, похоже, что этот внутренний рост цен, у них, на Западе, будет тянуть вверх мировые товарные цены. То есть, тут, как бы, двоякий процесс, да? С одной стороны, и мировые товарные цены росли, и они запустили это повышение цен на Западе. Ну я думаю, что дальше будет влияние уже вот такой местной инфляции, местной инфляции на Западе. Марианна Ожерельева: Пока просто наши коллеги, которые выходили из Германии, Италии и Франции, да, они специально как раз-таки были в магазинах накануне. Говорят, что продукты-то не подорожали, а вот топливо да, подорожало. То есть, там с евро, 50-70 до 20. Возникает тогда вопрос, и более того, планы некие принимаются. То есть, если это общая такая инфляция, которая разогналась там, и американцам тяжело сейчас, и Евросоюзу тяжело, и нам все это непросто. Кто может в этой ситуации, то есть, как она может нормализоваться, за счет чего? Василий Колташов: Ну, по сути, эта инфляция и есть нормализация. Если взять ее в глобальном виде, это и есть нормализация ситуации в мировой денежной экономической системе. Потому что раньше существовал дисбаланс. Они создали огромное количество денежных знаков, отправили их на финансовые рынки и принялись рассуждать о том, что, ну, это не будет же иметь финансовых, инфляционных последствий. И доказывали нам, что инфляционных последствий не будет. Но такие скептичные экономисты, как я, например, они говорили: «А давайте подождем. Давайте подождем просто». – «Да что ждать, нет же инфляции и не может быть». Ну вот мы подождали, инфляция есть. По сути, эта инфляция на мировом рынке, то есть рост мировых товарных цен, это признак чего? Того, что западные деньги в товарном выражении обесцениваются. В то время, как товары, которые мы производим, в цене повышаются. Но поскольку сейчас в отношении России, если говорить о нас, да, действуют довольно жесткие санкции, то еще и затрудняется возможная торговля. Ну, то есть, санкции на банки наложены. Кроме Сбербанка, все остальные там в Евросоюзе и в Северной Америке попали под такой серьезный прессинг. Visa, Mastercard ушли. Ну, то есть, грозят отключить от SWIFT. В общем, с торговлей все стало не идеально. Она не прекратилась, но, тем не менее, получили рынки сигнал, что, смотрите, российского предложения может и не быть, в том числе, предложения продовольствия. Вот сейчас Россия ввела запрет на вывоз зерна в страны ЕАЭС, Евразийского экономического союза, сахара за пределы ЕАЭС, насколько я понял. И получается, что мы таким образом послали сигнал рынкам, что, смотрите, вот вы нам устроили санкционную войну. Сейчас очень непросто развивается операция по денацификации на Украине, демилитаризации, но она, я думаю, будет завершена успешно. Но ясно, что это вопрос не двух-трех дней. А, следовательно, вы пытаетесь создать там максимальные разрушения, на Украине. Что это означает с точки зрения рынка зерна? Ну а то, что предложение зерна в 2022-м году, по итогам урожая, да, может оказаться меньше. Неизвестно, какая часть площадей будет на Украине засеяна, неизвестно, как эта история будет развиваться, там, с валютным кризисом в Казахстане, у нас. Следовательно, цены на продовольствие должны будут вырасти. Где растет зерно, там дорожает мясо, там дорожает все остальное. Тоже будет дорожать по инерции, в разных пропорциях. Вот получается, что уже сейчас есть этот процесс. То, что в магазинах не видят на Западе какого-то роста цен на многие товары, я специально привел пример макарон, а не привел пример, там, скажем, консервированных бобов каких-нибудь. Потому что товары-то уйдут, а цены потом придут новые. То есть, эти цены, они придут не мгновенно. Это ведь не бензин, который, понимаете, продается сразу в большом количестве, и цена которого зависит от биржи. Потому что на бирже торгуется нефть. Это товар, цена которого постоянно изменяется. И мы знаем, видим эту динамику. Динамика повышательная, растет нефть в цене, следовательно, и бензин дорожает. Марианна Ожерельева: Но у нас-то уже все подорожало, Василий. Мы-то говорим, вот почему люди недовольны? Потому что мы ощущаем повышение цен. В России каждую неделю повышают цены. Мы последние дни говорим про сахар, галопирующие цифры. Люди вчера ходили в магазин, был один ценник, а сегодня уже другой. Мы же не про то, что какие хорошие они, или плохие мы, или наоборот. А мы, какую-то дать общую картинку, что вот, все-таки, там какие-то меры принимаются, чтобы помочь этому самому населению. И мы бы хотели… Василий Колташов: А нет этой общей картинки. Разная ситуация. Марианна Ожерельева: Ну, она разная, но мы тоже хотели, чтобы этот сахар не дорожал у нас. Он еще и свой, получается, еще и мы продавать его запретили, а вот пишут: «У нас на рынке, – из Ростовской области, – сахар по 100 рублей. В магазинах его вообще нет». Вот и приплыли. Василий Колташов: Ну, надо сказать, что спрос на сахар, на гречневую крупу, оказался мгновенно таким, паническим. Как обычно, бросились и стали скупать. Некоторые, наверное, скупили его, что им хватит на два года вперед. Я предполагаю, что такие есть люди. А некоторые, которые уже доели гречку, которую они купили во время пандемии, закупились еще на два года гречневой крупой. А другие люди говорят, что цены выросли. Да, в этом плане цены, конечно, должны были вырасти. Они должны были вырасти, потому что курс рубля опустился, и потому, что в результате на нас должна оказывать большее влияние мировая цена. Ну, потому, что, получается, что в рублях у нас все должно подорожать. И ограничения Правительства связаны с тем, чтобы создать внутреннюю ситуацию, когда, какими бы не были цены на внешнем рынке, внутри они должны быть ниже. Это сдерживает инфляцию, но это не может ее отменить. Это факт, да? Для того, чтобы справиться с этой проблемой, с инфляционной, нужно решить проблему с валютой, с курсом рубля. Я, честно говоря, не очень представляю, как можно без кадровых изменений, изменения стратегии и Банка России, и Министерства финансов, эту проблему решать. Поэтому давайте учитывать, что у нас есть. Марианна Ожерельева: Спасибо большое. Виталий Млечин: Спасибо большое. Василий Колташов, руководитель центра политэкономических исследований Института нового общества, был с нами на связи. Марианна Ожерельева: Про инфляцию, чтобы все-таки был еще и взгляд о нас. Отметим, что годовая инфляция в России по состоянию на начало марта превысила 10%. Это тоже много, мы понимаем, уважаемые телезрители, все, что вы нам пишете. Мы просто пытаемся дать некую статистику, как там, как здесь и прийти к каким-то приблизительным результатам. Виталий Млечин: Пора нам завершать наш дневной выпуск. Вечерний, как всегда, в шесть вечера по Москве. Спасибо всем большое, кто был с нами. И до встречи! Марианна Ожерельева: Спасибо вам большое! До свидания!