Виталий Млечин: Мы продолжаем дневной выпуск программы «ОТРажение». По-прежнему здесь, в этой студии, Тамара Шорникова и Виталий Млечин. И наша следующая тема. В аптеках не хватает лекарств, об этом пишут СМИ. Сложности, по имеющейся информации, возникли примерно с 80 наименованиями, в т. ч. это жизненно необходимый для диабетиков инсулин, кроме того, не хватает жаропонижающих для детей. Тамара Шорникова: Основной причиной называются проблемы с логистикой. Насколько они серьезны и когда получится нормализовать ситуацию? Виталий Млечин: Да, это будем обсуждать в ближайшие полчаса. Вы, пожалуйста, к нам присоединяйтесь, 5445 – короткий номер для ваших SMS-сообщений, по-прежнему бесплатный. Напишите, если вы пытались купить какие-то лекарства и не получилось, ну или если получилось, тоже напишите, поймем, какая ситуация в вашем регионе. Ну и начинаем с небольшого сюжета. Наши корреспонденты на улицах спрашивали, с какими лекарствами возникают сложности. ОПРОС Виталий Млечин: Ну вот видите, разная ситуация: кому-то не повезло вообще с лекарствами, которые нужны, а где-то особых сложностей не возникает. Тамара Шорникова: Мы хотим знать, как складывается ситуация в вашем регионе, в вашем регионе. 5445 – это номер для SMS. Расскажите, если недавно столкнулись с проблемами, не нашли нужное лекарство в аптеке. Или если сейчас все в наличии... Виталий Млечин: ...об этом тоже расскажите. Тамара Шорникова: Да, должны понимать картину по стране. Виталий Млечин: Чтобы мы понимали, что происходит. С нами сейчас на прямой связи Виктор Дмитриев, президент Общественного совета при Росздравнадзоре, генеральный директор Ассоциации российских фармацевтических производителей. Виктор Александрович, здравствуйте. Виктор Дмитриев: Добрый день. Виталий Млечин: Скажите, пожалуйста, все-таки можно ли понять, что происходит с лекарствами в России в целом, потому что, вот видите, в каких-то городах есть сложности, в каких-то вроде не замечают наши зрители. Почему такая ситуация сложилась? Где-то просто больше покупают каких-то конкретных лекарств, они закончились, или кто-то, как с сахаром, запасается надолго? Виктор Дмитриев: Ну, по большому счету, в тех сюжетах, которые были показаны, есть отчасти ответы на те вопросы, которые вы сейчас задаете. Ну вот спрашивали про препарат «Вобэнзим». К сожалению, этого препарата на российском фармрынке уже нет давно, и это не связано абсолютно ни с какими санкциями. Дело в том, что компания ушла, наверное, еще в конце прошлого года по своим каким-то причинам и в ближайшее время мы этот препарат на рынке не ждем. Эта ситуация, еще раз повторю, никак не связана вот с теми событиями, которые произошли у нас после 24 февраля. По остальным препаратам надо отдельно рассматривать. Но я скажу, что главная причина – это ажиотаж, который возник, и люди стали скупать препараты просто килограммами. Мы смотрим картину по Москве, у нас приблизительно неделю назад средний чек вырос в 5 раз. То есть это говорит о чем? – что количество пациентов больше не стало, просто каждый, заходя в аптеку, брал не одну пачку, а минимум пять. И в результате, так сказать, вот эти препараты, которые поступают планово и, соответственно, под этот план рассчитаны не только полки аптек, но и полки складов, они быстро исчезали, соответственно, сейчас идет подвоз. Что касается подвоза, то здесь сложности возникли как раз уже после 24 февраля. Связаны они с логистическими моментами. С одной стороны, закрыли небо, соответственно, доставка теперь идет не напрямую в Российскую Федерацию, а через какие-то промежуточные точки, будь то Белград, Стамбул, какие-то страны СНГ либо восточные страны, это первое. Второе – возникли проблемы на таможне. Мы видим, когда особенно таможенники наших, как теперь принять говорить, соседей, но недружественных, Латвии, Польши, они без особых причин задерживают машины, и ту растаможку, которую раньше они делали в течение 10–15 минут, сегодня они на это затрачивают 1,5–2 часа, что, соответственно, увеличивает пробки, сокращает пропускную способность и делает доставку более долгой и дорогой. А так в принципе по всем препаратам у нас, с одной стороны, есть запас, а тот запас, который планировался на ограниченное время, мы подвозим новые препараты, это делаем... Почему я говорю «мы»? Это не только российские производители, но и наши зарубежные партнеры. Соответственно, дают заверения, что в течение 1,5–2 недель ситуация нормализуется. Но мы это в Москве, например, уже видим по чеку по среднему, я говорил, что неделю-полторы назад это было в 5 раз выше, чем традиционно, сегодня он уже фактически приблизился к 23 февраля... Тамара Шорникова: То есть уровень тревожности снижается, кто хотел, тот закупился. Виктор Дмитриев: Да, это первое. Второе... Виталий Млечин: Я прошу прощения, только, по логике, если все закупились в 5 раз больше лекарств, то сейчас вообще не должны были бы покупать, по идее, ведь купили же уже все. Виктор Дмитриев: Ну, сейчас, похоже, закупают те, у кого еще средства остались, у кого вот этот градус тревожности пока там зашкаливает, вот. Но на самом деле мы как бизнес ожидаем потери сейчас определенные выручки, потому что мы это уже проходили во время COVID, когда там в первую неделю скупается в 5 раз больше, в 10 раз больше противовоспалительных, жаропонижающих средств, а потом 2 месяца мы сидим, что называется, на голодном пайке... Тамара Шорникова: Никто не заходит в аптеку, да. Виктор Дмитриев: Никто не заходит, а те запасы, которые они взяли, через полгода, 8 месяцев приходится выбрасывать, потому что срок годности ограничен. Но, наверное, не это самое страшное, а самое страшное, что вот когда человек берет пять упаковок в надежде, что, так сказать, через 5 месяцев он это употребит, тому, кто стоит за ним в очереди с такой же болезнью, этот препарат не достается, и быстро, на следующий день ему привезти этот препарат мы сегодня физически не можем. Поэтому у меня большая просьба – думайте не только о себе, но и думайте о своих, так скажем, братьях по несчастью, которые страдают так же, как и вы, оставьте им хотя бы пачку, чтобы они могли ею воспользоваться. Через, я говорю, 2 недели у нас будут опять полные полки и никаких проблем не будет. Вот меня несколько удивила ситуация по инсулинам. К сожалению, вот это, так скажем, не информация, это фейк, который гуляет уже не первую неделю, о том, что у нас проблема с инсулинами. Нигде, ни в одном регионе, я вот только что вернулся с Колымы, из Магаданской области, специально прошел много аптек – перебоев с лекарствами, особенно с инсулинами... Почему мы смотрим на инсулины? Потому что больные с инсулинами первые, как правило, реагируют при каких-то исчезновениях того или иного препарата. У нас нигде нет. Во-первых... Виталий Млечин: Виктор Александрович, я прошу прощения, что я вас перебиваю, но действительно, буквально вот вчера наша коллега рассказывала, что ее знакомый не может купить инсулин, т. е. это все-таки не совсем фейк. И это в Москве, это не где-то. Виктор Дмитриев: Ну, значит, пусть он зайдет в другую аптеку. Виталий Млечин: Ну, он, очевидно, заходил не в одну аптеку. Виктор Дмитриев: По этому поводу хочу сказать, что три мировых лидера по производству инсулинов, они все имеют свои производственные площадки в Российской Федерации. Завод Novo Nordisk, датская компания, построила в Калужской области, компания Sanofi построила завод в Орловской области, и компания Eli Lilly производит инсулин по контракту в Костромской области. Поэтому вот здесь мы никаких перебоев не ждем. Либо это связано опять с тем, что кто-то взял 48 пачек, а кому-то и одной не досталось упаковки, вот, поэтому смотрите. У нас плюс ко всему есть еще и два предприятия, две компании со 100%-м российским участием, это «Герофарм» и «Медсинтез», которые также производят инсулин. Поэтому мы прекрасно понимаем, что может быть, поэтому на инсулин у нас пристальное внимание. И то, что человек не смог купить в одной аптеке, – ну пусть пройдет в другую либо попросит, либо зайдет на «Еаптеку». У нас препараты эти есть. Пусть обращаются в Общественный совет, я помогу, в конце концов, в той же Москве найти эти препараты. Тамара Шорникова: Благодарим вас за обратную связь. Виталий Млечин: Спасибо, да. Тамара Шорникова: Попытаемся связать, если возникнет необходимость такая. Большинство сообщений сейчас, которые поступают к нам на наш SMS-портал, связано беспокойство людей с препаратами для лечения дисфункции щитовидной железы. Вот буквально несколько сообщений, Рязанская область: «Нет «Эутирокса», каждый день обхожу 5–10 аптек, один ответ – «нет в наличии»». Москва: «Ни в какой дозировке нет». «В Петербурге уже 10 дней не купить «Л-тироксин», нет и российского препарата, он мне жизненно необходим», – и т. д., и т. д. Вот здесь можете прояснить? Виталий Млечин: Да, вот именно на эти два жалуются из многих регионов. Виктор Дмитриев: Да. Значит, мое предложение такое – не ходите сейчас по аптекам, подождите 1,5–2 недели. Мы специально сделали запрос в компанию-производителя, ответ компании есть на сайте Общественного совета Росздравнадзора. Значит, объясняют они следующим образом, что за неделю с полок смели 2-месячный запас этого препарата. Сегодня компания этот препарат направляет в Российскую Федерацию, это немецкая компания, и мы ждем его через 1,5–2 недели. Поэтому еще раз обращаюсь: не берите по десять пачек, подумайте о своих братьях по несчастью, это первое. И второе – подождите 2 недели, вот эти братья по несчастью, кому сегодня «Эутирокс» не достался. Тамара Шорникова: И вот еще одно такое примечательное, мне кажется, сообщение, Псков: настойка валерианы... Внимание, это достаточно такой простой продукт лекарственный... Виталий Млечин: Да, совершенно простой. Тамара Шорникова: ...стоила 31 рубль, производство «Гиппократ», ну наше, исчезло, появилась по 139 рублей зарубежное. Ну, понятно, что сейчас такие тревожные настроения, наверное, у многих, тоже сметают. Но когда пишут, что исчезают какие-то наши препараты и потом появляются по какой-то совершенно космической цене и т. д., вот это что? Понятен перебой с зарубежными препаратами – с нашими-то откуда возникают проблемы? Виктор Дмитриев: Ну, давайте мы для начала все-таки терминологию будем подбирать по поводу «космического» повышения на 9 рублей, наверное, это все-таки не космос. Мы живем в нормальном мире и понимаем, что здесь все взаимосвязано. На самом деле вот то, что происходит и с курсовой разницей, и с усложнением логистики, оно автоматом тянет за собой повышение себестоимости. Значит, я напомню, что у нас есть препараты, которые входят в список жизненно важных и необходимых лекарственных препаратов, на них цены не повышаются. Если вы где-то увидели не дай бог повышение, обращайтесь в территориальные органы Росздравнадзора, и дальше с этой точкой будут разбираться, почему там эта цена повышена, соответственно, будут приняты меры по снижению этой цены, это первое. Второе. Есть препараты, которые находятся вне этого списка и находятся на свободном рынке. Там отмечается повышение цены, но вот это повышение в рамках той инфляции, которая зафиксирована, поэтому это естественные процессы в экономической сфере, никуда мы от этого не уйдем. Когда растет цена на все вокруг, то фарма не находится в каком-то отдельном вакууме, отсюда мы и видим повышение на данный препарат цены на 9 рублей. А почему там ушел российский препарат, ну надо посмотреть. Опять же, может быть, это связано либо с поставками, либо, так сказать, с определенными возможностями по объему производства. Потому что, когда брали по одной пачке и вдруг сразу взяли десять, ну вот это приводит к тому, что препарат исчезает с полок. Тамара Шорникова: Да. Ну вот все-таки не хочется нагнетать, действительно, где-то на 9 рублей подорожало, где-то еще, но вот тоже сообщение: «Почему в Хабаровске йод стал стоить 138 рублей?» Это какие-то тоже сопутствующие риски на волне, «все побежали, и мы побежали», говорят цены? Виктор Дмитриев: Ну давайте посмотрим конкретный случай, разберем почему. Я обращусь обязательно в Росздравнадзор хабаровский, и, соответственно, я думаю, что мы вам дадим ответ на этот вопрос. Сейчас я не могу ответить на него. Тамара Шорникова: Поняла вас. Виктор Александрович, все-таки тревожность вот эта некоторых покупателей, которые сейчас выносят многие препараты с аптечных киосков, с аптечных магазинов, с одной стороны, да, действительно, это не очень здорово по отношению к другим пациентам, которые потом не могут эти препараты найти. С другой стороны, частично понять людей можно, потому что даже когда мы спрашиваем экспертов, как решаются проблемы с логистикой, понимаем ли мы, когда конкретно в аптечной сети появится тот или иной препарат, говорят очень так размыто, мол, «в пути», «мы ожидаем поставок» и т. д. Люди, которые не могут жить без тех или иных препаратов, беспокоятся, что у них будет перебой в лечении. Мы сейчас, вот спустя условно какое-то время, лучше понимаем, как перестроились эти логистические цепочки? Мы можем уже понимать конкретные сроки и гарантировать, что перебоев не будет? Виктор Дмитриев: Значит, давайте я разобью ответ на две части. Первое – стали ли мы лучше понимать и разбираться. Да, безусловно, мы стали. Мы меняем транспортные компании, у нас были случаи, когда водители просто отказывались ехать в Российскую Федерацию, опасаясь, так сказать, что к ним будет недружественное отношение, такие случаи есть в отношении российских водителей, поэтому как бы их опасения имеют под собой логику. Второе. Можем ли мы гарантировать, что, к примеру, вот я сказал, через неделю или через две препарат придет? Я бы на себя такие гарантии не взял. Почему? Потому что, особенно если это касается иностранных препаратов, импортируемых в Россию, мы сталкиваемся не только с логистикой внутри страны и с таможнями на границе Российской Федерации, но и сталкивается с таможней за рубежом. Мы увидели, что пропускная способность таможенных пунктов, особенно из Латвии, из Литвы, из Польши, она фактически снизилась в 3 раза. Идут, на мой взгляд, необоснованные задержания машин, досмотры дополнительные, ничего не находят, но машина если традиционно уходила за 25 минут, за 40 минут с таможенного поста, теперь она там проводит по 1,5–3 часа. Вот исходя из этого увеличивается очередь на границе, увеличивается логистическая цепочка и, соответственно, растет время. Поэтому вот таких гарантий я бы не дал. Но я, в общем, оптимист и думаю, что и эти вопросы мы будем решать более оперативно. Сейчас, я говорю, вот если первая неделя для нас, ну если она не была шоковой, то мы еще не очень понимали, куда бежать, за что хвататься, то теперь нам ясно, с кем мы можем работать, через какие точки завозить препараты в страну, какие компании и какие способы доставки возможны. Потому что, например, авиационный транспорт, он не может возить аэрозольные препараты, поэтому надо было срочно аэрозоли перегружать либо на автотранспорт, который не всегда идет быстро, либо на морской, который не всегда заходит в тот порт, который нам нужен. Ну, это, так сказать, ситуация реальная, которая существует, мы ее решаем. Виталий Млечин: А как обстоят вообще отношения сейчас с «западными партнерами», как сейчас принято говорить? Потому что во многих других сферах сейчас идет просто полная по крайней мере на словах переориентация с Запада на Восток, что называется. А в вашей сфере это вообще возможно? Виктор Дмитриев: Опять, я бы разделил ответ на несколько частей. Потому что, если говорить о Западе, то с Запада мы получаем как готовые лекарственные средства, так и субстанции. Вот что касается субстанций, увидев то, что возникли логистические проблемы, которые не всегда мы можем решить, мы все-таки здесь переключаемся на восточные рынки, где таких логистических проблем либо нет совсем, либо они предсказуемы и мы, соответственно, знаем, как их решать. Что касается готовых лекарственных средств, лекарства и медицинские изделия не попадают под санкционные списки, поэтому медленно, но движение в сторону России, в сторону российских пациентов продолжается. Мы общаемся с представительствами этих компаний и получаем заверения о том, что ни одна компания в плане поставок лекарственных средств готовых на наших рынок никаких изменений вносить не собирается. Они как поставляли лекарства, так и будут поставлять. Есть определенные сокращения по инвестиционным программам, касаемым строительства, рекламных каких-то программ и т. д., но, еще раз повторю, что касается доставки и обеспечения рынка готовыми лекарственными средствами, никто ничего прерывать не собирается, понимая, что все-таки это гуманитарный продукт, это социальный продукт и, в общем, ни одна компания не хочет терять реноме. Вот несколько раз мне доводилось комментировать высказывания одного профессора по биоэтике, т. н. «профессора» т. н. «биоэтики», который предложил полностью перекрыть поставки лекарств в Российскую Федерацию. Ну, бывают и такие люди, я приводил пример доктора Геббельса, отряда 731 Квантунской армии, когда в кармане диплом врача, а делают то, что порой коновалы не делали. Ну это пусть останется на их совести, Господь им судья. Виталий Млечин: Спасибо большое. Тамара Шорникова: Спасибо. Виталий Млечин: Виктор Дмитриев, председатель Общественного совета при Росздравнадзоре, генеральный директор Ассоциации российских фармацевтических производителей, был с нами на прямой связи. Говорили о лекарствах.