Тамара Шорникова: «Требуется помощь». Мы запускаем благотворительный марафон в поддержку жертв домашнего насилия. Прямо сейчас расскажем полезную информацию. Как спрятаться, скрыться от преследований? Где получить консультацию юристов, психологов? И что самое важное – как мы с вами лично можем помочь и фондам, которые оказывают поддержку, и непосредственно самим людям? Представим нашего эксперта. У нас в гостях – Виктория Данильченко, адвокат, специалист по семейному праву. Здравствуйте. Виктория Данильченко: Здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте, Виктория Борисовна. Может быть, чтобы наш разговор был уже не абстрактный, а конкретный, посмотрим репортаж Маргариты Твердовой. Виктория Данильченко: Да, конечно. Александр Денисов: Она съездила в Тверскую область, в Крапивню, и там сделала прекрасный сюжет о пятилетней Вике Рымарчук и ее маме, вот в какой ситуации они оказались. Посмотрим и начнем разговор. СЮЖЕТ Александр Денисов: Вот такая история. Тут все сошлось – и все беды с девочкой, и семья распалась, и домашнее насилие, как мама рассказывает. То есть такая многомерная история. А вообще, если говорить, сколько таких случаев с кипятком, да? Виктория Данильченко: Послушайте, ведь не только с кипятком, а любая ситуация, которая не контролируемая. С утюгами… Это же не только кипяток, который в виде кипятка как раз. Действительно, чайники падают, ожоги бывают, к утюгу подошли, еще что-то. И это при том, что дома тебя никто не поддерживает. Я не имею в виду маму, а имею в виду вот того самого… Александр Денисов: В принципе, семья распалась. И в состоянии такого распада, конечно, на детях это сказывается даже таким жутким образом. Виктория Данильченко: Ну и таким образом, безусловно. К сожалению, мы с вами видим и понимаем, что домашнее насилие – это совсем страшно. То есть, как говорится, девочке помогли и вовремя сделали операцию. И понятно, что сегодня нужны еще средства для того, чтобы она вставала на ноги, чтобы здоровье у нее поправлялось. Но между тем мы же с вами понимаем, что мама ушла в приют, в монастырь этот, нашли себя там. Им дали кров, им предоставили возможность и работать, и жить. И все вокруг стараются к ним относиться и тепло, и бережно. Но ведь это единицы. А остальные-то люди как? Они живут и терпят. Вот в чем беда. Они живут и терпят. То есть я не имею в виду исключительно ситуацию с каким-то несчастным случаем – я не знаю, из окна выпал, в кипяток наступил, утюг опрокинул, к розетке подошел и тому подобное. Но ведь сколько случаев домашнего насилия нам известно, когда женщина намеренно находится в таком положении, когда она не может, физически не может встать и выйти от мужчины, психологически не может встать и выйти от мужчины, который просто-напросто издевается над ней. Но я, может быть, даже неправа сейчас, потому что я говорю о некой гендерности, что вот женщина не может от мужчины. К сожалению, нам известны и обратные случаи – и мужчина не может от такой же женщины, которая занимается тем же самым домашним насилием. И такие случаи известны. Тамара Шорникова: Ну, не в последнюю очередь некуда бежать, что называется, из-за бездействия тех же правоохранительных органов. Виктория Данильченко: Безусловно. Тамара Шорникова: Это уже такой плохой анекдот, когда: «Ну, убьют – тогда и позвоните». Виктория Данильченко: Слушайте, но ведь на самом деле уже сколько мы об этом говорим. Я думаю, сколько мы об этом будем еще говорить. Но я раньше тоже стояла, знаете, очень жестко с обвинительной позиции в адрес правоохранительных органов. А хочу вам сказать, что это не совсем правильно. И объясню – почему. Те же самые женщины, которых избили дома, которых бьют, над которыми издеваются, истязают их дома, они пишут заявления в полицию, а потом первыми же приходят и забирают заявления обратно. Тамара Шорникова: Боятся? Александр Денисов: «Ну, помирятся». Да? Виктория Данильченко: Вы знаете, я как раз не хотела бы говорить, что боятся. Это толика тех, кто боится. Если уж ты пришел и сделал, то дальше, казалось бы, все, давай, есть шанс убежать, уйти, найти себе приют. И сейчас действительно этого уже много, ну, например, в Москве. Это не боязнь. Жалко. Жалеют. «Ну что же? Ну ладно. Я женщина, потерплю. Ничего страшного. Ну подумаешь, ну ударил. Ну ничего. Что же его сейчас, бедолагу, за решетку посадят». Идут и сами забирают. И после этого, честно вам говорю, как-то язык не поворачивается в адрес правоохранительных органов сказать: «Что же вы такие мерзавцы, которые не приходят на помощь, а ждут?» Как вы говорите: «Когда убьют – тогда придем». То есть это такой перекос. Понимаете, перекосы и в одну сторону, и в другую сторону. То есть, безусловно, жуткое безобразие с этими историями «убьют – приходите». Кстати, был случай, когда… Уже обвинена, получила непосредственное наказание такая женщина, майор полиции, когда она сказал: «Ну вот убьют, – действительно, – тогда и приедем». Пошутила. Вот за свою шутку она получила срок. То есть уже какая-то некая тенденция в этом направлении-то есть. Уже теперь я думаю, что перед тем, как пошутить, еще десять раз подумают, надо пошутить или надо все-таки помолчать, а приехать и помочь. А вторая тенденция, которая действительно… Ну слушайте, вот она пришла и забирает заявление. Ну кто ей скажет? Полицейский? «Что ты делаешь? Ты сейчас домой вернешься – он тебе опять голову разобьет». Не скажет. Вот это уже второй момент. Не скажет. Это, по большому счету, как он считает, не его дело. Это психолог должен ей объяснить или юрист, может быть, должен ей объяснить, что то, чем она занимается – это неправильно. Ну, наверное, объясняют. Наверное, говорят. А у человека своя душа, своя судьба, своя жизнь. И она выбирает такое для себя: «Пойду обратно домой». Александр Денисов: Знаете, кстати, обсуждали эту тему, и была правозащитница. Когда звонили женщины, жаловались, она просто злилась на них, откровенно злилась. Говорили: «Второй муж, он меня бьет». – «И что вы ждете?» То есть она так агрессивно. Вначале мы как-то пытались ей замечание сделать. А потом эфир закончился, и я подумал: она столько этих историй выслушала! И все они – калька одна на другую. И ее это уже раздражает до крайности, потому что люди совершают одни и те же ошибки. Ну как? Если действительно опасно – ну надо уходить куда бы то ни было. Да? Виктория Данильченко: Я тут с вами не совсем соглашусь. Объясню – почему. Понимаете, это такой действительно тонкий психологический момент. Это нам кажется, что… «Слушай, встал и вышел просто!» Александр Денисов: Естественно, со стороны. Естественно, со стороны, да. Виктория Данильченко: Да. А когда человек находится в этом состоянии… И я с такими женщинами встречалась, и встречалась достаточно много. Они действительно… Вот представляете – люди с подавленной психикой, с абсолютно подавленной психикой. Это все равно, что, я не знаю, психическому нездоровому человеку начать сейчас что-то объяснять, что он психически нездоровый. Александр Денисов: И резко поздороветь надо. Виктория Данильченко: Да. «Слушай, ну-ка возьми себя в руки! Ты что?» Понимаете, это все равно, что… Вот для примера. Вы заболели гриппом, не дай бог, у вас 39, а к вам подойдут и скажут: «Слушай, ну давай кончай. Что ты лег? Ну-ка давай!» – встал такой бодренький и пошел. Это не работает бодренько. Это женщины с угнетенной психикой. Кричи на них, ругайся них – невозможно. Это объясняется: а) терпением и б) болью. То есть ты с ней сопереживаешь это. А самое главное – рука помощи. То, что на них кричать: «Что ты ждешь?!» – можно кричать, но от этого она не перестанет ждать чуда. Понимаете, они все ждут чуда, что завтра…. Сегодня он изменился… вернее, извинился он сегодня, а завтра он изменится. «Уже на колени же встал. Уже сказал же: «Я больше так не буду». Ну и что, что в тридцать восьмой раз? Ну и ладно. Ну а вдруг вот этот тридцать восьмой раз будет окончательный?» Это вот так работает у них. Можно на них за это обижаться? Нет, невозможно. Можно ли сердиться? Как вы говорите, знаете, такое а-ля выгорание. Так это же выгорание в профессии. Это то же самое, что правоохранительные органы: «Приедем, когда убьют». Так и здесь: «Слышишь, ты что тут нам орешь? Что ты ждешь?!» Но для нее это не ушат с водой. И еще раз: это так не работает. Есть люди, с которыми можно так разговаривать, можно объяснить. Но большинство людей – все же я настаиваю, что это люди с подавленной уже психикой. Тамара Шорникова: А ресурсы есть у женщины или мужчины, чтобы вырваться из этого круга? Ну нет, например, родственников, нет работы, возможно, временно. Можно ли куда-то обратиться и получить, не знаю, какой-то первоначальный капитал на переезд, временное жилье? Виктория Данильченко: Слушайте, конечно, можно. Александр Денисов: А потом, еще ведь стесняются многие. Виктория Данильченко: Конечно, можно, сто процентов. Александр Денисов: Не хотят тем же родственникам говорить, выносить это… Виктория Данильченко: Сто процентов! Конечно. Во-первых, можно. Я всегда считаю следующее. Вот нужно для себя знать, если в твоей семье такое происходит, ну, пока твою психику не подавили уже вконец. Ведь у всех с чего-то начинается, да? Это же не то что сегодня, завтра, послезавтра, а после-после она проснулась с подавленной психикой. Так это не работает. Психика подавляется годами, а не двумя-тремя днями. Значит, если в твоей семье это произошло, то перво-наперво запомнить нужно, что, я не знаю, около двери в каком-то потайном месте положи ключи, положи документы, не знаю, копии документов, что хочешь, деньги положи, чтобы у тебя (ну, кроме шуток), понимаете, был какой-то, я не знаю, пакетик, коробочка, которую ты можешь взять и открыть этими ключами. Потому что зачастую бывает, что их запирают в этом состоянии. Она там избита, заперта и тому подобное. Так ты возьми, действительно, и облегчи себе задачу, положи вот этот пакетик. Это, может быть, выглядит и слышится, скажем так, смешно или еще как-то, но это правда работает. И тогда тебе будет что взять. Не надо думать: «Ага! А там еще у меня лежит вот это. А в этом ящичке…» Тебе не до ящичков в этот момент. Просто бежать пулей! Это первое. Это просто реальная рекомендация, что нужно делать. Выбежала – и начинаешь звонить во все звонки, двери. Стучи, колоти, молоти, неважно. Лучше один раз пережить вот эту неприятную минуту позора, как женщине кажется (на самом деле никакого позора здесь нет), чем лишиться… Александр Денисов: Может быть, в следующий раз стыдно будет, что жена выйдет, соседи узнают. Виктория Данильченко: …чем лишиться жизни. Вот о чем речь. Понимаете? Александр Денисов: Я имею в виду – мужику стыдно будет. Виктория Данильченко: Может, и мужику будет стыдно. Но зачастую я думаю, что таким вряд ли стыдно бывает. Александр Денисов: Ну, все-таки как-то… Виктория Данильченко: И плюс, слушайте, мы не стоим на месте. У нас есть прежде всего кризисные центры. В столице – столичный кризисный центр. У нас есть кризисный центр. «Насилию.нет». У нас есть филиал, по-моему, первого, которого я назвала, «Надежда». У нас есть центр «Милосердие», где женщине могут помочь вещами, одеждой, ну кто чем может. Понимаете? И плюс у нас есть (это то, что я знаю) православные такие кризисные центры, «Дом для мамы»… Александр Денисов: Ну, как сейчас мы смотрели. Виктория Данильченко: Да, вот такого рода. И там женщина может получить и приют… Ну, собственно, приют она везде может получить, они все рассчитаны на это. Я знаю, что вот эта «Надежда» – по-моему, там 70 коек у них есть. То есть это не просто ты пришел, встал куда-то, и все. Нет. Ты начинаешь там общаться. Везде работает юрист, везде работает психолог. То есть мама или папа, неважно, мужчина… вне зависимости от того, мама она или не мама, как и мужчина, папа он или не папа, они могут найти приют в таких кризисных центрах. Сегодня их становится больше, больше и больше. Хорошо, опять же, слушайте, вот то же самое, что я сказала: собери себе самое необходимое, положи деньги, ключи или еще что-то и выбегай. Точно так же – ну посмотри заранее, куда ты побежишь. Послушайте, мы живем в век интернета. Ну посмотри, прочти, где находится близкий к тебе центр, и беги. Александр Денисов: Виктория Борисовна… Тамара Шорникова: У нас есть телефонный звонок, давайте послушаем. Елена, Москва. Здравствуйте. Зритель: Алло. Здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, слушаем вас. Зритель: Я абсолютно согласна с вашим экспертом, что при малейшей возможности женщинам (я всех призываю) собраться и бежать. Я была в такой ситуации. В общем-то, очень трудно женщине справиться со всем этим. Плюс еще общественное мнение. Плюс репутация твоя. И самое ужасное – это то, что, конечно, страдает ребенок. И ради ребенка, ради спасения ребенка надо сделать все, чтобы порвать с таким человеком и просто не оставаться с ним рядом, каким бы он ни был. Он может быть хорошим мужем потом впоследствии, может даже быть хорошим работником и уважаемым человеком. Но домашнее насилие пережить, остаться один на один с этим страхом – мало того, что это травма психологическая для тебя, плюс ребенок, который видит, как страдает женщина, он впитывает эту модель. У меня дочка уже достаточно взрослая, но я замечаю, что какие-то элементы психологической… ну, нельзя сказать, что неполноценности, но что-то подобное у нее тоже есть. Я с этим борюсь, но детские такие впечатления все-таки очень сильны для ребенка. Спасибо. Тамара Шорникова: Да, спасибо вам за ваш откровенный звонок. Обсуждающийся сейчас активно закон о домашнем насилии что изменит в жизни таких семей? Виктория Данильченко: Вы знаете, сложно сказать, потому что все, что обсуждается, не есть равнозначно тому, что это будет принято. Пока мы имеем совсем приблизительные, скажем так, статьи этого закона. Мы хотя бы сейчас понимаем, каким бывает домашнее насилие. Собственно, из-за чего он не был принят раньше? И почему с ним не были согласны? Потому что считается… Есть люди, которые за закон о домашнем насилии, а есть люди, которые не поддерживают закон. Так вот, люди, которые его не поддерживают, скажем так, их основанием к неприятию закона является то, что: «Зачем принимать то, что уже существует в той или иной сфере?» «Например, тебя побили, тебя избили – пожалуйста, иди и обратись в полицию с заявлением о том, что тебе причинены, я не знаю, побои». А тут – раз! – у нас президент принимает меры по декриминализации побоев. То есть один раз не считается, как он нам сказал. Ну, ударил раз – ладно, как бы давайте простим. А второй раз – это уже да, это уже сигнальчик. А домашнее насилие… Закон о домашнем насилии как раз, напротив, он призывает один раз тоже считать, что это все-таки состоялось и это было, и человек должен за это нести свою ответственность, и наказание должно наступить. Дальше. Существует сексуальное насилие. Ну пожалуйста, что тебе мешает? Пойди, подай заявление о том, что ты подвергался сексуальному домогательству. Александр Денисов: Эту уголовному статью никто не отменял. Виктория Данильченко: Совершенно правильно. «Вот, пожалуйста. Зачем же ее вносить в одно из объяснений и разновидность домашнего насилия?» Александр Денисов: А там даже приписка есть, что это и семьи касается тоже? Ну, в УК. Виктория Данильченко: Ну конечно. Мы же имеем физическое, психологическое, сексуальное, экономическое… То есть там такой перечень-то достаточно приличный, что есть домашнее насилие. И поэтому рассуждать о том, что будет ли что-то лучше и меньше станет этих извергов, которое себе разрешают такое поведение в отношении своего второго супруга… Дальше. Домашнее насилие также будет касаться не только мужа и жены, то есть близких, а также это касается тех людей, с кем ты проживаешь единой семьей. Ну, во-первых, мы, к сожалению, не стоим на месте… Александр Денисов: Что, на тещу можно пожаловаться? Виктория Данильченко: Ну, это-то точно можно. А вот то, что касается не только тещи, но и свекрови… Александр Денисов: Это первым делом нужно сделать, Виктория Борисовна! Виктория Данильченко: Тут многие попадают, к сожалению, в состав совместно проживающих. Александр Денисов: Сколько мужей сразу вздохнуло сейчас! Виктория Данильченко: Ой, не то слово! Вы что, знаете, сколько мужчин сейчас пойдет, если примут? Александр Денисов: Уже перья заскрипели, да? Виктория Данильченко: Сто процентов, абсолютно! Так я хочу сказать, что не только, так сказать, муж с женой, а это и близкие родственники, кто с кем проживает. То есть и ребенок может обратиться, и наоборот. Дети-то у нас тоже бывают разные. Когда бьют – мы тоже знаем. Таких примеров достаточно много, когда дети и несовершеннолетние, и уже став совершеннолетними, позволяют себе достаточно серьезное рукоприкладство в отношении своих родителей или лиц, с кем они проживают. И, соответственно, различные партнеры, с которыми мы… У нас это принято называть гражданским браком. Правда, это ничего общего… Александр Денисов: Сожительство, говоря по-нашему. Виктория Данильченко: Ну да, сожительство. Так вот, круг обширен на самом деле тех, кто может обратиться по поводу получения того самого домашнего насилия в случае чего. Тамара Шорникова: Нам подсказывают, что есть звонок от мужчины. Давайте послушаем, возможно, другую точку зрения. Сергей, Тамбов, из Тамбова звонок. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Алло. Могу говорить? Тамара Шорникова: Да, слушаем вас. Зритель: Вот затрагивали эту проблему семьи. Откуда идет это насилие? Ведь насилие не просто само собой рождается в одно мгновение. Оно же появляется с того момента, когда человек перестает уважать своего близкого, который… Если взять венчание, то должен все муки терпеть мужчина и нести по жизни со своей женой все это. Если преподавание было бы, как было еще в царские времена… А сейчас они не задумываются, совершают они этот грех или нет. Александр Денисов: Сергей, ну послушайте. Если до добра дело не доведет, то, может, все-таки лучше разойтись в разные стороны? А то потом грех на душу брать все-таки… Понятно – терпеть. А если «терпелка» закончится, ну условно, – и что делать? Зритель: Вы поймите одно. Если это преподавать с детства, чтобы он не мог поднять руку на жену… Он должен понимать, что он не имеет права руку поднять. Если с детства воспитание будет происходить, то у него это будет заложено в корне. Александр Денисов: Нет, ну если с детства заложено (Сергей, спасибо большое за звонок), то и проблем-то в принципе не будет. Виктория Данильченко: Это во-первых. А во-вторых… Александр Денисов: Это уже не наш случай, как говорится. Виктория Данильченко: Слушайте, я себе вряд ли могу такое представить, что пришел ученик в школу, а ему учитель говорит: «Знаешь, слушай, как оно надо. Только она тебе слово – ты как дал!» Ну, так себя не ведут учителя. Правда же? Александр Денисов: И объяснять тут нечего. Виктория Данильченко: Да. Ну, как бы… Тамара Шорникова: Но, к сожалению, так себя ведут во многих семьях. Ну, не во многих, хорошо, а в некоторых. Александр Денисов: Мы не знаем, Тамара. И слава богу. Тамара Шорникова: В некоторых семьях. Возможно, оттуда опыт берется. Но вряд ли, действительно, одними лишь разговорами можно как-то вырастить абсолютно других людей. Почему так много агрессии к этому закону сейчас? Почему многие говорят, что он разрушит семью? Виктория Данильченко: Ну, во-первых, начнем с того, что то, о чем говорите вы… Тамара Шорникова: У нас одна минута. Виктория Данильченко: …это позиция РПЦ, как мы знаем. «Вот однозначно, что это разрушит семью, потому что муж в семье всегда прав», – это их позиция. Можно с ней соглашаться, нельзя с ней соглашаться. Понимаете, вопрос следующий. Мы живем в XXI веке, и рассуждать: «Как муж сказал – так жена должна сделать», – ну, это, наверное, все-таки уже какой-то архаизм, позволю себе заметить. Александр Денисов: Надо разобраться. Если он правильно сказал, то должна сделать; а если неправильно, то – не должна. Давайте здраво. Виктория Данильченко: Понимаете, если муж дал ей в глаз… «А, это ведь муж же дал ей в глаз? Ничего с тобой не будет. Потерпи, милая». Ну так не работает. Тамара Шорникова: Вы знаете, у нас от мужчин, я смотрю, эсэмэски начали приходить активно. Про то, что муж дал в глаз. «Женщины агрессивнее мужчин», – пишет Тюменская область. «Развод еще никто не отменял». «А как вам моральный терроризм? – Башкортостан. – Жена обвиняет ежечасно в том, чего нет. Можно и не выдержать». Виктория Данильченко: Кстати, на самом деле это очень хорошая история. Александр Денисов: Вы знаете, вот есть поговорка, Виктория Борисовна: «Муж где-то там плохой, а жена – здесь». Вот это сложнее выяснять. Есть такая житейская мудрость. Виктория Данильченко: Вы знаете, кстати, да. Вы знаете, я соглашусь с этим человеком. Почему мы говорим о домашнем насилии как о психологическом истязании? Это страшней порой, чем дал в глаз. Александр Денисов: Спасибо большое, Виктория Борисовна. Тема тоже интересная, есть о чем продолжить разговор. Приходите к нам. Спасибо. Виктория Данильченко: Спасибо. Тамара Шорникова: Виктория Данильченко, адвокат и эксперт по семейному праву. Это были темы дневного выпуска программы «Отражение». А прямо сейчас расскажем, о чем речь пойдет вечером.