Александр Мерзлов: С момента перестройки в России по разным оценкам полностью исчезли от 20 до 30 тысяч сельских населенных пунктов

Гости
Александр Мерзлов
президент «Ассоциации самых красивых деревень России», доктор экономических наук

Петр Кузнецов: Не хотелось когда-нибудь взять вот с собой кота, собаку, маленького галчонка и уехать жить в деревню? 

Оксана Галькевич: Хотелось.

Петр Кузнецов: Сейчас.

Оксана Галькевич: До сих пор хочется. Прям да, но…

Петр Кузнецов: Мне тоже хочется сейчас. Знаешь, почему? И не потому, что  я не пил с утра. А потому что в России каждый месяц исчезает чуть ли не по одной деревне. Постоянно увеличивается количество заброшенных сельских населенных пунктов с небольшим числом жителей. И через 100 лет наша страна может вообще остаться без деревень.

Такой прогноз опубликован в докладе Центра экономических и политических реформ. Он так и называется "Россия - страна умирающих деревень". В течение последних 15-20 лет постоянно уменьшается численность сельского населения, как за счет естественной убыли населения (то есть смертность превышает рождаемость), так и за счет миграционного оттока, соответственно, в города.

Сейчас общее количество сельских населенных пунктов в России превышает 150 тысяч. Но при этом последняя перепись населения ( - она была в 2010 году) выявила, что 13 процентов таких пунктов на тот момент были не заселены, то есть почти 20 тыс. российских деревень существовали только на бумаге, т.е. на карте, но по факту уже были заброшены.

Итак, как я уже сказал, нулевые и десятые годы характеризуются постоянным уменьшением численности сельского населения. Причем если между переписями населения в 2002 и в 2010 годах в стране было зафиксировано значительное уменьшение численности как сельского, так и городского населения (хотя сельского населения - в большей степени), то вот, пожалуйста, с 2011-2015 и даже по 2016 город рос. Вот, это синие столбики, они только растут, 697 – это в тысячах, 430, 403, 352 тысячи в 2016 году, а село постоянно уменьшалось. Соответственно, красные графики, это вот вы видите с минусом: -98, -215, и, обратите внимание, в 2016 году -102 тысячи. На нашем графике все цифры - это тысячи человек. В 2016 – минус 102 тысячи в деревнях! Одна из причин оттока, по крайней мере, трудоспособных граждан в города и прекращения существования сел - это не только безработица, но и ликвидация местных школ, больниц и поликлиник.

О безработице как основном стимуле к переезду трубит наш следующий график.  По последним данным Росстата за октябрь 2016 года, уровень безработицы среди сельских жителей превысил уровень безработицы среди городских жителей почти в два раза. Вот эта разница. Примерно то же соотношение фиксировалось на протяжении всего 2016 года. Для сельской местности также в большей степени характерна долгосрочная или так называемая застойная безработица. Из полутора миллионов безработных сельских жителей 35% находятся в ситуации застойной безработицы (ищут работу 12 месяцев и более).

И теперь пройдемся по округам. Тоже занятные данные. На 1 января 2016 года самая высокая доля сельского населения зафиксирована в Северо-Кавказском федеральном округе, самая низкая - в Северо-Западном федеральном округе. О чем тут можно говорить? Пожалуй, о тенденции постепенного сдвига сельского населения на Юг России. Кстати, с 11 года в СКФО фиксируется постоянный прирост сельского населения. И это единственный округ с таким положительным показателем.

Кстати, возвращаясь к Простоквашино, хочу напомнить, что даже в этой мультдеревне (а мультфильм вышел в 1978 году) кроме дяди Федора, пса и кота - никто не жил. Правда, была почта.

О стране умирающих деревень говорим сегодня с Александром Мерзловым - Директором Центра устойчивого развития сельских территорий Московской Сельскохозяйственной Академии Тимирязева. Здравствуйте!

Александр Мерзлов: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Присаживайтесь. Ну что? Начнем с причин. Деревня всегда была нужна для того, чтобы кормить. Что деревня сейчас?

Александр Мерзлов: Деревня. С одной стороны, действительно, большинство, включая вас, думают, что главная её функция, так оно и есть – производство продуктов питания и сырья для промышленности, но не только. Дело в том, что деревня - она также выполняет ряд других очень важных народохозяйственных функций. Это и размещение производства, она является хранительницей укладов, этносов, т.е. фактически это место, где сохраняется наша идентичность. Потому что города – они более космополитичны. Просто вот по своей природе, там больше приезжает и уезжает приезжих. Деревня выполняет экологические функции и рекреационные. Потому что отдых в сельской местности – он, скажем так, наиболее полезный всё-таки. Я не говорю, что, допустим, не надо ходить в дискотеки, это тоже надо. Но всё-таки наиболее полноценный отдых с медицинской точки зрения, даже не море, поскольку есть достаточно много противопоказаний, а отдых в деревне. Но для этого должны быть определенные условия, соответственно.

Оксана Галькевич: Вы знаете, я вот сейчас, пока вы рассказываете… Вы сказали и вот Петина мысль вот тоже в основном, что, так или иначе, жизнь в российской деревне связана с сельским хозяйством. С каким-то аграрным занятием. Но, с другой стороны, вот то, что было до революции, когда мы были одноэтажной Россией. Ведь много было и других примеров. Вот, например, город нынче Кимры – это ведь была деревня до самой революции. Я читаю историю этого села, там очень интересно. Первое упоминание  - 1635 год, 104 двора, в то время как средняя деревня в России в то время – 10-15 дворов. 1660-е годы в Кимрах начинается развитие обувной промышленности, т.е. сапожники. Иностранные путешественники в начале 18 века писали, что лучшие сапожники и портные  - в этой деревне. Сохраняли статус деревни и отказывались от городского статуса вплоть до советской власти, потому что это был ещё и особый налоговый статус. И люди себе прекрасно, они даже по сословному статусу, все кто занимался там этой работой, они были крестьянами, хотя, по сути, они были ремесленниками. В силу разных там экономических соображений, в том числе, можно сказать, экономических рычагов. Это я к тому, что деревня это не только аграрное занятие. Это не только ведь сеять и пахать.

Александр Мерзлов: Безусловно, вообще вот надо сказать, что слово, вот допустим, если мы разберем этимологию слова "сельское хозяйство", то в принципе это переводится как "экономика села", хозяйства – села. А это экономика она междисциплинарная в своей основе, межведомственная. Вот сейчас в современном экономическом словаре сельское хозяйство – это растениеводство + животноводство почти. А раньше и допустим в значение слова "сельское хозяйство" в английском, французском языке… Там агрокультура – это ещё и продукция леса, и рыба, и ремесла. Поэтому вот это надо иметь в виду, и сравнение нашего сельского хозяйства и их агрокультуры в этом плане, так сказать, не всегда корректное. Но вот эта данность, в которой мы сейчас живем, а так действительно надо иметь в виду, что российские сельские территории в силу нашей погоды, климата, географии, северности – они преимущественно не сельскохозяйственны. У нас, к сожалению, три четверти – зона рискового земледелия. Вот очаговое – где сельское хозяйство и только. Даже в составе сельских территорий больше половины -  это лес. А остальное, так сказать, сельхоз…

Петр Кузнецов: Живут собирательством.

Александр Мерзлов: Сельхозугодия. Да, и собирательство, и лесная промышленность, и водная промышленность, рыболовство, аквакультура, и ремесла, промыслы.

Петр Кузнецов: При этом речь идет не о сбыте продукции. Сбывать некуда, если отдаленные населенные пункты. Речь идет просто о …

Александр Мерзлов: О самообеспечении. Но, безусловно, очень многие стараются, где можно, торговать, поскольку это порой единственно возможный заработок. И в принципе для вот этих удаленных деревень, сел, вот так вот депрессивных, это плюс развитие сельского туризма является фактически единственной альтернативой для вот…

Оксана Галькевич: Александр Валерьевич, но это ведь получается, что если наши села, наши деревни выживают сейчас, озабочены только самообеспечением, это значит, что они не включены в экономику страны. Они за её пределами. Вот есть какие-то активные регионы, более-менее чего-то производящие, вот опять же в той же самой аграрной сфере, на этом же поле работающей. Где сеют, где пашут, где коровы там, я не знаю, хорошо пасутся, молочко дают. А все остальные две трети, как вы сказали там, где нездорово - не растет банан, не растет кокос. Они за пределами российской экономики.

Петр Кузнецов: И даже, я так понимаю, не включены в программу устойчивого развития сельских территорий?

Александр Мерзлов: Совершенно верно. У нас существует такая программа устойчивого развития сельских территорий, существует концепция, стратегия. В каждом регионе существует, вот аналогичная программа, но она в основном ориентирована на социальную, на инфраструктурную поддержку агропромышленного комплекса. Т.е. она действует в основном там, где есть крупные АПК, чтобы, в конце концов, помочь ему облегчить, решить некоторые социальные… Т.е. это на самом деле редкие проценты туда попадают, а большая часть сельских территорий, она, к сожалению, оказывается не включенной в эту программу. Вот есть грантовая поддержка инициатив, сейчас есть вот такой вот фонд "Перспектива", который раздает президентские гранты на поддержку вот таких вот инициатив именно на сельских территориях и малых городах. Это хорошо, что это есть. Но это совершенно недостаточно. Безусловно, программа устойчивого развития сельских территорий должна, как в большинстве других стран, ориентирована быть на АПК, а главным, ну если хотите слово, выгодополучателем должно быть сельское население. Вот этого, к сожалению, сейчас нет. Или есть очень мало. Недостаточно, поэтому эти все процессы, о которых вы говорили в самом начале, они продолжают развиваться и

Оксана Галькевич: Набирать некую негативную динамику, к сожалению.

Петр Кузнецов: Давайте проиллюстрируем наш разговор.

Оксана Галькевич: Александр Валерьевич, мы готовились к этому эфиру. Есть пара сюжетов из разных регионов. Давайте посмотрим, как выглядят деревни в разных регионах нашей страны.

Ростовская область:

Хутор Крюково в 200 км от Ростова на Дону. Населенный пункт - вне зоны доступа. Здесь не ловится ни один оператор связи. Единственная дорога до райцентра - часто не проезжая, то гололед, то распутица. Газопровод обошел эти места стороной - в домах печное отопление. Магазинов нет, так как нет нормальной дороги.

Не радует селян даже высокоскоростной интернет - населенный пункт попал под федеральную программу интернетизации села. Под одним из этих столбов иногда собирается молодежь, чтобы поймать на мобильники бесплатный Wi-Fi. Жители шутят: "у нас позапрошлый век с высокоскоростным интернетом".

У крюковских старшеклассников ( в хуторе только школа-девятилетка) закончились пятидневные внеплановые каникулы. Школьный автобус, который возит десяти-одиннадцатиклассников в город Константиновск на учебу, простоял у школьного крыльца. Дорога покрылась коркой льда и по нормам безопасности перевозки детей по такой дороге запрещены.

Ольга Логвинова, житель хутора Крюкова: "Дороги нету. Особенно когда гололед - детей сами водим. Потому что вообще убиться можно. Это вот только посыпали, а так вообще было ужас".

Перед распутицей, пока дорога проезжая, жители стараются сделать запасы продуктов и необходимых хозтоваров. Выбраться в райцентр на рейсовом транспорте проблематично: автобус из Константиновска приходит сюда два раза в неделю.

Ольга Логвинова, житель хутора Крюков: "Какое там удобно - нанимает такси сюда,  ну 800 рублей - если знакомые, а так 1000".

Бежать отсюда начали десять лет назад как раз из-за транспортных проблем. От бездорожья страдают местные фермеры - очень дорого возить сюда уголь и дрова. И пересохли водоемы: вода тоже стала привозной и дорогой.

Новая асфальтированная дорога в окрестностях хутора есть - начинается она от Крюково и упирается в заброшенную деревню Каменно-Бродское в паре километров.

Леонид Борзов, житель хутора Каменно-Бродский: "Втихую сдали её, чтобы даже люди не видели, как строить начали, а чтобы как закончили - незаметно было".

Районному бюджету трасса "из ниоткуда в никуда" обошлась в 10 миллионов рублей. Сейчас в Каменно-Бродском проживают всего две семьи. Тоже собираются уезжать из деревни и шутят: "Нам единственным и нужна эта дорога - чтобы по ней сбежать".

Жителям Крюково жаль этих 23 миллионов рублей, потраченных в сумме на ненужную дорогу и на интернет "под столбом". Они не раз снаряжали делегатов в районный центр, приглашали управу к себе на сельский сход, чтобы донести до власти: "Нам бы эти деньги - на нужную дорогу, на водоснабжение, на газ".  Но власть в Крюкове ни разу не появилась.

Смоленская область:

В специальном доме для престарелых и супружеских пар пожилого возраста, что в селе Мольгино Новодугинского района Смоленской области, идет приготовление к встрече нового года.

Виктора Селетухин и его супруга Ольга живут в центре с самого открытия.

Виктор Селетухин, пенсионер:  "Здесь отличные условия, отличное питание, отличное отношение. Лучший интернат, по-моему, не только в области, но и, по-моему, в России".

Ольга Иванова, супруга: "Здесь у нас есть возможность, чтобы жить вместе".

Дом престарелых построили 2 года назад на деньги области и местного сельхозпредприятия. Проживание платное. От трех до одиннадцати тысяч рублей в месяц. Три четверти пенсии. Сегодня здесь живут 42 пенсионера.

10 лет назад существование деревни было под большим вопросом. Мольгино пришло в запустение. Работать было негде. Молодежь разъехалась. В 2007 году здесь оставалось 55 человек. Все-пенсионеры. Перспектив не было никаких, пока землей в селе не заинтересовалось одно сельхозпредприятие.

Николай Лисиков, житель дер. Мольгино: "Были здесь телятники, скотный двор, коровник. Ну а потом все развалилось в 90-х годах. А сейчас, это самое, народ приезжает, дома строят, работа есть".

Сейчас на предприятии трудятся около 60 сотрудников. Приезжих  обеспечивают жильем, строят индивидуальные коттеджи. Через 10 лет их можно оформить в собственность. Компания дала деньги на постройку детского сада, восстановила церковь 19 века, разбила детский парк и провела в деревню газ. На днях в Мольгино открыли ещё и школу-интернат для одаренных детей. Сразу после новогодних каникул здесь начнутся занятия.

Как и в прежние времена в Мольгино бок о бок будут жить люди всех поколений. Ну, как это и должно быть в настоящей русской деревне.


Петр Кузнецов: Вот, пожалуйста, на контрасте две деревни. Александр Валерьевич, а ведь есть деревни полностью заброшенные, населенные пункты, в инфографике я об этом попытался рассказать, и списка нет, непонятно, кто ведет учет. Тут даже спрашивают:

- А Путину вообще докладывают, сколько заброшенных деревень, где они находятся?

Вот что сделать с полностью заброшенными населенными пунктами, ведь нужно как-то восстанавливать эти утраченные территории?

Оксана Галькевич: Или не нужно, если там уже нет никакой жизнедеятельности экономической какой-то, там вот не бьёт родник?

Александр Мерзлов: Вот вы правы, вот с момента перестройки по разным оценкам уже исчезло полностью от двадцати до тридцати тысяч сельских населенных пунктов. И больших, и маленьких. Это по официальной статистике, по разным оценкам. А вот огромное, так сказать, количество деревень потеряло свое население, очень многие живут просто в режиме дач. Вот, особенно это касается отдаленных деревень, где нет дорог, где нет связи, куда сложно добраться. И надо здесь рассматривать каждый отдельный случай. Если есть инициативные люди, если есть потенциалы, которые можно задействовать. Возможно, вот очень часто, удаленные деревни, при всех минусах, вот допустим, отсутствия дорог. Вот отсутствие дорог гарантирует сохранность наследия в какой-то мере. И сейчас вот один из наших проектов, который здесь вот освещался. Это ассоциация самых красивых деревень России. Вот мы, допустим, сейчас много путешествуем по Алтайскому краю, по Мезенскому району, в скорости поедем в Лешуконский район. Там вот отдаленные деревни, где, допустим, есть только тележные дороги, или допустим, можно добраться только по воде. Как допустим, деревня Кильца, совершенно потрясающая. Она смогла сохраниться вот именно в своем первозданном виде, интересном для сельских туристов именно благодаря отсутствию дорог. И вот такие деревни, безусловно, их вот осталось очень мало. И их надо спасать, к ним надо проводить, безусловно, дорогу, и одновременно задействовать те туристические потенциалы, которые согласились благодаря их удаленности.  

Петр Кузнецов: У нас есть звонок из Москвы, причем, мы так понимаем, что наша телезрительница попутешествовала по разным регионам, и видела в том числе, и заброшенные деревни. Ну, давайте узнаем у неё.

Оксана Галькевич: Где была, что видела. Наталья, здравствуйте. Расскажите.

Наталья, г. Москва:
Ой, ужасное впечатление, ужасное просто. Деревни ну как послевоенные кадры, знаете, такие, вымирающие.

Оксана Галькевич: А где вы были-то?

Наталья, г. Москва: Тверская область, Рязанская, просто я подыскивала. Я хотела переехать, и подыскивала, ездила. Ужасное впечатление, мне просто больно-больно. Деревня – это наша Россия. Только из деревни, из наших культур вот этих происходит гении и жалко, что мы это теряем. Очень жалко.

Петр Кузнецов: Наталья, названия этих населенных пунктов есть? Далеко ли они от областного центра? Чтобы понимать географию.

Наталья, г. Москва: Да просто ездили.

Петр Кузнецов: Просто по Тверской области? Куда бы не заезжали?

Наталья, г. Москва:  Нет, не в районной центр, естественно, а просто вот ехали на машине. Ну, про дороги я вообще молчу, это как бы дорог мало, ну только обозначение в основном бывает, и выходили и шли пешком.

Петр Кузнецов: А люди есть? В основном, какого возраста?

Наталья, г. Москва: Ну, старенькие. И очень как бы рады были бы поговорить. Ну, т.е. ну ужас какой-то.

Петр Кузнецов: Они  были бы рады поговорить, или вы с ними?

Наталья, г. Москва: Да они, конечно. Им бы за счастье бы общение. У них же там ничего нет. Теперь и медицина, и медицину вывели. И учебные закрывают. Т.е. всё. Действительно умирает, наше всё умирает. Жалко, очень жалко.

Петр Кузнецов: Спасибо, Наталья. Наталья, которая путешествовала… Тверская область или Тульская, какая… Вот она заговорила о гениях на селе. У нас же ещё есть поддержка молодых специалистов на селе, как она работает?

Александр Мерзлов: Такие программы, безусловно, существуют. И в общем, они, с одной стороны, достаточно эффективны. Вот, но этого недостаточно. Потому что вот молодые люди едут на село не только из-за высоких заработных плат, а они едут туда также за качеством жизни. Вот потому что в сельской местности, у нас правительство говорит, что основным вектором у правительства является качество жизни населения. Как раз качество жизни по многим параметрам на селе оно лучше, если есть определенные инфраструктурные, так сказать, моменты. И у нас здесь вот что происходит. Что действительно вот в тех сельских населенных пунктах, в которых заинтересовано АПК, там происходит обустройство. Но опять же в критериях обустройства не хватает критериев наследия. Очень часто мы теряем идентичность, потому что интересные дома одеваются в сайдинг. Наследие закатывается в бетон и асфальт, и мы получаем такие агрогородки, которые, может быть, удобно, там есть все необходимые условия, такой комфорт, но они потеряли идентичность. А люди очень часто хотят вернуться на село, и возможно, вот эта женщина, для того чтобы увидеть наличники, для того, чтобы почувствовать запахи. Вообще люди очень хорошо познают регион через рецепторы. Через вкусовые, визуальные, тактильные и так далее. И вот надо обязательно…

Петр Кузнецов: С агрогородками это всё исчезает?

Александр Мерзлов: Ну, скажем, да, действительно много исчезает. И вот, допустим, экспедиции самых красивых деревень России показали, что мы не можем найти вот таких вот деревень в зонах развитого агропромышленного комплекса, в зонах рядом с крупными городами. Поскольку города тоже, так сказать, наступают. И приходится заезжать очень-очень далеко. Это вот либо Архангельская область, либо вот допустим мы нашли сейчас поселение староверов рядом с Байкалом, т.е. это очень такие удаленные. И необходимо обратить внимание государства, чтобы обустраивая не терялось наследие. Т.е. внести дополнительные критерии при обустройстве территорий, которые бы могли сохранить архитектурное и природное наследие, пейзажи.

Оксана Галькевич: Александр Валерьевич, ну у нас прямой эфир, к сожалению, время истекает. Эта тема большая, глобальная, не всегда даже за сорок минут удается обсудить все моменты, которые она в себя включает. У нас друзья…

Петр Кузнецов: Ну, будущее у деревень есть?

Оксана Галькевич: А нам без него никуда. Без будущего.

Петр Кузнецов: Ну, если они превращаются в агрогородки, это уже всё равно…

Александр Мерзлов:
Без прошлого не будет будущего.

Оксана Галькевич: У нас в гостях сегодня был Александр Валерьевич Мерзлов, директор Центра устойчивого развития сельских территорий МСХА им. Тимирязева. Спасибо!

Александр Мерзлов: Спасибо.

Петр Кузнецов: Спасибо большое.