Оксана Галькевич: Ну а сейчас, уважаемые телезрители, давайте с вами поговорим об инвестициях. Вы сейчас, наверное, смотрите на экран и видите там такую плашку с названием темы, и там написано: «Усадьбы, замки и дворцы». И вы не можете понять, какое отношение усадьбы, замки и дворцы имеют к инвестициям. А ведь имеют. Константин Чуриков: Имеют же, да. По всей стране разбросаны (от слова «брошены») многочисленные и далеко не всегда в идеальном состоянии, мягко скажем, памятники архитектуры и истории – ну, иногда федерального, иногда регионального значения, неважно. Но ни у федерации, ни у регионов часто, практически всегда нет средств на их содержание. И тут, в общем-то, возникает вопрос: а может быть, бизнесу надо как-то включиться в этот процесс? Оксана Галькевич: Давайте прямо сейчас мы с вами запустим такой опрос, голосование в прямом эфире. Он уже появляется на ваших экранах. Формулировка у нас такая: «Только ли бизнес должен заниматься возрождением…» Константин Чуриков: А можно я точную формулировку прочту? Оксана Галькевич: Давай формулировку прочтем. Константин Чуриков: «Сохранением памятников должен заниматься именно бизнес?» Пожалуйста, отвечайте «да» или «нет». Оксана Галькевич: Ответы «да» или «нет» присылайте на наш SMS-портал 5445. Это все совершенно бесплатно. Ну а пока, друзья, вы начинаете голосовать и присылать ваши ответы, давайте посмотрим один интересный сюжет из Калининградской области. Там местные власти выставили на продажу тевтонский замок XIV века. СЮЖЕТ Константин Чуриков: Я просто поясню, что стоимость этого наследия – 6,3 миллиона рублей – в общем, сопоставима со стоимостью квартиры на калининградском побережье. Виссарион Игоревич, вы видели нашего «пациента», назовем так, поскольку разрушается… Оксана Галькевич: Давай представим сначала нашего гостя. Константин Чуриков: Да. В студии у нас – Виссарион Алявдин, директор Ассоциации владельцев исторических усадеб, президент фонда «Возрождение русской усадьбы». Итак, вот вы видели нашего «пациента». Насколько он безнадежен? Виссарион Алявдин: Ну как вам сказать? Ситуация такова. Таких памятников, конечно, у нас много. Я не имею в виду калининградские тевтонские замки. Их, конечно, очень мало. Но зданий, усадеб, дворцов, купеческих домов в таком состоянии… к сожалению, это частое явление. Если еще учесть, что многие из них де-факто не имеют хозяина, только есть номинальный хозяин, как правило, какая-нибудь государственная структура, которая давно уже вычеркнула его из реальной жизни, то ситуация, конечно, к сожалению, очень типичная. Другое дело, что здесь мы говорим все-таки о достаточно интересном и туристически привлекательном регионе – это Калининградская область. Город Прейсиш-Эйлау, который был раньше, ну, Багратионовск – это знаменитое место битвы. Например, многие ценители и историки эпохи 1812 года знают, что там была вообще достаточно героическая битва, где мы почти смогли даже нанести Наполеону страшный урон, который во многом, так сказать, определил потом достаточно либеральный Тильзитский мир, когда был заключен мир. Все-таки Пруссия проиграла, но мы вышли с честью, как говорится. Так вот, туда приезжают туристы. Там недалеко, по-моему, пограничный пункт, там где-то Польша рядом. Оксана Галькевич: Там пункт перехода как раз. Виссарион Алявдин: То есть там есть такой потенциал, туристически интересный. Кроме того, замечательное здание, действительно, которое можно приспособить под очень многое. Все, что звучало… Оксана Галькевич: Вы его видели. Оно еще реабилитируемо? Виссарион Алявдин: Конечно. Ну что вы? Конечно. Оксана Галькевич: Крыша есть. Виссарион Алявдин: Все-таки с XIV века его явно реставрировали, и очень капитально. Тут, конечно, явно и крыша… Навскидку это, конечно, не XIV век, а значительно более позднее время. А вот эти мощные стены и, наверное, подвалы интересные, как можно судить по фотографиям, – это, конечно, могут быть и более древние, действительно. Константин Чуриков: А что можно делать в этих стенах? Что говорят наши российские законы? Виссарион Алявдин: Справедливо было сказано, что, в общем, власти вполне справедливо разрешают всю эту линейку – от гостиницы, ресторана. Безусловно, можно. Просто при этом не должны наноситься, как уже было тоже сказано, радикальные изменения и урон тому, что сохранилось. Оксана Галькевич: Подождите. Но радикальный урон и изменения – это иногда бываете, знаете, такое субъективное понятие определенного государственного служащего, чиновника. Виссарион Алявдин: Нет-нет-нет. Объясню. Оксана Галькевич: Да? Виссарион Алявдин: Существует такое понятие «предмет охраны». Его все люди нашей сферы прекрасно знают. И в предмет охраны вписано, что вот эти своды нельзя трогать, то-то нельзя, это нельзя. Интерьеры этого замка явно не сохранились, судя по его состоянию, поэтому, интерьеры, пожалуйста, можно изменять на свое усмотрение. Константин Чуриков: Внутренняя перепланировка? Виссарион Алявдин: Внутренняя перепланировка, не касающаяся крупных несущих конструкций, разрешается в таком случае, я думаю. Константин Чуриков: Может, я там хочу, не знаю, концертный зал сделать, кинотеатр. Оксана Галькевич: 6 миллионов есть? Виссарион Алявдин: Пожалуйста, можно. Если это были небольшие перегородки, которые можно заменить, то пожалуйста. Если это уже серьезная стена, то, увы, не получится. Что мне очень понравилось? Не знаю, будет ли это реализовано. Что власти пообещали создать рядом некий туристический как бы объект, некий ландшафтный парк. Если человек, который вкладывает все-таки деньги, причем не столько в покупку, а сколько в восстановление (потому что тут не 6 миллионами он отделается, как вы понимаете), для него это важно – хоть какая-то в перспективе окупаемость. Но я хочу сказать очень важную вещь. Вот звучало слово «инвестиции». Ну, мы категорически отвергаем вообще понятие «инвестиции», слово, термин, инвестиции в объекты культурного наследия. Вложение средств – да. Люди, которые… Их называть инвесторами – это немножко даже обидно для них. Они меценаты, я могу сказать. Константин Чуриков: Потому что это благое дело. Виссарион Алявдин: Я в данном случае повторяю слово уже экс-министра Мединского, который именно так в свое время сформулировал. Оксана Галькевич: Подождите, Виссарион Игоревич, я с вами согласна. Но, мне кажется, мы, знаете, играем со смыслами определенными. Если это меценат, то, простите, он не требует выгоды. Вот он меценат. Виссарион Алявдин: Да. Оксана Галькевич: Все-таки согласитесь, что у этого слова нет коммерческой подоплеки. Константин Чуриков: А если ресторан, дискотека, кинотеатр… Оксана Галькевич: А если все-таки, простите, да, ресторан, концертный зал или что-то еще, входной билет… Виссарион Алявдин: Вы знаете, объясню. Большого противоречия нет. Оксана Галькевич: Большого нет, но все-таки. Виссарион Алявдин: По той причине, что даже когда он начнет зарабатывать какие-то деньги… А он, скорее всего, в обозримом будущем не окупит своих затрат. Оксана Галькевич: Нет, а мы, кстати, не против, ради бога, пусть он зарабатывает эти деньги, не страшно. Виссарион Алявдин: Поэтому это не бизнес. Оксана Галькевич: Мы с вами просто о смыслах. Виссарион Алявдин: Ну, я могу сказать, что на самом деле поэтому это явление крайне редкое. Вот я представляю Ассоциацию владельцев исторических усадеб, как уже было сказано. В этой организации всего пока 50 членов. Мы, кстати, этому очень рады. Когда мы создавались (три года назад возникла она), было меньше 30. Константин Чуриков: Нам зрители звонят, давайте сейчас примем звонок. Александр, Алтай. Здравствуйте. Оксана Галькевич: Алтайский край, да. Здравствуйте, Александр. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Пожалуйста, высказывайтесь. Оксана Галькевич: Слушаем вас. Зритель: Да я удивляюсь, что ваша передача иногда недостаточно компетентная. За рубежом давно уже за копейки продают огромные замки. Есть умные люди же, ну, частники… Константин Чуриков: Александр, мы это подразумевали. Это совершенно очевидная вещь. Оксана Галькевич: Спокойно! Не бросайся на наших телезрителей. Александру надо высказаться. Константин Чуриков: Александр, все это понятно. Зритель: Я думаю, что это правильное направление. А государственный сектор – он все-таки косный такой. Не зря же была бойня большая у нас в России, когда кулаков на дыбы. Даже были ситуации в книгах, в литературе, в кино… Константин Чуриков: Александр, давайте себе представим. Вы говорите, что у нас довольно косное государство, государственные компании. Давайте себе сейчас представим, не знаю, «РЖД», например, не знаю, «Газпром», например, представим… Оксана Галькевич: «Аэрофлот». Константин Чуриков: Да, «Аэрофлот». Вот что, не по зубам? Оксана Галькевич: Да любая большая компания. Зритель: Ну да. Конечно, есть такие организации с большими кошельками, которые… Вот данный замок, который сейчас обсуждали, они возьмут под гостиницу, под офис. Это другой вопрос. Но я имею в виду все-таки частное лицо. Оно может более экономично эксплуатировать. Ну, может быть, не такие большие деньги. Оксана Галькевич: Спасибо, Александр. Константин Чуриков: Да, спасибо. Оксана Галькевич: Вы знаете, у меня сразу вопрос. У нас еще один звонок, но тем не менее я хочу прежде спросить Виссариона Игоревича. Ну смотрите. Вот они выставляли, калининградские власти, раз уж мы отталкиваемся от этой истории, сначала за 10 миллионов. Виссарион Алявдин: Да, я видел. А теперь уже за шесть. Оксана Галькевич: А потом снизили, за шесть. Хорошо. А что мешает, скажем так, какую-то более приемлемую цену поставить? Потому что вы сами сказали, что вложиться там придется ого-го. Виссарион Алявдин: Да, значительно больше. Мы отстаиваем и провели целый ряд встреч с нашим правительством, с представителями правительства в предшествующие два года… Оксана Галькевич: Я прошу прощения. Слушайте, ну по-хорошему продают-то развалину после пожара. Виссарион Алявдин: Да, совершенно верно. На самом деле у нас существует такой указ, такое постановление, которое дает возможность продавать руинированные объекты, находящиеся к тому же в неудовлетворительном состоянии (а этот такой), по цене один рубль за объект. Оксана Галькевич: Так, и что мешает? Виссарион Алявдин: Поэтому это можно сделать. Но это делается крайне редко. Оксана Галькевич: Почему? Виссарион Алявдин: Потому что местные власти, как правило, и региональные власти не готовы взять на себя ответственность: «Как же мы государственное имущество продаем за один рубль?» Хотя специально было сделано это разъяснение. Мы сейчас как раз ведем переговоры и контактируем с региональными руководителями на тему, чтобы такого рода усадьбы, которых у нас тысячи на самом деле, не двадцать замок, а тысячи, которые можно еще вот таким образом спасти. И опыт европейский, о котором говорилось, он как раз в основном к этому и сводился, особенно в странах Восточной Европы: тоже находящиеся в плачевном состоянии памятники передавались по цене один рубль. Ну а что касается эффективного государства, неэффективного… Вы знаете, проблема не в этом. Проблема в том, что ни в одной стране, даже в самой богатой и достаточно процветающей Российской империи все усадьбы не были в государственной собственности, они были в частной. Это естественно. Константин Чуриков: Хорошо. Виссарион Алявдин: Поэтому ни одно государство… Сейчас, например, какая-нибудь Голландия (просто для примера), они стараются избавиться от государственных объектов, потому что им жалко платить деньги. Константин Чуриков: Виссарион Игоревич, что было естественно тогда, может быть, для кого-то не очень естественно сегодня. Беда-то в чем? Беда в том, что они разрушаются. Виссарион Алявдин: Да, да. Константин Чуриков: И это уже довольно такой длительный… вернее, быстрый процесс. Их надо просто срочно сохранить. Виссарион Алявдин: Да, да. Константин Чуриков: Если сейчас не находится бизнес – значит, что-то должно делать государство. Кстати, зрители сейчас в основном пишут, что не бизнес, а именно власть должна этим заниматься. Виссарион Алявдин: Это не совсем… Я с этим готов дискутировать. Константин Чуриков: Просто когда нужна экстренная помощь… Оксана Галькевич: А вот давайте. У нас есть как раз звонок от общественности. Константин Чуриков: Секунду! Когда нужна экстренная помощь, мы же не звоним в частную клинику, а мы вызывает государство, «скорую помощь». Вот сейчас нужная «скорая помощь». Оксана Галькевич: Есть частная «скорая помощь», Константин. Ты можешь позвонить. Константин Чуриков: Оксана, я ею не пользуюсь. Виссарион Алявдин: Частная «скорая помощь». И последнее, что хочу сказать. Ну не может государство в нынешнем состоянии памятники, которых действительно тысячи… Это посчитано. Это миллиарды, миллиарды долларов даже нужно вложить, чтобы законсервировать и спасти большую часть наших памятников. Поэтому, естественно, нужно идти двумя путями. Наиболее ценные, наиболее опасно разрушающиеся – должно государство, согласен, проводить противоаварийные работы, брать на консервацию. А основную часть оно должно усиленными темпами… Облегчая, давая всевозможные преференции частным владельцам, заинтересовывать. С одной стороны, калининградские власти это обещают. А с другой стороны, я бы снизил эту цену, я не знаю, до 100 тысяч рублей, чтобы человек все-таки понимал, что он за что-то платит, покупает. Там, в конце концов, 4 гектара земли, я слышал. Оксана Галькевич: Да. Виссарион Алявдин: Ну, земля чего-то стоит. Максимум. Хотя хочу сказать, что даже эта земля несчастная – это территория памятника, она с кучей обременений. Там ничего нельзя построить нового и так далее, и так далее, и так далее. Поэтому все, что человек берет – это его прямые затраты. Почему я и сказал про меценатство. Потому что возвращать он будет (не будем пугать) десятилетиями. И это не бизнес, это удовольствие – жить в замке, принимать гостей, сделать гостиницу, что угодно. Константин Чуриков: Но вы согласны, что позволить себе такое удовольствие сегодня в реальности может только, наверное, крупный бизнес? Виссарион Алявдин: Ну, такой. Может быть, побольше. Нет, вы знаете, в нашей ассоциации есть люди, которые, что называется, семейным подрядом возрождают… Например, у нас есть усадьба, хутор в Ростовской области, казачий старый хутор. Вот он старый, он памятник. И они его восстанавливают просто на семейные деньги. Конечно, большая подмосковная усадьба какая-то требует больших затрат. Скажем так, и средний бизнес это может потянуть, если есть мотивация. Вот с мотивацией всегда сложнее. У нас таких человек пока на страну пятьдесят. Оксана Галькевич: Пятьдесят. Звонок – Николай из Смоленской области. Хотите – дискутируйте с общественностью. Кстати, общественность слышит вас, а вы – ее. Ну, в данном случае – его. Виссарион Алявдин: Отлично. Оксана Галькевич: Николай, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Виссарион Алявдин: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, добрый вечер. Я не согласен с предыдущим оратором, который говорит, что нужно отдать все бизнесу. Бизнеса у нас как такового фактически нет. Ну как помягче бы?.. Константин Чуриков: Да уж, помягче, Николай, пожалуйста. Виссарион Алявдин: Сложно. Зритель: Да. Меценатов у нас сейчас нет. Виссарион Алявдин: Есть. Зритель: Мне 74 года… Виссарион Алявдин: Меценаты есть, я прошу прощения. Зритель: Меценатов у нас нет, как было при царской жизни. Константин Чуриков: Как было в дореволюционные времена. Понятно. Виссарион Алявдин: Их меньше. Зритель: Ну да. Государство должно заботиться об этих памятниках. У нас много памятников хороших и плохих. Ну, плохие тоже надо восстанавливать. Этим должно заниматься государство. Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок, мысль понятна. Виссарион Игоревич, с другой стороны, мне кажется, мы себя немножко как-то обманываем. Понятно, вы как человек из этой среды тешите себя надеждами какими-то. Стоило бы нам прогуляться сейчас всем вместе, например, по Старой Басманной улице – ну, центр Москвы, бывшая немецкая слобода, исторический район, Спартаковская улица и дальше – и мы бы увидели очень много осыпающихся, не просто ветхих, а уже вот-вот… Так сказать, дунешь – и всем там развалится. Понимаете? И это исторический центр Москвы. И это никому не надо. Вы знаете, вопрос такой: какая у нас государственная политика в отношении этого? Это что? Балласт? Хлам? Плевать? Или что? Виссарион Алявдин: Понял. Во-первых, со Старой Басманной не соглашусь… Константин Чуриков: Ну, там дальше пройти. Виссарион Алявдин: …потому что там находится прекрасный особняк Муравьевых-Апостолов, одного из членов нашей ассоциации, который восстановлен только по меценатскому принципу. Оксана Галькевич: Я думала, вы декабристов вспоминаете. Константин Чуриков: Там можно посмотреть здание строительного института, как его восстановили. Ну ладно. Виссарион Алявдин: Что касается самого подхода – да, конечно. У нас, вы знаете… Ну, не в обиду будет сказано человеку пожилому, который звонил сейчас. Он даже упомянул такой термин: «Есть хорошие памятники, а есть плохие». Понимаете, на самом деле, к сожалению… Мы, конечно, очень любим (это свойственно нашему обществу) во всем винить государство и чиновника. На самом деле, конечно, в этом вопросе, могу вам сказать (не знаю, насколько авторитетно), конечно, недоделывают и сами наши люди. И отношение к памятникам у нас не то, которое должно было бы быть в стране вообще. Я имею в виду, что и во власти это есть, и это есть в общественности. Константин Чуриков: Правильно. Секунду… Виссарион Алявдин: И вот тут мы стараемся это дело переломить. Константин Чуриков: Я наблюдал… Секундочку! Вот у нас в районе, где я живу, бывшая немецкая слобода. Я сам наблюдал. По-моему, это одна из усадеб Щаповых, там много вообще разных строений. Прямо отреставрировали. Ну, криво, косо. Ну ладно, хорошо. Буквально проходит год, полгода – и уже граффити это все разрисовано, уже объявления расклеены. Всем плевать! Понимаете? Виссарион Алявдин: Да. Люди неуважительно очень часто относятся к своим памятникам. Исключением, как правило, являются небольшие населенные пункты, где есть один-два памятника или вообще единственный, где люди понимают, что у нас из всего старого только либо это осталось, какая-нибудь одна усадьба или один дом купеческий, а больше ничего. Все остальное – новодел, советское время и так далее. Поэтому на самом деле здесь мы… Ну, мой фонд «Возрождение русской усадьбы» 20 лет занимался и занимается именно тем, что мы, конечно, в какой-то степени выполняем функцию просветителя и организатора любых проектов – волонтерских, каких-то меценатских, просто на пустом месте иногда, извините, чтобы как-то переломить эту ситуацию, чтобы в мозги наших людей и в душу одновременно (что важнее) вошли вот эта любовь и уважение к нашему наследию в широком смысле слова, в том числе к памятникам. Оксана Галькевич: Только усадьбы? Константин Чуриков: Хотя, как правильно замечает наш зритель из Удмуртии: «Ха! Зато бордюры ежегодно меняют». И плитку сюда же, да? Оксана Галькевич: Это у тебя в твоем Лефортове? Или где ты там проживаешь? Константин Чуриков: Не Лефортово, а немецкая слобода, Басманный район. Виссарион Алявдин: Скажу так: это специфика Москвы. На самом деле это отдельная тема. Но памятникам иногда очень хорошо в богатых и больших центрах (это, кстати, мировая практика), а иногда им там же очень плохо по той же причине. Как мне говорили мои ирландские коллеги: «С Гиннессом не поспоришь». Когда они решили выстроить свое здание на берегу, на набережной, весь Дублин кричал: «Не дадим! Не дадим!» Дали. Снесли. Поставили жуткую коробку Гиннесса, потому что Гиннесс. Понимаете? Но в маленьком ирландском городе или в маленьком нашем, ну, в великом Ростове-Ярославском, там люди понимают, что вот это – одно из немногих, что у них осталось. Но не все. И задача… Оксана Галькевич: Это на самом деле основной смысл их жизни, понимаете, они в этом живут и существуют. Виссарион Алявдин: Конечно, конечно. Оксана Галькевич: Это ядро историческое, понимаете, в том же Ростове создали или где-то еще. А вы только усадьбами занимаетесь, да? Виссарион Алявдин: Нет. Вот у нас как раз характерно, что мы назвали так ассоциацию, но уже на сегодняшний день у нас принцип этой ассоциации другой: частный владелец исторического памятника. У нас уже и замок есть, у нас есть… Не только усадьбы. Оксана Галькевич: Я просто как раз… Простите, я не в Бауманском районе, Константин. Я заехала тут в Новосибирскую область буквально две недели назад, казармы. Они, конечно, там в чудовищном состоянии. А там, между прочим, Лермонтов родился. Константин Чуриков: А у меня Пушкин родился рядом, сосед мой. Оксана Галькевич: Я к тому, что ты недалеко ходишь… Виссарион Алявдин: Пушкин родился, совершенно верно. Константин Чуриков: Смотрите, зрители пишут: «А вот наши бизнесмены реставрируют замки за границей». Оксана Галькевич: Кстати, да. Константин Чуриков: Им это интереснее. Оксана Галькевич: Позорище! Нет? Или как? Или это личный выбор? Виссарион Алявдин: Стыдно, стыдно. Мне кажется, сначала восстанови замок или усадьбу в России, а потом, если хочешь еще – ну ладно. Хотя бы потом. Но начинать с этого, мне кажется… Вот я хочу сказать, что… Хотя тут говорят, что нет меценатов. Есть у нас эти меценаты в принципе. Мы знаем, что это люди, которые объединяются. И будут объединяться. У нас ассоциация растет, еще люди приходят. Это именно люди с такой закваской. Они хотят здесь, а не где-то. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Ну а сейчас итоги нашего опроса. Большинство нашей аудитории – 85% – говорят, что все-таки не бизнес, а государство должно обеспечить сохранность памятников. Виссарион Алявдин: Это типично. Константин Чуриков: В студии у нас был Виссарион Алявдин, директор Ассоциации владельцев исторических усадеб, президент фонда «Возрождение русской усадьбы». Спасибо большое. Оксана Галькевич: Тем не менее спасибо вам, что вы, несмотря на такое общественный настрой, занимаетесь важным делом. Спасибо. Константин Чуриков: Спасибо.