Изобретая будущее. Первая в мире лампочка, радио и даже сухое молоко. Вклад русских ученых в мировую науку за последние двести лет огромен. А как сегодня? Большой разговор о том, как живут российские изобретатели в 21-м веке. Оксана Галькевич: Первый час нашего прямого эфира мы будем говорить вот о чем. О российских изобретателях. Мы знаем с вами, что наши соотечественники сделали очень много важных научных открытий, при этом также немало изобретений выходцы из нашей страны продемонстрировали миру и за ее пределами. То есть здесь они себе места в нашей стране применения не нашли. Виталий Млечин: Как обстоят дела сейчас? В «Роспатенте» фиксируют тенденцию снижения заявок на получение патентов. В конце 1980-х годов в СССР регистрировалось более 80 000 патентов в год. И это почти в 3 раза больше, чем сейчас. При этом вся государственная политика направлена на то, чтобы число запатентованных изобретений увеличилась. Так, госпрограмма «Цифровая экономика», которую приняли в 2017 году, предполагает, что только по 4 направлениям (компьютерные технологии, телекоммуникации, цифровая связь и IT в управлении) количество патентов с 2018 по 2025 годы должно вырасти в 1,5 раза. Оксана Галькевич: По количеству объектов патентного права ведущие державы сейчас – это Китай, Соединенные Штаты и Япония. Они обгоняют нашу с вами страну в десятки раз. А ведь количество патентов традиционно считается одним из главных показателей инновационного развития страны. При сохранении нынешней динамики России грозит технологическая отсталость на многие годы вперед. Об этом говорят некоторые специалисты. Виталий Млечин: При этом в «Роспатенте» утверждают, что в России не стало меньше людей, способных создавать инновационные разработки. Нет для изобретателей и бюрократических препон. Сроки патентования в стране, по заверению ведомства, одни из самых низких в мире – примерно 9,5 месяцев. А в Соединенных Штатах, например, до 2 лет. Также это не связано и с высокой ценой за оформление изобретения. Потолок стоимости – 12 500 рублей. А студенту патент и вовсе обойдется в 800 рублей. Оксана Галькевич: Тогда, уважаемые друзья, как вы думаете, в чем же дело. Будем сейчас разбираться в этой проблеме ближайший час вместе с нашими гостями. Вы тоже, пожалуйста, подключайтесь к нашей беседе. Звоните, пишите. Мы в прямом эфире. Телефоны для связи с нами, СМС-портал, телефон прямого эфира у вас на экране указаны. Все это совершенно бесплатно. Итак, сегодня в студии программы «Отражение» Владимир Елин, председатель совета директоров «Интерсофт Евразия», кандидат технических наук. Здравствуйте, Владимир Александрович. Владимир Елин: Здравствуйте. Оксана Галькевич: И Дмитрий Зезюлин, руководитель московской городской организации «Всероссийское общество изобретателей и рационализаторов», кандидат экономических наук. Дмитрий Иванович, здравствуйте. Дмитрий Зезюлин: Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Давайте зададим вопрос сразу нашим зрителям. А вы когда-нибудь что-нибудь изобретали? Пробовали запатентовать? Может быть, у вас есть знакомые, которые отважились на этот шаг? Позвоните или напишите нам. Расскажите свою историю, а мы ее обсудим. Мне кажется, будет интересно. И вначале, мне кажется, правильно будет задать вопрос обоим нашим гостям: а каково сейчас изобретателям в нашей стране? Насколько сложно что-то изобрести, запатентовать, внедрить? Вот специалисты в «Роспатенте» говорят: «Это и недорого, и недолго». Так ли это на самом деле? Владимир Елин: Я бы сказал так, что изобрести на самом деле и несложно, и сложно. Внедрить сложнее. Дело в том, что изобретение – это некий образ, который кладется на бумагу и затем патентуется в госоргане. Но когда ты приступаешь к внедрению своего изобретения, возникает очень много аспектов. Первое – это наличие уже готового патента. А на это идет определенный срок для регистрации. Как вы сказали, в России это до 9 месяцев. Но все-таки стандартно – год. И второе самое главное – это инвестиции, которые надо будет вложить в изобретение. И, соответственно, чтобы вложились инвестиции, инвесторы вложились в твой проект, необходим обязательно рынок. И у тебя возникает сразу несколько проблем. Первое – сделать маркетинг. Второе – иметь в наличии патент. Третье – иметь хотя бы небольшой ресурс на первое время, чтобы твой патент или твой образец был претворен в действующий прототип. Виталий Млечин: То есть, получается, изобретатель с рынком один на один? Его никто не поддерживает в этом стремлении что-то изобрести, запатентовать или внедрить? Владимир Елин: Практически да. Обычно изобретатель – один в поле воин. Или же генеральный конструктор, или же что-то такое в едином бокале. Потому что у изобретателя возникает сразу масса проблем, которые надо решать, причем, в разных плоскостях – инвестиции, маркетинг и так далее. И только сейчас появились первые государственные программы, по которым возможно получить оплату твоих услуг по разработке интеллектуальной собственности. То есть тебе гасят часть твоих затрат. И появились, конечно, технопарки, в которых можно все-таки самоутвердиться, потому что там есть полная инфраструктура. И, соответственно, есть очень обученные команды, которые могут тебе помочь в рекламе, в маркетинге и так далее. То есть в целом ситуация неплохая. И даже с изобретательством она неплохая в целом на мировом рынке. Потому что если посмотреть, сколько мы зарегистрировали патентов в 2017 году, это порядка 127 000, по сравнению с Китаем около 1.5 млн, то в пропорции на количество населения мы в среднем, плюс-минус, похожи на ключевые инновационные державы. Оксана Галькевич: Дмитрий Иванович, по вашему мнению, в чем причина того, что мы отстаем от ведущих держав? От того же Китая, Соединенных Штатов, Японии? Дмитрий Зезюлин: Во-первых, Владимир немножко здесь как-то слукавил. 127 000 – я даже немножко опешил. У нас патентных заявок не более 40 000. А патентов у нас порядка 28-30 тысяч в год. Я член научно-технического совета «Роспатента». И первоисточник у нас всегда перед глазами. У нас, наоборот, спад огромный в стране. В этом году наметился огромный спад, в частности, по Москве в 2 с лишним раза по коэффициенту изобретательской активности. Оксана Галькевич: А вот это очень интересный момент. Ведь есть заявка, а есть патент. То есть до патента доходит какая часть заявок? Дмитрий Зезюлин: Как правило, процентов 85-90. У нас качество заявок достаточно хорошее сегодня. Потому что патентные офисы работают неплохо. И у нас в принципе «Роспатент» достаточно активно работает в том плане, чтобы было разъяснение по заполнению заявок вывешено в интернете, и достаточно хорошие консультации идут, семинары, в том числе в Сколково, где Владимир является резидентом. Я считаю, проблема здесь в том, что у нас изобретательская школа начинает пропадать. У нас в последнее время все семинары, все конференции обращены на то… Даже в Сколково проходят такие прекрасные форумы – «Патенты и лицензионная активность» , «Инновационная активность». Мы умеем создавать, но мы не умеем продавать. И прямо везде так, что у нас масса изобретений лежит, только осталось продвинуть. Это не так. У нас уже ничего не лежит. У нас изобретения рождаются с большим трудом. Во-первых, кто рождает изобретения? Малый бизнес. Он у нас слабо развит. Коллега не даст соврать. Хотя у него все, я знаю, достаточно прекрасно. Вузы. Вузы прекрасно изобретают. Малые инновационные предприятия при вузах достаточно слабенькие. И поэтому изобретения не продвигаются на рынок. А остаются большие корпорации. Здесь очень интересный вопрос. Я постоянно выступал перед промышленниками и призывал их патентовать. Они мне говорят: «Дмитрий Иванович, мы же в ноу-хау это все. Мы это прячем как в секрет производства. Зачем патентовать? У нас и так покупают». На сегодняшний день статистика такая. 90% промышленных предприятий, в том числе прежде всего ОПК. У нас самая мощная промышленность – это ПК. Только 10% занимаются патентно-лицензионной деятельностью на хорошей основе: есть патентные отделы, есть бризы, есть управления интеллектуальной собственности. 10% - это очень мало для нашей страны. Оксана Галькевич: Вы говорите о том, что ничего не лежит. А почему же тогда мы так редко слышим о каких-то прорывных изобретениях, об открытиях именно наших соотечественников? Что-то придумали, но где-то опять не у нас. Как работает эта система создания стереотипов? Почему? Дмитрий Зезюлин: Потому что количество переходит в качество. Чем больше будем придумывать, тем больше будет у нас выход. Это никто не отменял. Например, если мы возьмем Китай, Владимир, сколько Китай запатентовал? Владимир Елин: 1 100 000. Дмитрий Зезюлин: А у нас 40 000 патентных заявок. Из них 25 000 только наших российских, а 15 000 зарубежные авторы патентуют у нас. Владимир Елин: Кстати, да. Внутри России. Оксана Галькевич: Вот так. Зарубежные авторы из каких стран? Очень интересно. Виталий Млечин: И из каких соображений? Дмитрий Зезюлин: Промышленно развитые Китай, США, Япония, Евросоюз – эти страны. А из соображений каких? Когда наши изобретатели начнут патентовать, поляна тоже занята. И наши изобретатели сталкиваются, как уважаемый коллега наверняка сталкивался уже с тем, что он идет патентовать, патентный поиск проводит – там уже занято. Там уже на нашей территории действуют патенты, которые принадлежат зарубежным компаниям. И мы же к ним идем на поклон. Это проблема очень острая. Оксана Галькевич: Давайте звонок послушаем. Александр из Челябинской области. Александр, здравствуйте. Говорите, пожалуйста. Вы в эфире. Виталий Млечин: Здравствуйте, Александр. Зритель: Добрый вечер. Я в 1999 году на уровне идеи сделал изобретение по решению одной из железнодорожных проблем, которая на то время считалась одной из наиболее актуальных. Но поскольку довольно простая идея, то я ее не озвучивал, чтобы не украли. Уже такой опыт у меня был. Долго думал, что же делать. Вот несколько лет назад все-таки обратился к людям, которые у нас на железной дороге этим занимаются на региональном уровне. Я человек не очень наивный. Не рассчитывал, что просто так интерес проявят. Поэтому намекнул, что хорошая материальная заинтересованность может быть у людей, чтобы меня просто взяли в какую-то долю. Как минимум на несколько миллионов. Как и раньше было, никого это не заинтересовало таким сложным способом зарабатывать деньги, что-то там разрабатывать. Предложили оформить… Максимальное вознаграждение – 30 000 рублей, если внедрят. Оксана Галькевич: Единоразовое, естественно? Не какие-то отчисления как автору. Зритель: Да. Виталий Млечин: А как-то вы все-таки попытались запатентовать то, что вы придумали? Или это так и осталось у вас в голове? Зритель: Я коротко для себя… Видите, какой смысл патентовать, если это имеет смысл только для внедрения на железной дороге? Больше это нигде не купят. Оксана Галькевич: Это же целое РЖД. Это же представляете – по всей стране в случае успеха можно внедрять и использовать. Зритель: Если они не захотят это внедрять, у меня просто пропадет уйма времени и какое-то количество денег. К тому же сейчас говорят – до 12500. Видимо, что-то изменилось. Я узнавал давно, что с патентным поиском это стоило намного дороже, десятки тысяч. Оксана Галькевич: Да, Александр. Спасибо вам большое. Такой вопрос материальной заинтересованности. Владимир Елин: Смотрите, будущий изобретатель, к сожалению, не прав. Вот почему. Дело в том, что любое изобретение обязательно надо патентовать. Мы как раз с нашим коллегой по изобретательскому классу обсуждали перед программой. Дело в том, что ноу-хау быстро испаряется. Потому что ноу-хау – это фактически неоформленное изобретение. И так как человечество достаточно интенсивно работает во всех плоскостях и изобретает все больше и больше различных изобретений, то это ноу-хау или какое-то иное будет обязательно поглощено, и из него будет создан патент, но в другой стране. Так вот, коллега, который не патентовал свою идею для РЖД. Дело в том, что в РЖД работают 1 млн человек. Смотря какое изобретение он хотел запатентовать и внедрить. Не обязательно надо опираться на РЖД. Во всех странах мира есть железные дороги, куда могло гениальное изобретение могло быть внедрено. Или какие-нибудь железные дороги Японии или Америки могли приобрести. Поэтому перво-наперво всем изобретателям или собирающимся стать изобретателями я рекомендую: патентуйте свои изобретения, желательно с квалифицированным патентным бюро. Оксана Галькевич: Знаете, такой интересный момент. Я, конечно, не изобретатель, далека от этой темы. Но, допустим, у меня появляется какая-то идея, я решаю какую-то проблему. У нас люди тоже об этом спрашивают. Куда обращаться и каким образом ты попадаешь потом в мировое информационное поле? Вы говорите, что могут использовать не только российские железные дороги, но и какие-нибудь японские и так далее. Владимир Елин: Коллеги, процедура делается следующим образом. Для начала в любом случае российский гражданин должен подать заявку в российское патентное бюро, а в дальнейшем пройти процедуру PCT, то есть выйти на международную кооперацию, где можно по разным странам провести патентную чистоту… Оксана Галькевич: Это человек делает самостоятельно, правильно? Владимир Елин: Это делает патентное бюро, имеющее на это соответствующую квалификацию. Либо человек, если он гениален, он может по принципу «заявка – соответствующие документы, которые есть в «Роспатенте» или ФИБС, соответственно, и, выполнив все требования, подать заявку. Но в дальнейшем все равно нужна помощь квалифицированного специалиста-патентоведа. Вот это рекомендация в первую очередь. Патентовед. И тогда ваша задача будет как минимум решена в виде патента, а в дальнейшем он подскажет, как выйти на международное патентование. И вообще дальше, когда у тебя есть бумажка, хотя многие признают, что это настенная грамота, но это не так. У меня американцы в свое время хотели купить мой патент. Правда, мало давали. Это было еще до кризиса. Но они предлагали инвестицию приличную, маркетинг. Но я не поверил им, потому что был слишком лукавый договор, где я даю исключительное право, а они не сверхгарантируют то, что они вложатся и то, что это право будет реализовано в виде каких-то доходов. Поэтому есть история и после внедрения патента. Виталий Млечин: А вот этот выход на международный уровень – это входит в 12 000 за патент, или это все сверху начинает оплачиваться? Владимир Елин: Цены примерно такие. Патентный поиск плюс-минус – это 7-12 тысяч. Дальше. Оформление заявки – это примерно, в завиосимости т региона, от 20 до 30 тысяч. Если в Сколково, это 999 рублей. Если ты результат Сколково. Дальше. Патентный выход на международную арену по разным странам, например, в США это 1500 долларов, в Китае 1000 долларов, в Индии 300 долларов, Южная Корея – 1500 долларов, Евросоюз – 5000 евро. И это только, грубо говоря, первый пул платежа, который ты делаешь при проходе в региональную юрисдикцию. А дальше тебе еще надо будет поддерживать патент – это еще 1.5-2 тысячи долларов ты выплачиваешь за поддержание патента. Оксана Галькевич: Дмитрий Иванович, это, получается, такое занятие для состоятельных людей. Мы так послушали. Виталий Млечин: Сначала заработай денег, а потом уже становись изобретателем. Дмитрий Зезюлин: В принципе изобретатель – это трудолюбивый и умный человек. Оксана Галькевич: «Если ты такой умный, почему ты не богатый?». Это из этой серии? Дмитрий Зезюлин: Он должен объединяться. У меня есть одна очень интересная команда. Хорошие два друга, вместе учились в школе. Они живут в Санкт-Петербурге. Один экономист, один ученый. И у них прекрасно такой бизнес развивается. Ученый свои изобретения прямо генерит постоянно, а экономист помогает финансы подтаскивать. И они внедряют активно, вместе с нами участвуют в зарубежных выставках, в российских выставках. И у них достаточно хорошие заказы идут. Поэтому я считаю, что изобретательство – это такая коллегиальная работа. Нужно собрать хорошую команду. Даже из своих близких друзей. Предположим, я ученый, вы экономист, третий финансист, четвертый просто шустрый такой малый, который знает входы и выходы. Я недавно приглашал в гости, просто приезжал к нам в офис, в организацию, в ОИР, очень интересный человек такой, который буквально на пальцах мне рассказал, как у нас хорошо в стране работает система поддержки изобретательства. Только надо знать, как ей управлять. Здесь получить грант, здесь получить помощь, здесь поддержку, еще что-то. И на выходе уже пошли продукты, которые Ирак покупает, Иран. А это не из столицы человек, а из южных регионов. Виталий Млечин: То есть, получается, изобретательство – это про бизнес. Если я просто хочу как-то упростить жизнь, не знаю, что-то такое создать… Не то, что я буду продавать потом за миллионы, а просто как-то сделать нашу жизнь получше – мою, моих друзей – то я уже не могу… Дмитрий Зезюлин: Почему? Для себя – пожалуйста. Например, в интернете нашел интересного изобретателя, который в Амстердаме сидит на вокзале, крутит какое-то колесное устройство, и у него одновременно шарф выходит из-под его устройства. То есть он крутит… Оксана Галькевич: Вязальная машина? Дмитрий Зезюлин: Вязальная машина, да. Таких много интересных изобретателей, которые изобретают для себя. Которые начинают… Виталий Млечин: Но не патентуют это? Дмитрий Зезюлин: Не патентуют, к сожалению. И потом дарят. Я знаю, что японский изобретатель, который изобрел вот эти палки для селфи, он ее просто изобрел как-то так, для себя, кому-то подарил просто так. Оксана Галькевич: Богатый был бы сейчас человек. Дмитрий Зезюлин: Потом запатентовали и сделали миллиарды на этом. И таких примеров очень много, когда изобретатель просто говорит: «Да, я так, нет, ничего не надо». А тут же рядом сидит коммерсант, начинает уже обрабатывать этого изобретателя, патентует – и пошло продвижение. Оксана Галькевич: Должна быть все-таки какая-то жилка, да? Уважаемые гости, вы знаете, когда мы готовились к этому эфиру, иногда бывает под определенную ту или иную тему сложно найти материал, сложно найти героя. Здесь надо сказать, что у нас таких сложностей не было. Давайте посмотрим наш первый сюжет из двух городов – из Казани и из Волгограда – о том, как люди разрабатывают какие-то интересные вещи, придумывают и как потом это все продвигается в жизнь. СЮЖЕТ Оксана Галькевич: В общем, все непросто на самом деле. Достаточно много сил требует внедрение и продвижение. Уважаемые гости, у нас есть звонок из Новосибирска. Алексей довольно долго дожидается. Алексей, здравствуйте. Говорите, пожалуйста. Только, если можно, коротко. Зритель: Здравствуйте. К сожалению, у нас, конечно, на кустарном уровне данные ребята-рационализаторы существуют еще. Но на самом деле у нас большая проблема с утечкой мозгов и молодых кадров. И поэтому ежегодно наше государство занимает только 60 место по наукоемким технологиям. Потому что нынешние предприниматели и корпорации надеются на сиюминутную прибыль прежде всего… Поверьте мне, те же китайцы, глядя на наши ресурсы и нашу необъятную страну, вряд ли будут пестовать потенциального конкурента. Я просто на обычном опыте скажу, что у нас в Новосибирске в НПО буквально в прошлом десятилетии разрабатывался проект аэроэстакадных поездов. Он заинтересовал почему-то Китай, который, как и Япония, прорвались в этом направлении далеко, на десятилетия вперед. Это даже известно обывателю. Это и скорость, и комфорт, и прорывные технологии. Прежде всего, у нас еще один момент – это когда заграничные эмиссары, в том числе и келейно, шастают по научным центрам и переманивают молодые кадры и сразу их перекупают. Поэтому я не удивлюсь, что данные рационализаторы воплотят свои мечты, в том числе и такие высокотехнологичные идеи, за рубежом. Виталий Млечин: Алексей, а вы считаете, что это происходит из-за денег? Что если бы здесь платили деньги за это, то и проблем не было бы, или еще чего-то не хватает? Зритель: Нет. Я хочу на примере США сказать, что Илон Маск нам привил такой момент, что это все действует на деньги спонсоров и предпринимателей. На самом деле без государственных гарантий и государственной поддержки, в том числе и финансовой, никакая научно-производственная корпорация не осилит тот потенциальный материал в масштабах государственного проектирования. Оксана Галькевич: Алексей, но Маск без государства как-то справляется. Владимир Елин: Маск работает только под государственные… Зритель: Они спонсируются из казны по заказу Соединенных Штатов Америки. Оксана Галькевич: Хорошо, спасибо. Мы еще обсудим некоторые моменты, которые наш телезритель сейчас в своем звонке поднял. Друзья, мы сейчас должны прерваться коротко на новости, после вернемся к обсуждению этой темы. НОВОСТИ Оксана Галькевич: Мы продолжаем нашу первую тему. Друзья, мы говорим о патенте на будущее. О том, как будущее изобретается здесь сегодня людьми, которые интеллектуально как-то одарены. Много или мало изобретений приходится на нашу страну – страну, которая когда-то изобрела самолет, атомную электростанцию, радиоприемник? Какие еще у нас еще замечательные были изобретения? Дмитрий Зезюлин: Телевизор. Владимир Елин: Таблица Менделеева. Оксана Галькевич: Первыми полетели в космос. Много или мало? Достойно ли мы сегодня в этом интеллектуальном поле выглядим? Об этом сейчас поговорим. Еще раз представим наших гостей. В студии «Отражения» сегодня Владимир Елин, председатель совета директоров «Интерсофт Евразия», кандидат технических наук. И Дмитрий Зезюлин, руководитель Московской городской организации Всероссийского общества изобретателей и рационализаторов, кандидат экономических наук. Уважаемые гости, знаете, нам тут один телезритель написал, что когда-то много лет назад его отец с гордостью носил значок «ВОиР». «Где все это сейчас?», - пришло сообщение из Уфы. Скажите, а вот статус изобретателя, момент идеологический – как у нас с этим сегодня? Дмитрий Зезюлин: На сегодняшний день статус изобретателя активно подымается. Особенно в этом преуспел наш центральный совет ВОиР. Я тоже являюсь зампредседателя центрального совета ВОиР. Мы с коллегами обсуждаем разные варианты, как поднять именно статус. Статус есть моральный и материальный. Материальный – мы уже говорили. Конечно, нужны гранты, нужна поддержка инвесторов, поддержка и заказ государственных органов, создание малых инновационных компаний. А моральная – мы сейчас возрождаем в Москве активно благодарности, грамоты, победители конкурсов разных. Но не просто победители соревнований, а мы проводим такой интересный конкурс, например, «Лучшее изобретение в интересах ЖКХ города Москвы». Победитель получает возможность внедрить свою разработку в ЖКХ, так как эксперты ЖКХ участвуют. И, конечно же, грамота и пьедестал почета, что он лучший изобретатель года в сфере ЖКХ. Оксана Галькевич: То есть и славу, и денежку? Дмитрий Зезюлин: Да, возможность. Потому что приглашают на тестирование – не все изобретатели готовы к промышленному внедрению. Оксана Галькевич: А зачем он тогда изобретал? Мне кажется, наоборот, изобретатель должен мечтать о промышленном внедрении, распространении. Дмитрий Зезюлин: У нас нет производства. У нас проблема с современным производством. У нас проблема с робототехникой. По робототехнике мы отстаем очень-очень сильно вообще в развитом мире. И у нас, когда мы говорим о подъеме изобретательства и патентно-лицензионной работе, обязательно нужно говорить, что нужно подымать производство, учить работать на новых станках, учить в ПТУ уже начинать. Ну, изобрел он, хорошо, в детском технопарке Москвы его научили изобретать. Пошел в вуз. Выиграл какой-то конкурс. А пошел на производство – а там станки допотопные стоят. Это хорошо, если есть уже новые станки. И он тогда начинает теряться и начинает свой изобретательский дар терять. И в лучшем случае (для страны – в худшем) уезжает за границу. А если у нас будет комплексная программа подъема экономики именно промышленной, как в советское время было, от подъема научно-технического творчества молодежи до создания новых прорывных технологий… У нас не только ракеты были, не только танки. У нас покупали цветные телевизоры такие страны, вы, наверное, удивитесь, как Великобритания и Италия, покупали кинескопы. Электроника была сильнейшая в мире. Виталий Млечин: Только у наших граждан телевизоров цветных дома не было. Дмитрий Зезюлин: Были хорошие надежные телевизоры, по 10-15 лет служили. Поэтому, конечно, нужно этот комплексный вопрос решать прямо сегодня. Еще вчера нужно было решать всем миром. Владимир Елин: Я бы добавил, что не тот изобретатель, который не мечтает внедрить свое изобретение. Это просто нонсенс, что если изобретатель что-то изобретает, за исключением таблицы Менделеева, и то она прикладной характер имеет, любой изобретатель обязан думать о внедрении своего изобретения. При этом неважно, это российская территория, зарубежная территория. Просто все изобретения в итоге переходят в некий мировой банк изобретений и способны служить человечеству в любой точке мира. Оксана Галькевич: Уважаемые гости, давайте выслушаем Леонида из Москвы. Зритель: Добрый день. У меня такую идиосинкратическую реакцию вызывают оба ваших гостей. Прежде всего Дмитрию Зезюлину возражу. Призыв к советским временам просто порочен. Потому что громадное количество того, что мы делали, на самом деле было ворованное. Мы не уважали авторское право. Сегодня авторское право стало гораздо более мощным. Любая группа физических лиц (2-3 человека), договорившись, создав что-то новое, могут опубликовать это за свой счет, зарегистрировать это в Российской книжной палате как издатели, и с этого момента вот этот труд, который попадет в банк Российской книжной палаты официально, уже является (если они еще и залицензируют этот труд) неприкосновенным для любого лица, физического или юридического, во всем мире. Будет это изобретением или нет, решит жизнь. Но никто не сможет этим воспользоваться, если изобретатели-физические лица это проделают. Сегодня все это знают. А вот другая сторона, атавизм советского времени, гораздо более серьезная. Когда люди работают в коллективе… Сегодня нам показали коллективный труд. Люди в советское время были задавлены руководителями. 90% докторских диссертаций докторов наук в технической, особенно в экономической сфере, я уж не говорю о юридической и всякой прочей лабуде, были раковыми опухолями на труде реальных людей, которые ничего не получали. И доказать они ничего не могли. Если вам платит деньги организация, юрлицо за какой-то труд, ну, издательство вам поручило написать стихотворение, они будут претендовать (и вполне законно) на копирайт с вашего труда. То есть они влезают в ваши авторские права в широком смысле. Поэтому то, что происходит на производствах сегодня, надо разрушать. Не назад к советскому времени, а долой от советского времени. Его надо забывать и делать ставку на физические лица. И когда произносят спекулятивную фразу «государству будет полезно», то это фраза порочная. Если нам, людям физически будет полезно, то и государству будет хорошо. Извините за такую точку зрения. Оксана Галькевич: Все в порядке, Леонид. Спасибо вам большое. Смотрите, действительно вопрос очень важный об интеллектуальной собственности. Закон об интеллектуальной собственности. В этой сфере наше законодательство насколько прогрессивно? И ведь Леонид правильно сказал – у нас есть закон о служебных изобретениях, который здорово защищает того самого изобретателя, работающего в коллективе или не в коллективе. Дмитрий Зезюлин: У нас сейчас готовятся поправки к закону о служебных изобретениях. Оксана Галькевич: У нас с Виталием есть такой пункт в нашем контракте, что все нами здесь произведенное и придуманное является не нашей интеллектуальной собственностью, а собственностью компании. Дмитрий Зезюлин: Если во время работы, то тут можно спорить. Но если в свободное время вы просто шли по лестнице и осенило… Я бы хотел сказать… Зритель говорил об авторском праве. Мы все-таки говорим о праве промышленной собственности, о патентах на промышленные изобретения. Я бы хотел сказать, почему производство – главный наш толкач для изобретательства. Там внизу уже идут малые фирмы. Впереди все равно идет большое производство – машины, локомотивы, ракеты. Что-то такое. Телевизоры. Все понимают, что нужно что-то делать. Начинать надо с каких-то таких небольших вещей, которые могут быстро и серьезно изменить ситуацию в изобретательской сфере. Например, даже в ОПК. В госконтрактах предусмотреть на выполнение определенных работ обязательное появление патентов на изобретения. Потому что если госконтракт идет на нировские работы и не предусмотрено, что появляется что-то новое (а новое может быть оформлено только патентом), это смешно. Потому что когда говорят «ноу-хау», это сегодня «ноу-хау», как Владимир сказал, завтра это уже не ноу-хау, это чей-то патент, только чужого дяди… Оксана Галькевич: Так пусть это будет наш дядя. Вот в чем вопрос-то. И наш телезритель отметил такую вещь. Делать ставку не на коллективную работу, а на физические лица. Дмитрий Зезюлин: К сожалению, один в поле не воин. Все-таки должны быть творческие коллективы, которые превращаются в какие-то предприятия, входят потом в какие-то коллективы в корпорациях. Потому что есть талантливые изобретатели, но их очень мало, потому что они не могут быть одновременно и менеджерами, и финансистами. Я, может быть, ошибаюсь. Владимир Елин: Все правильно. Плюс я дополню следующее. Как раз все технопарки, которые построены и создаются в России, это концентраторы создания и развития стартапов. А стартап – это как раз проект, который основан на инновационном движении, то есть изобретательстве, потом преобразован в патентование. И, соответственно, команда из нескольких физических лиц создает прибор, который в дальнейшем готов к внедрению, или просто создают свое производство и начинают продавать эту продукцию под своим брендом. Поэтому с точки зрения позитивных моментов в России как раз они создаются, созданы, может быть, недостаточно… Потому что сейчас во многих технопарках, я заметил, например, увеличился уровень проникновения туда. Там очень высокий rate для проникновения с точки зрения предоставления различной документации. Потому что обычно многие изобретатели – это физические лица, которые многих вещей не знают. Они просто талантливые в изобретательстве. Они могут изобрести велосипед, причем, ничего страшного в этом нет, потому что есть, я видел, новая технология велосипедов, у которого нет цепи, а у него есть специальный многофункциональный кардан. Виталий Млечин: А зачем? Владимир Елин: Потому что, во-первых, у него КПД выше. Во-вторых, он передает нагрузку лучше через колесо от педали. В-третьих, он просто совершеннее и легче. Там еще куча моментов. И фактически не ломается. Вечная игла, как говорил Остап Бендер для примуса. И что еще есть позитивного на сегодняшний день? Например, президент Владимир Владимирович Путин указал системе ОПК, что пора внедрять российские изобретения гражданского свойства. Потому что через в 2021 году у вас уже будет дефицит денег и изделий до 30%. Дмитрий Зезюлин: Гособоронзаказов. Владимир Елин: Да. И как раз я ярчайший инноватор, который попал в эту струю. Меня нашли, например, на выставке в Сколково. И ВПК-шный завод предложил внедрить мое изобретение. И где-то в сентябре мы делаем первую партию, а дальше у нас расписан план. Примерно 10 000 изделий будет производиться в месяц. И дальше уже открывается международный рынок. Виталий Млечин: Как вы этого добились? Как вы заявили о себе и показали свое изобретение? Владимир Елин: Во-первых, я писал очень много статей об изобретении. Мне помогало Сколково распиаривать мой продукт на зарубежных и российских выставках. В-третьих, я фактически любое изобретение заканчивал изделием. У меня 60 с лишним изобретений. Ядро порядка 25. Я сделал конструкторские документации и произвел эти изделия в виде готовых действующих образцов. Виталий Млечин: На свои деньги. Владимир Елин: Да. И на деньги Сколково, потому что Сколково мне выделило грант. Это очень позитивный момент для всех изобретателей. И в итоге это изобретение работает со смартфоном, работает через Audio Jack. Это устройство дозиметр и радиометр ДО-РА. Он работает очень просто, через аудиоканал в смартфоне включаете его. Дальше открываете программу, и он измеряет уровень радиации вокруг нас, или ионизирующее излучение. Очень полезная вещь. Виталий Млечин: Померяйте, сколько у нас. Владимир Елин: Сейчас померяем. Оксана Галькевич: Давайте, пока вы делаете замеры, потом нас напугаете или, наоборот, обрадуете, я предлагаю посмотреть сюжет из Якутии. Там человек сделал такое изобретение. Он создал компактный ядерный реактор, не поверите. По задумке небольшая установка размером всего 2 квадратных метра должна обеспечивать энергией целый поселок. Но у него нет денег на создание опытного образца. В общем, много разных проблем. Как он с этим справляется или не справляется, узнаем из сюжета Романа Катукова. СЮЖЕТ Оксана Галькевич: Вот интересная, конечно, история. Вопрос там только к безопасности, конечно. Но, слушайте, 30 млн рублей нужно этому изобретателю. Достаточно сложно. Хотя, с другой стороны, если посчитать экономику, перспективное использование в такой разбросанной большой республике… Виталий Млечин: Это будет потом. А 30 млн надо сейчас. Как вы думаете? Оксана Галькевич: А, может быть, это кому-то невыгодно? Например, тем самым уже существующим ресурсоснабжающим организациям. Такое может быть, уважаемые гости? Дмитрий Зезюлин: Недавно изобретатели у нас на выставке «Архимед» в прошлом году завоевали серьезный приз за никелевую батарейку, которая работает 60 лет без подзарядки, без ничего. 60 лет. Оксана Галькевич: Конечно. Одну батарейку купил – и она работает 60 лет. Да кому ж такая нужна? Я имею в виду производителей. Дмитрий Зезюлин: Реактор можно сделать достаточно безопасным. И он будет работать и работать. Поэтому, я считаю, такие изобретения надо, конечно, смотреть. Мы север осваиваем. Пока реакторы туда дотянутся… А его маленький реактор вполне может отапливать и казарму, и аэродром. Оксана Галькевич: Это вам, уважаемые гости. Это вы у нас изобретатели. Что показал прибор в нашей студии? Владимир Елин: Прибор показал норму. Зеленая зона – норма. Соответственно, в студии полный комфорт и экологическая чистота. Оксана Галькевич: Видите, нестрашно приходить в программу «Отражение». Ну, и замечательно. Виталий Млечин: Это очень хорошая программа. Спасибо вам. Владимир Елин: Да. Причем, это устройство очень применимо для часто летающих пассажиров и для авиаперсонала. В связи с этим я как раз участвую еще в двух программах. В частности, «Airbus» объявил свою программу через «Generation S» по привлечению различных изобретений в области аэронавтики. И сегодня «S7» тоже объявил как раз программу о том, что если что-то технологичное будет для его бизнес-процессов создано, то компания готова профинансировать. Я как раз перед передачей закинул заявку. Так что не все так плохо в нашем деле. Оксана Галькевич: Вы знаете, на самом деле нам, простым телезрителям и обывателям, как раз и хотелось бы, чтобы какие-то изобретения, облегчающие и улучшающие нашу жизнь, они внедрялись как-то быстрее, мы их видели и знали, что это наше. Вот еще одна история. В Новосибирске сверхпрочная краска, которая не выцветает на самом ярком солнце, а чугун мягкий, как пластилин. Это ученые Новосибирского института теоретической и прикладной механики начали тестировать полученный такой нанопорошок, с помощью которого привычные материалы могут менять свои свойства. Называется он «Таркосил» - вещество, полученное из диоксида кремния (по сути – обычного песка), только частицы его составляют всего 1/1000000 долю миллиметра. Сейчас ученые добавляют порошок в эпоксидную смолу, потом нагревают до высоких температур. В результате смола получает свойство сверхпрочной стали. Если стекловолокно пропитать таким веществом, то получаются провода, которые не может оборвать никакой ураган. Артём Филлипов: Применение тоже достаточно широко возможно. То есть это может быть изделие для электроники. То есть это как подложки. Самые различные на самом деле. Это могут быть какие-то подшипники, узлы трения. Вот в таком ключе. Виталий Млечин: Применять «Таркосил» пытаются некоторые новосибирские предприятия. Одно из них собирается делать с его помощью сверхпрочную керамику. Так что бизнесмены этим заинтересовались. Как вы считаете, это хороший сигнал? То есть если какие-то предприятия заявили, что они готовы все-таки использовать эту технологию, это уже означает, что это победа. Владимир Елин: Это большой стимул для изобретателей. Надо чаще показывать именно таких успешных изобретателей, как Владимир, которые внедряют сегодня, а не когда-нибудь потом. Поменьше показывать плачущих каких-то, что все неудачно, все плохо. Надо больше на позитиве быть. И то, что сейчас пока происходит такая подвижка… К сожалению, у нас в стране всегда все сверху. Идет такая подвижка, чтоб ОПК начал заниматься серьезной диверсификацией. То есть не конверсией, как раньше, а именно просто… Вот «Уралвагонзавод», условно говоря. Танки заказали 500 штук – ну, сделали. А дальше что? Вагоны. Я был на одном совещании. Мне понравился один хороший человек, директор предприятия. Не буду говорить, какого. Они делают патроны. Но в свободное время они делают 60 видов холодильников. И таких людей надо больше, чтобы были генераторы нашего прогресса. Оксана Галькевич: Слушайте, это хорошо. Холодильники у них, наверное, пуленепробиваемые. Виталий Млечин: Очень надежны. Владимир Елин: Не макароны главное, а холодильники. Оксана Галькевич: Спасибо, уважаемые гости. Мы показали сегодня и вас, Владимир Александрович, с вашим изобретением, и вас, Дмитрий Иванович, с вашей позицией. Желаем вам успеха, удачи. Интересных людей, интересных изобретателей на вашем пути. И еще несколько историй рассказали вам и нашим телезрителям. В студии программы «Отражение» сегодня были Владимир Елин, председатель совета директоров «Интерсофт Евразия», кандидат технических наук, и Дмитрий Зезюлин, руководитель Московской городской организации Всероссийского общества изобретателей и рационализаторов, кандидат экономических наук. Вот сегодня изобретатель и экономист сошлись в нашей студии. Виталий Млечин: Спасибо вам большое за то, что пришли к нам сегодня. А мы не прощаемся. Владимир Елин: Мы всегда с вами. Оксана Галькевич: Спасибо.