Иван Князев: Продолжаем, следующая тема у нас. Дооптимизировались! Причем до такой степени, что в больницы и поликлиники ходить стало страшно – непонятно, чем и как тебя будут лечить. Вот последний случай, к примеру, из сочинского Дагомыса, где врачи сами закупают лекарства для больных, а медоборудования, прямо скажем, не хватает. Да не только в Сочи. Куда ни ткни пальцем в карту страны – запись на МРТ на месяцы вперед, где-то его и в помине нет. И это не говоря о зарплате самих медиков. Тамара Шорникова: То, что медицина находится в плачевном состоянии, признают и в Правительстве. Заместитель председателя Татьяна Голикова назвала уровень здравоохранения в стране неудовлетворительным. «Во многих регионах оптимизация была проведена неудачно», – это цитата. По ее мнению, пора менять давно устаревшую инфраструктуру больниц и поликлиник. Вопрос: почему это не делается сейчас? Иван Князев: Ну, с ответом, с одной стороны, могут помочь цифры. Россия на здравоохранение тратит меньше 3% ВВП. Хуже, чем у нас, дела только в Индии, получается. Зато в цивилизованных странах объем расходов приближается к 10% ВВП. Вот в США – 10%, в Великобритании – 7,2%, а в Польше, которая недалеко от нас, – 4%. Тамара Шорникова: Но только ли в суммах дело? Будем разбираться. Расскажите, чего не хватает в вашей поликлинике или в больнице. Ждем звонков и от самих врачей. Иван Князев: Прямо сейчас представим нашего эксперта. В студии Владимир Гришин – основатель системы ОМС, профессор, доктор экономических наук. Здравствуйте, Владимир Владимирович. Владимир Гришин: Добрый вечер. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Владимир Гришин: Добрый вечер. Иван Князев: Ну, чтобы – да, Тамара? – наверное, далеко за примерами не ходить, покажем сразу несколько историй, в частности из Сочи, о котором мы уже упомянули. И в Челябинске есть история, где пациентов моют половой тряпкой. Подробности – в нашем репортаже. СЮЖЕТ Тамара Шорникова: Добавим к сюжету телефонный звонок. У нас Лариса из Краснодарского края на связи с нами. Давайте выслушаем, как обстоят дела в учреждениях здравоохранения в этом регионе. Здравствуйте, Лариса. Иван Князев: Да, здравствуйте, Лариса. Зритель: Здравствуйте. Дело в том, что я звоню из Тамани – это Краснодарский край, Темрюкский район. Наша больница и наша поликлиника тоже в ужасном состоянии. Все врачи удрали в Крым. Там зарплата – 30 тысяч, плюс еще им премию выдают, а здесь – 13 тысяч. У нас нет хирургов, у нас нет ортопедов, у нас нет педиатра, не хватает, у нас не работает физиокабинет, томограф сломанный, маммограф сломанный. Короче говоря, ужасно! По два часа люди сидят в очереди. Старые-старые терапевты. И не хватает еще многих специалистов, потому что все убегают от нас. Тамара Шорникова: Да, спасибо, Лариса. Иван Князев: Понятно. Спасибо, Лариса. Тамара Шорникова: Вот такие эпизоды, как сейчас нам рассказала телезрительница, как в Краснодарском крае, как в Сочи (мы смотрели сюжет в самом начале), – это типичная картина или это все-таки какие-то исключения из правил? Владимир Гришин: Ну, это картина не типичная. Конечно, такие моменты бывают, но в основном, конечно, сделан огромный вклад за последние 10–12 лет по улучшению состояния здравоохранения. Надо это признать. В общем-то, никто этого не скрывает. Другое дело, что в ряде больниц и поликлиник нужно выяснять, куда деваются деньги. И начнем с главных врачей, начнем со сметы расходов, которая имеется, с зарплат, с количества заместителей и направления этих денег на медицинское оборудование или медикаменты. Вы упомянули Татьяну Алексеевну Голикову, она сказала про оптимизацию. Она прошла, может быть, с ее слов, не совсем удачно. Давайте мы спросим: а что такое вообще оптимизация? Оптимизация – согласно Большому энциклопедическому словарю, это процесс приведения системы в наилучшее, оптимальное состояние. Нужна или не нужна оптимизация? Я сюда включаю не просто сокращение учреждений, но и оснащение оборудованием, изменение маршрутизации пациентов. Она, в принципе, нужна. Но как ее провели? Это… Иван Князев: …отдельный вопрос. Владимир Гришин: …отдельный вопрос, да. Иван Князев: А вот как ее провели? Скажите нам. Владимир Гришин: Провели таким образом. Дело в том, что любая система, в том числе здравоохранения, была построена по определенным принципам. Принципы эти устроены по модели Семашко. Многие страны, кстати, взяли ее за образец. Это уровни и этапы оказания медицинской помощи. Это активное развитие первичного звена здравоохранения, о чем сейчас только что прошел Госсовет. Хотя на самом деле этот вопрос по развитию первичного звена я лично поднимал еще в феврале этого года. В общем-то, это колесо, дошедшее до Госсовета, оно постепенно развивалось. И «Единая Россия» проводила большое совещание в июне, и «Справедливая Россия» на экспертном совете, и Народный фронт, и так далее, и так далее. Но, как и в любой системе, есть ряд обстоятельств. Первое. Мы знаем, что был принят 131-й закон, согласно которому многие медицинские учреждения муниципального уровня были подняты на субъектовый уровень – тем самым муниципалитеты потеряли экономически-организационный интерес по развитию первичного звена. Второе – это заработная плата. Обратите внимание, что по ряду документов… Тамара Шорникова: Извините, я перебью. Владимир Гришин: Да, пожалуйста. Тамара Шорникова: А почему они потеряли интерес? Владимир Гришин: Ну, потому что за ними… Тамара Шорникова: Им хочется хороших больниц и поликлиник? Владимир Гришин: Нет, потому что у них забрали денежные потоки. То есть все финансирование пошло либо через систему медицинского страхования, либо через субъектовый уровень, а у них остались только условия создания… рычаги создания условий для ФАПов, участковых больниц и ЦРБ. То есть они должны ремонтировать, территорию оснащать, больницу перестраивать и так далее. То есть у них те виды расходов, которые как бы помимо медицины, скажем так. Второе – это уровень заработной платы. Дело в том, что… Обратите внимание на документы, которые были приняты и озвучены только что: будет поэтапно внедряться единая общенациональная система оплаты труда в здравоохранении. У меня естественный вопрос: а до этого она постепенно разрушалась? Получается, что у нас в России нет единой системы оплаты труда? Иван Князев: Нет, ну почему? У нас есть единая система. Давайте не будем, честно говоря, про эти системы. Вот врач пишет из Воронежа: «Стаж – 40 лет. Зарплата – 20 тысяч». Если говорить про Майские указы и про оптимизацию (сейчас вы термин упомянули), то, знаете, не только я, а многие эксперты говорят, что все это дело нещадно извратили, все эти Майские указы. Владимир Гришин: Совершенно верно, да. Иван Князев: И оптимизация у нас прошла следующим образом: врачей поувольняли, поликлиники соединили, а тем врачам, которые остались, дали ставки других. И они вкалывают по несколько смен и дежурят беспросветно. Владимир Гришин: Совершенно верно. Иван Князев: И только за счет этого хоть что-то получают. Мне кажется, в этом… И все. И дальше тут разговаривать, по-моему, особо нечего. Владимир Гришин: Я неслучайно упомянул оплату труда. Дело в том, что согласно тем документам, которые мы читаем, в заработной плате доля оклада сократилась до 30% с 45%. А сейчас вопрос поднимается, чтобы увеличить долю оклада. Но я неслучайно говорю про систему оплаты труда. Понимаете, еще с советских времен: оклад должен оплачиваться в полной мере. Если вам положено, скажем, 50 тысяч рублей, он и должен выплачиваться – 50 тысяч рублей. Иван Князев: Но такого нет сейчас. Владимир Гришин: Что было сделано за эти годы? Постоянную долю в заработной плате сократили до 40%. То есть вы получаете не 50 тысяч рублей, а всего лишь 20–25 тысяч рублей. Все остальное – за счет различных надбавок. И когда мы говорим об указе президента… А он абсолютно справедлив. Еще в советский период было, что заработная плата врачей была выше, чем у работников промышленности. Необходимо было просто увеличить оклад в два раза. Но что это означает? Я говорю уже о системе. Это означает, что объем ресурсов в здравоохранении нужно было увеличить как минимум в 1,5–2 раза. Это к вашим словам. А раз этого сделано не было, то поэтому сокращаются участковые больницы, например. Количество больниц резко сократилось. Сокращаются ставки врачей. Или сокращаются физические лица, а ставки остальные делятся. Нехватка финансирования ведет к тому, что люди не могут быть обеспеченными медикаментами, и вынуждены врачи их покупать. Оборудование не обеспечивается сервисом. Не развиваются новые виды медицинской помощи и все прочее. И развиваются платные услуги. Поэтому я от ваших вопросов перехожу к… И был принят 131-й закон, когда муниципалитеты потеряли интерес к развитию здравоохранения. Поэтому любой вопрос… Оптимизация – она нужна, и говорил я об этом еще в 2007 году. Но – в каком плане? Меняется система расселения в стране населения, трудовые ресурсы переезжают в другие регионы. Иван Князев: А у нас, кстати, посчитано вообще, какая помощь и сколько чего нужно в регионах? Или вообще просто никто об этом не знает? Владимир Гришин: Вы знаете, отличный вопрос. В каком плане? Давно говорилось, что объем медицинской помощи необходимо посчитать, исходя из состояния здоровья населения. Вы знаете состояние статистики. Поэтому не очень хорошая статистика приводит к тому, что мы не знаем состояние здоровья населения. Как только мы не знаем состояние здоровья населения, мы не можем посчитать общий объем необходимых затрат на здравоохранение. Вы начали с чего?.. Иван Князев: Ну конечно. Мы просто денег не можем, даже если они есть… Кстати, хотел спросить. Вот эти 2,9% ВВП – это все-таки много или мало? Владимир Гришин: Это мало. Я к вашим словам… Иван Князев: Там больше 1,5 триллиона, да? Владимир Гришин: Я к вашим словам. Считается более или менее оптимальным – 6% от ВВП. Но обращу ваше внимание, что Всемирная организация здравоохранения рекомендовала недавно увеличить расходы на первичное звено, на первичную медико-санитарную помощь на 1% ВВП. Если у нас ВВП составляет 95, порядка 100 триллионов рублей, то считается, что на триллион рублей нужно было увеличить. Мы сегодня услышали, что по указу президента, ну, по указанию президента, скажем так, объем помощи хотят увеличить на 550 миллиардов рублей по сравнению с предыдущим. Поэтому ваш вопрос отличен в том плане, что мы, не зная состояния здоровья, не зная объемов необходимой медицинской помощи, не понимая, сколько нам нужно ресурсов, еще тратим на это в два раза меньше, чем необходимо. Соответственно, уровень платности у нас – 40% медицинской помощи. Это по признанию ВОЗ. А если еще с учетом лекарственных препаратов, то до 50% – уровень платности в здравоохранении. Тамара Шорникова: А если мы не знаем, сколько куда нужно, условно, то как же распределяются деньги? Иван Князев: Вот именно. Тамара Шорникова: То есть просто примерно поровну? Иван Князев: Это очень важный момент. Владимир Гришин: И еще очень глубокий вопрос. Дело в том, что, конечно, программы государственных гарантий, о которых нам говорят, что они все бездефицитные, но я считаю это, конечно, определенной условностью. Это, так сказать, такая уловка для того, чтобы сбалансировать бюджет. Но на самом деле они дефицитные. И достаточно сказать, что если на работающих граждан у нас платится 1 триллион 300 миллиардов, то на неработающих должно платиться как минимум в 2–2,5 раза больше – то есть где-то порядка 2–2,5 триллионов рублей. Не миллиардов. 1 триллион 300 миллиардов. На неработающих граждан должно платиться 2–2,5 триллиона рублей. У нас же ровно наоборот: у нас платится на неработающих граждан 600 миллиардов рублей. Это о чем говорит? Опять же – о вашем вопросе. Местные муниципальные власти плохо платят за неработающих граждан, за стариков и детей. Отсюда общий дефицит ресурсов. Отсюда условность программы госгарантий. Отсюда невероятная платность. Соответственно, мы даже лекарственное страхование за последние 20–25 лет не можем внедрить, хотя к этому вопросу мы подходили еще в 95-м году. Иван Князев: Кстати, действительно, а что у нас с лекарственным обеспечением? Почему такие проблемы-то у нас вскрываются, что необходимых лекарств не хватает? Мы каким-то образом пытаемся опять же импортозамещение делать, а в итоге у нас на рынке попадаются вообще какие-то непонятные лекарства, которые мало того что неэффективные, так они еще дорогие остаются у нас. Владимир Гришин: Понимаете, вопрос импортозамещения довольно сложный, потому что мы за последние 30 лет фактически фармацевтическую отрасль теряли неуклонно. Сейчас это импортозамещение в основном идет за счет того, что компании зарубежные у нас расфасовывают лекарства и продают. Это первое. Второе. Необходимо было установить референтные цены изначально, как это сделали многие страны, и регулировать данный процесс. Третье. Необходимо было внедрить лекарственное страхование или механизм возмещения при покупке лекарств по рецепту. Иван Князев: Внедрили? Владимир Гришин: Нет. Были некоторые эксперименты в Кировской области, но тем не менее вариант или механизм возмещения стоимости лекарств у нас, к сожалению, не приживается, точнее, не внедряется. И вновь мы слышим из уст Минздрава, что только через два-три года будет система лекарственного страхования. Иван Князев: Так, может быть, лекарственное страхование нужно распространить, не знаю, хотя бы на пенсионеров? Владимир Гришин: Абсолютно полностью с вами согласен. Для этого нужно как минимум 1% от ВВП. Я считал это, мне заказывали работу, я считал этот вопрос. Для пенсионеров, детей, беременных женщин и людей, находящихся в трудной социально-медицинской ситуации, необходимо где-то до 100 миллиардов рублей в год. То есть 30% населения. Можно такой вариант сделать, пожалуйста, и внедрить ничего не стоит. Тем более информатизация здравоохранения позволяет выписывать рецепты в электронном виде. Приходишь в аптеку, платишь там 500 рублей – и тебе 30% возмещает страховая компания. Ничего сложного нет. Или государство возмещает 30% от этой стоимости. Ничего сложного нет. Иван Князев: Непонятно, почему это до сих пор не сделано. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонные звонки, потому что нам уже пишут: «Почему нельзя дозвониться?» Очень уж интересный разговор, но давайте послушаем. Тамара, Воронежская область. Тамара, здравствуйте. Зритель: Алло. Здравствуйте. Иван Князев: Да, слушаем вас, слушаем. Зритель: Вы знаете, я бы хотела поговорить о такой вещи. В 11 областях нашей России открылись пилотные проекты – геронтологические отделения. Вот в Воронеже открыли этот ужас. Иван Князев: Почему ужас-то? Зритель: Потому что лифта нет, подняться на второй-третий этаж невозможно, И это для 70+. Это было старое здание больницы. Там немножечко сделали косметический ремонт, положили туда стариков. Оборудования никакого нет, сантехника вся прогнившая, все течет. Эти санитарочки бедные бегают целыми днями, вытирают. На больных, естественно, косо смотрят. Питание отвратительное. Часто не бывает даже физраствора. Это что же такой за пилотный проект? Что же это для нас такое сделали? В летнее время воды теплой не бывает. Врачи хорошие, ничего не могу сказать. Но что они могут сделать, если они даже диагноз поставить не могут правильно? Иван Князев: Да, понятно. Тамара Шорникова: Спасибо большое. Иван Князев: Да, спасибо. Тамара Шорникова: И также вторят телезрители. Чувашия: «В больницу без денег уже не ходим, за все надо платить. Государство деньги здравоохранению выделяет, а куда уходят деньги – никто не знает», – пишет Чувашия. «За 20 лет убили бесплатную медицину. За все нужно платить», – Брянская область. Челябинская: «Не хватает специалистов, не выписывают расходные материалы инсулинозависимым, проблема с инсулином». Иван Князев: Владимир Владимирович, если говорить все-таки о деньгах… Ну да, понятно, что вот эти 2,9% ВВП – это… Владимир Гришин: Там 3,4%, больше. Иван Князев: Ну, 3% ВВП – это мало. Хорошо, а если дадут больше, не получится ли так, что мы просто как-то хаотично начнем дыры латать? Тамара Шорникова: Где-то три томографа появятся, а где-то один сломанный так и продолжит стоять. Владимир Гришин: Я с вами соглашусь, что мало дать деньги. Надо еще, чтобы они эффективно расходовались. Это во-первых. Во-вторых, необходимо все-таки построить определенную систему. Мы отказываемся от советского прошлого, от системы Семашко. Я часто слушаю… Иван Князев: Кстати, наши телезрители говорят: «Верните систему Семашко». Владимир Гришин: Вот! Я к чему и говорю. Но если мы отказываемся от одной системы, то давайте определим принципы другой. Кстати, когда меня назначили директором системы медицинского страхования, которую совершенно справедливо критикуют, потому что планировалось совсем другое… И другие деньги. Планировалось, чтобы работодатели платили до 6% от фонда оплаты труда. Добровольное страхование должно было дополнять обязательное. Лекарственное страхование мы должны были внедрить. И все это делалось. Так вот, я хочу сказать, что когда меня назначили директором фонда (это было в 93-м году), первое, что я сказал своим сотрудниками и в Правительстве: «Я не дам развалить систему Семашко». Она построена по определенным принципам. И люди привыкли ходить и получать медицинскую помощь. Если бы мы изменили финансирование, да еще и принципы организации, мы бы получили тот хаос, который мы сегодня наблюдаем, поскольку пытаются изменить определенную систему здравоохранения. Но если вы отменяете старые принципы, то каковы сегодня новые принципы? Мы же с вами об этом и говорим. Если медико-социальная помощь, вот женщина обратилась – ну, это точно уже проблема местной власти. Более того, я в свое время проводил эксперимент даже на базе одной из больниц города Москвы, когда мы организовывали медико-социальные отделения. За 100% брали то, что было положено государством. И только за дополнительные услуги оплачивали – за счет благотворительных взносов, пенсионных каких-то или личных. Это все было отработано. И механизмы такие есть. Но если в Воронеже этого не делают, то давайте спросим, в конце концов, с облздравотдела Воронежа, что там за пилотный проект, где все ржавое, старое, невозможно людям лечиться и находиться в этом стационаре. Иван Князев: Давайте еще один звонок послушаем. Да, Тамара? Тамара Шорникова: Да, хорошо. Вера, Липецкая область. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте, здравствуйте. Я бы хотела попросить помощи или совета. Мы живем в Хмелинце Задонского района Липецкой области. У нас большое село, довольно-таки разбросанное село. Есть больница, но в больнице остался один терапевт и одна заведующая. Это на дневное отделение, на круглосуточное отделение и на поликлинику. Все. Ни травмпункта, ни хирургической помощи не могут оказать, только в Задонске. А в Задонске, вы знаете… У нас слухи ходят по Липецкой области: «Хотите умереть – приезжайте в задонскую больницу». Однако главврач Задонской больницы приезжает и всеми правдами и неправдами старается закрыть нашу больницу. Почему – я не знаю. Специалистов не направляют, ничем не привлекают. Даже если молодой специалист приедет, ему снимут угол. Все. Больше ничем они его привлечь не могут. Если только на миллион позарится. И то, когда он его получит? Так что люди, бабушки и дедушки, да и мы в возрасте, инвалиды, – мы не знаем, как нам быть. Закроют или нет. Я, например, два месяца хожу (я инвалид второй группы) и не могу выписать лекарства, потому что нет ничего по льготе. А я не могу купить за свои деньги. Я инвалид группы по позвоночнику, но у меня и диабет, я и гипертоник, поэтому лекарств нужно много. Я не в состоянии на 10 тысяч купить их. А по льготе ничего нет, потому что не поставляют. Вот как разобраться? Я не знаю. И кто должен в этом разобраться? Люди не знают, куда обратиться… Тамара Шорникова: Вера, спасибо, спасибо большое. Иван Князев: Да вот мы сами пытаемся разобраться. Тамара Шорникова: С этим конкретным вопросом кто должен разбираться? Владимир Гришин: Серьезнейшая проблема! Она связана с тем, что очень сложно привлечь кадры сейчас в первичное звено и в те больницы, которые работают на селе. И за счет того, что система медицинского страхования позволяет собрать некий объем средств… Я давно говорил и предлагал, что необходимо применять коэффициент 2 при привлечении специалистов… Иван Князев: Это что такое? В два раза больше зарплата? Владимир Гришин: Ну, это значит, что оклад… Да, конечно, в два раза как минимум. И еще один аспект. Необходимо, если уж мы оплачиваем по услугам (хотя не по услугам необходимо оплачивать ряд моментов у нас, а просто содержать медицинское учреждение), то коэффициент 2 нужно применять ко всей стоимости услуги. У нас же в здравоохранении услуги оплачиваются даже ниже себестоимости, поэтому зарплаты низкие, люди уходят и все прочее. Иван Князев: А что мешает этот коэффициент ввести? Владимир Гришин: Мешает то, с чем мы начали вашу передачу обсуждать – это объем финансирования, который сегодня есть на здравоохранение. Неслучайно президент сказал, что в 2020 году до 4,1% должен быть поднят объем финансирования отрасли. И то мы видим, что это от 6% отличается. Поэтому вопрос в привлечении врачей – раз. Раз там нет врачей, то, соответственно, и данные медицинские учреждения… И если там нет населения, то не хватает специалистов, которые раньше были. Ну, изменилась структура населения, и данных специалистов нет. Это два. Третье. Соответственно, данная больница или поликлиника если не умирает, то, по крайней мере, изменяется ее состав и структура. Это три. Поэтому сегодняшние обсуждения по всем территориям Российской Федерации, как мы видим, они и нацелены на то, чтобы понять, какова структура населения, каково его расселение, какие необходимы… ФАП – это доврачебная помощь. Нужны они мобильные или нужны они стационарные? Более того, говоря про мобильные бригады… Я только что участвовал в таком стартапе, интересный был проект по мобильным поликлиникам. Мы представляли даже свой проект в Сочи. Ну, это на прежней работе было. Хочу сказать, что все главы администраций, которые к нам приходили, и даже министерств и ведомств, они сказали: «Именно такой вариант нам необходим». Не мобильные ФАПы. И даже, может быть, не мобильные маммографы и флюорографы, а мобильные поликлиники, чтобы к этой женщине, которую мы сейчас слушали, и к другим мобильная поликлиника с несколькими специалистами могла приехать и сделать им те необходимые услуги, которые они не могут получить несколько лет. Иван Князев: Так где же взять-то столько специалистов? Владимир Гришин: Во-первых, мы… Иван Князев: Мы же сейчас это практикуем. У нас есть где-то поезда, которые по селам… Владимир Гришин: «Поезда здоровья». Иван Князев: Да, «поезда здоровья» и всякое такое. Владимир Гришин: Нужно понять, как они вписаны в систему, как они вписаны в структуру. Маммография и флюорография – это одно. Но что такое «поезда здоровья»? Какие специалисты? Что делается потом с этими амбулаторными картами? Куда направляются эти пациенты? Это целая технология, цела система – с чего я, в общем-то, и начал. Иван Князев: Ох… Тамара Шорникова: Спасибо. Владимир Гришин, основатель системы обязательного медицинского страхования, профессор, доктор экономических наук, был в нашей студии. Спасибо. Иван Князев: Спасибо большое