Владимир Постанюк: Определить грань превышения необходимой самообороны очень сложно. И это традиционно доверялось самым опытным следователям

Гости
Роман Кемаев
адвокат адвокатской коллегии №1 Адвокатской палаты республики Мордовия

Самообороне закон не писан. Почему семьянина, защитившего своих близких от нападения и спасшего им жизнь, следственные органы и суд воспринимают как обычного преступника, хотя в уголовном кодексе есть норма о самообороне? Обсуждаем конкретные истории из Мордовии, Татарстана, чтобы понять, почему закон о самообороне нуждается в доработке. Наши гости: адвокат адвокатской коллегии №1 Адвокатской палаты республики Мордовия Роман Кемаев, адвокат Владимир Постанюк.

Александр Денисов: Переходим к первой теме нашего обсуждения. Речь пойдет о необходимой самообороне. В Уголовном кодексе есть соответствующая норма, но вот на практике и следственные органы, и суд воспринимают человека, защитившего свою семью, спасшего близких, как обычного убийцу. У нас есть сегодня конкретные примеры, конкретные истории из Мордовии и Татарстана. Об этом сегодня поговорим.

У нас в гостях – адвокат Владимир Постанюк.

Марина Калинина: Здравствуйте.

Владимир Постанюк: Добрый день.

Александр Денисов: И вот чтобы не быть голословными, давайте сразу же и посмотрим сюжет, сняли мы его в Мордовии буквально недавно. Какая история там произошла?

СЮЖЕТ

Александр Денисов: Как вы считаете – тут самооборона или умышленное убийство? Ну очевидно. Тут какой умысел?

Владимир Постанюк: Ну, я так скажу, что тут однозначно ответить нельзя. Вы абсолютно правы, что человек не намеревался никого убивать, то есть он находился у себя дома и намеревался провести спокойно вечер в кругу своей семьи. И только пришедшие с нехорошими намерениями люди повлекли какие-то события. Но твердо сказать, что здесь – необходимая оборона либо превышение пределов необходимой обороны – я бы, так скажем, не взялся говорить.

Александр Денисов: Но предумышленного убийства тут точно нет?

Владимир Постанюк: Ну, однозначно. Человек не собирался никого убивать как минимум, он находился дома и ничего не планировал. Об этом точно можно говорить. Более того, не участвуя в этом деле, не совсем правильно комментировать. Позицию следствия я бы… Ну, они вправе, так сказать, говорить все, что хотят. Если в суде сторона, представляющая интересы вот этого человека, докажет, что здесь была необходимая оборона либо, как максимум, превышение пределов необходимой обороны, то у суда нет никаких препятствий переквалифицировать самостоятельно, невзирая на волю следствия.

Александр Денисов: Вот про следствие вы как раз к слову упомянули. У меня достаточно тяжелое сложилось впечатление после интервью со следователем, потому что явно… Ну, даже я, не разбираясь, я не специалист, но я вижу одностороннее рассмотрение. Я спрашиваю: «А почему вы не допрашиваете тех ребят? Почему они вам не рассказывают, что они там делали в 3 часа ночи в чужом доме?» Он мне говорит: «Понимаете, там не видно, что это чужая территория». Я говорю: «Там указатели всюду стоят». – «Ну, было темно». Извините, это не оправдание.

Потом я удивлялся, я накануне читал местную прессу, и там уже сформировался образ некоего убийцы. Там написано: «Житель Саранска расстрелял рыбаков». Я подумал… Пьяные причем. И я подумал: откуда это идет? И потом понял, что определенное лукавство исходит от самого следователя. Потому что я у него спрашиваю в интервью, говорю: «Он был пьяный?» Он говорит: «Да». И вдруг, спустя день, я получаю результаты экспертизы, которые у него точно были на руках, и там написано, что у него ноль целых с чем-то, а у тех товарищей, наоборот, 3 промилле в моче и прочее. И я не понимаю, зачем это нужно делать. Зачем подкреплять в общественном мнении именно образ убийцы? Для чего?

Владимир Постанюк: Оправдать свою деятельность, свою необходимость. То есть следователи очень часто исходят из того, чтобы дать максимальную квалификацию, чтобы не допустить некоего оправдательного приговора. Максимальная квалификация позволяет суду в последующем снизить…

Марина Калинина: А почему есть такая цель, чтобы не допустить оправдательного приговора? Ведь, читая законодательство, закон очень размыт, сильно размыт. Вот понять, где этот предел, который нельзя перешагнуть, очень сложно. В то же время у нас очень много обвинительных приговоров. Почему мы не рассматриваем сторону, чтобы оправдать человека, который защищал себя, свою жизнь, своих близких и свой дом, в конце концов?

Владимир Постанюк: Ну, скажем так, я бы не говорил, что закон размыт невероятно. На мой взгляд, он, в принципе, достаточно понятен. То есть в данном случае… То есть, если мы абстрагируемся от этого конкретного случая в Республике Башкортостан…

Александр Денисов: Мордовия.

Владимир Постанюк: Мордовия, прошу прощения. То есть речь идет о чем? Что человек вправе защищать себя. Это конституционное право, закрепленное в статье 37-й Уголовного кодекса. Точка. Более того, законодатель говорит, что даже если есть возможность убежать, законодатель не обязывает его убегать, а он вправе остаться на месте и защищать себя, свою семью, свои права. Да, возникает вопрос в последующем – оценить, нет ли здесь превышения пределов? То есть, учитывая то состояние, в котором он находится, нам легко сейчас рассуждать.

А когда в той ситуации находишься, когда на тебя нападает преступник, проконтролировать себя достаточно сложно. Поэтому у нас и существует понятие предварительного следствия, когда проводятся очные ставки, проводятся экспертизы. Когда вы говорите о состоянии алкогольного опьянения, я обращаю внимание: ведь он не за рулем был, он был дома. Никакого ограничения…

Александр Денисов: То есть он даже мог быть пьян?

Владимир Постанюк: Он мог быть пьян.

Александр Денисов: Конечно.

Владимир Постанюк: И это не может, так сказать, являться отягчающим именно в данном случае.

Александр Денисов: Но тут он трезвый.

Владимир Постанюк: Хотя закон говорит, что умышленное преступление, совершенное в состоянии алкогольного опьянения, является отягчающим обстоятельством. В данном случае это невозможно, потому что он находился дома и рассчитывал провести дома вечер, посмотреть фильм, не знаю, все что угодно сделать и, в конце концов, уйти на покой спать. То есть закон не обязывает его быть кристально трезвым человеком.

Александр Денисов: Еще хотелось уточнить один момент. Вернемся к этой же истории. У меня сложилось впечатление, что вот ему трудно будет выпутаться из этого, потому что это деревня, там все друг друга знают. Когда я попросил следователя дать мне телефон одного из фигурантов, ну, которые той ночью приехали, он просто достал из кармана телефон (он у него был записан), позвонил ему и сказал: «Алло. Это Василий». И я подумал: неужели он все телефоны всех фигурантов заносит к себе в память, а не смотрит в деле. Это как минимум странно. Потом, автосервис у одного, они все там чинятся, у другого лавка, они все там мясо покупают. То есть это люди, хорошо друг друга знающие.

Марина Калинина: То есть замкнутое пространство.

Александр Денисов: Это может как-то осложнять дело? А Манаев чужой, он приехал из Саранска к своему тестю на дачу, на свою дачу.

Владимир Постанюк: Я так думаю, что здесь нужна кропотливая работа, кропотливая работа со стороны следствия, чтобы выяснить всю ситуацию. Это не так сложно, особенно в таких небольших населенных пунктах, когда все всё знают, когда все что-то слышали, когда о чем-то уже предполагают, когда все обсуждение уже прошло, все уже про это проговорили. Установить истину сложно, но возможно. То есть…

Марина Калинина: Было бы желание.

Владимир Постанюк: Было бы желание.

Александр Денисов: А оно им нужно? Вот вопрос.

Владимир Постанюк: Ну, видимо… То, что мы видим, свидетельствует о том, что желания нет, к сожалению.

Марина Калинина: А давайте сейчас поговорим…

Владимир Постанюк: Они констатируют смерть – и все, и на этом заканчивают расследование.

Александр Денисов: Это же просто. Действительно, труп, все есть.

Марина Калинина: Давайте сейчас поговорим с вашим коллегой – это Роман Кемаев, адвокат Адвокатской палаты Республики Мордовия, из Саранска он сейчас с нами на связи. Здравствуйте, Роман.

Александр Денисов: Роман, добрый день.

Марина Калинина: Роман, вы нас слышите?

Александр Денисов: Что-то у нас со связью. Роман?

Марина Калинина: Ну, попробуем перезвонить Роману.

Александр Денисов: Чуть позже свяжемся, да, буквально через пару минут.

Марина Калинина: А вообще, если опять же не замыкаться на этой истории, насколько тщательно и насколько кропотливо ведется следствие вот по таким делам? Не является ли это такой массовой историей, «ну ладно»?

Владимир Постанюк: Нет, вообще смерть человека у нас – к счастью, это не является массовым явлением. Убийство…

Марина Калинина: Нет, я понимаю. Я не это имела в виду, а что обвинить, и все, не докопаться до истины – самооборона, преодоление… вернее, заход за пределы этой самообороны.

Александр Денисов: Есть у следствия заинтересованность выяснять все обстоятельства?

Марина Калинина: Да. Насколько кропотливо это все?

Владимир Постанюк: Любимая тема адвоката, что «следователь всегда негодяй и не хочет работать».

Марина Калинина: Нет, ни в коей мере, ни в коей мере. Просто как вообще с этим обстоит дело?

Владимир Постанюк: Традиционно всегда расследование именно дел этой категории доверялось наиболее опытным следователям. В каждом подразделении следственном есть люди, обладающие каким-то опытом, люди, обладающие максимально большим опытом, и именно им всегда и доверялось, потому что определить грань необходимой обороны, определить грань превышения необходимой обороны – это очень сложно.

Марина Калинина: Ну, в том-то все и дело.

Владимир Постанюк: Это требует проведения огромного количества следственных действий, проведения огромного количества экспертиз, психологических, ситуационных экспертиз, чтобы определить, в каком действительно состоянии находился человек, который отражал нападение, и было ли это нападение реальным (это тоже очень важно), в каком он состоянии находился, мог ли он правильно оценить эту ситуацию.

Марина Калинина: А что значит «реальное нападение»?

Владимир Постанюк: Ну, вопрос заключается в следующем. Когда приходит человек…

Александр Денисов: Ну, тут повалили на пол и пытались отобрать пистолет. Реальное?

Владимир Постанюк: Это нападение. Другое вопрос, когда человек приходит и просто нецензурно кричит, а вы в ответ достаете ружье и стреляете. И потом вы говорите, что вы предполагали, что он мог, так сказать, напасть. То есть это все требует оценки. То есть, безусловно, надо всегда понимать, что мы защищаем права человека – как человека с одной стороны, так и с другой стороны. У каждого есть семья, дети. То есть это человек, поэтому речь и идет о тщательном исследовании.

Но мы должны понимать, что мы в первую очередь должны защищать человека от преступного посягательства. То есть если человек пришел совершить преступление, неважно, исходя из корыстных мотивов или из хулиганских мотивов, мы должны защищать человека, на которого совершается нападение. Если нападение осуществляется в отношении членов его семьи, он точно так же будет их защищать. И он имеет на это право.

Александр Денисов: У нас звонок есть, дозвонился Сергей из Иркутска. Сергей, добрый вечер, добрый день.

Зритель: Добрый вечер.

Александр Денисов: Да-да, у вас вечер.

Владимир Постанюк: Добрый день… А, да, большая страна.

Марина Калинина: Сергей, слушаем вас, говорите.

Зритель: Я вот хотел спросить. А вы не рассматриваете… Не Якутск, а Иркутск.

Александр Денисов: Иркутск.

Марина Калинина: Иркутск. Мы и говорим – Иркутск.

Зритель: Да, Иркутск. Прошло заставка прошла – Якутск. Ну, дело не в этом. Я говорю, вы не рассматриваете просто вопрос в том, что идет элементарное покрывательство? Ведь пострадавшие – они же оба работали в сфере внутренних дел.

Александр Денисов: Совершенно верно. Один – надзиратель из системы ФСИН, другой раньше в правоохранительных органах. Да, безусловно.

Зритель: Вот я и говорю. Они были во внутренних делах. Элементарно, что следователь не рассматривает других вариантов, он просто своих покрывает. Они местные жители, во-первых. А во-вторых, просто я считаю, что люди немножко так зазвездились, считали, что они во всем правы. Вам это не кажется?

Александр Денисов: Спасибо.

Марина Калинина: Спасибо за ваше мнение. Как вы считаете?

Александр Денисов: Как думаете?

Владимир Постанюк: Ну, вполне возможно. У нас закон позволяет, в случае возникновения сомнений в объективности того или иного следственного подразделения, прокурор вправе изъять это дело и передать, например, в соседнее подразделение. Ну, условно говоря, в некоем районе, передать в соседний район и поручить этому следственному подразделению проводить расследование этого дела, если возникают сомнения в объективности. Да, это вполне возможно. Если они каким-то образом сталкивались, если есть основания полагать, что может быть необъективным расследование.

Александр Денисов: Как раз у нас готов выйти на связь следователь… адвокат Роман Кемаев из Мордовии. Давайте у него узнаем, есть ли у него сомнения или нет. Роман, добрый день.

Роман Кемаев: Да, день добрый.

Марина Калинина: Со второй попытки связались все-таки с вами.

Александр Денисов: Вы слышали, о чем мы сейчас беседовали. Действительно, нет ли желания передать дело в другой следственный отдел? Есть ли сомнения?

Роман Кемаев: Да нет, вы знаете, дело в том, что вот эта позиция следователя, я думаю, целиком и полностью контролируется руководителем следственного органа по субъекту, то есть руководителем Следственного комитета Российской Федерации по Республике Мордовия, и поэтому рассчитывать на то, что передача в другой отдел, в другой следственный орган территориальный кардинально изменит наше положение, я думаю, нет таких надежд у нас.

Да и вопрос в том, что на деле нужны достаточно весомые основания, чтобы изменить… чтобы наш отвод следователя или всего территориального следственного органа был удовлетворен, для этого нужны соответствующие весомые основания, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. Это не только от нашего какого-то субъективного желания зависит.

Александр Денисов: Роман, понятно. А есть ли шанс у Евгения Манаева спастись, прямо скажем, доказать, рассказать, как оно все было, чтобы дело рассматривалось объективно, чтобы не было одностороннего, пристрастного рассмотрения?

Роман Кемаев: Чтобы расследовалось объективно или рассматривалось объективно? Рассматривает дело у нас суд.

Александр Денисов: В суде. И расследовалось, и рассматривалось.

Роман Кемаев: Я не знаю, какую позицию займет судья-профессионал. Но, честно говоря, у меня небольшие надежды на то, что… По сложившейся практике, суды у нас не берут на себя такую активную позицию, не принимают, чтобы переквалифицировать (это достаточно редко) позицию следователю, изложенную в обвинительном заключении.

А в данном случае есть все предположения, что целью является направление уголовного дела по обвинению Манаева в совершении умышленного убийства и покушении на умышленное убийство двух лиц. Поэтому рассчитывать на то, что судья-профессионал однозначно переквалифицирует его действия или вообще оправдает, признает, что он находился в состоянии необходимой обороны, на основании части 1-й статьи 37-й Уголовного кодекса – у меня нет таких прямо надежд.

Александр Денисов: Роман, вопрос сразу…

Роман Кемаев: Есть надежда на суд присяжных на самом деле. Есть надежда, что с учетом того, что этот институт сейчас работает на уровне районных судов, вот этот институт может очень сильно помочь Манаеву.

Александр Денисов: Вопрос. В репортаже прокурор заметил, что дело было накануне открытия охоты. И вот у нашего героя, у Евгения Манаева, и у его тестя, в машинах лежали ружья, огнестрельное оружие, они собирались на охоту. То есть, если был бы умысел, они бы вернее воспользовались ружьями, чем травматическим пистолетом. Это не является каким-то дополнительным аргументом в пользу, что никакого умысла не было? Ведь, если был бы умысел, они бы их достали и сидели бы наготове, ждали, встретили бы. А люди-то сидели и пили чай.

Роман Кемаев: Я совершенно с вами согласен в оценке данного обстоятельства. Но, понимаете, ведь судья – он не обязан принимать во внимание до таких мелочей все обстоятельства в поведении обвиняемого, подсудимого. Он, в принципе, должен дать оценку конкретно тем обстоятельствам, которые непосредственно, скажем, сопровождали причинение вреда нападавшим.

В данном случае я совершенно и полностью согласен с выступающим у вас в эфире гостем, что закон-то конкретен. И Пленум Верховного Суда Российской Федерации в соответствующем постановлении от 27 сентября 2012 года четко указал, что необходимой обороны не может быть только в трех случаях. Я зачитаю: это когда нападение предотвращено, пресечено и окончено, и в применении силы у обороняющегося явно отпала какая-либо необходимость. То есть он должен это понимать, что необходимость применения силы в ответ на нападение отпала. Вот в данном случае обстоятельства дела таковы, что причинение вреда произошло как раз в момент самого нападения. Это ведь подтверждает даже потерпевший Кузьмин, который сейчас после операции допрошен.

Александр Денисов: В своих показаниях, да-да-да.

Роман Кемаев: Благо, следователь вот так вот достаточно объективно зафиксировала все его объяснения той ситуации. А следствие предъявило обвинение (не она предъявляла обвинение, предшествующая следователь) по умышленному убийству, не допросив основного участника этого конфликта. Это вообще как? Это явно игнорирование просто всех обстоятельств случившегося.

Александр Денисов: Понятно.

Марина Калинина: Спасибо.

Александр Денисов: Спасибо, Роман. Желаем вам успеха.

Марина Калинина: Ну, будем следить с вашей помощью за этой историей.

Смотрите, такая ситуация вообще может произойти с каждым, напасть могут на любого – на улице, в доме, в подъезде, неважно. Вот есть такая фраза «пределы необходимой обороны». «Если нападение не сопряжено с насилием, опасным для жизни, вы может защищаться, не превышая пределов необходимой обороны». Не сопряжено с насилием, опасным для жизни, например (вот пишется): побои, причинение легкого вреда или средней тяжести, грабеж с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья человека. Ну, человек находится в таком состоянии, что он не понимает – причинит это вред это здоровью или нет. Вот как? На вас напали, а вы должны осознавать: «Так, мне сейчас применять какую-то самооборону? Или это какой-то легкий вред здоровью моему причинит?»

Александр Денисов: И где мера вообще?

Марина Калинина: «Или меня сейчас ограбят, а мне так постоять? Вот если нож не достану, то я и не буду, ладно».

Владимир Постанюк: Нет, утрировать тоже не нужно.

Марина Калинина: Ну, естественно, я утрирую. Но как в этой ситуации себя вести?

Владимир Постанюк: Давайте тогда простым человеческим языком попытаемся объяснить. А то сухой язык юриспруденции…

Марина Калинина: Вот это самое лучшее.

Владимир Постанюк: То есть, грубо говоря, когда вам наносят легкий вред здоровью, то есть вам наносят пощечину – это вовсе не значит, что вы должны достать револьвер и убить его на месте.

Марина Калинина: А что я должна сделать в этот момент?

Владимир Постанюк: Ну, как минимум, так сказать, оттолкнуть этого человека от себя. Но это не значит, что вы должны его кинуться душить и задушить, в конце концов. То есть человек нанес пощечину – вы можете нанести теоретически ему пощечину, остановить его, оттолкнуть от себя. То есть речь идет об обороне, я обращаю внимание, которая имеет целью остановить нападающего. Ну, банальная ситуация: на улице напали с целью забрать какие-то вещи. Вы оттолкнули этого человека – и нападение закончилось. Все.

Марина Калинина: Ну, если оно закончилось.

Владимир Постанюк: Да, если оно закончилось. То есть я говорю о чем? Что любое преступление требует расследования. Если, не дай бог, наступила смерть, поверьте мне, будут расследовать не месяц, не два и не три, а гораздо больше.

Александр Денисов: Ну, год.

Владимир Постанюк: Год. Больше могут расследовать для того, чтобы действительно установить, что же произошло, каковы намерения были одной стороны, какие намерения были другой стороны. Проходят ситуационные, психологические экспертизы для того, чтобы оценить реальное положение. Бывает ведь так, что один мертв, второй жив, а мы должны защитить интересы и одного, и второго. Далеко не всегда человек… и не потому, что не хочет говорить правду, а он находился в таком стрессовом состоянии, что он не может ответить на те вопросы, которые ему ставятся, он не может правильно вспомнить, он неправильно может оценить. Все это должно подлежать оценке.

Александр Денисов: Дозвонился нам телезритель Алексей с Алтая. Вот как раз он пострадал, был осужден на два года за самооборону. Алексей, добрый день.

Зритель: Здравствуйте.

Александр Денисов: Да, здравствуйте.

Зритель: Вот у меня такой случай был. Ко мне пришли в гости ребята, которые явно не с намерением пить чай. Ну, я их проводил топором до ограды. На меня написали заявление – и меня на два года условно. Угроза убийством...

Владимир Постанюк: Нет, я с этим однозначно не согласен, так сказать. То есть ты становишься заложником хозяина. То есть прийти к человеку, который тебе может топором все что хочешь сделать? Нет. То есть все требует оценки. Я повторю: закон защищает каждого участника конфликта и определяет виновное лицо, человека, который превысил эту пределы. Только в этом возникает ответственность. А просто исходить из того, что ты находишься дома, и значит, ты в любом случае прав – нет. То есть надо понимать. Банальная ситуация…

Александр Денисов: Он мог бы вызвать полицию, в принципе.

Владимир Постанюк: Вызовите милицию. То есть вовсе необязательно, так сказать, сразу хвататься за топор или за оружие. Массу примеров можно привести, их очень много, когда у нас преступление совершается уже в момент какого-то спора, в момент какого-то конфликта, то есть это обычная вещь. Но это вовсе не значит, что вы должны хватать со стола нож и убивать человека, даже если вы правы в чем-то.

То есть вот здесь возникает вопрос соразмерности. Если вас оскорбили, если вам нанесли какое-то невероятное унижение – это не значит, что вы должны лишить жизни этого человека. Мы находимся уже в XXI века, то есть это надо понимать, не в XVI и не в XVII, у нас дуэлей нет, у нас существуют законы.

То есть самое простое: если есть возможность вызывать правоохранительные органы, надо их вызывать. Они для этого и существуют, позволю себе напомнить. Никто вас не осудит, что вы, скажем так, вызвали милицию, а сами не кинулись разбираться. Это абсолютно нормальная позиция любого человека. Далеко не у каждого есть возможность хватать пистолет, топор и творить правосудие. Если есть возможность вызвать милицию – вызывайте всегда милицию. Я сторонник именно этого. Да, бывает такая ситуация, когда это сделать невозможно, и нужно предпринимать экстренные меры.

Александр Денисов: Вот зрители пишут, на наш сюжет отвечают. «Помогите мужику, нужен резонанс, подключите каналы, нужно объективно рассмотреть дело». Вот есть пример – в Бугульме была история, там тоже общественность возмутилась происходящим. Там мужчина защитил свою семью, это случилось в городе Бугульма в Республике Татарстан. Утром 12 сентября в дом бизнесмена Евгения Деданина ворвались три человека, угрожая оружием. Защищая жену и друга, которых связали нападавшие, он нанес грабителям смертельные удары ножом.

Марина Калинина: Сначала Следственный комитет возбудил в отношении Евгения уголовное дело о превышении пределов самообороны, но в прокуратуре Татарстана не согласись, такое решение они посчитали незаконным и просто отменили. По их мнению, действия Деданина были необходимы из-за угрозы его жизни. Теперь следствие будет добиваться повторного возбуждения дела, поскольку считает ситуацию неоднозначной. Соседи семьи Евгения с трудом верят в произошедшее. На их спокойной и тихой улице такое, в общем, было впервые.

Так вот, следствие по делу Деданина продолжается. От его результатов будет зависеть дальнейшая судьба бизнесмена – он может быть оправдан судом или получить тюремный срок. Вот такая тоже еще одна история.

Александр Денисов: Вот надзорный орган вмешался все-таки.

Владимир Постанюк: Ну, я считаю, что это нормально. Традиционно мы, адвокаты, обращаемся во все инстанции, которые теоретически могут как-то повлиять на объективность расследования, точнее, чтобы расследование было объективным. Естественно, обращение в прокуратуру как в надзорный орган. Обращение в суд в порядке статьи 125-й в ходе расследования. То есть надо традиционно, как говорили старые учителя-юристы, «биться во все двери, а не пускают в дверь – залазить в окно», то есть для того, чтобы доказать истину по делу. Это нормально.

Александр Денисов: А у вас были в практике такие дела?

Владимир Постанюк: Да, были такие дела, когда у нас привлекали, скажем так, молодого человека за убийство, и мы доказывали, что это было превышение пределов необходимой обороны.

Александр Денисов: Трудно было?

Владимир Постанюк: Сложно. Человек просидел в тюрьме более года. Но в последующем суд согласился с нами.

Марина Калинина: А суды вообще вот как себя ведут в этом случае? Насколько с ними сложно, так сказать, спорить по поводу того, виновен человек или не виновен? Вот все-таки чаще в какую сторону они склоняются – что самооборона была превышена или нет?

Владимир Постанюк: Ну, я бы говорил, что суды занимают какую-то иную позицию. То есть суд…

Марина Калинина: Ну, тенденция какая? Большинство этих дел как рассматривается?

Владимир Постанюк: Ну, я не владею статистикой. К великому сожалению, оправдательных приговоров у нас никогда не было много.

Марина Калинина: Вот я к этому и…

Владимир Постанюк: Но вопрос заключается в чем? Я просто сам бывший судья.

Марина Калинина: Ага! Так?

Владимир Постанюк: То есть вопрос заключается в следующем. Ситуация требует максимального и тщательного разбора. Помнить, что и на скамье подсудимых находится гражданин, и на скамье потерпевших тоже находится гражданин. Надо выслушать все стороны, чтобы понять, в чем суть. И там, поверьте мне, будет адвокат представлять интересы одной стороны, и там тоже будет адвокат, представляющий интересы. То есть это…

Марина Калинина: Тут большой вопрос, как велось следствие.

Владимир Постанюк: Конечно. Как велось следствие. Насколько правильно дана оценка всем заключениям экспертиз, которые происходили. Вот когда мы говорим о том человеке, который находился дома, и том человеке, который пришел к нему в дом. То есть здесь уже изначально – с какой целью человек приходит в дом, когда его туда никто не зовет? То есть каковы его помыслы были, мотивы?

У нас, слава богу, идеальная ситуация – один человек выжил. Ничто не мешает проводить допросы, проводить очные ставки, возможно, для того чтобы проверить показания, провести ситуационные экспертизы, чтобы понять, врет человек или нет. То есть вариантов здесь очень много для того, чтобы собрать доказательства, чтобы определить истинную ситуацию по делу. И после этого суд примет, я надеюсь, какое-то верное и истинное решение.

Марина Калинина: Смотрите, когда мы разговаривали с вашим коллегой Романом Кемаевым, он сказал, что, возможно, суд присяжных сможет принять правильное решение, и надежда есть на него.

Владимир Постанюк: Я думаю, что здесь…

Марина Калинина: Насколько можно действительно в таких ситуациях рассчитывать именно на суд присяжных, на тех людей, которые, в общем-то, с нуля это все делают, чисто из человеческих каких-то своих мыслей, жизненного опыта и фактов, которые им предоставили, могут принять правильное решение?

Владимир Постанюк: Суд присяжных – это гораздо большие шансы для того, чтобы доказать истинную ситуацию по делу, то есть когда сидят простые граждане и определяют, виновен человек или не виновен. То есть это, как любят сейчас говорить, «судьи факта», то есть было преступление или нет. То есть незашоренные люди объективнее здесь в большей степени будут.

Александр Денисов: Короткий вопрос: а присяжных наберут из того же самого района, из тех же окрестных деревень? Вдруг они тоже знали фигурантов.

Владимир Постанюк: Нет-нет-нет, не из того района, а будут выбирать из субъекта, так сказать. И у каждой стороны есть право отвода, мотивного отвода, безмотивного отвода. То есть я так полагаю, что шансов получить объективный приговор с участием присяжных значительно выше, намного.

Александр Денисов: Чем без присяжных?

Владимир Постанюк: Конечно, конечно. Поэтому в данном случае все карты в руки.

Марина Калинина: У нас есть буквально несколько минут. Давайте послушаем из Вологодской области звонок, Александр у нас на связи. Александр, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я хочу задать небольшой вопрос адвокату. Вот вы ссылаетесь, что надо вызывать полицию. Так? У меня случай такой. В 2 часа ночи ко мне позвонили. Я спросил: «Кто?» – «Полиция». Открыл. Меня втолкнули. «Нам надо обыскать творю квартиру». Я говорю: «Дайте ваши удостоверения». Они сказали: «Ты что, умный, что ли? Сейчас в обезьянник поедешь». Я написал заявление в ОСБ, мне пришел ответ, что никаких нарушений в действиях сотрудников они не находят. То есть, не предоставив мне удостоверение, я ведь мог защититься. И это получится, что я напал на представителей властей, убил или покалечил их. А они могли спокойно меня убить. И их защитит 37-я статья.

Александр Денисов: А почему они у вас обыск проводили, на каком основании? В чем они подозревали вас?

Зритель: А перед Новым годом проходили все квартиры и проверяли.

Александр Денисов: У всех обыск?

Зритель: Но удостоверение они обязаны были предоставить.

Марина Калинина: А что проверяли-то? Что они хотели найти в вашей квартире? Не очень понятно.

Зритель: Вот я сам не знаю. Тем более они еще нахамили моей супруге, тоже ее оттолкнули. Я с трудом сдержался, чтобы не врезать.

Александр Денисов: Ну понятно. Спасибо.

Владимир Постанюк: Я все-таки скажу, что надо все-таки сдержаться. Напомню, что это правоохранительные органы, и у нас ответственность за причинение вреда сотруднику правоохранительных органов очень весомая. Вы вправе обратиться в суд, в прокуратуру. Вы говорите, что в ОСБ обратились. У нас есть много надзирающих органов. Но помните, что конфликт с правоохранительными органами ни к чему хорошему не приведет. Я все-таки полагаю, что основная масса правоохранительных органов, которые приходят к нам в дом, они все-таки соблюдают закон. Такая надежда все-таки есть.

Марина Калинина: Давайте посмотрим небольшой сюжет. Наши корреспонденты спрашивали у людей на улицах в разных городах: «Как вы будете защищать себя и своих близких при возникновении угрозы жизни? Каковы для вас допустимые пределы самообороны?» Давайте посмотрим и послушаем, что отвечали жители Благовещенска, Череповца и Челябинска.

ОПРОС

Марина Калинина: Ну, короткий комментарий от вас буквально, и заканчиваем на этом, просто времени нет.

Александр Денисов: Люди готовы к обороне.

Владимир Постанюк: Да, это абсолютно нормально. Вы взяли прекрасный срез – от максимально активных людей и до максимально оборонительных. Я все-таки надеюсь, что мы живем в цивилизованном государстве, и у нас будет меньше возможностей воспользоваться правом, предусмотренным статьей 37-й.

Марина Калинина: Спасибо большое.

Александр Денисов: Спасибо.

Марина Калинина: У нас в гостях был адвокат Владимир Дмитриевич Постанюк.