Антон Алфимов: Далее наша медицинская рубрика. И будем говорить о погоде. Уже в первые дни наступления на улицах гололеда количество обратившихся в травмпункты резко возросло. Врачи-специалисты с плановых приемов переводятся на прием экстренных пациентов. Многих приходится госпитализировать. Поговорим о правилах оказания первой помощи при переломах. Ольга Арсланова: И прочих травмах также. И, естественно, будем ожидать ваших звонков, ваших вопросов. Сегодня у нас в гостях Владимир Юлов, доктор медицинских наук, травматолог-ортопед. Здравствуйте. Антон Алфимов: Вы уже падали в этом году? Владимир Юлов: Здравствуйте. Неоднократно. Ольга Арсланова: Да. Я тоже. И каждый раз, падая, я думала о том, что самое главное – это не попасть к вам на прием, то есть не стать вашим пациентом. Но, насколько я понимаю, не всегда человек может сразу понять серьезность своих повреждений. Это очень важный момент, на что нужно в первую очередь обращать внимание. То есть вроде упал, вроде бы больно, но терпимо. А потом выясняется, что нужно было уже бежать к вам за помощью. Владимир Юлов: Вы абсолютно правы. И это общий такой стереотип, что к врачу самое главное не попасть на прием. Это одно из основных заблуждений, в связи с чем мы получаем в итоге массу уже запущенных, осложненных случаев. Потому что в большинстве своем любую болезнь, любую проблему решать проще вовремя. И чем своевременнее будет оказана квалифицированная помощь, тем лучше получаются результаты и легче и быстрее все это проходит. У нас, к сожалению, бытует такое мнение, что "лишь бы мне в больницу не попасть, и, наверное, само все пройдет". Ольга Арсланова: Все понимают вашу загруженность. Люди не хотят вас напрягать. Антон Алфимов: Да и в очереди неохота сидеть, честно говоря. Ольга Арсланова: Когда я была в травмпункте несколько раз в своей жизни… У вас столько пациентов. Мне кажется, больше ни у кого не бывает. Это постоянно забитые коридоры. Действительно очень серьезный большой наплыв. Владимир Юлов: Определенные организационные вопросы, конечно, существуют. Эту пору гололеда в травматологии называют как "эпидемия травматизма". К сожалению, да, сезонность присутствует. И мы пытаемся справиться с этим. Антон Алфимов: Это круглосуточно сейчас люди у вас присутствуют, да? Владимир Юлов: Травмпункт вообще априори работает всегда круглосуточно. Антон Алфимов: Я имею в виду – поток не спадает. Владимир Юлов: В городском травмпункте – да. Но здесь тоже нужно принять во внимание условия работы городского травмпункта, где у врача… там даже по нормам 12-15 минут на прием пациента и принятие решения, как, что и куда. И здесь в первую очередь встает такой принцип эвакуации, как с поля битвы. То есть задача у санитара – оказать первую помощь, рассортировать, кого куда, а дальше пациенты уже едут в зависимости от полученной травмы и так далее. Но обратиться в травмпункт, если вы упали и ударились, необходимо. Ольга Арсланова: В каком случае? То есть как определить, что ситуация действительно серьезная? Ведь все же разные люди: кому-то больно, кому-то ничего, нормально, "иду вроде как-то, криво, но иду". Владимир Юлов: Криво можно попытаться дойти до дома, допустим. Если человек упал, ударился, первое, что необходимо сделать (мы говорим о первой помощи и самодиагностике) – не надо пытаться быстро вскочить и бежать дальше по своим делам. Просто нужно остаться на месте, провести самодиагностику: попытаться пошевелить головой, шеей, плечами, руками, повернуться набок, ножки одна на другую. Если вы это можете сделать, уже хорошо: здесь вы можете самостоятельно двигаться. Если у вас по той или иной причине где-то ограничен объем движений, вам сильно больно, вы чувствуете пульсацию и так далее, какую-то острую боль, здесь не нужно пытаться самостоятельно совершать какие-то подвиги. Нужно попросить помощь со стороны и дождаться уже квалифицированного специалиста. Ольга Арсланова: То есть вызывать скорую? Владимир Юлов: Да. Ольга Арсланова: А если вроде бы идешь, вроде как сам, но при этом боль очень сильная, шум в ушах, я не знаю, какие бывают от боли ощущения, и какие-то неприятные ощущения нарастают, нужно обращаться? Владимир Юлов: Чем быстрее, тем лучше. Ольга Арсланова: Ждать не стоит? Владимир Юлов: Да. Понимаете, можно упасть и удариться. Конечно, 80% нашей мелкой бытовой травмы, особенно гололед – это так называемая низкоэнергетичная травма, когда человек падает, допустим, из положения стоя или где-то случайно оступился, даже не упал, вот достаточно просто оступиться и не упасть, и повредить, допустим, ахиллово сухожилие, сломать лодыжку и так далее. И многие с этим ходят, мучаются, 2-3 недели. В последующем приходится решать уже проблемы гораздо более серьезные. Поэтому если у вас произошла небольшая травма, небольшой синячок, гематома и так далее, разумеется, вы можете самостоятельно эту проблему решить. Опять же, не надо мазать йодными сеточками и чудодейственными мазями. Потом, у нас в стране очень любят лечиться продуктами: капустой, медом и прочим. Человек может по 2 недели обмазываться - "почему-то перелом не зарастает". Поэтому в данном случае, если это небольшая проблемка и вы видите в течение нескольких часов и на следующий день, что вам легче, что отек спадает, синячок ваш рассасывается, ничто вам не мешает ходить и работать – возможно, да. Но если проходить несколько часов, а вам становится все хуже и хуже или хотя бы так же, то, конечно, это повод для обращения к врачу. Антон Алфимов: А на что лучше падать? Владимир Юлов: Лучше не падать. Антон Алфимов: А если все-таки? Владимир Юлов: Здесь рассказывать хорошо. Есть курсы выживания и так далее. Лучше, если вы чувствуете, что теряете равновесие, не пытаться балансировать, выставлять руки-ноги, нужно сгруппироваться и постараться аккуратно набок. Обычно это набок. Как на лыжах учат, как на коньках падать. Самое опасное – это падение на спину. Ольга Арсланова: Почему? Владимир Юлов: Потому что такой эффект хлыста. И черепно-мозговые травмы, и так далее, когда человек затылком бьется о твердую поверхность, асфальт или что-то. Потому что когда вы падаете вперед, у вас есть возможность как-то защититься. Если вы падаете на спину… Ольга Арсланова: Там лицо спереди. Тоже неприятно. Владимир Юлов: Спереди еще есть руки, колени. Ольга Арсланова: Вроде ничего. Понятно. Наши зрители интересуются: "Как понять, что у тебя сотрясение мозга? Какие симптомы?". Владимир Юлов: Классические симптомы – это потеря сознание, ретроспективная амнезия, то есть когда человек открывает глаза и не понимает, что с ним случилось. Ольга Арсланова: То есть это значит, что вы потеряли сознание. Владимир Юлов: Значит, была потеря сознания. Даже краткосрочная потеря сознания уже указывает на черепно-мозговую травму. И дальше головная боль, головокружение, тошноты, иногда рвота. Ольга Арсланова: Без этих симптомов сотрясения, даже легкого, не бывает? Если человек не терял сознание. Просто я как-то видела, ваши коллеги смотрели зрачки, больше или меньше. Причем, человек сознание не терял. При этом продолжали у него что-то выискивать. Владимир Юлов: Наши коллеги обязаны весь комплекс обследований провести. Потому что даже есть такое понятие – светлый промежуток в черепно-мозговой травме, когда несколько часов человек еще в сознании, а внутричерепная гематома продолжает… Есть понятие… это больше у спортсменов, у боксеров, допустим, у людей, которые единоборствами занимаются – у них в процессе тренировок наносится множество не очень сильных ударов по голове. И эти травмы суммируются, и так или иначе может развиться. В нашем случае, если у человека нет на голове кровоизлияния, он не терял сознания, у него голова не болит, его не тошнит, наверное… Антон Алфимов: У нас есть звонок. Санкт-Петербург на линии. Светлана, здравствуйте. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Антон Алфимов: Здравствуйте. Зритель: Я хотела бы получить у вашего высококлассного доктора совет. Доктор, вы знаете, у меня перелом хирургической шейки плечевого сустава. Я упала, поскользнулась. Вы не удивляйтесь, это было в феврале. То есть прошло очень много времени. Мне сделали операцию, поставили чешский сустав. Операция выполнена правильно. Я 1.5 месяца ходила в бандаже, потом разрабатывала руку. Я и в бассейн хожу. У меня индивидуальные занятия. И на… какую-то часть времени занималась. И индивидуально со мной занимался доктор по лечебной физкультуре. И резину тянула, и гантельки, и все прочее. Но я до сих пор не могу причесаться. На такую высоту не могу поднять руку. Антон Алфимов: Рука не поднимается. Зритель: Что мне делать? У меня есть возможность еще как-то ее разработать? Что мне делать? Так я этой рукой все делаю. Но вот так причесаться я не могу. А у меня правая рука. Вы понимаете, что такое женщина и правая рука. Ольга Арсланова: Спасибо за ваш звонок. Владимир Юлов: Вы задали вопрос и сами же на него достаточно подробно ответили. То есть здесь, опять же, в вашем случае учтены все… У нас все условия для восстановления. Бытует мнение, что достаточно прооперировать и больше не заниматься – дальше оно само собой пройдет. Увы и ах – нет. После любой операции, разумеется, требуется комплекс реабилитации и восстановительных мероприятий, которые вы перечислили. Другое дело, что нужно понимать, что в результате травмы… Перелом хирургической шейки бедра. Пациентка, видимо, среднего возраста. И повреждается не только кость. Повреждается и капсюльно-связочный аппарат, и другие мягкотканные компоненты. Тоже одна из таких сложных проблем. И нужно понимать, что никакая травма бесследно не проходит. Так или иначе какие-то последствия останутся. В данном случае, судя по всему, был не просто перелом хирургической шейки плечи. Потому что в таких случаях обычно мы делаем остеосинтез, мы стараемся оставить свой сустав, его восстановить, чтоб кость срослась. Если коллегами из Санкт-Петербурга было принято решение, что необходимо протезирование, то есть замена живого сустава на искусственный, то речь шла, судя по всему, не о простом линейном переломе, а о тяжелом многооскольчатом переломе. Есть там свои классификации. Когда уже нецелесообразно собирать, а проще убрать и поставить искусственный. И, разумеется, как бы технологии вперед ни шагали, но нужно понимать, что никакой искусственно собранный после тяжелой травмы сустав… маловероятно, что он будет работать так же, как здоровый, живой, свой естественный. Антон Алфимов: Так же – это понятно. Но в принципе Светлана сможет поднимать руку на уровень головы? У меня просто был такой случай в личной практике. 3-4 года прошло. Владимир Юлов: А человек продолжал работать, заниматься, разрабатывать? Антон Алфимов: Нет. Само. Но спустя… Конечно, наверняка по бытовой необходимости – то шкаф открыть, то дверь, то еще что-то, наверняка какая-то работа шла. Но очень долго. Владимир Юлов: Остается пожелать терпения и продолжить работу. И не останавливаться на достигнутом. Вы уже перечислили достаточно большой объем проделанной работы. И вы адаптировались, многое можете делать с уже искусственным, не вашим суставом, этой рукой. И дальше есть тоже понятие реабилитации именно медицинской, есть понятие социальной реабилитации. Просто в ряде случаев люди с достаточно серьезными ограничениями функций руки, ноги и так далее – они настолько социально адаптируются, что мы предлагаем, говорим: "Можем же улучшить ситуацию". – Нет, не надо, меня все устраивает. Но в данном случае человек, я так понимаю, достаточно мотивирован. И если продолжить работу… с февраля месяца не так много времени. В принципе, я думаю, не стоит останавливаться на достигнутом, нужно продолжить. Ольга Арсланова: Меня в этой ситуации поразило само начало этой истории. То есть наша зрительница упала. То есть обычное падение – и такой серьезный перелом. Это просто не повезло человеку, или есть какие-то дополнительные факторы, которых можно избежать, чтобы не было вот так? Владимир Юлов: Мы не услышали деталей, откуда она упала, как, в результате чего. Судя по голосу, эта травма произошла на фоне остеопороза, когда развивается такой дефицит кальция. И кость теряет свою нормальную естественную плотность, и более высока вероятность многооскольчатых переломов при незначительной травме. Как правило, это компрессионный перелом поясничного позвонка, перелом шейки бедра и перелом дистального отдела лучевой кости. Это так называемые тестовые переломы при остеопорозе. Шейка плеча тоже достаточно сейчас страдает. Видимо, произошло не очень удачное падение на приведенное плечо или выставленный локоть. Деталей травмы мы не знаем. Поверьте, можно мимо табуретки просто случайно сесть и сломать позвоночник. Антон Алфимов: Еще один звонок. Курская область на линии. Сергей, здравствуйте. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. У меня такая беда. Перелом позвоночника – грудной и поясничный отдел. В Курске в 1997 году сделали операцию – отказала нога. Через месяц все восстановилось. Прошло 2 года, сняли конструкцию – и опять у меня отказала нога. Направили в Москву. 19 клиническая, спинальный центр. Там завотделения Боев. Лечил меня врач Блинов Владимир Владимирович. Во время операции, когда ставил мне американскую конструкцию за 3000 долларов, во время операции сломал саморез, вкрутил его в спинной мозг. Поначалу мне снимки не отдал, покамест не выписал. Когда выписал, тут я в Курске начал обращаться за лечением. А они увидели, что сломанный саморез. При выписке делали мне снимки, все. Есть у меня снимки, есть выписка 2003 года. Обратился я обратно к ним в Москву. А они просто послали подальше и сказали: "Терпи, как хочешь. Тебе эта конструкция поставлена пожизненно. И как хочешь, так и делай". Вот я 20 лет уже терплю каждую ночь. И боли адские. И что делать? Куда обращаться? Я не знаю. По Курсу мне сказали: "Мы тебе делать эту операцию не будем, потому что сломанный саморез прямо около хряща, можно сказать – спинного мозга". Я сам в инвалидной коляске. И что мне теперь дальше делать, я не знаю. Антон Алфимов: Вопрос понятен. Спасибо, Сергей, Курская область. Владимир Юлов: Достаточно эмоционально рассказано. И не вполне соблюдены все названия анатомических структур. Потому что если, как сказал телезритель, саморез в спинной мозг, то все, что ниже этого самореза, должно выключиться уже. Потом в хрящ. К сожалению, здесь холодный язык статистики присутствует. И мы много общаемся с нашими коллегами европейскими, американскими и так далее. И та же клиника Мэйо с гордостью произносит, что у нас процент осложнений 0.001%. Если взять это на тот объем пациентов, который они оперируют, то это получается в год достаточно большая группа физических лиц. И если то, что у нас статистика, то для человека это трагедия. К сожалению, это неизбежно. Но в данном случае столько лет прошло и так далее. И сейчас технологии шагают вперед стремительно. Я, опять же, предлагаю не отчаиваться. На сегодняшний день существуют программы государственной поддержки, программы квотного лечения. Развиваются программы обязательного… Фонд социального страхования курирует такие высокотехнологичные направления, как нейрохирургия, вертебрология, эндопротезирование и так далее. Я думаю, что нужно обратиться, опять же, пойти поэтапно и через систему министерства здравоохранения получить квоту в одну из ведущих клиник Москвы, которая занимается проблемами позвоночника, а это достаточно такое серьезное направление, в которой человек должен быть на границе ортопедии и нейрохирургии, то есть там раньше оперировали 2-3 бригадами. Сейчас это объединили в отделение вертебрологии. Они очень тесно сотрудничают с нейрохирургами. И операции происходят… привлекается операционный микроскоп, тонкая хирургическая техника. Сейчас очень активно эндоскопия развивается. К сожалению, осложнения неизбежны. Но это не повод опускать руки. Я думаю, что нас услышат и обратятся. Потому что в Москве есть ряд клиник, которые достаточно серьезно занимаются на международном уровне лечением проблем позвоночника. Антон Алфимов: Давайте еще один звонок возьмем. Новосибирск, Галина, слушаем вас. Здравствуйте. Зритель: Алло. Антон Алфимов: Да, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте. Я бы хотела спросить доктора. Я получила травму. Был у нас гололед. Я резко упала на правую ногу. И обратилась после этой травмы к доктору-травматологу. Мне поставили диагноз "перелом без смещения головки малоберцовой кости". Мне наложили гипс-лангету и сказали, что я должна носить ее где-то 4-6 недель. Но в течение этого времени через 7-8 дней у меня появились сильные отеки в области голеностопного сустава, стопы, икроножных мышц, коленного сустава и выше в области бедра. Я обратилась к травматологу через 10 дней после этого. И мне доктор сказал, что это нормальное состояние и отек будет долго не проходить. Мне трудно с ногой, что у меня отеки не проходят, они меня беспокоят. Что в данном случае мне нужно предпринимать? Нормальная ли эта ситуация, и что я могу предпринять типа мазей или каких-то процедур, чтобы уменьшить этот отек? Антон Алфимов: Когда падение произошло? Зритель: У меня падение произошло 28 октября. Антон Алфимов: Понятно. Зритель: То есть почти месяц назад. И через 7-8 дней у меня появились отеки по всей поверхности ноги. Ольга Арсланова: Спасибо. Владимир Юлов: В любом случае крайне сложно. И вообще мы своим и ординаторам, и врачам не запрещаем, но настоятельно не рекомендуем пытаться ставить какие-то диагнозы и давать советы по телефону, по телевизору, заочно, со слов кого-то и так далее. Потому что каждый человек индивидуален. И головка малоберцовой кости ломается крайне редко. Скорее всего, опять тут небольшая неточность. Это лодыжка скорее всего при гололеде ломается. Не берусь судить. Могу немножко похвастаться, что на клинических базах нашей кафедры и в клиниках, в которых мы достаточно часто работаем, с людьми контактируем – лечение в гипсе практически на сегодняшний день не применяется. То есть от гипса избавились уже давно. Антон Алфимов: Хорошо. Отек может 3 недели держаться? Владимир Юлов: Отек может держаться. Но тому должна быть причина. И ее нужно искать. Антон Алфимов: Спасибо. Ольга Арсланова: Просто помазать мазью – не вариант? Владимир Юлов: Конечно, нет. Помазать мазью, сделать йодную сеточку, завернуться в капусту – с этим боремся ежедневно практически. Но очень сложно с нашим народом менять такой стереотип. Ольга Арсланова: Будем вместе. Антон Алфимов: Спасибо. Владимир Юлов был у нас в студии, доктор медицинских наук, травматолог-ортопед. Это рубрика "Консилиум". Спасибо. Владимир Юлов: Вам спасибо.