Тамара Шорникова: В Антарктиду отправился новый зимовочный комплекс станции «Восток». Собирали его в Гатчине Ленинградской области, давайте посмотрим, на площадке опытного завода строительных конструкций. Высота комплекса 17 метров, а вес – почти 3 тысячи тонн. Станция рассчитана на экстремально низкие температуры, до -70 градусов. Кроме рабочих и спальных мест, для полярников внутри комплекса есть столовая, сауна, бильярдная комната, спортзал, прачечная, а также медпункт и стоматологический кабинет. Во время зимовки на такой станции могут жить и работать до 25 человек. Александр Денисов: Да. Ну и прежде всего станция рассчитана на раскрытие тайн, тайн подледных, так вас заинтригуем. Сейчас «Восток» находится на пути в Антарктиду с промежуточной остановкой в Кейптауне. Доставить комплекс планируют к 1 ноября. Собирать станцию будут несколько лет; планируется, что полярники заедут на базу к 2024 году и приступят к исследованиям в рамках нашей стратегии развития Антарктики до 2030 года. И у нас на связи Владимир Малахов, Владимир Васильевич, доктор биологических наук, академик РАН. Владимир Васильевич, добрый вечер. Владимир Малахов: Добрый вечер. Рад вас видеть. Александр Денисов: Владимир Васильевич, Восток – дело толстое, вот так можем сформулировать. Планируют доставить как раз эту полярную круглогодичную станцию к базе «Восток» в Антарктиде как раз над подледным озером. Толщина шубы ледяной 4 тысячи метров, и называют это озеро таким «термосом» многомиллионным, где хранятся, может быть, даже какие-то древние старые бактерии, в общем, какие-то тайны. Владимир Васильевич, давайте вскроем вместе с вами этот термос тайн. Владимир Малахов: Ну, что вам сказать? Конечно, вот, знаете, станция «Восток», антарктическая станция «Восток» – это, наверное, такое одно из выдающихся достижений советской и российской науки. Дело в том, что она ведь находится не на Южном полюсе, Южный полюс находится ближе к океану, так уж Антарктида устроена, и климатические условия на Южном полюсе (там, кстати, есть американская станция) гораздо мягче. А вот «Восток» находится на самом таком ледяном куполе Антарктиды, и это самое, если можно сказать, суровое место на нашей планете. Там на самом деле практически космические условия, потому что там температура опускается практически до -90 градусов, до -90 градусов, и она находится на большой высоте, это примерно получается где-то около 4 тысяч метров, ну из-за большой толщины льда. Ну и содержание кислорода там... В Антарктиде содержание кислорода вообще поменьше, потому что в Южном полушарии оно вообще поменьше, но важно, что здесь очень высоко, низкая температура, и это примерно содержание кислорода, как на 5 тысячах метров в наших широтах, то есть примерно, почти как на Эльбрусе. Поэтому люди, которые, кстати, приезжают на «Восток», полярники, они проходят там адаптацию, не каждый организм это выдерживает, потому что им придется жить, в общем-то, в условиях пониженного содержания кислорода. Ну и вот почему важно... И никакой другой станции человечества в таких условиях, на ледяном куполе Антарктиды, нет. Она выбрана была географами еще до того, как появились спутниковые методы, и тем не менее выбрана очень удачно, потому что это действительно... Удачно в том смысле, что вот это действительно практически вот такой экстремальный район. Ну а зачем вообще людям туда ехать, зачем там людям жить, находиться? Почему с 1957 года там работают? А вот почему. Вы посмотрите, как много сейчас рассуждают о глобальных изменениях климата, как много сейчас говорят о глобальном потеплении, все это обязательно глобально. Да, нам теперь это нужно. Но ведь для того, чтобы знать что-то глобальное, мы должны иметь какую-то сеть станций, мы должны иметь точки, где мы можем наблюдать, в том числе и такие точки, где вот такая экстремальная температура, потому что климат формируется на Земле в общем, в целом на планете, глобально формируется, значит, и Антарктида – это один из важнейших факторов формирования глобального климата. И все изменения, которые происходят в Антарктиде, конечно, сказываются на всем глобальном климате нашей планеты. И вот наша наука, советская наука, она вот с 1957 года там ведет наблюдения. Вот вы упомянули подледное озеро. Это, конечно, важный момент, мы, может быть, о нем успеем что-то сказать... Александр Денисов: Мы же его открыли, Владимир Васильевич, Восток так и называется, мы его открыли. Владимир Малахов: Ну, мы его открыли, да. Но помимо этого... Если вы откроете любой учебник по климатологии английский, немецкий, французский, современный, скажем, учебник, какие-то такие вот сводки, труды, вы увидите там вот эту кривую колебания климата, сначала она была за 400 тысяч лет, а потом она, сейчас уже, за 800 тысяч лет, практически к миллиону, колебания глобального климата. И везде написано, что эти колебания климата, вот эта кривая, получена при анализе ледяных кернов, взятых на советской антарктической станции «Восток», это так и есть. Вот эти 4 тысячи метров льда, они дают возможность взять колонку льда, вот керн льда, а дальше по изотопному анализу кислорода определить те температуры, при которых этот лед формировался. И сначала вот... Эти данные сразу публиковались в Nature, Science, вот в таких ведущих журналах, потому что нигде больше такой длинной колонки, ненарушенной, цельной, незагрязненной колонки взять было нельзя. И до сих пор, вот я говорю, возьмите любую такую сводку по климатологии, прямо вот на первых же страницах вы увидите, как колебался климат. И вот мы можем это сказать, по ледяным кернам мы можем очень надежно это сказать, как вот это все происходило. Вот, допустим, мы знаем, что 20 тысяч лет назад было мощное похолодание, а самое большое потепление было примерно 130 тысяч лет назад. И вот сейчас идет, мы вышли на потепление, которое примерно такое же, как вот 130 тысяч лет назад. И вот вот эти колебания, периоды потепления идут примерно каждые 130 тысяч лет... Александр Денисов: Это нас должно успокоить или обеспокоить, Владимир Васильевич? Владимир Малахов: Не знаю, не знаю, кого как. Мне это просто интересно, я просто вижу, что... Это все очень точно устанавливается, изотопные же методы сейчас очень точные. Я вам говорю самые такие главные точки, а если вы вот эти кривые посмотрите, они везде есть, чуть ли не в школьных учебниках, вы увидите, что, конечно, этот климат, там масса мелких вот этих колебаний, которые занимают 2 тысячи лет или 5 тысяч лет, а есть и 300, 400 лет, климат – он все время вот так колеблется. Ну, вот эта колебательная кривая, она так и идет, то вниз, потом вверх, потом опять вниз-вниз-вниз. Вот такие вот, это все, вот это вот важнейший для анализа мирового климата результат получен советскими полярниками на станции «Восток» при анализе... Это, правда, была уже международная работа, там участвовал международный коллектив, американцы участвовали, и вот это вот все... Потом вот много лет назад Андрей Петрович Капица, наш советский географ, он работал в МГУ, заведовал кафедрой на географическом факультете, он сам участвовал в полярных экспедициях, в антарктических экспедициях. И вот он предсказал то, что под вот этим толстым, – а, понимаете, там же 3–4 километра толща льда, – там должны быть подледниковые озера. Почему они формируются? А потому что лед хороший изолятор, и вот это тепло Земли, идущее от земного ядра, тепло идущее, оно подходит к поверхности Земли и не уходит в космос, как везде, а лед-то изолирует, получается такая теплая зона, и там начинает лед плавиться, и формируются вот эти подледные озера. Они, конечно, не только на станции «Восток» есть, но под станцией «Восток» он предсказал наличие этого подводного озера, потому что там есть депрессия вот этого материкового ложа, собственно антарктического, там должно быть озеро, и оно точно там нашлось. И это озеро, конечно, ну там вода, озеро, которое не соприкасалось с другой водой, не соприкасалось с воздухом ну по меньшей мере миллионов 15 лет. Поэтому ну вот интересуются тем, что а вдруг там есть живые микробы, которые вот 15 миллионов лет назад как-то изолировались и с тех пор 15 миллионов лет назад... Александр Денисов: А мы так и не добрались туда, Владимир Васильевич? То есть мы этих микробов не пощупали, да? Владимир Малахов: Нет, там брались пробы, понимаете, брались пробы. Но, во-первых, значит, все-таки надежно изолировать от загрязнения, все-таки они же берутся каким-то инструментом, трудно. Но по анализу ДНК вроде бы найдены какие-то микроорганизмы. Потому что сейчас ведь очень много как проб делается? Ну, раньше как? Мы брали, значит, кусочек грунта или чего-то, дальше делали почвенную болтушку, потом капельками все это сеяли на чашки Петри, что вырастет, то смотрели. А сейчас ничего этого не делается, а берется, значит, вот эта проба, потом, значит, ее секвенирование, анализ ДНК, и, значит, по анализу ДНК детектируется наличие каких-то микроорганизмов, которых очень часто высеять и не удается. И там вот именно такая ситуация, то есть по анализу ДНК обнаружены вроде бы фрагменты ДНК каких-то неизвестных микроорганизмов, ну ничего такого особенного нет, это не какие-то там марсианские организмы, ну 14–15 миллионов лет – это не такая уж долгая изоляция. Но тем не менее такие фрагменты обнаружены, но высеять их на чашке Петри, так чтобы посмотреть на эти микроорганизмы, конечно, нам пока не удалось. Я думаю, что, в общем, какие-то сенсации здесь, уж прямо скажем, ожидать, ну если всерьез говорить, конечно, не удастся, потому что там не очень понятно, за счет чего будут жить эти микроорганизмы, там же органики никакой нет, значит, там могут быть только какие-то геотермальные источники, скажем, идет какой-то газ, такой уже как в гидротермальных источниках на дне океана, или на дне Байкала есть гидротермы, ну и, соответственно, используя, допустим, эти гидротермы, микроорганизмы будут окислять, скажем, сероводород, сульфид, и за счет этого существовать. А кислород там может быть за счет того, что пузырьки в кернах, во льду всегда есть какие-то пузырьки воздуха, лед этот тает на границе между этим озером... Александр Денисов: Владимир Васильевич, раз тут тайн никаких нет, тогда, может быть, вот эту тайну с колебаниями температур раскроете? А вывод-то какой? Что, ученые нам говорят: «Парни, живем, не дергайтесь, потепление, будет похолодание, все стабильно у нас, в порядке»? Владимир Малахов: На самом деле, если вы хотите мое мнение, я же тут не гуру, который вам все скажет. Мое представление такое, что вот этот керн надежно показывает, что климат на планете последние... Мы живем ведь в период ледниковый. Вы вот думаете, что вот как ледники сейчас, так на планете всегда так, – так это вот не так. На самом деле ледяной щит на Антарктиде начал формироваться примерно 25–30 миллионов лет назад, а до этого в Антарктиде рос лес и бегали динозавры по ней, она была на том же самом месте. То есть на самом деле ледниковая эра началась примерно 30 миллионов лет назад, а предыдущая ледниковая эра была 250 миллионов лет назад. Так что считайте, что 200 миллионов лет ледяных щитов ни на Антарктиде, ни в каком другом месте, вот таких массивных, не было. Была теплая биосфера, климат был на 5–6 градусов выше в среднем на планете, концентрация углекислого газа была тоже примерно в 10 раз выше, в 10–20 раз выше, соответственно, была выше продукция зеленых растений на суше, поэтому могли жить такие огромные динозавры, которых эта первичная продукция прокармливала. Потом вот началось похолодание, которое привело к тому, что 30 миллионов лет назад начали формироваться ледяные щиты в Гренландии и вот в Антарктиде. И в эти периоды, когда мы живем в ледниковую эпоху, климат, то похолодание происходит, то потепление, и ледники то наступают, то отступают. Вот, скажем, примерно 130 тысяч, сейчас скажу, примерно, значит, порядка 110 тысяч лет назад... А я смотрю просто на эту табличку, у меня просто на другом компьютере есть табличка, где как раз со станции «Восток» эта кривая. И вот я смотрю на нее, примерно получается 110 тысяч лет назад... Нет, даже 80 тысяч лет назад, 80 тысяч лет назад было похолодание, и тогда лед, спускаясь по европейской части, спускался по долине Днепра и по долине Дона и дошел примерно до Донбасса, вот до этого уровня, все было покрыто льдом. Потом он ушел, а вот 20 тысяч лет назад, 18 тысяч лет назад он снова начал наступать, и он дошел примерно до Валдайской возвышенности у нас, ну и, конечно, Англия была вся подо льдом, север Франции, север Германии, то есть меньше занято. Ну и уже 15 тысяч лет назад он начал отступать, ушел назад. И вот эти колебания все время с периода 50–80 тысяч лет назад происходят. Они происходят уже много раз, вот эта кривая сейчас, которую полярники сделали по этому керну, ледяному керну, добытому на станции «Восток», она уже простирается до 800 тысяч лет, мы знаем, и там примерно уже раз десять ледник наступил и раз десять происходило потепление. Так и будет происходить до тех пор, пока ледниковая эра, в которой мы живем, не кончится. А потом опять наступит на Земле долгий, на 100, может быть, на 200 миллионов лет теплый период, вот так, как было в мезозойскую эру, когда бегали динозавры по планете. Вот, правда, я не уверен, что человек, человечество до этой эпохи доживет и все это увидит. Тамара Шорникова: Ха-ха. Александр Денисов: Владимир Васильевич, спасибо вам большое! В общем, надо пользоваться моментом, Севморпуть развивать, плавать, пока все шубой не задавило ледяной. Спасибо. Владимир Малахов, доктор биологических наук, был у нас на связи.