Юрий Коваленко: Мы к нашей первой теме приступаем. Новый закон Ирины Яровой. Вице-спикер Госдумы выступила за запрет возврата скоропортящихся товаров ритейлерами поставщикам. Законопроект внесут в нижнюю палату парламента в ближайшее время. Это заявила сама депутат. Ольга Арсланова: И, по ее словам, это установит некую социальную справедливость. Однако эксперты подозревают, что эта инициатива может навредить потребителю. Это произойдет, если торговые сети начнут перепродавать продукты – даже те, у которых срок годности уже истек. Предлагаем обсудить эту инициативу прямо сейчас с нашей гостьей – председателем комитета Московской торгово-промышленной палаты по вопросам развития инвестиционной среды для бизнеса Анной Вовк. Анна, здравствуйте. Анна Вовк: Добрый день. Юрий Коваленко: Здравствуйте. Ольга Арсланова: И наших зрителей тоже призываем принимать участие в беседе, задавать вопросы и комментировать, предполагать, прогнозировать, что же нас всех ждет. Анна, давайте разберемся. Довольно логичными выглядят опасения некоторых экспертов по поводу торговых сетей. Зачем возвращать, если можно переупаковать или порезать в готовые блюда, а потом продать? Это же выгодно. Анна Вовк: Не всегда выгодно, однако бывают разные ситуации. Возврат производителю – это самый удобный вариант. Сейчас он законодательно, скажем так, под вопросом, потому что… Ольга Арсланова: Он удобен для ритейлера. Анна Вовк: Удобен очень. Но тогда производитель оказывается полностью под ударом. Вывозить и утилизировать не все ритейлеры умеют, и это доставляет некий дискомфорт, в том числе это финансовые затраты. Поэтому удобнее, естественно, переработать у себя же в производстве. Но, например, у ведущих ритейлеров – "Дикси", "Магнит", "Пятерочка" – вы знаете, что у них в принципе нет своего собственного производства, поэтому для них это неприемлемый вариант. Но если вообще судить по рынку ритейла, то это всего лишь 50% рынка продуктов питания. Юрий Коваленко: Давайте тогда по логике вещей следить. Предположим, магазин, крупная сеть закупила партию кур. Часть кур не продали. Их разделали на окорочка, крылышки, бедрышки и опять пытаются продать. Если это не продается, их отправляют в гриль – и потом там пытаются уже готовыми продать. И если это не продается, потом с этого делают салат. Я слышал, есть такая схема. Ольга Арсланова: А можно еще порезать и добавить, например, в пиццу – и продлить ей срок жизни. Юрий Коваленко: Так получается? Анна Вовк: Это логическая цепочка, которая не совсем… Ольга Арсланова: …которую мы придумали. Анна Вовк: Да, не совсем приемлемый вариант, потому что у каждого продукта есть свой годности, и он законодательно обусловлен условиями хранения. И если поступил товар, у которого есть срок годности неделя, и в последний день его решили переработать, то у него есть единственный вариант – быть сроком годности этого дня. Другого варианта продлить этот срок годности на два, на три дня уже не существует. То есть он должен быть переработан и употреблен в этот же день. Юрий Коваленко: Ну подождите. Мы все знаем о том, как перепечатывают наклеечки, как все это переклеивается, как все это переделывается. Если, скажем так, продавец не будет иметь возможности поставщику вернуть этот товар, то получается, что на него ляжет этот самый утилизационный сбор, то есть – на нас вами. Мы за это еще и будем платить. Анна Вовк: Хорошо. А если он вернет производителю, то на кого этот вопрос ляжет? Тоже на нас с вами, потому что производитель это должен включить в цену. То есть, с одной стороны, мы видим организационный ритейл, который хочет с себя снять эту нагрузку. И с другой стороны, мы видим производителя – малого, среднего и крупного, но в основном среднего и крупного, который тоже имеет данную проблему. И ритейлер хочет иметь определенную цену за определенное качество. Ритейлер требует скидку. Ритейлер хочет вернуть товар. Ритейлер хочет это, то, то, то. При этом мы с вами открываем данные за 9 месяцев баланса ведущих двух ритейлеров и видим, что прибыль каждого из них на 30% увеличилась за предыдущий период – 9 месяцев прошлого года и этого. Ольга Арсланова: С производителями такого точно не происходит, да? Анна Вовк: Если вы посмотрите про производителей, представителем которых я являюсь, в Торгово-промышленной палате их много, ритейлеров тоже, но производители страдают и приходят с другим вопросом: "Анна Мартиновна, скажите, пожалуйста, а почему мы не можем жить и работать нормально?" Даже на московском рынке, я уже не говорю про регионы. В ведущих городах 80% – организованный ритейл. В других населенных пунктах это 40%. То есть у нас нет никакой возможности договориться между ритейлерами и производителями. Ольга Арсланова: Наши зрители резонно просят нас объяснить эту схему подробнее – то, что еще сейчас не запрещено, и то, с чем планируют бороться некоторые депутаты. Анна Вовк: Хорошо. Ольга Арсланова: Как эта схема выглядит? Вы поставляете в торговые сети скоропортящийся товар. Что происходит дальше? Анна Вовк: Ну, зависит от категории товара. Ольга Арсланова: То есть что-то они могут продать. Анна Вовк: Есть заведомо товары… Молочные продукты, например, где возвратность 25%. Хлеб, где возвратность 20%. И колбасные, скажем так, изделия или кулинария – там 5% возвратность. То есть заведомо понятный товар, который… должна какая-то часть не успеть продаться. Все остальное должно успеть. Ольга Арсланова: Все остальное успели. А что не успели, возвращают вам. И на каких условиях? Анна Вовк: На разных. Вообще это сейчас звучит как "обратная продажа". Сейчас нет понятия "возврат". Ольга Арсланова: Вот! То есть, по сути, вы должны что? Вернуть? Анна Вовк: По сути, мы обязаны купить обратно. Ольга Арсланова: Купить обратно. И что с этим сделать? Анна Вовк: Ну, тоже заплатить деньги за утилизацию и продать кому-то за бесценок и дальше – как сказать? – не участвовать в этом процессе. То есть опять-таки… Юрий Коваленко: А вот с этого момента поподробнее. А вот кому вы продаете за бесценок? И что делают с этим продавцы? Анна Вовк: В России есть рынки, в Москве, в других крупных городах есть места, куда поступает продукция для переработки и дальнейшей продажи. Юрий Коваленко: Так вы же говорите, что невозможно переработать – срок годности-то вышел. Анна Вовк: В этот же день. Есть у нас производители, которые находятся в крупных торговых центрах, которые каждый день скупают все, что является "скоропортом", и с этим "скоропортом" они как раз работают. У них есть свои поставщики, которые дальше это везут на промышленное производство. Например, берут у нас сыр и дожиривают другую продукцию. Берут творог, масло – и с ним еще что-то делают. Есть целая цепочка по каждому виду продукции, куда дальше этот продукт в переработку поступает. Юрий Коваленко: А это есть потом можно вообще? Анна Вовк: Да-да-да. Вот то, что, так скажем, юридически законным путем происходит, то есть то, что до окончания срока годности уходит – это нормальная продукция, это есть можно. А есть другая часть, естественно, – продукция, которую есть нельзя. Ну, можно сказать, что… Если взять консервацию, к примеру, да? Ну, мы знаем, стоит она у нас дома, мы не съели какую-то баночку. Вскрыли, но все равно съели – не умерли. Иногда вот так вот своей совестью поступает производитель и думает: "Ну хорошо, у меня написано – два года. Но неужели еще пара дней что-то изменят?" Вот это тот самый случай, когда я не могу вам сказать, что это тот продукт, который дальше можно есть. Я не знаю. Ольга Арсланова: Тут как повезет, да. Анна Вовк: Тут как повезет. Ольга Арсланова: Смотрите, с точки зрения обывателя, конечно, схема выглядит несколько странно. Если торговые сети купили что-то у производителя, то возвращать, продавать это обратно – это как-то не очень логично и, честно говоря, может быть, не очень справедливо. Это то, о чем говорит Яровая. Однако мы как потребители все-таки в первую очередь думаем о себе. Что там производитель делает с этим товаром, как он его дальше реализует – наверное, это немножечко чуть дальше от нас, чем то, что будет при принятии этого закона. Я так понимаю, что ваши коллеги, видимо, тоже общались с депутатами и всеми этими чаяниями делились? Анна Вовк: Да-да-да, конечно. То есть у нас экспертиза, так скажем, предпроектная, законодательная, конечно же, проходит. Мы делаем свои какие-то инициативы, правки, исходя из нашей практики. Здесь, так скажем, двоякая ситуация. Если мы хотим идти по пути развития упорядоченного ритейла и контролировать весь процесс от момента его производства до момента его потребления, то тогда мы должны выстроить такую законодательную базу, которая контролирует каждый шаг. Сейчас мы идем по пути развития малого и среднего бизнеса. И это означает, что прямо каждый шаг контролировать не получается. Кто страдает? Опять-таки страдает потребитель и страдает производитель. Ритейлер в данном случае является наиболее огороженным и защищенным звеном в этой цепи. Как это видится производителю? Производитель, конечно, хочет бо́льшую часть ответственности переложить с себя. Потребитель, мы с вами хотим кушать нормальную продукцию, потому что продукт питания – это наше с вами здоровье. Ольга Арсланова: И желательно еще по какой-то адекватной цене. Анна Вовк: Да. А вот вопрос адекватности цены – это как раз вопрос договоренности между ритейлером и производителем. Вот здесь возникает дисбаланс. Потому что там, где ритейлер диктует рыночные условия и диктует производителю, что и по какой цене производить, потому что он хочет иметь эту маржу… Ему не важно – он положит такой набор ингредиентов или с таким сроком годности будет товар, переупакованный ли будет товар (назовет вещи своими именами), если он вернул это производителю, а производитель переупаковал и вернул это обратно на полку. Такое же тоже бывает. Юрий Коваленко: Но будут ли магазины меньше брать товаров из-за страха того, что это все не раскупят и придется с этим делом что-то делать? Анна Вовк: Ну, в каждой сети своя торговая политика. В принципе, сейчас все идут по пути, чтобы сокращать товарные запасы и оптимизировать количество на полке, чтобы оборотный капитал работал. Но вот статистика этого года показывает, что, скажем, товарный запас на полках сократился всего лишь на 1 день – было 37 дней, сейчас 36. Но это не существенно. Если бы это было 5 дней, то я бы сказала: да, действительно мы работаем в этом направлении. Нет. Ольга Арсланова: Давайте наших зрителей послушаем, не страшно ли им. Здравствуйте. Александр (Московская область) с нами на связи. Добрый вечер. Зритель: Да, добрый вечер. Вот такой вопрос. А может быть, вы знаете, малоимущие люди есть же. Может, им раздавать этот непроданный возврат? Он же, в принципе, еще день-два, может, живет. Тут вопрос как бы есть…. Ольга Арсланова: Понятен ваш вопрос. Отвечаем. Юрий Коваленко: Ну, или хотя бы за минимальную цену. Ольга Арсланова: Скинуть процентов 70 цены, например. Это же лучше, чем потом… Анна Вовк: Есть такая практика. Да, конечно, в любом случае производитель так и делает: он скидывает и отдает это в какие-то руки, если два дня остается, и это уходит на открытые рынки, где потребитель быстрее может это купить за сходную цену. Почему это не делают ритейлеры? Ритейлеры боятся обесценивания сути продукта, потому что мы говорим про разные категории. Закон же на все пишется, не только на молоко или хлеб – то, что, по сути, может зачерстветь или подойти к своему концу. Поэтому тут… Ольга Арсланова: А что такое "обесценивание сути продукта"? Анна Вовк: Ну, смотрите. Если вы сегодня покупаете каждый день продукцию за 100 рублей, а завтра за 30, то вам захочется приходить и покупать только ту, которая за 30. Ольга Арсланова: То есть они боятся, что та, которая еще в сроке, просто не будет продаваться и тоже в итоге попадет в этот самый… Анна Вовк: Да. И этого же боятся сами производители, которые являются не производителями, скажем так, товаров массового потребления, а неких товаров-брендов, у которых есть ценность. Ольга Арсланова: Получается, что выгоднее выбросить, чем снижать цену. Анна Вовк: Выгоднее, да. В некоторых случаях это так. Ольга Арсланова: Только потребителям это совершенно невыгодно. Смотрите, что нам люди пишут: "Торговые сети меньше будут брать товаров, будут продавать населению залежалый товар. Страдать будут все". "Почему бы за один-два дня до истечения срока годности не продать товар за 50% стоимости или раздать малообеспеченным людям?" Или как мы все видели эти кадры из Соединенных Штатов Америки: вывезти на специальную свалку, куда приходят бедные и могут это забрать – товар, который еще можно взять, которому один-два дня осталось жить. Анна Вовк: Это очень хорошая законодательная инициатива – прописать конкретно, что можно сделать с продуктом. Но я все-таки считаю, что это должен делать ритейлер – то есть тот, кто уже купил товар, заказал и посчитал, сколько его должно быть. А производитель все-таки выполняет свою функцию. Ольга Арсланова: По производству. Анна Вовк: Он производит товар качественный. И он его доставляет, скажем так, в хорошем, понятном, упакованном виде на полку. Все. У каждого своя задача. Почему ритейлер перекладывает ответственность на нас с вами, на потребителей? Почему ритейлер перекладывает обратно на производителя ответственность? Я считаю, что здесь нужно просто в данном законе (в общем-то, там это есть, в этом законопроекте) распределить, сделать более или менее ответственность между ритейлером и производителем. Ольга Арсланова: Послушаем Галину. Кажется, у нас Галина на связи из Новосибирска. Здравствуйте, Галина. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, со стороны потребителей, естественно, я выступаю. Конечно, самое незащищенное звено в этой цепочке, как наш эксперт говорит, – все-таки потребители. Невыгодно это все ритейлеру, невыгодно это все производителю – и опять все сваливают на народ. В отсутствие ГОСТа, мы и так, извините, кушаем сейчас полную ерунду, травимся непонятно чем, продукты очень некачественные. Уже все на это жалуются. И сейчас еще нам добавляют вот такую проблемку, что нам сейчас эти все салатики, переработка вот эта пойдет некачественная. Ну что, вообще вымирать, что ли, все будем уже, получается? Ольга Арсланова: Понятно, Галина. Скажется ли? Анна Вовк: И вот еще интересный вопрос. Не к вам, конечно. Депутат Яровая чьи интересы отстаивает в этой ситуации? Ну, точно не народа. Хотя как депутат она должна заботиться в первую очередь о потребителях. Ольга Арсланова: Очевидно, что в первую очередь этот законопроект защищает права производителей. Собственно, это совершенно очевидно и явно вытекает из текста. Анна Вовк: В большей степени, да. Ольга Арсланова: Совершенно все понятно. Но вопрос о качестве продуктов действительно важный. Все боятся ухудшения качества. Анна Вовк: И правильно боятся. Я тоже этого очень боюсь. Тоже хожу в магазины. Тоже отчасти занимаюсь производством продуктов питания, но только тех, которые даже лучше, чем по ГОСТу, то есть натуральных. Я понимаю, что есть объективная реальность, в которой есть платежеспособность населения. И есть законодательная база. И есть ритейлер, который хочет зарабатывать свою маржу. И все время мы спотыкаемся об этот самый организованный рынок ритейла, в котором происходит своя собственная жизнь, свои собственные процессы. Потому что сейчас задача, скажем, антимонопольного законодательства, ФАС фактически – решать вопрос в каждом конкретном случае, как вести ритейлеру себя по отношению к производителю, потому что страдает в конечном итоге потребитель. Объясню на простом примере. Например, есть шоколадка. Шоколадка на какао и на какао-масле стоит 100 рублей; на заменителе приблизительно хорошего качества какао-масла – будет стоить 80 рублей; а непонятного качества – она может стоить даже 19. Причем эти, которые 19 рублей (я говорю про цену на полке), я вообще даже не понимаю, как совесть позволяет такое производить. Да, вы, конечно, не умрете, когда вы съедите эту шоколадку сразу… Юрий Коваленко: Но и проживете недолго. Ольга Арсланова: Но называет ее шоколадкой… Анна Вовк: Ну, она даже будет называться шоколадной плиткой, кондитерской плиткой. Какая разница? Это нечто сладкое, что-то, на которое имеет право наш потребитель. Так считают производитель и ритейлер. Почему так считает производитель? Потому что ритейлер ему сделал такой запрос: "Хочу дешевый продукт". Он ему и произвел. А наше законодательство… Ольга Арсланова: Но этот запрос сделал потребитель, который взял и купил за 20 рублей. Анна Вовк: Ну, я бы не сказала. Ольга Арсланова: Нет? Анна Вовк: Дело в том, что, как показывают исследования, у нас люди хоть и очень сильно информированные, они не ходят с лупой в магазин и не читают этикетку. Ольга Арсланова: То есть в любом случае его вводят в заблуждение. Анна Вовк: Да. У нас фактически проблема качества на сегодняшний день никак не сформулирована, законодательно она никак не прописана. Ольга Арсланова: Давайте пригласим к нашей беседе Павла Грудинина, директора ЗАО "Совхоз имени Ленина". Здравствуйте. Павел Грудинин: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Павел Николаевич, вы, наверное, уже изучили новый документ, который готовит депутат Яровая? Павел Грудинин: Да. И я с ней полностью согласен. Ольга Арсланова: Что вы хотите сказать? Павел Грудинин: Кстати, ваш зритель, который говорил о том, чьи интересы защищает Яровая… А именно тех самых людей. Потому что, по моему мнению, если кончается срок реализации товара, то он должен просто дешевле продаваться. А уж если он вышел за срок реализации, он должен быть уничтожен. Но ведь ваш зритель не ходит в магазин, не берет товар, потом положил в холодильник, а потом, если не съел, вернул обратно и не заплатил. Такого же нет? Ольга Арсланова: В магазин, да. Павел Грудинин: Ну конечно. Сплошь и рядом происходят интересные вещи. "Вот мы набрали товара, не продали, а потом, извините, вернули обратно и ничего не заплатили". И поэтому Яровая-то защищает интересы производителей, и в том числе потребителей, потому что потребители тоже должны знать, что если товар кончается сроком реализации (об этом говорили), то цена на него должна упасть вдвое, втрое. И кстати, вот эти акции и все остальное, которые проводятся, они же тоже связаны с тем, что… Ну, вы приходите в магазин, только одежды. Ну, устаревший товар продается – 50% скидка, 70%. Ни у кого же не вызывает это антагонизма. Не уничтожается же этот товар – ну, вышедшее из моды платье. Оно просто продается по другой цене. Значит, вы просто… Ольга Арсланова: Ну, видите, наши зрители, судя по всему, производителям доверяют больше, чем ритейлерам, потому что… Павел Грудинин: Естественно! Потому что производитель все-таки производит. Другое дело, что главная задача ритейлера – отобрать тот товар, который качественный, который соответствует нормам, ГОСТам, и продавать то, что хорошее. А задача государства – обеспечить в магазинах хорошее, но одновременно дать населению столько денег, чтобы оно могло купить этот хороший товар. Люди же покупают товар не очень хорошего качества не потому, что они не разбираются, а потому, что у них просто денег нет на качественный товар. Юрий Коваленко: Павел Николаевич, но в основном-то вопрос весь еще и к тому сводится, что чаще всего сам ритейлер продлевает срок годности. Вот как один из наших телезрителей написал – ну, действительно вроде бы и улыбка, а вроде и правда: "Если на упаковке не указывать срок годности, то такой товар никогда не испортится". Предрекает просто тот товар, который вообще никогда не может испортиться, с вечным сроком годности. Павел Грудинин: Сразу вам скажу, что упаковку производитель делает. Он делает это в соответствии с ГОСТом. И штамп ставит производитель. Если ритейлер перештамповал, то это уголовная ответственность, вообще-то, на самом деле. И вот тут надо привлекать к ответственности тех, которые берут просроченную колбасу и кладут ее в кулинарию, например, или протухшее мясо, или продлевают срок жизни рыбы. Но это уже уголовная ответственность. Юрий Коваленко: Но как же их поймаешь? Павел Грудинин: А мы сейчас говорим о другом – о том, что отношения между производителем, который произвел качественный товар, а потом ритейлу, чтобы он его продал, а тот взял и положил его в неправильный холодильник или вообще сгноил, а потом возвращает обратно и говорит: "Ну, я не продал, извини". Вот в чем проблема сейчас основная. Вы знаете, во Франции был принят закон, который запрещал уничтожать продукты и обязывал французский ритейл раздавать практически бесплатно малоимущим. Вот интересный закон. А у нас пытаются хороший товар перевести в разряд плохого. Юрий Коваленко: А депутат Яровая не могла бы инициировать что-то подобное в России, предположим? Ольга Арсланова: Может быть, действительно добавить и объяснить ритейлу, что они должны делать? Павел Грудинин: Вы понимаете, я за Яровую не отвечаю, но знаю точно, что этот уже проект закона привел к тому, что хлеба стало возвращаться из ритейла производителям, то есть хлебопекам, гораздо меньше. Только сам проект закона уже привел к тому, что ритейл начал наводить порядок. Чтобы вы знали – до 30% хлеба возвращалось раньше магазинами обратно на хлебозаводы. И вы думаете, что они с ним делали? Ну, естественно… Юрий Коваленко: Перерабатывали. Павел Грудинин: Теперь, договорившись, они стали меньше, скажем так, заказывать, лучше продавать – соответственно, народному хозяйству и вообще народу меньше проблем. Но главное же другое. Главное, чтобы ритейл понял, что не на повышении цены надо зарабатывать, а на обороте. Надо работать так, чтобы маржа вот эта не достигала 100%, 200%, чтобы они продавали менее дорого, но зато более качественно и быстрее. Юрий Коваленко: Ну что же, спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Павел Грудинин, директор "Совхоза имени Ленина", был с нами. Вот что пишут: "Наконец-то задумаются барыги-предприниматели, которые ничего не производят, а берут товар на реализацию. Пора защитить производителя". Ну и есть города, где магазины действительно уценивают товар за три дня до окончания срока годности на 50%. И зрители об этом рассказывают. В частности, в Новгородской области происходит, в самом Новгороде. И людям это, конечно же, очень нравится. Почему ритейлеры все-таки сейчас не спешат это делать? Им не хватает прибыли? Им не хватает времени, ресурса на какие-то такие вещи? Или действительно законодательной базы не хватало? Что первично тут? Анна Вовк: Законодательная база стимулирует к действию. Но сам факт… То есть как бы сказать? Социальная ответственность самого ритейлера связана с тем, что внутри просто не отлажен этот процесс. Если законодательно это не запрещено – значит, это разрешено. Да, можно утилизировать. Да, можно возвращать. Ну, что легче? Легче вернуть, чем утилизировать. Утилизировать – это надо организовать процесс и заплатить свои собственные финансы. Ольга Арсланова: Зато мы можем замерить социальную ответственность того или иного ритейлера и выбрать для себя кого-то, кто нам ближе. Правильно? То есть это тоже такая рыночная история могла бы быть. Анна Вовк: Рыночная. Но опять это надо еще заниматься, собственно говоря, пиаром и рекламой своей собственной социальной. А кому сейчас об этом придет в голову мысль, кому из ритейлеров? Я не знаю. Вот я не видела ни у кого социальную рекламу. Вы видели где-нибудь? Юрий Коваленко: То есть невыгодно даже раздавать? Вот честно, сейчас возникла тема, когда говорят: "Почему маржа достигает 100–150%? Давайте от оборота". Допустим, Черная пятница в Штатах: там снижают цены до минимума – сметают с прилавков все! У нас Черная пятница выглядит как? Неделя до Нового года – цены в три раза возрастают. И народ вынужден все это покупать. Ольга Арсланова: Ну, она Черная. Юрий Коваленко: Логично же, да? Мы привыкли, мы знаем, в какой стране живем. Анна Вовк: Немножко разные истории. Для ритейлера сделать такую Черную пятницу или сделать дисконт – это отдельные процедуры. Сейчас продаются и так. Все активности маркетинга и пиара нацелены на то, чтобы все покупатели приходили именно в этот магазин, вот и все. Я считаю, что это в большей степени человеческий фактор, обусловленный тем, что законодательно нет чего-то, что запрещает или призывает, или требует сделать так, так и так. Если это ничего не запрещает и не требует, то в нашей стране, к сожалению, сложившийся менталитет: если не запрещено – разрешено; если никто не требует (потому что исполнение закона тоже должно быть) – значит, все равно будем делать так, как привычно. Но привычно так, как легко. Легче что? Легче позвонить и сказать: "Забирай, у меня тут еще осталось". Вот совершенно согласна с предыдущим спикером. Действительно "тушат" товар, не выкладывают. Это проблема, что не ротируется товар. А потом это все возвращается производителю. Ольга Арсланова: И как раз под занавес зрители хотят еще раз услышать. Если этот закон примут в том виде, в котором предлагается, продукты подорожают? Анна Вовк: Я думаю, что… Ольга Арсланова: А кто их знает, да? Анна Вовк: Да, это как бы и так, и так. Возможно, что подорожают. Я думаю, что в итоге это все вложится в цену. И никто не захочет это сделать за свой счет, за счет своей собственной прибыли. Либо это вложат в цену производителю – и через какое-то время он поднимет. Либо это сам ритейл выймет из своей прибыли временно, а потом опять поднимет цену. Ну, здесь в конечном итоге заплатим мы с вами. Ольга Арсланова: Спасибо. Анна Вовк, председатель комитета Московской торгово-промышленной палаты по вопросам развития инвестиционной среды для бизнеса, была у нас в эфире. Юрий Коваленко: Спасибо.