Иван Князев: Программа «Отражение» продолжает свою работу. С вами по-прежнему Тамара Шорникова… Тамара Шорникова: …и Иван Князев. Приглашаем вас к обсуждению важной темы. Что может быть важнее работы сейчас? Иван Князев: Да, переходим к главной теме дня. Смотрите, весьма амбициозные планы поставили в Минтруде: сократить количество безработных в стране к концу 2021 года аж в четыре раза и вернуться не то что к докризисному уровню, но даже больше. Тамара Шорникова: Сейчас в России официально безработных более 3 миллионов. Это те, кто зарегистрированы на бирже труда. В планах Министерства труда – к концу 2021 года сократить количество безработных россиян до 700 тысяч. Иван Князев: Уже прорабатываются разные меры поддержки занятости. Одна из них – бесплатно переобучать потерявших работу и создавать временные места. Насколько они помогут? Вообще достижима ли такая цель, которую поставили в Минтруде? Будем выяснять вместе с экспертами. Тамара Шорникова: Ну и какую безработицу будут сокращать – реальную или бумажную, ту, что в документах? Спросим у экспертов. И у вас спрашиваем. Расскажите нам, что с работой у вас. Грозит ли вам увольнение? Переживаете ли из-за этого? Может быть, ищете, но не можете найти подходящую работу? Готовы ли вы переобучиться и пойти по новому профилю? Звоните нам прямо сейчас. Ждем ваших реальных историй. А пока представим экспертов. Иван Князев: Александр Бузгалин у нас на связи, профессор Московского финансово-юридического университета. Здравствуйте, Александр Владимирович. Александр Бузгалин: Здравствуйте. Иван Князев: Ну, достаточно такая, как мы уже сказали, амбициозная цель – в четыре раза сократить безработицу. Хотелось бы ваше мнение узнать. Насколько это реально? За счет чего тогда? Не слишком ли громкое заявление, получается, в Минтруде сделали? Александр Бузгалин: Ну, прежде всего, Министерство труда – это достаточно слабая организация, и сама по себе она не может сократить безработицу. Для решения этой задачи требуется действительно серьезная программа по созданию новых рабочих мест, желательно высококвалифицированных рабочих мест, чтобы люди могли идти на повышение, а не на понижение качества своей работы. Понимаете, ведь работа – это не только зарплата, хотя это принципиально даже. Работа – это еще и удовлетворение. Когда ты идешь на работу для того, чтобы отбыть повинность любой ценой – это одно. А когда ты получаешь удовольствие от того, что сделал что-то нужное для людей – это совсем другое. Вот создать такие рабочие места Министерство труда не может. Для этого нужны решения федерального уровня, серьезные инвестиции и так далее. Ну и еще один очень важный аспект. Вы совершенно справедливо сказали, что есть бумажная безработица, а есть реальная безработица. Дело в том, что сейчас на бирже труда регистрируется очень малая толика тех, кто реально оказывается без работы. Есть огромное количество людей, которые находятся в так называемых временных неоплачиваемых отпусках. По сути дела, это безработные, которых, может быть, восстановят, а может быть – нет. И в частном секторе таких – огромное количество. Даже оценки готовой сейчас у экспертов нет. Ну и последний, самый главный вопрос: за счет чего? Понимаете, одно дело, если мы будем создавать искусственную занятость на низкоквалифицированных рабочих местах, лишь бы люди как-то где-то работали. Это пожарное средство, которое не годится для такой страны, как Россия. Другое дело, когда мы будем делать стратегическую программу – кстати, объявленную президентом, но потом забытую всеми, в том числе на высшем уровне, – создание миллионов высококвалифицированных рабочих мест, соответствующих достижениям пятого и шестого технологического укладов. Для этого надо серьезно менять экономическую и социальную политику. Тогда – да. Тогда можно будет реальную безработицу резко сократить. А так – ну, скорее всего, какие-то формальные бумажные шаги будут сделаны. Можно еще понизить официальное пособие по безработице – и тогда никто регистрироваться не будет, и безработица исчезнет. Тамара Шорникова: Ну, есть методы хитрые. Иван Князев: Надеюсь, до этого не дойдет, конечно. Тамара Шорникова: Александр Владимирович… Александр Бузгалин: Это такая грустная шутка, извините. Тамара Шорникова: Александр Владимирович, что касается того самого миллиона рабочих мест. А где их сейчас можно найти, где их сейчас можно создать? Сфера обслуживания сейчас рухнула в связи с пандемией. Треть предприятий… Вот недавняя новость: треть предприятий считаются убыточными. Где мы сейчас их можем создать? В какой сектор ринуться? Куда приложить усилия? Александр Бузгалин: Ну, остается вся та же стратегическая линия, которая была и накануне пандемии, – это создание высокотехнологичным рабочих мест. В том числе огромное пространство – это сфера образования, сфера науки, в том числе прикладной науки. Мы просто забыли про это. Сфера культуры, о которой мы тоже в значительной степени забыли и считаем все это бессмысленным. Вы смотрите, что поддерживали в качестве первоочередных отраслей? Туристический бизнес. Ну извините, отдыхать все-таки можно необязательно в Турции или на теплоходе, который стоит дороже, чем круизный лайнер в Атлантическом океане или Средиземном море. Я просто эту тему комментировал не раз, существующие шаги. Если бы всерьез развивали бесплатное, общедоступное, высококачественное образование у нас сейчас, в том числе открытое онлайн-образование… Есть возможности для поднятия науки в нашей стране. До сих пор повышение зарплат ученым, особенно в прикладных сферах, в регионах носит чисто фиктивный характер. Человека переводят на четверть ставки – и у него в четыре раза повышается зарплата для отчета. Понимаете, это массовое явление. Вот сюда можно и должно вкладывать ресурсы. А ресурсы у страны есть, и мы про это не раз говорили. Какие-то очень маленькие шажочки делаются. Пока, к сожалению, для борьбы с последствиями кризиса в России используются ресурсы меньшие по доле к валовому продукту, чем в США или в Западной Европе. Я уж не говорю о Китае. Иван Князев: Александр Владимирович, прошу прощения, что перебиваю. Вы просто очень интересный момент обозначили: какие отрасли у нас нужно было поддерживать в период кризиса. А мне вот интересно стало. Если действительно сравнивать, сколько человек у нас трудятся в туристической отрасли, которую мы так усиленно поддерживаем, и сколько человек у нас трудятся в культурной сфере, в образовании, сколько у нас музейных работников, к примеру, в сфере культуры, – вот эти данные как-то можно сравнивать? А то действительно получится, что мы поддерживаем тех, кто имеет бизнес в той же туристической отрасли, а не конкретных людей. Александр Бузгалин: Вы знаете, я не хочу ничего плохого сказать о туристических фирмах, но это в основном посредники, вообще говоря, которые создают каналы для поездок людей, представляющих так называемый «средний класс». Я неслучайно кавычки показываю, потому что всего 15% населения имеют загранпаспорта в России. И поддержка этих структур или аналогичных российских структур, на мой взгляд, абсолютно не нужна. Ну, разорятся – значит, разорятся. Потом возникнут снова. Бизнес, вообще говоря, предполагает, что кто-то разоряется, а кто-то обогащается. По-другому бизнес не бывает. Тамара Шорникова: Ну, Александр Владимирович, эти же турфирмы занимаются не только международным туризмом, они и внутренний развивают. И многие города и регионы у нас, в общем-то, нацелены и хотят, чтобы больше к ним ехало. И без таких посредников-то не обойтись. Александр Бузгалин: Только сейчас начинает появляться проблема огромного количества. Цены взвинчены неимоверно. Ну давайте эту тему немножко оставим. Тамара Шорникова: Да. Александр Бузгалин: Был очень важный вопрос про культуру и науку. Понимаете, в образовании ситуация (я сам из образования), к сожалению… то есть к счастью, не такая грустная, как в науке академической, в прикладной науке и в сфере культуры. Только в последнее время немножко стали поддерживать действительно то, что очень нужно людям: те же музеи, те же библиотеки, которые чуть-чуть проснулись и становятся культурными центрами. Я приведу совершенно неожиданный пример. Россия… да даже не Россия, а Советский Союз 20-х годов – бедная страна, вокруг кольцо врагов. Ситуация гораздо хуже, чем сейчас. И создаются миллионы различных структур – спортивных, культурных, образовательных. Люди учатся писать стихи, читать книги, ставить спектакли, вести диалог друг с другом, а не сидят до бесконечности в интернет-сетях. Да, сегодня возможности общения из-за коронавируса несколько ограничены, но они несколько ограничены. И здесь, мне кажется, очень многое можно было бы сделать. И здесь открыто огромное пространство для того, чтобы включать новую занятость. Ну и еще одно – общественные работы в сфере создания благ для населения, причем для бедного населения. Речь прежде всего должна идти о жилищном строительстве. Государственное жилье, которое строится по государственным ценам на государственной земле при помощи людей, занятых на общественных работах, оплачиваемых государством, – и цены на жилье будут совершенно другие, чем при частных компаниях, да еще с риелторами, да еще с посредниками, да еще с ипотекой, да еще с банком. Каждый накручивает, накручивает, накручивает… Иван Князев: Александр Владимирович, понимаете, тут вопрос еще в том, а какая сфера все-таки даст импульс экономике. Если, например, в тот же музей трудоустроить ну хоть десять вахтерш или десять музейных работников – хорошо, да, они получат зарплату, пойдут в магазин и ее потратят. А та же туриндустрия привезет тысячи туристов, которые дадут толчок развитию экономики того или иного региона за счет того, что туристы там будут тратить деньги. И дальше – по цепочке, по цепочке и по цепочке. Александр Бузгалин: Вы знаете, я поспорю с вами. В европейских малых городах создаются музейные центры, которые привлекают туристов гораздо больше, чем пляж или дорогой отель, или что-нибудь еще такое. Иван Князев: А вот это важное уточнение. Вот об этом, да, действительно стоит подумать. Александр Бузгалин: Мы просто музеи рассматриваем, как бабушку-вахтершу и старую пенсионерку, которая рассказывает что-то замшелое. Тамара Шорникова: Да, точно. Александр Бузгалин: А это интереснейшее пространство, в котором люди живут, проходят фестивали. Понимаете, ведь экономика для человека, а не человек для экономики. Это тоже очень важно. Ну и потом, я об этом упомянул в качестве одного из примеров. Наука – это одна из главных сфер, которые могут сегодня давать пространство развития и стране, и в том числе чисто производственным и финансовым результатам. Ведь сегодня продажа ноу-хау, патентов – это самый выгодный бизнес. Креативный бизнес – это один из самых выгодных бизнесов, наиболее быстро развивающихся. Я говорю сейчас цинично о рынке, о доходах, о деньгах для страны. Я уж не говорю о строительстве, которое кумулятивно вызывает огромную цепочку: нужны материалы, техника, технологии, проектные работы, инфраструктура. Это огромный импульс! И это давно известно. Рузвельт выходил из кризиса при помощи создания инфраструктурных объектов, жилья, общественных работ. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телезрителей, очередь из звонков. Сначала – Тамара из Самары. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Тамара. Зритель: Здравствуйте. Я пенсионерка, но я вижу, как молодежь плохо идет на предприятия, потому что зарплаты там очень низкие. Вот вы удивляетесь, что 20–25 тысяч инженеры получают. И даже там устроиться очень тяжело. Мое мнение: нужно поддерживать предприятия, их нужно поддержать. У нас очень много хорошего, конечно, строительство прекрасное, но купить квартиру – это тоже очень дорого за такие деньги. И создать семью молодежи тяжело. Понимаете, вот дети 90-х годов, они заканчивают… У нас прекрасный авиационный институт, сейчас уже университет. Но работу найти… Они хотят, стремятся, но всем работы не хватает. И в этом вся беда. Иван Князев: Тамара, скажите, пожалуйста, так молодежь не хочет… Зритель: Надо поддержать промышленность. Иван Князев: Прошу прощения. Молодежь не хочет идти на зарплату в 25 тысяч? Зритель: Хочет идти. И есть у нас молодежь. Иван Князев: Или все-таки мест не хватает? Зритель: А? Иван Князев: Или все-таки мест не хватает? Зритель: Ну, мест, конечно, не хватает. Многие-то не идут, потому что… А? Иван Князев: То есть – не идут? Не идут на зарплату в 25 тысяч? Александр Бузгалин: Можно прокомментировать? Тамара Шорникова: Да, спасибо вам большое. Зритель: Молодежь идет на предприятия, но у нас сокращения каждый год на предприятиях бывают. Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Да, спасибо, спасибо вам большое, Тамара. Александр Владимирович? Тамара Шорникова: Комментарий вы хотели. Александр Бузгалин: Я хотел сказать несколько слов. Дело в том, что сейчас, во-первых, действительно зарплаты занижены. Если посмотреть на нормы выработки станочников… Одни и те же профессии: слесарь, токарь, любая рабочая профессия. Нормы выработки практически такие же, как в Западной Европе или в США, а зарплата в разы, а то и в десять раз ниже. Это первое. Я уж не говорю об инженерах. На самом деле качество инженеров сейчас немножко стало хуже, но его можно поднять. Для этого есть до сих пор сохраняющийся потенциал в стране. И вот этот разрыв низкого качества оплаты труда, с одной стороны, и высоких норм, с другой стороны, он дестимулирует современных наиболее талантливых ребят, мальчиков и девочек, заканчивающих университеты, идти на предприятия. Но есть и другая сторона медали. Действительно, во многих случаях даже такой работы не хватает. Деиндустриализация – бич. И решение этой проблемы – огромная задача. Только надо не просто восстанавливать старое. Потому что у нас все больше говорят о том, как восстановить то, что было в Советском Союзе. Извините, но это то же самое, что в 41-м году восстанавливать завод по производству «Ильи Муромца» – самолета, который летал в 1914 году. Понимаете, ну смешно выглядит. А сейчас, к сожалению, это не смешно. Сегодня мы восстанавливаем производство самолетов, которые аналогичны советским. Нужен огромный скачок вперед. Он возможен, но для этого нужны стратегические программы. Еще раз говорю: принципиальное изменение экономической и социальной политики. Просто разовыми мерами Министерства труда, еще какого-то ведомства (или какой-то бизнес, или какие-то пожертвования) эта задача не решается. Иван Князев: Я думаю, просто наши телезрители, когда говорят о том, что нужно вернуться ну хотя бы до уровня тех советских времен, когда работали заводы и фабрики, – это вопрос не о том, что нужно восстанавливать старое, а вообще в принципе начинать… Тамара Шорникова: Масштабные предприятия…. Иван Князев: Да, масштабные предприятия, развивать производства и так далее. Тамара Шорникова: …с надежной зарплатой, с уверенностью в завтрашнем дне. Иван Князев: Звоночек еще один у нас есть, Лариса из Тульской области нам дозвонилась. Лариса, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Слушаем вас, Лариса. Зритель: А у нас вот такая ситуация. У меня дочь 87-го года рождения, она сейчас в связи с пандемией безработная. Предлагают работу. Максимум оклад – 15 тысяч. По образованию она у меня юрист-правовед. Нигде не берут, потому что нет опыта работы. И опять же, ну что такое 15 тысяч? У нее ребенок. Ей нужен какой-то тормозок. Опять же проезд на работу. То есть это работа – впустую. Грубо говоря, ходишь на работу и ничего не получаешь. Как раб на галерах, что ли. Я не знаю, как это объяснить. Зачем тогда учиться, получать высшее образование, если уборщица получает 12 тысяч, то есть минималку? Опять же нет наставничества на любых производствах. В любых организациях нет наставничества. То есть тебя никто не обучает, тебя никто не в курс дела. Тебя бросают, как котенка в воду, – и сам крутись, потому что всем некогда. Что-то надо решать, я считаю, Минтруду по поводу, во-первых, минимальной оплаты труда за низкоквалифицированную и не требующую образования работу, то есть это уборщицы, сторожи, вахтеры. А как-то тем, кто с высшим образованием или со средним специальным образованием, повышать оклады. Вот какие-то такие законы надо принимать. Потому что у нас уравняли. У учителей оклад – 16 тысяч. И опять же уборщица – 12 тысяч. Ну где справедливость? Вот я что хочу сказать. Минтруду нужно какие-то законы принимать, чтобы разделять, разграничивать работы разные. Иван Князев: Лариса, такой вопрос: ваша дочь на биржу труда встала? Как вы сейчас справляетесь? Зритель: Да. Конечно, прекрасно, что она получает 12 тысяч. Но это в связи с пандемией. И еще какая практика у нас есть в городе? Значит, набирают на три месяца, а потом, знаете, как бы сокращают или переводят на низкооплачиваемую должность. То есть они тем самым как-то… Я не в курсе особенно юридических тонкостей, но они как бы выполняют заказ государства на вакансии, берут на три месяца и сокращают молодых работников. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам, Лариса. Тамара Шорникова: Да, интересно. То есть на время сотрудника перехватывают, да? Иван Князев: Ну да. Александр Владимирович, рынок диктует такие маленькие зарплаты у нас сейчас в стране для специалистов, да? Александр Бузгалин: Понимаете, рынок в современных условиях – это такая очень специфическая штука. Есть такое выражение «невидимая рука рынка», но она почему-то норовит все залезть в карман к бедным и в конечном итоге указывает не в ту сторону. У нас за время пандемии увеличилось количество долларовых миллиардеров в стране. Это в качестве маленького комментария. И в мире в целом очень многие миллиардеры увеличили свои состояния на десятки миллиардов долларов. Иван Князев: Ну а почему у нас специалисты так мало получают все-таки? Александр Бузгалин: Потому что капитализм – варварский, бюрократический, олигархический. Вот если коротко ответить. Понимаете, система устроена так, что разрыв между людьми, работающими на предприятиях… Инженер, рабочий, школьный учитель, если это не Москва, элитная гимназия, а в обычной школе, – все получают 15, 20, 25 тысяч. Медианная зарплата – 30 тысяч с небольшим. Вот это реальность. Это одна сторона медали. Вторая сторона медали – огромные доходы, которые сегодня существуют в стране. Иван Князев: Спасибо. Тамара Шорникова: Александр Владимирович… Александр Бузгалин: Нужно как раз эту проблему за счет других шагов… Извините, последнее, что я хочу сказать. Вот на что у нас вообще не обращают внимания? Это на проблему профсоюзов. Вы обратите внимание, что никто не сказал: «Я обратился в профсоюз с требованием сохранить рабочие места/провести забастовку/всеобщую забастовку в городе или в регионе, или в отрасли». Это нормально. Ситуация, когда это проводится, – нормальная ситуация в рыночной капиталистической экономике. Ничего страшного здесь нет. Это идет на пользу, потому что рабочим повышают зарплату – они начинают лучше работать. А капиталист слегка умеряет свои аппетиты и часть своих денежек тратит не на шикарные яхты, а на то, чтобы поднять зарплату людям. Их надо заставлять, бизнес надо заставлять. Иван Князев: Спасибо вам. Александр Бузгалин был у нас на связи, профессор Московского финансово-юридического университета. Тамара Шорникова: И масса SMS у нас! Сейчас почитаем, что пишут нам наши телезрители. Воронежская область: «Врач. Стаж – 40 лет. Высшая категория. Зарплата – 20 тысяч рублей. А медсестра – 15 тысяч, на полторы ставки». «Ложь о прибавке зарплат! Даже в период пандемии мы работаем за гроши. Просвета нет». И так далее. Иван Князев: Ленинградская область пишет: «Мне – 48. Два месяца работу найти не могу». Тамара Шорникова: Ростовская область: «Когда в нашем городе Шахты закрыли все угледобывающие предприятия, то, в общем, решили проблему безработицы очень просто – шахтерам предложили переквалифицироваться в дворники». Иван Князев: Самое интересное, что весь этот период коронавируса, вся эта эпоха пандемии, с одной стороны, у многих людей работу отняла, а с другой стороны, другим дала возможности определенные. Вот смотрите. Житель Липецка, к примеру, Олег Родивилов сейчас благодарит режим самоизоляции из-за коронавируса. Ведущий свадеб, он остался без работы, но переквалифицировался в блогера. Занимается благоустройством дачи, все снимает и зарабатывает на этом. Давайте посмотрим сюжет Елены Тимоновой. СЮЖЕТ Иван Князев: Можно сказать: «Я бы в блогеры пошел, пусть меня научат». Неплохо так переквалифицировался человек – 3 тысячи в день. Тамара Шорникова: Самарская область пишет: «На одних блогерах экономику не построишь». На чем строить экономику? Иван Князев: «Заводы стоят, одни гитаристы в стране», – как говорил один известный человек. Тамара Шорникова: Слушай, мы сейчас – как бабушки у подъезда, да? Давай к серьезному разговору перейдем. Константин Ордов, руководитель Департамента корпоративных финансов и корпоративного управления Финансового университета при Правительстве страны. Будем сейчас говорить уже факты, экспертное мнение без эмоций. Иван Князев: Здравствуйте, Константин Васильевич. Константин Ордов: Добрый день. Тамара Шорникова: Да, добрый. Иван Князев: Константин Васильевич, вся эта история с переобучением насколько жизнеспособна? Тамара Шорникова: И куда обращаться человеку, который хочет переобучиться? Константин Ордов: Она безальтернативная, я думаю. Мы сейчас как раз с вами находимся в приемной поре. И здесь очень важно, мне кажется, всем призадуматься, чтобы, не дай бог, не ошибиться. Будущее в руках каждого из нас. И те, кто уже обладает профессией, но понимает, что на сегодняшний день… Ведь вы поймите, главное. Мне кажется, что пока еще не для всех очевидно, что мы живем в постиндустриальном обществе, оно характеризуется отсутствием потребности в таком количестве рабочих профессий. И все люди с рабочими профессиями, даже с высокой квалификацией, я думаю, должны сейчас призадуматься и попробовать себя, может быть, в этой цифровой экономике. Мы увидели в предыдущем сюжете человека, который нашел себя и в цифровой экономике, при этом делает что-то своими руками. Вот это, наверное, то будущее, которое нас практически всех ожидает. Потому что период автоматизации производства… Вы поверьте, даже если новые заводы по новым технологиям будут открываться, то там будет минимальное количество рабочих мест. Да, они будут все высокооплачиваемые. Да, может быть, там какое-то количество будет профессий для нас привычных и обычных, но это будет минимальное количество людей высокооплачиваемых. Так что надеяться на то, что даже процесс экономического роста приведет к тому, что снова потребуются слесари в большом количестве, токари, не приходится. И здесь очень важно найти для себя приятную, может быть, сферу применения сил, где ваш опыт может как раз в сплаве с современными технологиями позволить вам увеличить свой доход. Тамара Шорникова: Константин Васильевич, вопрос вот такой. Тоже недавно просматривала разные вакансии, скажем так, изучала рынок труда, чтобы посмотреть, сколько получают те самые модные сейчас обработчики больших данных, программисты (это то, что сейчас на волне, та самая цифровая экономика, о которой вы рассказываете), и сколько нужно заплатить, чтобы пройти какие-то курсы, обучиться. При этом еще не получить гарантию трудоустройства, а значит – каких-то клиентов и какие-то заказы. Получают, да, неплохо – 100 тысяч и больше, особенно если речь о больших городах. Но и обучение стоит космические деньги! Полмиллиона – это, мне кажется, достаточно бюджетный такой курс. Понятно, что у человека, который сейчас потерял работу на заводе, таких денег нет, чтобы стать программистом или обработчиком больших данных. Как тогда войти? Где взять этот билет проходной в эту цифровую экономику? Обучают ли на такие специальности, например, переобучают ли на тех же биржах труда? Или там по-прежнему как раз на слесарей? Константин Ордов: И на биржах труда. Но вопрос в том, что, конечно, более востребованы именно у работодателей простые профессии, которые не требуют долгого времени и не требуют, может быть, какой-то базовой глубокой подготовки. Поймите, обработку Big Data, естественно, не имея высшего образования технического, скорее всего, будет невозможно освоить. И здесь не надо делать завышенные планки. С другой стороны, надо четко понимать, что дорогу осилит идущий. И не только биржи труда, но и высшая школа, которую в частности я представляю, создает программы переподготовки и повышения квалификации с вполне вменяемыми ценниками. Здесь опять же имеет огромное значение ваше желание. Естественно, что-то прослушать, получить «корочку», и этого будет достаточно для того, чтобы трудоустроиться – это уже нет. Конечно же, надо и самостоятельно много времени потратить. Иван Князев: Константин Васильевич, понимаете, в чем момент? Вот вы говорите, что главный вопрос – найти нишу. Но здесь ключевое слово «найти». Вот как мне понимать, во-первых, как человеку, на кого мне, может быть, нужно переучиться, чтобы потом моя профессия была востребованной? И второй вопрос: а там, где переобучают, у них есть хоть какие-то прогнозы, может быть? У них какой-то вектор в будущее идет, что именно эта специальность будет востребованной, а не переобучать на кого ни попадя? Константин Ордов: Смотрите, здесь я бы свой ответ начал с такой немного фундаментальной вещи. К сожалению, на сегодняшний день в России мы с вами констатируем, что 70–80% – это государство в экономике. Если бы мы смотрели на частный сектор, на мировой рынок труда, на мировое развитие цифровой экономики, то я бы вам, конечно, мог перечислить 5–10 специальностей, вполне востребованных в ближайшее время. Но если мы, например, проанализируем… Вот недавно я провел исследование, посмотрел Росстат: меньше 20 тысяч рублей в месяц получают в компаниях государственного и муниципального сектора 27% работников задействованных, а в негосударственных – 13%. То есть менее чем в два раза людей получают такую минимальную зарплату в негосударственном секторе. А если мы с вами про зарплату от 50 тысяч рублей, то в госкомпаниях и в компаниях с госучастием – 23%, а в негосударственных компаниях – 35%. Иван Князев: То есть идти нужно в негосударственные? Константин Ордов: В негосударственные, конечно же. И ориентироваться на негосударственные. Но когда государство, к сожалению, на сегодняшний день удерживает такую мажоритарную часть в экономике, то, конечно же, мы с вами не можем спрогнозировать востребованность специалистов Big Data в России в государственных компаниях. Мы не можем утверждать, что там рыночные условия трудоустройства, где ваши знания, ваш опыт, ваши талантливы будут первостепенное значение иметь. Вот здесь, мне кажется, нам и необходима рыночность и конкуренция, когда частный бизнес в поиске дохода будет склонен нанимать лучших специалистов и платить им больше. Тогда станет и для вас очевидно, сколько вы готовы будете инвестировать в свое переобучение, чтобы завтра получить уровень оплаты труда гораздо выше, чем у вас был до этого времени. Но здесь опять же мы о чем говорим? О том, что у нас удаленность очень высока. И в связи с нашей территориальной разобщенностью, что ли, альтернативы дистанционным формам и дистанционным профессиям нет в ближайшем будущем. Так что наши телезрители, кто захочет для себя призадуматься о том, куда переквалифицироваться, поверьте, если вы выберете профессию, а затем вы сможете реализовать себя в ней дистанционно – это большое преимущество. И для вас это будет практически гарантированный успех и более высокая оплата труда. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам большое. Константин Ордов, руководитель Департамента корпоративных финансов и корпоративного управления Финансового университета при Правительстве России, был с нами на связи. Тамара Шорникова: Еще порция SMS. Москва: «Работу ищу с мая месяца, работодатели отказывают. Зарплату уменьшили, – видимо, предыдущие. – Стою на бирже труда, выплаты с задержкой. В общем, выживание. 48 лет, Подольск». Иван Князев: Мария пишет в чате прямого эфира: «Переобучиться не проблема. Проблема будет потом. Без опыта никуда не возьмут. Всем нужен опытный специалист». Друзья, вы тоже звоните нам, рассказывайте, как вы ищете работу, какие у вас в связи с этим возникают трудности. Тамара Шорникова: А если работа есть, то что на ней? Все ли условия сохраняются или что-то уменьшили, например, зарплату? Слушаем телефонный звонок, Олег из Кемеровской области дозвонился. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Олег. Зритель: Здравствуйте. Иван Князев: Слушаем вас. Зритель: Олег Николаевич, Кузбасс. Получается, что сейчас смотрю: «Надо строить заводы, фабрики». У нас понастроены еще со времен СССР и после, построены заводы, фабрики, на которых бешеный дефицит рабочей силы. То есть молодежь… Мое мнение таково. Молодежь хочет идти на зарплату 100–150 тысяч, при этом еще и ничего не делать. А рабочих мест, я считаю, навалом на любой вкус, с любым образованием. Смотришь бегущую строку: требуются, требуются, требуются… А получается, что рабочих-то и нет. Иван Князев: Олег, я правильно понимаю, что, по вашему мнению, в целом эта проблема с безработицей, с одной стороны, несколько надуманная, потому что просто молодежь не хочет идти работать? Но ведь, помимо молодежи, мы еще говорим о других категориях наших граждан. Зритель: Я не только о молодежи говорю, я говорю о более старшем возрасте. Ну я не знаю, кем человек работал. Пускай летчиком работал. Где-то что-то сократилось, но где-то что-то открылось. Он может найти себе работу – пускай не летчиком, а, допустим, горнорабочим. Иван Князев: Олег, скажите, пожалуйста, а вы на какую зарплату минимальную согласны пойти работать? Зритель: Ну, когда припрет и придавит, то можно и за 18–25 тысяч пойти. Иван Князев: Спасибо. Зритель: А можно и побольше. То есть я говорю о том, что если… Кто ищет – тот всегда найдет работу. Тамара Шорникова: Мысль понятна. Зритель: Я считаю, что это надумали. Тамара Шорникова: Да, понятно. Спасибо вам за ваше мнение. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам, Олег. Тамара Шорникова: И контраргумент, Томская область, пишет наш зритель, например: «В Томске вакансий, кроме водителя, продавца и охранника, нет». По поводу того, где и как искать работу. «Вас затронули сокращения на работе?» – спросили наши корреспонденты жителей Чебоксар, Владикавказа и Екатеринбурга. Давайте послушаем видеоответы, а после продолжим разговор в студии. ОПРОС Иван Князев: «Было бы у меня три жизни – три зарплаты получал бы». Но, к сожалению, не у всех из нас восемь рук и столько вакансий есть. Тамара Шорникова: Подключаем очередного эксперта. Ксения Юркова, эксперт рынка труда. Иван Князев: Здравствуйте, здравствуйте, Ксения Александровна. Ксения Юркова: Добрый день. Тамара Шорникова: Мы вас слышим. Наверное, и увидим. Да, теперь еще и видим. Ксения, хотим поговорить с вами о временных рабочих местах как об одном из таких методов борьбы с безработицей. Сейчас Правительство выделило деньги на их создание в регионах, на создание этих временных рабочих мест, 4 миллиарда рублей направили 79 субъектам. Подсчитали уже эксперты, то этого хватит, например, на создание 80 тысяч рабочих мест. Что это могут быть за места? И могут ли такие временные стать постоянными, например? Ксения Юркова: Слушайте, на самом деле сумма достаточно большая. Очень жалко, что я не участвовала в ее распределении, потому что сейчас на рынке труда мы говорим больше не про безработицу, а про то, что идет, наверное, настоящая охота на граждан России. Почему? С чем это связано? Наверное, все знают, что границы закрыты. И если у нас рынок труда рассчитан на граждан стран СНГ (та же Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Украина), то сейчас граждане этих стран просто не могут попасть к нам в Россию. И те работодатели, которые раньше ориентировались на данных граждан, сейчас набирают россиян и охотно предлагают им даже повышенные зарплаты. То есть сейчас говорить о том, что у нас безработица, особенно при закрытых границах, не имеет никакого смысла. Тамара Шорникова: Ну, это же, наверное, опять-таки низкоквалифицированные рабочие места с небольшой зарплатой. Правильно? И это вряд ли может решить проблему людей, которые потеряли серьезную работу с хорошей зарплатой, например, на предприятиях, тех, кто был задействовать в частном секторе. У них есть ли какая-то альтернатива, кроме того, чтобы устроиться, я не знаю, дворником или кем-то подобного рода? Ксения Юркова: Я сейчас как раз говорю не о дворниках, не о клининге. Я говорю о предприятиях. Мы говорим про комплектовщиков заказов, например. Мы говорим сейчас про упаковщиков на предприятиях питания. То есть это зарплата в среднем за месяц где-то 30–40 тысяч рублей, от такой суммы. Есть варианты и по 50 тысяч рублей. Если мы говорим о средней зарплате по рынку, то это достаточно неплохие зарплаты. Иван Князев: То есть я так понимаю, что эти временные рабочие места будут чем-то схожи с теми рабочими местами, о которых вы сейчас говорили, да? Ксения Юркова: Ну, если и выделять на это деньги, то, наверное, не в этот период, когда идет, еще раз повторюсь, целая охота за сотрудниками. И мы с вами только что смотрели сюжет, и люди говорили о том, что не могут работодатели найти персонал. Сейчас каждый день зарплаты именно повышаются. Если же мы говорим про такие профессии, как врачи, сотрудники IT, бухгалтеры, например, которые требуют определенного опыта, определенного образования, то здесь, наверное, нужен совсем другой подход. Ну что нам дадут витрины вакансий? Изначально человек уже получил профессию, по которой он не может найти работу. Я считаю, что надо изначально в школах делать профориентирование, то есть разговаривать с человеком, делать это на профессиональном уровне, говорить: «Что ты хочешь? Чем хочешь заниматься? Хочешь жить в России? Хочешь покинуть на какое-то время ее пределы? Хочешь работать из дома?» Иван Князев: А что это даст? Вот я хочу быть художником – ну и что? Ксения Юркова: Ну смотрите. Здесь в каждом конкретном случае надо разбирать, в каком направлении и где человек может заработать денег. Мы с вами прекрасно знаем… Не знаю, как у вас, но в мое время все шли учиться либо на экономиста, либо на юриста. Иван Князев: В мое время то же самое было. Так в том-то и вопрос. Понимаете, вы говорите, что отталкиваться нужно от того, что человек хочет, а не от того, что сейчас, например, нужно экономике. Ксения Юркова: Я сейчас говорю не про профессию, чем он хочет заниматься. Мы сейчас говорим… Например, есть у нас мальчик в Томске, и мы с ним подбираем вакансии. «Слушай, ну хочешь – пойди на дизайнера, где ты точно… Хочешь уехать в Москву? Можешь поступить в Москву и учиться той профессии, которая тебе ближе». Иван Князев: Ну понятно. Я прошу прощения, что перебиваю, просто очень мало времени остается. Вы говорите о том, чтобы направлять молодых людей, подсказывать им, какая сфера будет востребованной, и направлять их на тот путь, чтобы они добивались результатов, обучались на того, на кого надо, поступали тогда? Ксения Юркова: Ну конечно. А сейчас мы обучаем тем специальностям, которые нам не понадобятся. Тамара Шорникова: Ну, это такая работа на будущее. Хотелось бы разобраться с настоящим. Во-первых, ваш прогноз. Сейчас в Минтруде опасения, что как раз пик увольнений придется, например, на август-сентябрь. Сколько, по-вашему, у нас будет все-таки безработных? И как, помимо выделения временных рабочих мест, мы можем помочь сейчас людям, которые оказались в сложной ситуации? Иван Князев: Какая у нас будет картина к концу года? Ксения Юркова: Ну, еще раз повторюсь: все зависит от вакансий. Если мы говорим про линейный персонал и про людей, которые согласны зарабатывать от 30 до 50 тысяч рублей, то я считаю, что бояться не стоит. Если мы говорим про молодежь, которая говорит: «Ребята, я хочу зарабатывать 50+/100+», – то здесь все зависит от того, будет ли вторая волна. То есть те предприятия, которые не закрылись и не сократили своих сотрудников в период первой волны, они сокращать персонал больше не будут. Здесь мы можем смотреть только на ситуацию с пандемией. Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Спасибо. Поживем – увидим, как говорится. Говорили о рынке труда, о том, какое количество безработных будет в нашей стране к концу этого года и можно ли это число снизить в будущем. Ксения Юркова была у нас на связи, эксперт рынка труда. А мы скоро продолжим.