Юрий Коваленко: Сегодня официальный День трезвости. Первое празднование в России состоялось еще в 1911 году в Санкт-Петербурге под лозунгом "В трезвости – счастье народа!". Ну а через два года этот день стал официальным праздником, его поддержала и Церковь. И вот к сегодняшнему дню это, кстати, увы, дата, когда начинают считать, кто сколько пьет, и делать какие-никакие, а выводы. Оксана Галькевич: Согласно стандартам Всемирной организации здравоохранения, считается, что если общество на 1 человека потребляет больше 8 литров алкоголя в эквиваленте чистого спирта в год, то начинается деградация этого общества. Вот у нас, уважаемые друзья, если верить официальным цифрам, этот коэффициент составляет сейчас больше 11 литров. Вот так вот. Может быть, это много на самом деле? Насколько это соответствует действительности? Росалкогольрегулирование из года в год говорит, что этот показатель снижается, снижается и снижается. Юрий Коваленко: И вот в подтверждение цифры. За первое полугодие 2017 года в России интерес к покупке водки, к примеру, упал на 20%, вина – на 15%, а шампанского – и вовсе почти наполовину. Казалось, действительно чего праздновать-то? Шампанское по случаю. Ну, может быть, и хорошо. Но вот министр здравоохранения отмечает, что уровень хронического алкоголизма на Дальнем Востоке вдвое выше среднего по России – 120 человек на 100 тысяч населения, тогда как в целом по стране заболеваемость составляет 60 человек на 100 тысяч. Ну а лидер здесь со знаком "минус" Чукотка – 330 случаев на 100 тысяч человек. Оксана Галькевич: Есть и совсем печальные цифры. Министерство здравоохранения уже не предупреждает, а просто хватается за голову. 70% мужчин до 35 лет (правда, в определенном регионе – на Дальнем Востоке) умирают из-за причин, которые связаны исключительно с этим недугом – с пьянством. По данным проведенного в августе опроса ВЦИОМ, почти половина россиян заявила, что стала пить меньше за последний год. В то же время 59% россиян заявили, что "выпивают время от времени", что называется. В употреблении алкоголя каждый день признался 1% опрошенных. Ну, это, наверное, уже все-таки алкоголизм. Давай представим нашего гостя и попытаемся разобраться, как же вообще выглядит на самом деле, может быть, объективная картина, с точки зрения специалиста. В студии программы "ОТРажение", уважаемые друзья, Евгений Бучацкий – психиатр-нарколог, психотерапевт. Евгений Евгеньевич, здравствуйте. Юрий Коваленко: Здравствуйте. Евгений Бучацкий: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Евгений Евгеньевич, вот вы прослушали такие цифры, которые мы приводили. Они нам самим тоже зачастую кажутся, знаете, противоречивыми: то у нас вроде как пить стали меньше, а с другой стороны – больше 11 литров на душу населения и Дальний Восток спивается. А вот где, ну, не золотая середина, а какая-то некая объективная картина? Как она выглядит на самом деле? Как у нас с этим делом-то? Евгений Бучацкий: На самом деле объективная картина вряд ли сложится окончательно. Почему? Потому что здесь учитывается только алкоголь, который производится государством, а суррогаты алкоголя при этом никто не учитывает, и аптечный алкоголь тоже никто не учитывает. Оксана Галькевич: Тот самый "Боярышник", да? Евгений Бучацкий: "Боярышник" и тому подобные настойки пиона, настойки различные. То есть если суммировать все это, то здесь картина может быть несколько иная. Юрий Коваленко: Подождите. А вот статистика исходит исходя из продажи алкоголя, а не исходя из потребления. Вот как раз то, про что вы и говорите, да? То есть получается, что народ переходит от более качественного к более некачественному, чтобы, может быть, сэкономить, может быть, еще что-то. Наверняка спорить нет смысла, да? Евгений Бучацкий: Ну, здесь причины могут быть различные. В первую очередь это отсутствие занятости населения и высокий рост безработицы, особенно с учетом Дальнего Востока. Плюс, скорее всего, высокий рост ценника на алкоголь. То есть было несколько повышений цен на алкоголь – соответственно, это стимулирует, возможно, народ, который за чертой бедности находится, к производству суррогатов либо потреблению… Юрий Коваленко: То есть получается, что Росстат и не узнает, что народ спивается? Евгений Бучацкий: Опять же вопрос в потреблении, вопрос в производстве. Здесь эти цифры возможны. И конечно, статистику непосредственно по наркологии необходимо уточнять. Оксана Галькевич: Простите, а вот структура потребления у нас как-то меняется? Радикальны ли эти перемены? Ну, имеется в виду "тяжелая артиллерия", крепкий алкоголь, более легкие какие-то напитки. Ведь говорят, что есть такое понятие, как "пивной алкоголизм", от этого тоже можно занедужить. Евгений Бучацкий: Да, действительно существуют такие понятия, как "пивной", "винный алкоголизм", но это всего лишь разновидности алкоголизма по сути. То есть все зависит от того, что пациент выбирает в качестве употребления. Если говорить в плане того, что тяжелее лечится или что то тяжелее воспринимается, то культура питья… опять же все зависит от региона в частности. То есть взять, например, тот же Северный Кавказ, где алкоголь является неким ритуалом вообще даже встречи гостей и проведений застолий каких-то. Я не говорю о том, что там все спиваются, но есть определенная культура употребления. Оксана Галькевич: Ну, у нас есть некоторые республики, как Чечня, например. Там вообще, по-моему, самый низкий потребления алкоголя любого, и тоже в силу определенных традиций. Евгений Бучацкий: В этом отношении – да. Но часто бывает такое, что… Необязательно Чечня, но где регионально, скажем так, в силу религиозных каких-то убеждений алкоголь запрещен либо не используется вообще, там часто возникают вспышки как раз употребления психоактивных веществ. Юрий Коваленко: Ну, это точечно, наверное, все-таки, а по большей части России все равно процветает разброд и гуляние. Можно посмотреть на тот же самый Дальний Восток. В Якутии сегодня 145 сел полностью отказались от продажи алкоголя. И это действительно мера вынужденная. Такому запрету предшествовала массовая алкоголизация населения. По оценкам местных жителей, до 40% взрослых буквально спивались на глазах. И тогда поселковые советы приняли суровое решение – бороться с алкоголизмом кардинальным способом, а именно запрещать торговлю спиртным. И вот в одном из таких сел побывал наш коллега Роман Кутуков. СЮЖЕТ Оксана Галькевич: Вот такая ситуация в Якутии. Ну, прямо по описанию нашего корреспондента Романа Кутукова, совсем все тяжело выглядело до того, как они эти меры приняли. С одной стороны, жестко кажется, да? Запретили полную продажу алкоголя, можно только привозить, как сказали. С другой стороны, может, по-другому нельзя? Как в общественных масштабах – не конкретно с пациентом, который к вам пришел как к специалисту, а в сообществах решать такие проблемы? Евгений Бучацкий: Если о конкретном регионе, о Якутии, то у них генетическая предрасположенность к алкоголизму, то есть отсутствует фермент, который расщепляет алкоголь. Соответственно, можно сказать, что буквально с первой рюмки человек становится привязанным к этой пагубной привычке и становится алкоголиком. Поэтому в рамках данного региона, возможно, это действительно правильная мера, потому что просто необходимость. Кроме этого, насколько я понимаю, там и определенны временные рамки на продажу алкоголя, требования по лицензии определенные введены. И скорее всего, это тоже вынужденная мера. Юрий Коваленко: Подождите. То есть получается, что этот ген позволяет как быстро "заразиться" этим самым алкоголизмом, так же быстро и вылечиться? Вся деревня встала на лыжи и пошла заниматься спортом, и никто против не был. И все выздоровели тут же. Евгений Бучацкий: Здесь понятие "выздороветь" несколько относительное, потому что хроническое заболевание неизлечимо. Мы можем добиться только хорошей, стойкой и длительной ремиссии, а в идеале это на всю оставшуюся жизнь. Оксана Галькевич: То есть сорваться может все-таки в любой момент человек? Евгений Бучацкий: Конечно. И только он принимает решение – пить или не пить. А вот когда он его примет – это уже дело рук самого пациента. Юрий Коваленко: Но тут же вся деревня взяла и сделала над собой усилие, получается. Евгений Бучацкий: Ну, вынужденно, скорее всего, сделала. Если это подпитывать и поддерживать дальше как-то эмоционально, морально и, может быть, даже как-то финансово со стороны государства, то, в принципе, я думаю, что эта деревня будет длительно находиться в хорошей и стойкой ремиссии. Оксана Галькевич: Я хочу обратиться сейчас еще раз к нашим телезрителям. Уважаемые друзья, у нас есть SMS-портал. Вот я вижу просто, как нам пишут многие люди, делятся своими какими-то горестями и радостями, рассуждают, почему пьют, почему не пьют, почему пьют какую-то гадость или наоборот. Помните, пожалуйста, что у нас, кроме SMS-портала, есть еще телефон 8-800-222-00-14. Звоните нам в прямой эфир, как, например, Юрий из Воронежской области. Будьте, как Юрий! А мы сейчас с ним пообщаемся. Юрий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Я живу в бывшем райцентре, неподалеку от Воронежа, в 60 километрах. Ну, что хочется сказать? Люди пить меньше не стали. Денег стало гораздо меньше у населения, безработица невероятная. Невероятная! Закрыли хлебозавод, закрыли профтехучилище, закрыли школу. Районную больницу на 150 мест рабочих закрыли! И процветает только торговля, в общем-то, ликероводочными изделиями. Ну, в основном тоже "паленка". Оказывается, только бутылки у нас учитывает, а не качество, Росалкоголь. Это первое. Второе. Никому не интересно… Человек заплатил деньги. Вот в селе девять магазинов торгуют алкоголем. Такого не было, извините, при коммунистах даже. Оксана Галькевич: Ну, село, значит, у вас большое-то – девять магазинов. Знаете, не во всяком селе столько торговых точек. Юрий Коваленко: Значит, выгодно продавать. И покупают люди, значит. Зритель: Нет, люди не покупают, потому что в основном "паленка". Водкой травятся. В области закрыли три ликероводочных завода. Алкогольные заводы в основном с Северного Кавказа, среднего качества. Об этом знает, наверное, и губернатор. Просто обидно, что правят… Оксана Галькевич: Юрий, слушайте, вот вы сейчас нам звоните в прямой эфир федерального телеканала и рассказываете об этом на всю страну. Попробуйте позвонить вашим в местный воронежский Роспотребнадзор, например, и сообщить о том, что в вашем селе торгуют паленым алкоголем. Юрий Коваленко: Ну, я думаю, Роспотребнадзор, уже увидев это, как-то зашевелиться. Но… Оксана Галькевич: Кстати говоря, вы знаете… Юра, прости, пожалуйста. Евгений Евгеньевич, но ведь у нас, кроме того что в магазинах не пойми чем торгуют (ну, может быть, в небольших населенных пунктах, в городах каких-то больших это реже встречается), у нас же в принципе сейчас в серьезных торговых точках можно встретить самогонные аппараты. Знаете, просто расцветают буйным цветом. Самогонные аппараты продают – и такой, и сякой, и золотой, и резной, и расписной. Вдоль трассы едешь по стране, а они там стоят, торгуют совершенно открыто, никого не стесняясь. Вот идет такая, не знаю, пропаганда, не пропаганда. Ну, есть некий образ. Юрий Коваленко: И хорошо, если бы так. Рядом же стоят и продаются готовые смеси для сбраживания… Оксана Галькевич: Вот, посмотрите, пожалуйста. Юрий Коваленко: …чтобы, не отходя от кассы, можно сказать, можно было сразу же это все и сделать. Какие-то специальные стружки для настойки. Все это стоит действительно очень недорого. Я не знаю, как рентабельность этого аппарата оценить. Но, судя по всему, это продается и это покупается. Вот этот же алкоголь никто не учитывает. Евгений Бучацкий: Во-первых, никто не учитывает. Во-вторых, широкая пропаганда среди потребителей алкоголя идет о том, что "самый качественный алкоголь – это тот, который ты сделал сам". "Лучше собственной водки ничего не придумаешь". Но при этом забывают о том, что как раз суррогаты алкоголя, именно самогоноварение наносит гораздо больший вред, и сильнее, и быстрее наносит центральной нервной системе и периферической, то есть развивается энцефалопатия, полинейропатия, поражение коры головного мозга и периферических окончаний. Юрий Коваленко: Поправьте меня, если я неправ. Я где-то несколько раз встречал ситуацию, когда человек делал самогон и травился им, потому что вместе с этиловым получается и метиловый спирт, если неправильно очистить самогон. Поэтому первая водка может стать и последней, судя по всему. Евгений Бучацкий: Судя по всему, да. Почему нет? Оксана Галькевич: Вы знаете, Евгений Евгеньевич, когда вы произнесли как специалист "поражение коры головного мозга", у меня сразу печень почему-то заболела – и я сразу запереживала, что, может быть, бокал вина накануне был лишним. Или все-таки не надо так себя до такой степени накручивать? Евгений Бучацкий: Вы знаете, как на это посмотреть. В принципе, каждый принимает решение для себя – употреблять этот бокал вина или нет. Я, в принципе, тоже не ханжа в этом отношении, но перед каждым употреблением я сначала задумываюсь, стоит ли это, какая необходимость и так далее, поэтому гораздо реже наверняка употребляю алкоголь. Юрий Коваленко: Это вы сейчас, наверное, сказали про культуру употребления, да? А есть какая-то статистика по культуре употребления у нас? Мы все про нее говорим, а сколько находится в рамках культуры и вне рамок культуры, никто и не знает. Оксана Галькевич: За скобками мы находимся. Евгений Бучацкий: Четкой статистики… Юрий Коваленко: Где рамки культуры? Евгений Бучацкий: Рамки культуры? Ну, скорее всего, их надо еще прописывать, до конца они вряд ли сформированы. То есть здесь нужно брать во внимание в первую очередь и определенную ритуальность в тех или иных ситуациях, встречи, друзья, надо/не надо. То есть происходит трансформация порой, даже незаметная для психики. Оцените, например, фразу: "Раньше я встречался с друзьями и там подразумевалось выпить, а сейчас я встречаюсь с друзьями для того, чтобы выпить". Оксана Галькевич: Ну, это две разные жизненные ситуации, мягко говоря, и они радикально отличаются. Тут, мне кажется, разницу несложно… Юрий Коваленко: Или ситуация одного человека через несколько лет спустя. Евгений Бучацкий: Это несложно заметить именно прямо здесь и сейчас, когда я вам эту разницу показываю. А когда ты живешь по этому принципу, то не замечаешь, как происходит эта трансформация. Вот таким образом и начинает формироваться патологическое мышление. Оксана Галькевич: Вы знаете, нам тут пишут какие-то совершенно, мне кажется… Душераздирающие приходят сообщения периодически. Вот из Тюменской области (сейчас я докручу), видимо, жена пишет: "Муж пьет всю жизнь и каждый день все, что горит". Ну, я так понимаю, что это уже запущенная ситуация. А в принципе, если есть проблемы, с чего начинается излечение? С честного признания самому себе? Евгений Бучацкий: Честное признание самому себе – это самый сложный шаг, но, в принципе, это уже 50% сделанной работы. Далее необходимо все-таки обращение к специалистам, потому что самолечение в данной ситуации практически невозможно. Здесь статистика говорит следующее: только 2% пациентов могут самостоятельно разово здесь и сейчас принять решение больше не употреблять алкоголь. Но длительность этих ремиссий и этих убеждений пациентов гораздо короче, и чаще бывают рецидивы – и дальше все равно возвращаемся к специалистам. Оксана Галькевич: А вот скажите… Допустим, у нас есть семья, какая-то история семейная. Ну, муж или жена (женский алкоголизм ведь тоже существует), кто-то, вторая половина, допустим, начинает увлекаться. Сам себе, естественно, отчета в этом не отдает, уходит все глубже и глубже. Другая вторая половина заметить и, так скажем, как-то воздействовать может? На что в первую очередь надо обратить внимание? Где уже хвататься не за голову, а, может быть, уже искать информацию, искать специалиста, пытаться как-то человека ближе и ближе к этому медкабинету подводить? На каком этапе и на что обратить внимание? Евгений Бучацкий: В рамках семьи это уже заметно на достаточно ранних этапах. Самое главное – тяжело пациента убедить в том, что есть проблема. И чаще всего идет отторжение, потому что сравниваем мы всегда с некой картинкой: алкоголик – это тот, который валяется под забором, грязный, с бутылкой наперевес. "Мы же ходим, работаем, у меня есть семья, у меня есть дети. Значит, я еще не алкоголик". А что касаемо женщин, то нет понятия "женский алкоголизм", а есть просто некое восприятие алкоголизма у женщины. Почему? Потому что женщина как бы себя плохо ни чувствовала, губки напомадила – и в принципе она уже алкоголиком быть не может. Оксана Галькевич: Ну, знаете, если так употреблять, то уже, мне кажется, что, может, и губки не помогут. Там уже не везде себе можно что-то замазать. Евгений Бучацкий: Возможно и так. Но самый главный акцент все-таки на то, что необходимо обращаться к специалистам, то есть говорить о необходимости проведения консультаций. Самое страшное – пациенту воспринимать от родных людей слово "пойдем лечиться". Юрий Коваленко: Подождите, а вот как раз здесь я и хотел спросить… Оксана Галькевич: А как надо тогда? Юрий Коваленко: Одну секунду! Как надо – это, скорее всего, будет итогом нашей программы, потому что сейчас версия – как не надо. Очень часто практикуется метод так называемого анонимного кодирования: подсыпание чего-то в еду, подкапывание в чай. Есть случаи, где в глаза закапывали спящему человеку. И так далее, и так далее, и так далее. Это вообще работает или это просто маркетинговый ход? Евгений Бучацкий: Нет, если использовать специализированные препараты по назначению врача и по рекомендациям, то, в принципе, можно добиваться определенных результатов в рамках того, чтобы подтолкнуть пациента в кабинет к врачу. Самое главное, единственное – не нужно произносить слов "идем лечиться". Оксана Галькевич: А как? Как аккуратно сформулировать? Есть какие-то хотя бы… Евгений Бучацкий: "Пойдем и проконсультируемся, поговорим, просто пообщаемся. Может быть, я зря переживаю. Может быть, и проблемы нет. Пускай врач посмотрит, определит. Я переживаю". Врач в данной ситуации является неким третейским судьей, то есть он оценивает – есть у тебя проблема или нет. "Может, я зря переживаю. Может, он скажет: "Идите и пейте дальше". Я пойду пить дальше". Оксана Галькевич: Отлично! Вот это правильные слова, правильные советы. Не в том смысле, что "идите и пейте дальше". Давайте послушаем Краснодарский край, еще один звоночек от Дмитрия. Дмитрий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я хотел высказать свое мнение. Мне кажется, что алкоголизм – это не заболевание. Это просто человек, который… ну, он потерял как бы смысл своей жизни. Мне кажется, что это, скорее всего, психологическая травма. Например, расход с женой. Он как бы и состоятельный, и нормальный человек, и работяга. А тут – раз! – у него с женой какие-то получились разногласия. Он – раз! – и запил, и начал пить. Оксана Галькевич: Дмитрий, просто времени становится все меньше и меньше. Давайте просто узнаем, что думает специалист по поводу того, психологическая ли это травма или травма коры головного мозга. Что скажете, Евгений Евгеньевич? Юрий Коваленко: Или даже древесины мозга. Евгений Бучацкий: Скорее всего, это просто мотивация и самооправдание для того, чтобы продолжать употреблять алкоголь. Возможно, сама проблема сформировалась гораздо раньше. Юрий Коваленко: Может, наверное, все-таки стоит добавить о том, что самые лучшие обманщики – это наркоманы и алкоголики. Они могут обманывать и себя, и других, и говорить о том, что проблемы-то нет. "На самом деле все просто. Я могу себе что-то позволить, ведь я что-то делаю". Самый главный момент – как переломить вот эту уверенность человека в том, что не он-то прав, а со стороны-то виднее? Евгений Бучацкий: Ну, в этом отношении и заключается роль специалистов. Почему я и говорю о том, что нет необходимости говорить, даже неправильно говорить "идем лечиться", а "идем и проконсультируемся"? Почему? Потому что специалист только как раз и сможет донести до самого пациента истинную суть событий, как разворачиваться они будут в будущем. Оксана Галькевич: Спасибо большое. У нас в студии сегодня был Евгений Бучацкий – психиатр-нарколог, психотерапевт. Напоминаем, что злоупотребление алкоголем, друзья, опасно для вашего здоровья. Не злоупотребляйте, пейте чай и минеральную воду! Юрий Коваленко: Натуральные соки, да. Оксана Галькевич: Ну а мы – программа "ОТРажение" – вернемся к вам буквально через несколько минут.