Пальмовое масло, неуважение к власти, суверенный Интернет... Какие законопроекты приняла Госдума в весеннюю сессию и какая польза от этих решений? Всю неделю к нам будут приходить представители разных фракций. Сегодня - депутат от «Единой России» Владимира Бурматов в рубрике «Личное мнение». Оксана Галькевич: Ну а сейчас, уважаемые друзья, давайте подытожим то, что сможем, обсудим результаты работы нашего с вами парламента за последние полгода. Новые законы, инициативы, разработанные документы – их было немало, принтер Государственной Думы по-прежнему работает в активном режиме. Вот что хорошего и, может быть, не только сделала фракция «Единой России»? Об этом в ближайшие полчаса вы можете спрашивать нашего гостя. В студии у нас сегодня Владимир Бурматов, председатель Комитета Государственной Думы по экологии и охране окружающей среды, член фракции «Единая Россия». Здравствуйте, Владимир Владимирович. Владимир Бурматов: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Я зрителям поясню, что всю неделю к нам будут приходить представители разных фракций, то есть спрашивать будем всех. Ну для начала все-таки, пока еще не закончилась весенняя сессия, уже заканчивается вот-вот – с вашей точки зрения, что наиболее важное приняла Государственная Дума и, в частности, инициировала «Единая Россия»? Владимир Бурматов: Ну я все-таки… Давайте мы тему сузим до деятельности нашего комитета, потому что я полагаю, что у вас будут представители разных комитетов приходить… Оксана Галькевич: Разных партий. Владимир Бурматов: Наверное, будут профессиональнее говорить о том, чем мы занимаемся. У нас, что называется, тема горячая – экология, свалки, вырубки леса незаконные, Байкал и другие вопросы, которые вот такие кричащие. И я вам могу сказать, что вот в целом за последние где-то года полтора, наверное, мы приняли больше инициатив в этой сфере, чем Государственные Думы шести предыдущих созывов. Константин Чуриков: Имеется в виду ваш комитет? Владимир Бурматов: Да, и в целом Государственная Дума. Константин Чуриков: Так. Владимир Бурматов: В целом повестка экологическая – это сейчас один из основных трендов в работе Государственной Думы, причем и в тех вопросах, которые касаются качества атмосферного воздуха, той же проблемы мусора, отходов, защиты животных, сохранения биологического разнообразия, защиты Байкала и так далее. Ну вот буквально на прошлой неделе мы приняли 2 принципиальных закона. Первый закон – это закон, который ограничивает выбросы промышленных предприятий, крупных загрязнителей. Второй закон – это который наводит порядок с отходами I и II классов опасности, то есть с самыми опасными отходами, которые, к сожалению, до этого у нас в России полностью фактически сваливались в лесах, в оврагах, оказывались просто в окружающей среде, и это было очень серьезной экологической проблемой. Константин Чуриков: До этого тоже ведь принимались, наверное, соответствующие законы. Почему те законы не работали или работали не в полную меру? Почему вы считаете, что вот этот закон сработает? Владимир Бурматов: Их не было. Константин Чуриков: Их не было? Владимир Бурматов: Да. То есть у нас целый ряд вот таких вот очень серьезных сфер вообще не был охвачен правовым регулированием. Это парадоксально, но это факт: с момента распада Советского Союза у нас не было отрасли обращения с отходами в принципе. Потому что в Советском Союзе, мы все помним, мы сдавали макулатуру, во вторичном обороте была тара (в первую очередь стеклянная), было много хороших, полезных практик: собирали металлолом, сдавали его в переработку и так далее. Начиная с 1990 года это все было разрушено, фактически восстанавливаться, даже не восстанавливаться, заново создаваться начало с января текущего года. А вот то, о чем я вам сейчас рассказал, – это отходы I и II классов опасности. Ну просто на понимание, что это: щелочи, кислоты, отработанные аккумуляторы, батарейки, ртутьсодержащие приборы, градусники, ртутные люминесцентные лампы и так далее. Можете представить, что вся эта дрянь объемом примерно 350 тысяч тонн в год у нас в России полностью оказывалась в лесах и полях? На полигоны это вести по закону нельзя, это не пускают на полигоны; обезвреживать и перерабатывать это никто не отдавал, потому что это дорого, никто не хотел тратить на это деньги. Все сваливали просто в лесах, не было нормативной базы. Вот сейчас мы эту базу создали, нормативную, сейчас этим будет заниматься «Ростом» как компания, которая единственная в России умеет обращаться даже с еще более опасными отходами, то есть радиоактивными, и вся эта гадость будет обезвреживаться и утилизироваться, как того требует законодательство Российской Федерации. Оксана Галькевич: Простите, а потому что дорого, вы говорите, никто не отдавал в переработку, – а это все-таки… Я понимаю резоны, собственно, людей, которым дорого, а это не есть ли нарушение закона? Владимир Бурматов: За это даже есть уголовная статья. Оксана Галькевич: Так. Владимир Бурматов: Но пока не были зафиксированы перемещения этих отходов, а их невозможно было зафиксировать, потому что мы даже не знали, сколько у нас отходообразователей в стране, потому что ничто не вел статистические… Оксана Галькевич: А сейчас отходообразователи переписаны и? Владимир Бурматов: Их будет переписывать «Росатом», вести их реестр, просматривать все маршруты перемещения этих отходов и соответственно смотреть, кто занимается их обезвреживанием и утилизацией, а кто по-прежнему везет их в леса, для того чтобы можно было наказывать. Оксана Галькевич: И сравнивать объемы их выработки соответственно и переработки? Владимир Бурматов: И утилизации, да. Константин Чуриков: Давайте сейчас послушаем Ольгу из Ростовской области, многие зрители хотят с вами побеседовать. Ольга, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Меня зовут Ольга, город Шахты. У вас был сюжет о том, что у нас строят мусороперерабатывающий завод на Аюте рядом с парком «Малинки», где отдыхают наши дети. У нас был в субботу митинг, жители против, потому что из 13 муниципалитетов будут везти именно к нам. От парка 400 метров, и там вот хотят, грубо говоря, сделать свалку. Это первый вопрос. Второй вопрос – борьба с несанкционированными свалками. У нас свалка на улице. Полгода звоню в «Экострой-Дон» или как его… Константин Чуриков: Ага, региональному оператору, да. Зритель: Ага. Звоню, говорят: «Да, мы свалку уберем, мы обязательно уберем». Константин Чуриков: «Ваш звонок очень важен для нас», да-да. Так, и что? Зритель: Звонила в мае месяце, сказали, что в октябре точно уберут. И вдруг вчера открываю новости администрации, – оказывается, на бумаге свалки нет с мая месяца. Оксана Галькевич: Ага. Уже убрали, оказывается. Константин Чуриков: Ольга, спасибо, вопросы ваши понятны. Владимир Бурматов: Статистика. Я в день вот таких вот обращений получаю около 200, ежедневно, включая выходные, праздники, каникулы, без разницы, в первую очередь по проблемам свалок. Значит, то, что касается первой части вопроса: ситуация понятна, я бы здесь сам вместе с жителями, честно говоря, вышел, потому что это прямое нарушение закона. В соответствии с законом, который мы приняли не так давно, никто не имеет права построить мусоросжигательный завод, мусороперерабатывающий завод, полигон по размещению отходов, мусоросортировочную станцию где бы то ни было без проведения публичных слушаний. То есть не согласовав с гражданами территориальную схему размещения отходов, где указывается все, начиная от контейнера, куда складываются отходы, и заканчивая маршрутами мусоровозов и конечной точкой, куда едут эти мусоровозы, – это все должно пройти публичное слушание. Оксана Галькевич: Подождите, а если вот так вот должен работать закон, откуда возникают ситуации, как в Архангельской области, простите? Владимир Бурматов: Рассказываю: потому что никто там этого не делал. Оксана Галькевич: Чего не делал? – закон не читал? Константин Чуриков: Закон не читали, видимо. Владимир Бурматов: Не исполняют закон. Оксана Галькевич: Подождите, так люди как долго кричали-то об этом. Владимир Бурматов: Я вам рассказываю… Оксана Галькевич: Уже просто когда этот стон перешел, я не знаю, в истошный какой-то крик… Владимир Бурматов: Вот эти вот мусорные протесты и ситуации, аналогичные Шиесу… Она же не единственная, это во многих регионах страны… Оксана Галькевич: Не единственная. Владимир Бурматов: Вот сейчас нам пример только с митингом очередным. Они возникают там, где вот эти территориальные схемы с гражданами не обсуждались и не обсуждаются. Мы провели анализ по всей стране, наш комитет провел мониторинг: из 85 субъектов, кто должен был провести вот эти вот публичные слушания территориальных схем, это сделали всего 25%, 1/4. Константин Чуриков: Владимир Владимирович, важно здесь о деталях поговорить, потому что мы все по одной земле ходим, понимаем примерно, как у нас устроено. Нам вот задним числом сказать: «Ой, слушайте, уже все это было, где вы были, мистер Чуриков или госпожа Галькевич?» Оксана Галькевич: «Были люди, вы просто прослушали». Константин Чуриков: Понимаете, вот. Как это все на самом деле в законе прописано? Что есть публичные слушания? Как должно происходить информирование об этих слушаниях? Где, на какой водосточной трубе я должен это прочесть? Владимир Бурматов: Это прописано в постановлении правительства, то есть есть специальный документ, который выпустило правительство, о том, как согласование территориальных схем должно происходить. Но вы лучше думаете о наших чиновниках, чем они есть на самом деле, они даже задним числом никого не оповещают, они просто этому не делают. Вот мы передали в прокуратуру сейчас документы по поводу того, что 3/4 субъектов Российской Федерации просто проигнорировали эту процедуру, они просто этим не занимались. А если с людьми не разговаривают в понятном им формате, то есть не собирают в какой-то аудитории типа ДК, например, не выходит к ним мэр города и не ведет примерно такой диалог: «Товарищи, я хочу у вас построить полигон». Они говорят: «Да не надо нам полигона, это вредно, это отравляет почву, это отравляет воздух, этот мусор постоянно горит». Он говорит: «Хорошо, тогда мусоросжигательный завод». Они говорят: «И мусоросжигательный завод вот по твоему проекту мы тоже не хотим, потому что твой проект 1960-х гг., это устаревшая технология, так в мире нигде не строят, иди ты лесом со своим мусоросжигательным заводом». Он говорит: «Хорошо, тогда вы согласны заниматься раздельным сбором мусора и мы строим здесь мусороперерабатывающий завод?» Они говорят: «Ну на это мы, например, согласны» или «Нет, и на это мы тоже не согласны». Тогда у нас остается только четвертый вариант – это вывозить мусор в какой-то другой регион, заключать с ним соглашение, а вы будете платить за удлинившееся транспортное плечо. Тяжелый диалог? Да. Он будет эмоциональным? Да. Он будет непростым и так далее. Но это нормальная форма взаимодействия с гражданами. Поскольку практически, вот я вам статистику привел, в 3/4 субъектов Российской Федерации даже не начинали эти процессы, люди разговаривают с властью так, как им остается с ней разговаривать, выходя на улицы и проводя митинги. Константин Чуриков: То есть вы это одобряете и понимаете? Владимир Бурматов: Нет, я это одобрить не могу, я не могу одобрить нарушение закона региональными чиновниками, я его одобрить не могу. Оксана Галькевич: Так Владимир Владимирович, а что меняется, после чего меняется ситуация? После того, как люди вышли на улицу, или после того, что поступил окрик из Кремля, например, да? Владимир Бурматов: Обычно после того, как… Оксана Галькевич: Понимаете, они начинают исполнять закон когда? После того как Кремль сказал обратить внимание, провести слушания. А люди как кричали, так и кричат, их никто не слышит. Владимир Бурматов: У нас, к сожалению, часто и после этого не начинают исполнять законы. Значит, теперь вторая часть вопроса по поводу несанкционированных свалок. Тема есть, этим вопросом… Это полностью компетенция региональных, местных властей, то есть опять-таки мы сейчас с вами вернемся к тому, что эти несанкционированные свалки функционируют не сами по себе. Я вам приведу пример. Вот нам из Ростовской области девушка дозвонилась, а я вам приведу пример, недавно занимался нижегородской историей. Константин Чуриков: Сейчас оттуда звонок как раз будет Владимир Бурматов: Ну они знают эту ситуацию. В 2,5 километрах от кремля располагается несанкционированная свалка, от нижегородского кремля, прямо центр города, под носом у администрации города прямо. Значит, свалка образовалась каким образом? Бульдозерами снесли, значит, ограждения садовых участков, КамАЗами туда свозили, прямо на участки к людям, мусор, там горы мусора, и это продолжалось 10 лет. Не знать об этом МВД, прокуратура местная, городские чиновники ну просто не могли… Константин Чуриков: Губернатор тоже не мог не знать, верно? Владимир Бурматов: Несколько губернаторов подряд причем, за 10 лет там сменилось несколько губернаторов. Это прямо центр города, 2,5 километра от кремля. Этот человек, который владел этот свалкой, который получал с нее деньги, успел понести уголовную ответственность, выйти, заняться этим снова. И теперь Росприроднадзор местный не нашел ничего лучше, кроме как штрафы направить людям, владельцам этих садовых участков, которые от этого всего пострадали, причем штрафы в десятки миллионов рублей. Вот мы сейчас занимаемся вместе с Генпрокуратуорой этой ситуацией. Оксана Галькевич: Владимир Владимирович, примите закон о доведении до митинга людей. Ведь выходят на улицу в крайнем состоянии, вы же понимаете, да? А то понимаете, нам как бы несанкционированно больше трех не собирайся, а вот когда уже просто край и дышать нечем, задыхаемся, нам Росгвардию пригоняют, дубинки расчехляют. Будет такой закон? Владимир Бурматов: Бывает и такое, когда окопавшиеся чиновники… Оксана Галькевич: Так, может, туда Росгвардию? Владимир Бурматов: Я не возражаю. Оксана Галькевич: Звонок звонит. Константин Чуриков: Нам звонит Ольга из Нижнего Новгорода. Ольга, здравствуйте. Вы как раз о той проблеме, о которой нам Владимир Владимирович рассказал, хотели поведать или нет? Зритель: Здравствуйте. Да, я вот хочу у вас спросить. Хорошо, утилизировать, замечательно, градусники и лампы. Но вот куда эти градусники? Например, у меня дома 4 градусника скопилось. Выкинуть их я не могу, совесть не позволяет. В аптеку раньше сдавали, сейчас в аптеку пошла, не принимают. Куда нам их деть? Лампы опять же куда деть? Константин Чуриков: Спасибо. Владимир Бурматов: Значит, здесь два варианта будет. Первый – это приемом будет заниматься региональный оператор, который должен будет заключить соответствующее соглашение с «Росатомом», который будет утилизировать всю эту дрянь. А второе – сейчас Министерство природы Российской Федерации, по моей информации, ведет работу с торговыми сетями крупнейшими, которые, собственно, и продают те же самые лампочки, для того чтобы они их потом и принимали обратно. Это нормальная практика. Константин Чуриков: Хорошо. Смотрите, по поводу пальмового масла – с вами об этом нельзя говорить? Это же тоже вредно, это несет вред окружающей среде… Владимир Бурматов: Пальмовое масло вредно. Константин Чуриков: …и нам в частности. Владимир Бурматов: Всему. Константин Чуриков: Скажите, пожалуйста, а почему так получилось, что очень долгое время, оказывается, эта штука у нас имела налоговые преференции, мы даже как-то случайно узнали, что, оказывается… Владимир Бурматов: Я, честно говоря, не самый большой специалист по пальмовому маслу. Константин Чуриков: Оказывается, это можно и это, в общем-то, с налоговой скидкой определенной продается. Владимир Бурматов: Я знаю, что это гадость, да, и то, что эта гадость теперь будет дороже, – на мой взгляд, это хорошо, потому что будут натуральные продукты активнее использовать. Константин Чуриков: А вы слышали о том, что у нас, в общем-то, многие молочные продукты с применением этой гадости? Владимир Бурматов: Конечно. Константин Чуриков: Не получится ли так, что люди просто начнут, в общем-то, избавляясь от этой гадости, или за ту же самую гадость платить больше? Владимир Бурматов: Вы знаете, я просто сторонник того, чтобы людям предлагалась альтернатива. Вот вся эта гадость, применительно к моей тематике если говорить, еще во что-то упаковывается, как правило, тоже в другую гадость, которая потом столетиями гниет на тех же полигонах, свалках. И вот у нас коллеги из Минприроды недавно заявили о том, что они откажутся от пластика, от пластиковой тары вслед за Евросоюзом и некоторыми странами, которые к этому десятилетиями шли и теперь от него отказались. Ну а на простой вопрос, который вы сейчас задаете, я им его тоже задавал, в чем мы будем покупать условное молоко или во что нам будут заворачивать условные продукты, никто мне ответить ничего не смог. Константин Чуриков: В ладошки. Владимир Бурматов: Сначала должна быть создана альтернатива, то есть у нас биоразлагаемая упаковка должна стоить столько же, сколько стоит пластиковая упаковка, а она сегодня в 6–7 раз дороже. Бумажный пакет вам на кассе продадут примерно в 6–7 раз дороже, чем пакет пластиковый, а чаще всего вам пластиковый просто подарят. Точно так же, то же самое во всех других вопросах, то есть должна быть создана альтернатива, которая адекватна по… Константин Чуриков: Вы помните, просто в свое время нас какими-то мантрами убеждали, что вот у них там на Западе вот эта вся дрянь, вот эти антисанкции сработают, дрянь перестанем есть, – так это, в общем, с кем ни поговоришь, люди говорят, что невозможно ни в магазине, ни уже даже, извините меня, на рынке что-то, в общем-то, пристойное, чем можно семью накормить, купить. Оксана Галькевич: Ну в магазинах, справедливости ради, Костя, сейчас молочные продукты без жиров растительного происхождения, их отмечают отдельными такими… Выглядят… Константин Чуриков: Ну вопрос только ценника, да. Оксана Галькевич: Закон, кстати, был принят. Константин Чуриков: Давайте послушаем звонок. Оксана Галькевич: Александра из Челябинской области давайте выслушаем. Александр, здравствуйте. Владимир Бурматов: О, мой родной регион. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Добрый. Зритель: Да. Я отношусь с уважением к своему земляку Владимиру Бурматову. Хотел бы задать ему конкретный вопрос, не будет ли он инициировать когда-нибудь изменение регламента проведения экологических проверок. То есть, во-первых, чтобы они были внезапными на по-настоящему крупных объектах, во-вторых, с привлечением активистов, общественности, без особых формальностей желающих; ну и самое главное, чтобы могли пройти с измерительными приборами абсолютно по любым участкам производства. Конкретно, допустим, у местного населения упорные ходят слухи про Михеевский ГОК. Я знаю, что там была большая комплексная проверка экологическая официальных органов, но, например, детальное видео этой проверки не удалось найти. И понятно, что в целом он, допустим, не фонит, это понятно, но, допустим, ходят упорные слухи, что на каких-то отдельных участках закрытых, может быть, даже за закрытыми дверями, превышения могут быть довольно серьезные. Это как пример. Владимир Бурматов: Спасибо. Несколько моментов мне бы хотелось отметить. Во-первых, мы на прошлой неделе приняли в третьем чтении очень важный закон, который заставляет предприятия-загрязнители снижать выбросы. Это закон, принятый в интересах 10 субъектов Российской Федерации, 12 городов, которые отмечены в указе президента: Челябинск, Магнитогорск, Чита, Нижний Тагил, Красноярск, Череповец, то есть самые наши «грязные» города, где люди неделями могут не видеть солнца из-за смога. Вот человек из Челябинска звонит, мой земляк. Значит, в этом законе прописано, что Росприроднадзор имеет право проведения внеплановых проверок теперь в рамках режима неблагоприятных метеоусловий, то есть когда самая тяжелая экологическая ситуация в регионе сформировалась, когда режим черного неба так называемый, когда воздух стоит и смог никак не раздувается. И если раньше Росприроднадзор мог выходить только с определенной периодичностью на предприятие, о чем наш слушатель спрашивает, то теперь как раз вот те самые внезапные проверки он может делать, не запрашивая прокуратуру. Поэтому вот эту проблему мы сейчас решили, с 1 января, соответственно, этот закон вступает, мы за него бились с 2016 года, очень серьезное сопротивление лоббистов преодолевали, для того чтобы его принять. Теперь второй момент, который касается привлечения общественных инспекторов на производство. Я эту тему поддерживаю. У нас сейчас в Государственной Думе находится соответствующий закон, где есть статья по общественным инспекторам. Я туда предложил определенные поправки, он сейчас первое чтение прошел, мы готовим его ко второму чтению, «О контрольно-надзорной деятельности» он называется. Я очень надеюсь, что если мои поправки будут приняты, то общественные инспекторы у нас будут приходить на предприятия вместе с сотрудниками соответствующих надзорных ведомств. И третий момент: наконец-то мы добились от правительства и в Государственную Думу внесен закон об экологической информации. Потому что то, о чем нас сейчас спрашивают… Вот вы захотите узнать, сколько конкретное предприятие выбрасывает конкретных вредных веществ в атмосферу, а вам скажут, что это коммерческая тайна, вы рейдер, вы хотите нас захватить, поставить на колени и продать американцам, поэтому мы вам ничего не скажем, это коммерческая тайна нашего предприятия. Этим сейчас отмахиваются от любых общественников, экологов и так далее. Константин Чуриков: Американцами пугают. Владимир Бурматов: Ну много чем, кто во что горазд. Поэтому закон об экологической информации мы осенью будем рассматривать, и мы собираемся там зафиксировать гарантии для граждан на право знать, каким воздухом они дышат, какую воду они пьют, какое состояние водоемов, какое состояние радиационного фона, какое состояние почвы. Поэтому вот три позиции, которые мы либо сейчас приняли, либо они в работе. Оксана Галькевич: Простите, я вот хочу уточнить: собственно, ссылаться вот сейчас на Конституцию бессмысленно, да? «Каждый гражданин Российской Федерации имеет право на…» То есть до принятия этого закона никак? По Конституции я имею право. Владимир Бурматов: Вы имеете право, да, а… Оксана Галькевич: …а возможностей не имею, я поняла. Владимир Бурматов: Навстречу юридическая служба предприятия заявит о том, что у них есть закон о коммерческой тайне, который защищает предприятие от разглашения определенной информации, а к этой определенной информации они относят фактически все… Оксана Галькевич: Ну Конституция первична все-таки. Константин Чуриков: Твоей Конституции они не поверят, Оксана. Оксана Галькевич: Она не только моя Конституция, она и твоя Конституция, и Владимира Владимировича, и всей страны. Константин Чуриков: Я иронизирую. Оксана Галькевич: Вообще это главный закон Российской Федерации. Константин Чуриков: Да. А вот что касается природы-матери, что только она ни творит с нами в последнее время, – вот на сайте красноярского «Лесопожарного центра» и ГУ МЧС по Иркутской области появилась информация о том, что горит почти 1 миллион гектаров леса. Уточняется, что 99% этих пожаров действуют в так называемых зонах контроля, то есть там, где их по закону якобы можно не тушить, то есть они там где-то далеко, угрозы для людей никакой нет, тем временем в регионах, в городах уже вводится режим черного неба. Владимир Бурматов: Вы знаете, мы анализировали эту информацию. Там есть еще один очень интересный момент: локализация вот этих лесных пожаров каким-то причудливым образом совпадает с локализацией незаконных вырубок. Вот мое мнение, этимология вот этих вот пожаров связана с деятельностью черных лесорубов. Иркутскую область если посмотреть, где идут незаконные вырубки, потом раз! – пожар, и вроде как ничего не докажешь, вот лес сгорел. Его не вырубили под бдительным присмотром такой теплой компании, образовавшейся из местных чиновников, правоохранителей, ГИБДД и так далее, а он сгорел. Константин Чуриков: Ну как в фильме: «Три бутылки вина выбросила в пропасть», – да? Владимир Бурматов: Это вот типа того. Оксана Галькевич: Белгородская область у нас на связи, Игорь, наш телезритель. Здравствуйте, Игорь. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Говорите, мы вас слушаем. Зритель: С таким вопросом. У нас Корочанский район, Белгородская область, село Бехтеевка. У нас утильзавод старого образца, он воняет так, хоть забегай. Они там начали их наказывать, они вроде пытаются что-то сделать, но… не делают по существу. Как ночь, так она работает, хоть забегай куда хочешь с территории, а им все равно, они везут туда свиней, курятину дохлую и палят, и палят, и палят. Как так? Ничего им никто не делает. Как губернатор приезжал, они его выключили на… Константин Чуриков: Что-то они с губернатором сделали, подождите? Оксана Галькевич: Кого-то палят и палят. Константин Чуриков: Я надеюсь, с губернатором все в порядке. Владимир Бурматов: Я так понимаю, что там идет процесс утилизации, видимо, каких-то отходов или переработки, может быть, это мясокостный завод, просто половину не слышно было, к сожалению. Оксана Галькевич: Он сказал «старый завод», вот это мы услышали, какое-то предприятие со старым оборудованием. Владимир Бурматов: В любом случае эта тематика, по-видимому, либо Росприроднадзора, либо природоохранной прокуратуры, а может быть, соответственно, прокуратуры региона. Если удобно, я предлагаю на наш комитет вам сделать обращение, мы там сами отработаем уже по проверочным мероприятиям. Оксана Галькевич: Как это сделать? Владимир Бурматов: Очень много таких обращений идет. Просто зайдите на сайт нашего комитета, там все контакты указаны, присылайте электронное обращение. Оксана Галькевич: Давайте просто сразу скажем, людям надо сказать: значит, открываем Яндекс, уважаемые телезрители, забиваем там «Комитет по экологии и охране окружающей среды Государственной Думы Российской Федерации», и там выходит адрес, какая-то страничка, где можно… Владимир Бурматов: Адрес электронной почты. Константин Чуриков: Владимир Владимирович, все-таки попрошу вас быть, как говорится, над сформулированной компетенцией, председатель Комитета по экологии: скажите, а как вы думаете, почему вот губернатор, он это видит, он ничего не делает? Вот почему к вам в комитет надо обращаться, а к губернатору, я так понимаю, обращение не имеет смысла? Владимир Бурматов: Ну часто губернатор в теме просто. Константин Чуриков: «В теме»? Оксана Галькевич: «В деле» вы хотели сказать? Владимир Бурматов: Ну да. Оксана Галькевич: А, в деле. Константин Чуриков: В деле. Тогда понятно. Оксана Галькевич: Вы говорите на самом деле как есть, а то, знаете, иногда бывает сложно перевести с языка жизни на язык чиновников, простых людей. Владимир Бурматов: Нет, я, мне кажется, как раз сказал на языке жизни. Давайте мы… Крайняя тема, которую мы разбирали, – это тема черных лесорубов. Но вы правда полагаете, что без содействия губернатора той же Иркутской области там могут вырубить незаконно хоть гектар леса? И это среди белого дня? Потом эти, значит, огромные деревья вывезти на лесовозах, провезти через всю Иркутскую область, через границу Иркутской области, так чтобы не заметили ни ГИБДД, ни один пост полиции не отреагировал, так чтобы это никак не было зафиксировано? Наверное, поэтому у него сейчас один за другим садятся чиновники его ведомства по борьбе с экологией. Оксана Галькевич: Ну подождите, они там сейчас задержаны, суд идет, следствие разбирается, поэтому мы дождемся каких-то результатов, все-таки презумпция невиновности. Владимир Бурматов: Дождемся, я очень надеюсь, что дождемся. Оксана Галькевич: Мы тоже не будем нарушать никаких законов, да? Поэтому обвинять людей до вынесенного какого-то приговора мы не будем, правда? Владимир Бурматов: Безусловно, безусловно. Оксана Галькевич: В том числе и в эфире федерального канала. Константин Чуриков: Смотрите, значит, можно составить прямо такую карту экологической тревожности. Волоколамск: «Люди по-прежнему задыхаются». «Мусоросжигательный завод на востоке Москвы похож на гигантский бункер. Смрад от него такой, что гибнут птицы». Кемерово пишет: «Приезжайте в Кузбасс: снег черный, вода в реках, на которых стоят шахты, черная. Экология, ау!» Слушайте, а вот как можно… Смотрите, есть в принципе однотипные проблемы, неоднотипные. Как это можно обобщить? Как можно принять какие-то комплексные решения, чтобы мы и вы, и власть вообще в целом вот эти вот «ау!», «помогите!», «SOS» как-то перестали слышать? Есть какие-то основополагающие подходы? Потому что там закон приняли, закон против чего-то плохого, за все хорошее, сям приняли, а какие-то комплексные подходы есть? Владимир Бурматов: Нет, есть системные вещи, например, в отношении тех же предприятий-загрязнителей. Но мы долгое время находились в тупике. С одной стороны, надо развивать экономику, то есть надо дать предприятиям работать, потому что это рабочие места, это налоги и так далее. А с другой стороны, зачастую, я как житель Челябинска вам просто говорю, там действительно нечем дышать. Но мы сейчас расширили эту ситуацию, это вот системное решение, принятие закона о квотировании выбросов и применении сводных расчетов, то есть это методика, по которой вычисляются эти квоты, предприятию они даются, и даже если ты не превышаешь предельно допустимые концентрации, все равно снижай выбросы, это одно. Теперь вот об этих тревожных сигналах, что тут воняет, как нам сейчас позвонили, здесь свалка или еще что-то. На мой взгляд, мы их все равно не перестанем получать, и если ко мне в комитет они идут в количестве 200 с лишним штук, то это только потому, что я на каждое из 200 реагирую. Я каждый день подписываю стопу депутатских запросов, и я с ними отрабатываю, с этими темами. Если бы я этого не делал, они бы просто ко мне не поступали, потому что люди обращаются туда, где на это реагируют. Вот к губернатору местному они могут и не поступать, потому что понятно, что он на это не отреагирует. Но губернатор губернатору рознь, у нас очень разные губернаторы. Оксана Галькевич: По-моему, ведь есть еще один закон, что на запросы граждан нужно отвечать в установленные сроки. Владимир Бурматов: Я иногда получаю такие ответы даже на свои депутатские запросы, что у меня ощущение, зачем вообще этот чиновник получает зарплату, если то, что он мне написал, я бы мог и сам посмотреть в Интернете. Оксана Галькевич: Юрий из Ярославской области. Здравствуйте, Юрий. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте, товарищи. Очень рад, что дозвонился до вас. Оксана Галькевич: И мы тоже рады. Говорите. Константин Чуриков: Взаимно, Юрий, рассказывайте. Зритель: Вот я по поводу, тут… тема была такая, мусорная реформа у нас сейчас идет в России с прошлого… Константин Чуриков: Да, шагает. Зритель: Да. Ну и вот такое свое видение этого дела. Мне кажется, что хорошее дело, конечно, я законопослушный человек, обоими руками за эту реформу, что надо чистить, много у нас мусора. Но как всегда у нас бывает, видимо, мне кажется так, что проблема эта немножко забалтывается. Вот была у нас, скажем, проблема с металлическим ломом, государство тоже сжало это все, как говорят, собака на сене, сам не ам и другим не дам. Завалено было все металлом, завалено. Но потом все-таки, видимо, нашелся какой-то умный человек или как там, разрешили частниками открывать приемные пункты, а людям собирать металлический лом и сдавать, и… налогом облагался, потом и это отменили. И ведь очистили, буквально за несколько лет очистили землю нашу от металлолома, вот сейчас железки не найдешь никакой. Почему с мусором нельзя вот так же сделать? Ведь в законе признано, что мусор является нашей личной собственностью, в законе, в федеральном законе, 89-й федеральный закон и другие. Так почему же тогда государство не хочет у нас хотя бы за небольшую сумму денег выкупить у нас этот мусор? Константин Чуриков: Да, спасибо за вопрос. Оксана Галькевич: Да, спасибо. Вопрос залоговой стоимости или как можно сформулировать? Владимир Бурматов: Вопрос на самом деле очень правильный. Учитывая, что есть целые страны, которые импортируют себе мусор, потому что им не хватает своего мусора, они ввозят отходы из других государств, а мы зарастаем этими свалками. Я вам приведу всего один пример. Нам пришлось несколько лет бороться, чтобы отменить налог на доходы физических лиц для тех граждан, которые сдавали макулатуру, можете себе представить? То есть вы купили журнал за 50 рублей, прочитали его, пришли сдавать в макулатуру, сдали его за 5 копеек, например, и вам говорят: «Вы с 5 копеек должны уплатить налог на доходы физических лиц». Константин Чуриков: Подожди, Оксана, мы бесплатно сдаем, в школу относим. Оксана Галькевич: Да, и нам никто… Константин Чуриков: Много раз в год. Владимир Бурматов: Это было на протяжении всех последних лет, мы отменили это буквально считанное время назад. Поэтому абсолютно прав наш слушатель, что вот этого маразма осталось еще очень много, это во-первых. Во-вторых, то, что касается стимулирования граждан, я абсолютно полностью поддерживаю. Я вообще предлагаю людям, кто занимается раздельным сбором мусора, возвращать часть уплаченных средств за обращение с отходами. То есть человек, который занимается раздельным сбором мусора, должен платить меньше, чем тот, который сваливает все в бак. Почему? Потому что если я раздельно собираю отходы, значит, их часть становится уже не мусором, а становится сырьем, которое продает региональный оператор в пункт переработки. Оксана Галькевич: А сортировка – это уже работа. Константин Чуриков: Мы готовы, многие готовы собирать действительно раздельно. Но ведь то, что собрано, надо куда-то поместить, положить. Скажите, пожалуйста, вот эти прекрасные региональные операторы, среди которых, как мы поняли по всяким весенним заседаниям в Госдуме, много проходимцев, много организаций, где даже уставный капитал нормальный отсутствует, опыт работы, – вот они в состоянии нам поставить требуемое количество баков, не знаю, условно говоря, желтый, красный, зеленый? Владимир Бурматов: Вот по нашим данным, сейчас только в 20% субъектов Российской Федерации, то есть в каждом 5-м регионе, вообще предусмотрен раздельный сбор мусора, 4/5 регионов об этом даже не задумываются. Константин Чуриков: Это как? – на бумаге или по факту? Владимир Бурматов: Это я пока только на бумаге говорю. Константин Чуриков: А-а-а, на бумаге. Владимир Бурматов: По факту еще меньше. Константин Чуриков: Хорошо. А вот эта проблема как раз региональных операторов? Понимаете, столько надежд у всех в государстве на эту мусорную реформу, которая очень плохо началась, – вот скажите, пожалуйста, проходимцев нет среди региональных операторов? Случайных людей, Иванов Ивановичей, которые решили просто деньжат срубить? Владимир Бурматов: Нет, случайных нет, есть как раз неслучайные, и это большая проблема. Константин Чуриков: Так. Мы об одном и том же говорим, просто по-разному называем. Владимир Бурматов: Да. Неслучайные – это те, под кого региональные власти специально подводили конкурсы, то есть под них, собственно, формировалась вся эта конкурсная документация, там не было конкурса по факту, там все условия были прописаны под конкретного победителя. И действительно там есть люди, у которых нет ни техники, они на субподряды уходят, ну ничего нет, и огромный кассовый разрыв сейчас, и несколько региональных операторов находятся в предбанкротном состоянии. Константин Чуриков: И что делать в этой связи? Их пожалеть, тех, кто так проведен по «серой» схеме, или что? Владимир Бурматов: Там пожалеть можно только граждан, потому что они могли оказаться заложниками ситуации, что у них просто мусорный коллапс наступит, то есть некому будет вывозить отходы. Поэтому нам пришлось принимать ряд поправок, которые защитили граждан от этого мусорного коллапса и дали регионам возможность выбрать нормального оператора, взять его из соседнего субъекта Российской Федерации или возложить эти обязанности на муниципальное предприятие или государственное предприятие, которое функционирует в этом регионе. Оксана Галькевич: Владимир Владимирович, извините, можно я вам еще один неприятный вопрос задам? Владимир Бурматов: Это будет первый неприятный вопрос? Оксана Галькевич: Нет, это будет уже не первый неприятный вопрос, мне кажется. Вы знаете, а вот эти поправки, которые, вы говорите, позволяют вот этих вот неслучайных людей проводить в качестве региональных операторов, – их кто принимает? Владимир Бурматов: Поправки какие? Оксана Галькевич: Поправки к закону. Ну вы сказали, поправки к закону, которые позволяют, собственно говоря, прописать условия, тендер таким образом, что выигрывают неслучайные люди. Эти поправки как бы берутся после принятия закона, обсуждения в Государственной Думе, голосования, чтения, нет разве? Владимир Бурматов: Не совсем так. Оксана Галькевич: Не так? А как? Владимир Бурматов: Я говорил про поправки, которые защитили граждан от наступления мусорного коллапса. А то, что… Константин Чуриков: Не очерняйте, Оксана, не очерняйте. Оксана Галькевич: Я пытаюсь разобраться. Владимир Бурматов: А то, что сегодня регионы зачастую формируют конкурсную документацию под конкретного поставщика услуг, – ну вы у регионов об этом и спросите. Оксана Галькевич: Это региональный закон, вы хотите сказать? Это закон региональный или федеральный все-таки? Владимир Бурматов: Послушайте, это исполнение, это такое исполнение федерального закона. Оксана Галькевич: Исполнение федерального закона, ага. Константин Чуриков: В общем, много-много-много сообщений. Оксана Галькевич: А может быть, опять же тогда принять какие-то поправки, которые эту ситуацию помогут скорректировать? Константин Чуриков: Поправки к поправкам. Оксана Галькевич: Да. Владимир Бурматов: Я считаю, что надзорным ведомствам стоит поактивнее работать. Оксана Галькевич: Хорошо. Константин Чуриков: Много у нас вопросов. Кировская область уже такой риторический вопрос: «Если губернатор плохой и взяточник, зачем его держат в кресле?» «Нежели мы остаемся самой грязной страной?» – ну даст бог, не самой грязной. Вот пишут: «У нас скоро без Путина ни один вопрос не решится». Оксана Галькевич: Это ты уже неприятные вопросы задаешь. Константин Чуриков: Я читаю сообщения. Оксана Галькевич: Любовь из Алтайского края. Любовь, здравствуйте. Зритель: Я звоню вам по поводу пожаров. Вот сегодня… Мы живем в городе Барнауле, с ребенком нельзя было даже выйти на улицу гулять, потому что смог стоял с Красноярского края, солнце было, как луна, целый день. Двери были закрыты, на улице 35, живем в бетонном доме, все нагревается, естественно, плюс влага. И вот представляете, целый день с ребенком нужно сидеть, как-то его развлекать, школьники, потом садик сейчас на ремонте… Оксана Галькевич: Ну понятно. Самое главное, что здоровье… Константин Чуриков: Любовь, скажите, а какая-то разъяснительная работа ведется? – как можно выходить на улицу, не знаю, марля не марля, как вообще спасаться от этого всего? Зритель: Вот по местным сказали еще 2 дня сидеть дома, желательно влажные повязки, если за хлебом, по необходимости, а так закрытыми сидеть. Оксана Галькевич: Кошмар. Зритель: Но вот солнце целый день было, особенно когда садилось вечером, как луна было солнце, вы представляете, целый день. Константин Чуриков: Кошмар. Оксана Галькевич: Кошмар. Зритель: Вот такой смог идет у нас с Красноярского края. Это Алтайский край, куда к нам туристов очень много приезжает. Всегда воздух у нас был очень свежий. Оксана Галькевич: Да, спасибо. Константин Чуриков: Спасибо. Владимир Бурматов: Я недавно вернулся из Алтайского края, мы там проводили выездное заседание комитета. Там действительно сейчас туристический сезон. Но вот эта вот проблема с лесами, которую нам слушательница отметила, там не единственная, к сожалению. Там есть еще проблема ленточных баров очень серьезная, которую не тронули даже в советское время, это вот бары, которые защищают территорию Алтайского края от выдувания степными ветрами. А сейчас их продают под коммерческую вырубку. И мы сейчас начали заниматься этим с Генеральной прокуратурой, потому что, на мой взгляд, это просто последнее, что можно было сделать, продать ленточные бары под вырубку, потому что это конец сельскому хозяйству в Алтайском крае. Оксана Галькевич: Вот вы знаете, вы рассказываете такие вещи, мне кажется, логика самоубийственная на самом деле. Зачем это делать, сложно понять. Владимир Бурматов: Ну это… Константин Чуриков: Секунду, Оксана, может быть, какой-то обобщающий вопрос? Откуда вот берутся люди, которые вот не понимают каких-то очевидных вещей? Оксана Галькевич: Ой, Костя, это очень сложно. Константин Чуриков: Нет, секунду, может быть, времени хватит. Оксана Галькевич: Можно я конкретный… Владимир Бурматов: Они все понимают. Оксана Галькевич: Они все понимают. Константин Чуриков: А, то есть это профессионалы своего дела, просто они как выгоднее. Владимир Бурматов: Это люди, которые пришли продать конкретный лес и надеются «отскочить» раньше, чем до них доберутся правоохранители либо надзорники. Оксана Галькевич: Владимир Владимирович, вот смотрите, мы сегодня с вами обсуждали вопросы вырубки, пожаров, которые очень часто совпадения с пятнами вырубками, – а вот лесовосстановление, такой тоже важный вопрос? Ну хорошо, вот есть вот эта беда, нехороших людей надо ловить, бегать за ними, наказывать законом, как угодно. А лесовосстановление? Ведь этим тоже надо заниматься. Владимир Бурматов: По лесовосстановлению… Оксана Галькевич: Не очень здорово у нас с этим? Владимир Бурматов: Мы буквально около полугода назад приняли закон, который обязывает любого человека, который вырубает лес, вырубает на законных, естественно, основаниях, который получил соответствующую делянку, заплатил за это деньги и так далее, произвести высадку в таком же объеме деревьев, в таком же количестве деревьев, в котором он вырубил. До этого у нас такого закона не было. Оксана Галькевич: Это вы говорите о честных работниках. Владимир Бурматов: Да. Оксана Галькевич: А если вот говорить об этих территориях черных вырубок, где мы никогда не дождемся? Владимир Бурматов: Нет, черными лесорубами… Я же вам объяснил эту ситуацию. Черными лесорубами должны заниматься полиция и прокуратура, вот эти две ведомства. Оксана Галькевич: Это я поняла, я говорю про лесовосстановление на территориях, которые пострадали от черных лесорубов и вот таких вот пожаров неслучайных. Владимир Бурматов: Точно так же, компенсационные высадки. Оксана Галькевич: Хорошо. Константин Чуриков: Спасибо. Это была рубрика «Личное мнение», в студии у нас был Владимир Бурматов, председатель Комитета Государственной Думы России по экологии и охране окружающей среды фракции «Единая Россия». Спасибо. Владимир Бурматов: Спасибо. Оксана Галькевич: Ну а мы с вами, друзья, не прощаемся, впереди у нас большая тема, обсуждение ее мы начали еще сегодня днем. Будем говорить о зарплатном неравенстве. Константин Чуриков: «Кому на зарплату жить хорошо?» – об этом через пару минут.