Иван Князев: Так, ну а теперь сосредоточились! Сейчас вот о чем. Меньше затрат, никаких особенных специалистов нанимать не надо, больше и быстрее прибыль. Все просто! Выяснилось, что в России инвесторам выгоднее вечная стройка, а не какая-то там модернизация. Росстат опубликовал данные: куда вкладывают свои деньги в нашей стране те, у кого они есть. 46% – вложения в строительство жилых и нежилых зданий; на 8% меньше – в оборудование и машины; а в IT-сферу, телекоммуникации – и вовсе около 3,5%. Оксана Галькевич: То, что инвесторы вкладывают в нашу инфраструктуру – как считают эксперты, в принципе, неплохо для экономического роста, но до определенного момента. Например, сейчас пандемия коронавируса, и все уже несколько иначе выглядит, в нашей стране как минимум. В общем, хотим разобраться, почему инвесторы рассматривают, по большому счету, только способы, которые достаточно быстро приносят определенный заработок, позволяют «отбить» тот или иной проект. Почему они не хотят вкладываться в долгосрочные проекты, в разработку технологий, в их применение? Вот об этом, друзья, мы хотим поговорить, в том числе и с вами. Пожалуйста, звоните, пишите. Мы в прямом эфире – выходите на связь и высказывайтесь по этому поводу, что вы думаете. Иван Князев: Ну а сейчас представим нашего эксперта. Александр Широв, заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования Российской академии наук. Александр Александрович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Александр Широв: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Александр Александрович, это были данные Росстата. Я понимаю, что они с определенным отложенным сроком выходят. Хотелось бы понять… Как вы считаете, когда мы увидим данные по инвестиционной активности во время марта, апреля, мая, то есть периода пандемии? Какой будет картина? Александр Широв: Я думаю, что она будет еще более сдвинута в сторону стройки, строительно-монтажных работ, потому что нужно понимать, что те инвестиционные проекты, которые реализовывались в период локдауна – это инвестиционные проекты в основном с государственным участием. И вообще вся та ситуация, о которой вы уже сказали, с таким расширением доли строительных работ в инвестициях, она связана в том числе с тем, как формируются сейчас те же самые национальные проекты. Наиболее крупный национальный проект – это план модернизации магистральной инфраструктуры. Оксана Галькевич: План урбанизации, вы сказали, да? План урбанизации? Я правильно услышала? Александр Широв: Нет, модернизации. Оксана Галькевич: А, модернизации. Александр Широв: План модернизации магистральной инфраструктуры. Это строительство и модернизация БАМа и Транссиба, то есть крупнейших железных дорог. Это строительство автомобильных дорог. То есть ситуация как сложилась? Вот эти все проекты или разрабатывались «Российскими железными дорогами», либо теми компаниями, которые у нас отвечают за автомобильное дорожное строительство. И это готовые проекты, то есть мы можем взять и финансировать. А вот что касается проектов по модернизации экономики, то там, где требуется закупка машин, оборудования, где требуется создание новых производств или модернизация других производств, – вот там есть проблемы. Экономика наша и до кризиса развивалась, я бы сказал, не очень экономично. Соответственно, в этих условиях запрос именно на модернизацию производства, на развитие новых производств со стороны бизнеса не очень большой. И в этом определенная проблема. Да, мы профинансируем инфраструктуру. Да, эта инфраструктура позволит нам получить новое качество автомобильных дорог, может быть, высокую пропускную способность железных дорог. Но что мы будем возить по этим дорогам? Иван Князев: Александр Александрович, ну а в чем там проблема? Ну понятно, что проще всего, знаете, как говорится, влезть в нацпроект – там и государство финансово участвует, и вроде все надежно, стабильно и на понятные сроки. А в частные какие-то истории влезать? Вот Илон Маск уже запустил ракету частную в космос с пассажирами на борту. Мы-то чего боимся? Там проверок много? Там рисков много? Прибыль маленькая? Александр Широв: Вот смотрите. Проблема еще в том, есть ли у вас деньги, для того чтобы покупать эти самые машины, оборудование и вкладываться в новые производства. У нас есть масса компаний (крупных компаний, средних компаний), у которых с деньгами все хорошо. Но в каком случае они будут вкладываться? Тогда, когда те мощности производственные, которые у них уже есть, они загружены. Ясно, что в период кризиса, а уж особенно сейчас, эти мощности не загружены. И спроса на новые инвестиции у бизнеса немного. То есть, в принципе, для того чтобы инвестиции пошли, чтобы бизнес начал вкладываться в экономику, требуется, чтобы она начала расти нормально, чтобы увеличился спрос и со стороны населения, и со стороны государства. Таким образом, этот механизм постепенно раскрутится – и, соответственно, появится стимул к этим самым инвестициям. Государство делает массу вещей в сторону ослабления каких-то механизмов контроля, административную реформу, о которой много все говорят, «административная гильотина» и так далее, но это вторично. Первично то, чтобы в экономике появилась динамика. Этой динамики пока нет. И в условиях того кризиса, в котором мы сейчас живем, на самом деле получается, что эту динамику никто не может создать, кроме как государства. То есть первоначальный импульс для ускорения экономического роста… Иван Князев: То есть государство все-таки? Александр Широв: Ну, потому что, еще раз, в условиях, когда… Допустим, туристическая индустрия упала на 70–80%. Большая часть сферы услуг – те же самые гостиницы и рестораны – тоже упала на очень значимые десятки процентов за последние пару месяцев. Понятно, что и доходы у людей уменьшились, и у бизнеса уменьшились доходы. В принципе, единственный субъект экономики, у которого есть приличные доходы – это все-таки государство сейчас. И от него будет многое зависеть. Оксана Галькевич: Александр Александрович, вот вы сказали, что многое зависит от того, какие импульсы и в какую сторону отправляет государство. Вы вспомнили нацпроекты. Но там ведь 13 нацпроектов. И строительство, «Жилье и городская среда» – это только один из них. Там есть медицина и здравоохранение, и экология, и наука, и так далее, и так далее. Я просто хотела спросить. На самом деле на фоне последних событий опять же мы поняли, насколько нам важна медицина, насколько важен ее уровень развития. События в Норильске показали, что и экологией тоже надо заниматься. Ну, в принципе, нацпроекты построены достаточно широко. Там не только строительство дорог и не только строительство новых домов и всего прочего, не только стройки. Александр Широв: Ну смотрите. Безусловно, это важные направления развития экономики – демография, экология, строительство магистральной инфраструктуры, о которой мы говорили, жилье и так далее. Но это все-таки довольно ограниченные сегменты. То есть нельзя сказать, что за счет нацпроектов можно полностью взять и модернизировать нашу экономику. Например, в национальных проектах фактически отсутствуют инвестиции в модернизацию базовых производств. То есть неэффективность нашей экономики, наша зависимость от импорта у нас связана с тем, что мы не очень эффективно производим банальные и простые вещи, начиная, я не знаю, от мебели и заканчивая простейшими механизмами. Так вот, для того чтобы это все заработало, требуются инвестиции именно в машины, в оборудование, в модернизацию производства. Вот этого в национальных проектах нет. Но предполагается, что национальные проекты могут каким-то образом модернизировать экономику, то есть будут более высокие темпы роста, будет более высокий спрос. Соответственно, это потянет за собой модернизацию всю остальную. К сожалению, я должен сказать, что вот того набора финансирования, который мы видим и в национальных проектах, и в общем национальном плане по выходу из кризиса, по-моему, недостаточно для того, чтобы… Оксана Галькевич: А давайте, знаете, устроим сейчас такой мозговой штурм в прямом эфире, к нашей широкой аудитории обратимся. Уважаемые зрители, вот расскажите. Как вы считаете, во что необходимо сейчас в первую очередь инвестировать средства инвесторов, предпринимателей, бизнеса, в том числе государства? У нас есть звонок из Петербурга, Александр с нами на связи. Александр, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Александр. Зритель: Добрый день. Спасибо, что поднимаете эту тему. Она, в общем-то, я считаю, сегодня очень необходима для анализа. Дело в том, что мы увлеклись инвестициями иностранными, а они инвестируют в те отрасли, которые не дают нам особого развития внутри страны. Это газ, нефть и так далее, и так далее. Вы запомните одну вещь: инвестор, тем более иностранный (а мы на него почему-то стали ориентироваться, на чужого дядю), никогда не даст длинные деньги на интересные для нас проекты. Поэтому все это – сиюминутно. Я вам по Петербургу скажу. Меня возмущает, что наблюдается тенденция постепенного ухода ритейлеров с продовольственного рынка, а они практически одни у нас в Петербурге влияют на этот рынок. То есть российского продовольственного рынка (я имею в виду – крупные магазины, супермаркеты и так далее, и так далее) в Петербурге нет. Понимаете? Они уходят, то есть им не интересно. Я не говорю о том, что они действуют по указке, по команде из-за рубежа… Оксана Галькевич: Очень интересно, кого вы имеете в виду. Там есть ряд финских супермаркетов у вас, которые работают в Петербурге, их даже в Москве нет. Но там есть и «выращенные» на вашей петербургской земле опять же магазины, супермаркеты, крупные сети, которые сейчас уже и в Москву пришли, и дальше по России распространяются. Не совсем понятно, что имели в виду. Спасибо. Ну, тем не менее, вот такое соображение от нашего телезрителя. Александр Александрович, понимаете, кризис у нас совершенно другой. Это не то, что было в 2014 году. Это не то, что было в 2008 году и прежде. Вот в 2014 году, когда все случилось, на нас же еще и санкции свалились. Казалось бы, у нас была объявлена политика импортозамещения. Эта политика импортозамещения свои плоды принесли? Ну, например, станкостроение, технологии, еще что-то, продукты (можно и об этом поговорить). В принципе плоды какие-то принесла эта политика? Александр Широв: Ну, на самом деле нужно сказать, что импортозамещение – это вещь довольно сложная, потому что… Есть какие-то вещи, которые очень быстро можно заместить. Ну, условно говоря, у нас есть производство, оно конкурирует с аналогичным производством иностранным. Вот случилась ситуация 2014 года, а мы очень быстро взяли и заменили иностранных производителей на своих. Но ситуация чаще всего устроена по-другому. У нас есть зависимость, прямая зависимость, очень жесткая зависимость от импорта или комплектующих, или готовых изделий из-за рубежа. И нам требуются годы для того, чтобы вот эту зависимость каким-то образом по отдельным точкам снять. Оксана Галькевич: Так годы уже прошли, с 2014 года прошло шесть лет. Казалось бы, чем не сфера для приложения сил? Понимаете? Вот – импортозамещение! Александр Широв: Определенные успехи в этой области есть, определенные успехи есть. Я бы назвал такие сектора экономики, как фармацевтика. Пусть это и производство каких-то не очень сложных фармацевтических изделий, но это действительно уменьшение зависимости. Безусловно, произошло уменьшение зависимости продовольственной. Да, можно говорить о том, что мы заплатили за это более высоким ростом цен. Но если мы посмотрим, сколько сейчас… А так как продовольствие – это важнейший элемент потребления всех наших домашних хозяйств, то есть российских семей, то мы можем сказать, что сейчас зависимость от импорта, в том числе от импорта продовольствия, для каждой семьи резко снизилась. Если мы вспомним, как мы еще 5–7 лет назад формировали свою потребительскую пищевую корзину, то там было довольно много импорта. Сейчас его стало существенно меньше. Вопрос качества и цены опять же обсуждается, но это произошло. И еще важный момент – это, конечно, оборонная промышленность. Понятно, что после того, что у нас произошло с Украиной, мы оказались в тяжелой ситуации и в судостроении, и отчасти в ракетостроении, и в авиастроении. Надо сказать, что, конечно, с большим трудом, но большая часть этих проблем ушла. Иван Князев: Решаются, решаются. Александр Широв: Решаются, да. Иван Князев: Спасибо. Александр Широв был с нами на связи, заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования Российской академии наук. Уважаемые друзья, звоните нам, высказывайте свое мнение. Во что сейчас нужно вкладываться нашему государству и, конечно же, частным инвесторам? Какие сферы могут быть? Здравоохранение? Цифровизация? Сельское хозяйство? Пока несколько SMS. Тут нам интересно пишет Московская область: «Без Госплана у нас ничего не получится». Вот так. Оксана Галькевич: Ну, у многих получается без Госплана. Хотя планирование так или иначе во всех экономиках существует. Москва и Московская область пишет: «Вкладывать нужно в производство и качество всего, повышать стандарты выпускаемой продукции в нашей стране». Приморский край говорит: «О каких вложениях может идти речь, когда все мыслят какими-то очень кратковременными категориями? Все поделено между какими-то разными социальными группами». Иван Князев: Кемерово: «Машиностроение. И только машиностроение. Без него страна умрет». Мне кажется, машиностроение было в XX веке, а сейчас нужно уже больше о таких новых технологиях думать – цифровых. Оксана Галькевич: Вот Ленобласть говорит: «Нужно вкладывать как раз в новые цифровые технологии, чтобы это они у нас покупали, а не мы – у них». Иван Князев: Да-да-да. Оксана Галькевич: Ну что, еще один у нас эксперт сейчас на связи. Это Александр Тимофеев, доцент Российского экономического университета имени Плеханова. Александр Гурьевич, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Александр Гурьевич. Александр Тимофеев: Здравствуйте. Иван Князев: Александр Гурьевич, смотрите, вот интересную новость читаю. Внимание! «На недавнем собрании Политбюро Коммунистической партии Китая рассматривался вопрос об ускорении строительства новой инфраструктуры, в частности мобильных сетей связи и центров обработки данных». Итак, на секундочку, 44 триллиона юаней (это 447 триллионов рублей на наши деньги). Понимаете, китайцы уже на уровне государства думают, как развивать свои цифровые технологии. У нас, может быть, не только нужно надеяться на каких-то частных инвесторов, но и какой-то государственный толчок давать для всего этого, как вы считаете? Александр Тимофеев: Совершенно верно. У нас сейчас есть очень хорошие проекты. Они, в принципе, связаны с крупными компаниями с госучастием. Ну, в основном надо выделять компании, завязанные отчасти с «Яндексом» – поисковой системой, которая занимается обработкой больших данных. И на второе место можно поставить «Сбербанк», который тоже в этом принимает большое участие. И мы видим, как растет эта область накопления знаний, обработки, искусственного интеллекта. И видно, что спрос на технологии новые, которые перспективные, растет. Мы видим, что одновременно с этим растет и поле образования новых рабочих мест, новых структур с госучастием, без госучастия. Видно, что это область, где дается высокая добавочная стоимость, поэтому участие частных инвесторов и бизнеса будет расти. Я полностью согласен с высказыванием Александра Широва по поводу развития технологий, связанных с инфраструктурой и с необходимостью участия государства, потому что государство – это как раз главный локомотив, который дает большие деньги в инвестирование, в крупные проекты. Сейчас это области, где нужно создать мейнстрим. Естественно, здесь желательно, чтобы госучастие задавало и темп, и тон, и стандарт, чтобы распространить его по многим отраслям. Оксана Галькевич: Александр Гурьевич, а от чего зависит то, что в одних экономиках мейнстрим создает и задает государство, допустим, как Китайская Народная Республика, а в других странах обходятся без этого, без прямых указаний президентов, всяких прочих Демократических и Республиканских партий? Александр Тимофеев: Ну, вообще, если говорить… Вот выступал Александр Широв. Если брать российский уклад… На Западе такой подход популярен: стараться брать и делать все новое, а потом через какое-то количество времени заканчивается гарантия, новое становится старым, и от него избавляются, чтобы сделать новые вложения опять в новое. А у нас такой менталитет и подход… У нас как раз перекос в сторону строительно-монтажных инвестиций и инвестиций в машины, станки, оборудование. Проще и легче наверняка взять либо в лизинг, либо в дальнейшее долгосрочное использование то, что уже есть, дожать до последнего, а уже потом думать о том, что, может быть, стоит на что-то новое перестраиваться. С другой стороны, есть высокие риски. Сейчас очень многое меняется, и часто инвесторы немножко побаиваются, какой ветер будет и куда что повернет. Поэтому, естественно, надо, чтобы были такие «якоря» – большие компании, которые занимаются системным подходом, имеют большие доли в экономике, системообразующие компании. Иван Князев: Ну, стабильные. Оксана Галькевич: У нас это обычно заканчивается созданием каких огромных государственных структур, которые, в общем, достаточно… не всегда, так скажем, эффективны. Ну, опять же национальная поисковая система на букву «Я», последнюю букву нашего алфавита, выросла ведь в такую громадину без каких-то существенных… вообще без участия государства. Выросла ведь? Выросла. Может, значит? Может. Рисковали? Да, рисковали. Но понимали, что рискуют. Александр Тимофеев: Тут ведь какой момент? Первый момент. Когда они начинали расти в интернете, появлялись интернет-магазины, появлялись различные площадки, где можно развивать бизнес. Там очень трудно было отследить динамику инвестиций и как-то ухватиться за то, чтобы сделать какое-то налогообложение. Поэтому долгое время, если брать девяностые годы, может быть, даже начало нулевых, то говорить о том, что они все платили налоги… Ну, вопрос не очень остро стоял. Что-то было, конечно, но не повсеместно. Поэтому, если брать темы развития такой зарождающейся цифровой экономики, то, конечно, там было очевидное преимущество. Иван Князев: Ну, сейчас уже времена поменялась. Александр Гурьевич, вы знаете, вот что хотелось бы понимать. А какой эффект мы можем получить в целом для экономики, если все-таки начнем инвестировать в инновации? Точнее – сколько мы можем потерять, если не будем этого делать? Просто, понимаете, я тут смотрю различные данные различных консалтинговых компаний. Они еще в 2017 году предрекали нам, что если мы начнем вкладываться в цифровизацию, то мы вплоть до 20–30% ВВП можем увеличить со временем, ну, до 2025 года. То есть люфт закладывался в восемь лет, получается. Александр Тимофеев: Конечно. Иван Князев: То есть это так на самом деле? Александр Тимофеев: Тут самая главная проблема сейчас в том, что создаются стандарты создания и развития главных моментов, касающихся цифровой экономики, цифровизации, объединения разных областей этой цифровой экономики. Это и цифровая промышленность, и банковская система, и сфера услуг, сфера здравоохранения. Ну, много разных моментов. Естественно, все это должно лежать в каких-то стандартах передачи данных, стандартах передачи услуг. Правовой стандарт, финансовый стандарт – сделать их закрепление. Что будет являться цифровой собственностью? Ну, много разных моментов, которые… Вот если мы сможем достаточно быстро первыми сделать такую правильную шкалу, модель и ее промасштабировать, то, естественно, тут очень много мы выиграем. Иван Князев: Через какое-то время. Оксана Галькевич: Давайте примем звонок. У нас Владислав из Липецкой области дожидается на телефонной линии. Здравствуйте, Владислав, мы вас слушаем. Иван Князев: Добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Я хотел бы выразить точку зрения. Нужно инвестировать в человека труда… Оксана Галькевич: Так, не очень хорошая связь. Человек труда хочет высказаться. Это мы услышали. И куда нужно инвестировать? Ну, мы так и не узнали, к сожалению. Нам тут много других людей, тоже трудовых, пишут на самом деле. Москва и Московская область: «Ни в строительство, ни в здравоохранение вкладывать не нужно. Нужно вкладывать непосредственно в людей». Самарская область: «Необходимо развивать малую авиацию для внутреннего сообщения. Огромная площадь страны, тайга горит и так далее». Вот Рязанская область пишет… Иван Князев: Кировская область вообще обобщает: «Вкладываться нужно во все, что в стране уничтожено. Людям работать негде». То есть – появятся новые рабочие места. Оксана Галькевич: Мне показалось, что у нас Владислав пробивается обратно. Показалось, видимо. Показалось. Александр Гурьевич, давайте тогда к вам вернемся. Вот смотрите. Сейчас такой кризисный момент. Мы говорили о том, что есть определенный перекос по инвестициям в строительную сферу. Как вы считаете, может быть, просто сейчас на фоне этой пандемии, я не знаю, смены трендов, еще чего-то наши инвесторы свою стратегию изменят и пойдут куда-то со своими деньгами в другие сферы? Может, налоговый маневр, кстати, который анонсировал президент в недавнем обращении, потянет деньги? Александр Тимофеев: Льготы для поддержания IT-бизнеса – это очень правильно, потому что без этого никак. Это очень хороший ход. С другой стороны… Да, второй ход – то, что сейчас делаются более низкие ставки по кредитованию. Это тоже очень хороший ход, потому что у нас в России опять же бизнес так устроен, что многие боятся брать большие деньги под большой процент, а опираются больше на свои собственные средства. Но если же деньги становятся более доступными и более дешевыми, то почему бы не брать? Естественно, что многие поглядывают на Запад – там ставка намного ниже, чем у нас сейчас. Но мы же в этом направлении движемся. И я думаю, что эта доступность финансовая – это очень хороший стимул, толчок для развития. Кроме того, мы наблюдаем… Оксана Галькевич: Спасибо, Александр Гурьевич. Я прошу прощения, времени практически не осталось, только попрощаться и поблагодарить вас. Александр Тимофеев был на связи, доцент Российского экономического университета имени Плеханова. Друзья, впереди большие новости, а после этого мы вернемся, чтобы обсудить состояние лесного фонда в нашей стране (оказывается, мы практически не знаем, сколько у нас леса осталось) и поговорить о том, где будем отдыхать этим летом. Иван Князев: До встречи!