Ольга Арсланова: Почему важно быть здоровым, помимо прочего? Для того, чтобы у врачей остались хоть какие-то силы, чтобы вам когда-нибудь помочь. Вот смотрите, что стало известно о помощи медицине. Выплаты и новые ресурсы. Президент Путин призвал существенно нарастить возможности медучреждений в нашей стране и пообещал медикам добавить денег за работу в разгар пандемии. На три месяца, начиная с апреля, врачи, которые работают с больными коронавирусом, получат федеральные доплаты. Владимир Путин, президент Российской Федерации: «Мы также предусмотрели дополнительные выплаты врачам, медсестрам, медицинскому персоналу за особые условия труда и повышенную нагрузку. Средства из федерального бюджета на эти цели – более 10 миллиардов рублей – выделены и в ближайшее время поступят в регионы. Люди должны получать такие выплаты в срок, без задержек. Начиная с апреля, установить специальную федеральную выплату специалистам, которые непосредственно работают с больными коронавирусом и ежеминутно рискуют своим здоровьем. Для врачей, непосредственно работающих с пациентами, заболевшими коронавирусной инфекцией, такая доплата составит 80 тысяч рублей в месяц. Для среднего медицинского персонала – фельдшеров, медсестер – 50 тысяч рублей. Для младшего медицинского персонала – 25 тысяч рублей в месяц. Что касается врачей скорой помощи, которые также работают с заболевшими коронавирусом, – они получат выплату в 50 тысяч рублей в месяц. Фельдшеры, медсестры и водители экипажей машин – 25 тысяч рублей. И будет правильным принять еще одно решение, а именно – установить для них повышенные страховые гарантии за счет федерального бюджета. Так, как это сделано для личного состава Вооруженных сил России». Петр Кузнецов: Заразившихся коронавирусом в России уже больше 10 тысяч. У отечественной системы здравоохранения серьезные проблемы. Не исключено, что скоро ей грозит дефицит буквально всего – тех же самых медиков, средств защиты, коек, аппаратов ИВЛ, тестов и лекарств. Ольга Арсланова: Есть уже локальные такие скандальные истории. Например, из центральной районной больницы в одном из городов Карелии уволились врачи. В медучреждении создали отделение для лечения больных с коронавирусом. Врачи заявили о том, что не справляются. Эту информацию уже подтвердил министр здравоохранения. Давайте посмотрим, где еще могут возникнуть болезненные места, где могут быть проблемы, которые заложены отчасти оптимизацией медицины. Минздрав сократил средний и младший персонал ради повышения одного из параметров указа президента – средней зарплаты в здравоохранении. Об этом регулярно говорили эксперты и сами врачи в нашем прямом эфире. По сводным данным Росстата, официальным, с 2013-го по 2019 год количество младших медработников сократилось в 2,5 раз, даже чуть больше. И медсестер стало меньше – почти на 10%. Количество врачей в целом уменьшилось на 2%. Инфекционистов, кстати говоря, – самых востребованных сейчас специалистов – стало меньше на 10%. Сократилось и число коек инфекционного профиля – почти вдвое, как вы видите сейчас на экране. И сейчас, конечно же, эти мощности нужно резко наращивать. Но есть ли для этого потенциал? Петр Кузнецов: Давайте обсуждать все то, что в этот период происходит в медицинской отрасли у нас, с нашими экспертами и, конечно, с вами, с телезрителями. Подключайтесь, если вы имеете непосредственное отношение. Андрей Рогозин – ведущий научный сотрудник Высшей школы организации управления здравоохранением, кандидат медицинских наук – с нами на связи. Приветствуем вас, Андрей Васильевич. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Андрей Рогозин: Добрый день. Ольга Арсланова: Болезненно воспринимают очень многие наши зрители сейчас на SMS-портале новости о том, что где-то врачи отказываются работать: ну, не имеют они на это права, дали клятву Гиппократа и в любой, даже самой тяжелой ситуации, особенно сейчас, обязаны работать. Но, с другой стороны, если такие случаи возникают, то это говорит о сбое серьезном. Как можно оценить сейчас готовность в первую очередь наших врачей к работе в условиях пандемии? Андрей Рогозин: Ну, касаясь отказа или заявлений врачей о невозможности работы без средств защиты, я думаю, что мы все согласимся с тем, что отправлять солдата в атаку без винтовки, патронов и гранат – это, наверное, неправильно. Никто не будет осуждать солдата, которого гонят на врага без оружия. Поэтому в данной ситуации врачи совершенно правильно ставят вопрос о том, что необходимо в кратчайшие сроки решить вопрос прежде всего их защиты, обеспечения их средствами защиты так, чтобы они не думали даже о том, сколько у них масок, сколько защитных костюмов, сколько перчаток и прочих вещей. Поэтому очень не хочется, чтобы ситуация сегодня в здравоохранении походила на первый год Великой Отечественной войны, когда зачастую на трех солдат давалась одна винтовка. Мне кажется, что осознание этой важности у руководства страны есть, и для этого делаются определенные серьезные меры. Петр Кузнецов: Андрей Васильевич, по поводу этих доплат, о которых президент заявил накануне. А на что они повлияют? Медик, если он и работает, то он наверняка и так по максимуму работает. Далее он уже заложник присутствия или отсутствия соответствующего оборудования и инфраструктуры. Да, это существенно, конечно, для медика – плюс 80 тысяч к зарплате. Ну, конечно, это самая высокая планка – 80. Там уже распределение идет: кому-то – 60, кому-то – 20, кому-то – 40. Как это усилит в целом борьбу с коронавирусом в России, эти доплаты? Андрей Рогозин: Как мне кажется, в условиях нашего общества реалии, к сожалению, таковы, что люди осознают ценность своего труда для общества через ту зарплату, которую они получают. Если зарплата не гарантирует людям достойный уровень жизни, то, соответственно, люди воспринимают это как то, что их работа не очень нужна. Тем более согласитесь, что в последние несколько месяцев нам всем активно говорили о неопасности инфекции, о придуманности эпидемии, что это фейк. Никто не хочет умирать из-за фейка. Понимаете, да? Люди могут жертвовать собой, жизнью, но понимая, что обществу нужен их труд, нужна их жертва. В данной ситуации необходимо, во-первых, забыть и бороться с любыми упоминаниями и высказываниями о том, что эпидемия придумана, что коронавирус – иллюзия. Это с одной стороны. С другой стороны, действительно руководство сделало ключевой, очень важный момент – в несколько раз, по существу, увеличило зарплату тем, кто реально рискует, и обеспечило гарантии на случай смерти и инвалидности. Реалии таковы, что значительная часть наших медработников, даже если их обеспечат идеально средствами защиты, они будут инфицированы, и значительная часть из них умрет или станет инвалидами. И мы должны это понимать. Петр Кузнецов: Вы частично ответили на этот вопрос, скорее претензию от наших телезрителей, которые сейчас пишут: «Почему не всем врачам, почему не всем медикам сделаны доплаты? Ведь так или иначе любой медицинский сотрудник задействован в этой системе, которая сейчас продолжает бороться с коронавирусом в России». Андрей Рогозин: К сожалению, трудно комментировать эти вещи, потому что сейчас видим только заявления, обращения к нации Владимира Путина. Нет формальных документов, чтобы четко сказать, кто сколько получит в рамках этого последнего обращения. Петр Кузнецов: Я понял. Андрей Рогозин: Поэтому комментировать сейчас, кто получит больше, кто не получит, очень трудно, согласитесь. Петр Кузнецов: Ну да. Ольга Арсланова: Мы понимаем, что нехватка средств защиты, аппаратов ИВЛ, мощностей, коек – это проблема не только России. Многие страны сейчас с этим столкнулись. Но тем не менее как вы можете оценить наши мощности? Как вы можете оценить наше производство? Хватит ли нам сил и мощностей, для того чтобы производить те же маски, для того чтобы экстренно какие-то аппараты произвести и доставить их в наши российские больницы? Андрей Рогозин: Смотрите. Если исходить из динамики заболеваемости, то, что называется, девятый вал эпидемии захлестнет нас в течение ближайшего месяца, может быть, чуть побольше. Представляется, что за это время развернуть производство, обеспечить работу производственных циклов, тем более которые во многом построены на иностранных комплектующих, вряд ли удастся. Поэтому нужно оперировать прежде всего тем, что физически уже есть в стране (на складах, у дилеров), то, что физически произведено. В настоящее время реалии таковы: на мировом рынке сейчас колоссальный дефицит всего того, что наша страна планирует закупать и обеспечивать. Президент Дональд Трамп несколько дней назад дал директивное указание американским корпорациям, которые имеют свои производства за рубежом, медицинского оборудования и расходных средств, в том числе и в России, кстати, о том, что они должны игнорировать остальные заказы и направлять все произведенное в Соединенные Штаты Америки. Это значит, что имеет место глобальный дефицит на рынке. Ольга Арсланова: Причем дефицит по всему миру, потому что эти штуки нужны сейчас во всех странах фактически. Андрей Рогозин: Да. Мировое производство сможет раскачаться, может быть, через полгода только. Поэтому сейчас самое оптимальное решение, с моей точки зрения, – это реквизиция, то есть насильственный выкуп государством по справедливым ценам всего, что уже есть физически у дилеров, на складах, и централизованное распределение Минздравом по регионам, больницам, в зависимости от ситуации. Петр Кузнецов: Андрей Васильевич… Андрей Рогозин: То есть на деньги, с высокой степенью вероятности, сейчас уже трудно что-то купить. Петр Кузнецов: Я о деньгах как раз. Давайте все-таки попробуем предположить с вами, если это возможно, по поводу этих доплат. Мы только знаем, что есть указ президента, деталей мы с вами не знаем. Но тем не менее это «коронавирусное повышение» – эти добавки, которые, скорее всего, будут по отдельным категориям, – может в будущем повлиять на размер зарплат в медицинском секторе России? Знаете, мы сегодня тоже можем говорить, каким будет мир уже после вируса. В этом плане. Андрей Рогозин: Я думаю, независимо от того, как пройдет эпидемия в России, она в любом случае станет триггером, спусковым крючком для серьезных изменений в нашей системе здравоохранения. Поэтому, безусловно, то, что сделано сейчас – это очень важный момент, чтобы врачи и медицинские работники почувствовали себя защищенными. Петр Кузнецов: Изменения в лучшую сторону? Андрей Рогозин: Это очень важно. Я как врач-реаниматолог, с одной стороны, а с другой стороны, как воевавший офицер (я воевал в Афганистане и в некоторых других горячих точках) могу сказать, что когда военнослужащий воюет и знает, что в случае его смерти его семья получит реальные деньги, и в случае инвалидности он не останется нищим, и получает зарплату достойную… Вот простой пример. В Афганистане я был лейтенантом, в советское время, я получал 500 рублей в месяц. Это при том, что врач моего возраста после института получал 120 рублей. Согласитесь, это было ощутимо. Петр Кузнецов: Ну да, цифры показательные. Спасибо вам огромное. Андрей Рогозин: И это не было альтернативой патриотизму. Петр Кузнецов: Спасибо. Ольга Арсланова: Это плата за риски и плата за реальный труд. Спасибо вам. Давайте поговорим с Михаилом Коневским, врачом скорой помощи, узнаем его точку зрения. Здравствуйте, Михаил. Смотрите, Михаил. Правительство выделяет 10 миллиардов рублей на обещанные президентом «коронавирусные доплаты». Что вы можете сказать об этой сумме? Например, в Москве на замену бордюров уходит примерно 20 миллиардов рублей. Михаил Коневский: Ну, я не думаю, что бордюры – это самая главная вещь в нашей жизни. Конечно, медикам давно надо было повышать зарплаты. Понимаете, коронавирус – это, конечно, жуткое состояние, жуткая ситуация в стране, но зарплаты давно должны были быть повышены, и не в связи с коронавирусом. Потому что то, что нам рассказывали медицинские чиновники о зарплатах врачей – это неправда. Зарплаты низкие. Зарплаты маленькие. Понимаете, поэтому и произошел отток людей из средней полосы России, из других городов страны в крупные города – в Москву и Питер. Петр Кузнецов: Но, к сожалению, для повышения зарплат у нас должен произойти, случиться какой-то такой экстраординарный триггер. Михаил Каневский: Совершенно верно. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, в этот период у скорой помощи какие трудности? Может быть, наоборот – какие-то привилегии появляются? Расскажите, как вы существуете. Михаил Каневский: Какие трудности? Понимаете, к сожалению, не во всех городах страны есть нормальные костюмы, противочумные костюмы. Во многих городах вместо противочумных костюмов закуплены строительные, потому что противочумные стоят тысячу рублей, допустим, а строительные костюмы стоят 100 рублей. Вот и все. Следовательно, из-за этой разницы покупают такие костюмы, которые нас, медиков скорой помощи, не обеспечивают защитой ни в коей мере. Ольга Арсланова: А это правда, что в Москве даже медперсоналу в некоторых больницах рекомендовали шить свои повязки? Михаил Каневский: Вы знаете, вот этот момент я не знаю, потому что, в общем-то, я не в больнице работаю, я работаю на «скорой». Надо спросить у больничных сотрудников. Вполне возможно, что такое есть, потому что, действительно, реально масок не хватает. Петр Кузнецов: Опять же проблема общая. И была информация даже с картинками по поводу того, что британские врачи вынуждены из пакетов склеивать эти костюмы. Целое видео было. Так что… Михаил Каневский: Возможно, чтобы как-то себя обезопасить, люди идут, так сказать, на нормальные крайние меры. Деваться некуда. Либо ты, либо тебя. Вот так. Петр Кузнецов: А что касается привилегий? Михаил Каневский: Ну, что касаемо привилегий. Честно скажу, что многие фастфуды сетевые объявили о том, что бригады скорой помощи могут подъезжать к ним и брать наборы – это вода, это соки и бутерброды – бесплатно. Петр Кузнецов: А, бесплатно? Михаил Каневский: Если бригада состоит из трех человек, то им даются эти наборы. Причем это разные сетевые фастфуды. Спасибо им за это. Ольга Арсланова: Скажите, а насколько напряженнее сейчас стала работа? Понятно, что напряженнее. Как вы могли бы описать нашим зрителям, чтобы они понимали, в каких условиях, на каких оборотах сейчас существует скорая помощь? Петр Кузнецов: Может быть, увеличилось количество так называемых ложных вызовов, когда человек запаниковал, обнаружил у себя возможные симптомы, вызвал, а на самом деле этого нет? Михаил Каневский: Это не ложные вызовы. Это, в общем-то, необоснованные вызовы. Они у нас были всегда, есть и, к сожалению, будут, пока не будет налажена четкая организация работы скорой помощи, для чего нужна «скорая». Потому что очень много вызовов, нас вызывают, чтобы не ходить в поликлинику, чтобы не обращаться к участковому врачам. Вот и все. Легче вызвать скорую помощь. К сожалению, не везде сидят врачи-консультанты, которые могут проконсультировать данный вызов. Потому что очень много вызовов можно было бы решить на уровне телефона – дать совет, дать рекомендацию, что принять при этом заболевании, при этом состоянии. Только и все. Понимаете, мы за сутки делаем 15–16 выездов, но при этом мы делаем одну-две инъекции, и все. Остальное – это консультации. Как у нас называют вызов – «острый приступ консультации». Ольга Арсланова: Желаем вам сил! Спасибо большое. Михаил Коневский, врач скорой помощи, был у нас в эфире. Петр Кузнецов: Михаил Коневский, врач скорой помощи. Мы переходим к следующей теме, тоже связанной с коронавирусом.