Юрий Эхин: В современном строительстве роль архитекторов тщательно подавляется. Как со стороны заказчиков, так и властей

Гости
Юрий Эхин
эксперт по жилищной политике, член Союза архитекторов России

Оксана Галькевич: Все зависит, как говорится, от интонации. Можно сказать: «Ну кто же так строит-то?!» А можно сказать: «Кто же так строит?»

Вы знаете, в Минздраве… ой, в Минстрое, простите, не в Минздраве, недавно признали, что 90% качественных и красивых жилых проектов в нашей стране создают иностранные архитекторы. Ну а наши-то где, Костя, ну скажи? Ну обидно же и за державу, и за специалистов наших! Надо что-то с этим делать срочно, как-то менять ситуацию.

Константин Чуриков: За нашу эстетику обидно. Вот как менять – предложили в том же ведомстве, в Минстрое, Оксана. Как вариант – наказывать архитекторов за плохие проекты, то есть исключать из реестра, что будет означать просто недопуск к работе, «волчий билет».

Оксана Галькевич: Глава ведомства Владимир Якушев сказал, что роль архитекторов в строительстве в нашей стране нужно как-то повышать. По его мнению, давно пора вернуть такое понятие, как авторский надзор.

Что это поможет изменить и как повлияет на наше градостроение? Давайте спросим сейчас у нашего гостя. И вы, пожалуйста, уважаемые телезрители, тоже высказывайтесь. В студии у нас сегодня – эксперт по жилищной политике, член Союза архитекторов России Юрий Эхин. Юрий Брониславович, здравствуйте.

Юрий Эхин: Добрый вечер.

Оксана Галькевич: Ну наконец-то, наверное, вы услышали эти слова.

Юрий Эхин: Наконец-то, да-да, наконец-то. К счастью, лед тронулся. Дай бог, чтобы процесс пошел дальше. Мы как специалисты десятилетиями уже говорим о том, что роль архитектора не только не недооценена в процессе создания строительных объектов и градостроительства, но, к сожалению, и тщательно подавляется или сильно подавляется – как со стороны заказчиков, с точки зрения их коммерции, так и, к сожалению, со стороны властей городского уровня или даже федерального уровня.

Это огромная проблема, которая, в общем, прямо отражается на качестве архитектуры. Потому что единственный человек, который создает архитектуру, – это все-таки архитектор. Это суть нашей профессии. И поэтому как только нас лишают такой возможности самыми различными способами (о них можно сегодня поговорить), мы видим, к сожалению, некрасивые картины, которые есть сегодня в каждом городе, включая город Москву.

Константин Чуриков: Я только поправлю. Конечно же, на мой непросвещенный взгляд, наверное, даже не архитектор создает реальный облик города, а застройщик, потому что вот сколько ему нужно впихнуть туда, в эту высотку, этажей – столько он и впихнет.

Давайте сейчас посмотрим два сюжета об архитектуре – так смело скажу – Самары и Бийска (это небольшой город на Алтае). Смотрим.

СЮЖЕТ

Константин Чуриков: Что-то уже некоторые юбки, если следовать логике, пообветшали, надои уже заменить некоторые юбки. Нет?

Оксана Галькевич: Некоторые уже подожгли и ободрали, Костя, и поставили на их месте другие здания.

Юрий Брониславович, скажите, пожалуйста… Вот мы сейчас посмотрели на разные эпохи, на разные варианты застройки в наших городах. У меня в связи с этим вопрос. Ну хорошо, вот 30 лет был определенный, так скажем, бардак в этой сфере. Отстранили архитекторов от авторского надзора, вообще от какого-то активного участия в строительной работе. А почему голос архитекторов – вас и ваших коллег – так тих был?

Юрий Эхин: Очень интересный вопрос, очень интересный. Я приведу лишь два примера о взаимоотношениях архитектора и власти. Свежие примеры.

В апреле месяце этого года – в то время, как в Казани проходил Госсовет, касающийся вопросов жилищного строительства и градостроительства, – параллельно в городе Ростове арестовали главного архитектора города и главного архитектора области. И эта новость шла бегущей строкой прямо под прямым эфиром с участием президента Владимира Путина. Буквально месяц назад был фестиваль «Зодчество-2019», и в эти же дни был арестован главный архитектор города Севастополя.

Я, вообще говоря, в случайности не верю. И когда одно совпадает с другим, мы видим яркий пример того, насколько враждебно некоторые, извините, у нас в государстве относятся к архитекторам. И это не случайно. Потому что архитектор по своей сути призван и обучен создавать гармонию в городах. А застройщикам и тем, кто, к сожалению, их покрывает и обслуживает в органах власти, нужно другое – нужна чистая прибыль, «чистоган», как обычно говорят в народе. И здесь происходит буквально антагонизм. Наши интересы, наши позиции прямо противоположные.

Поэтому ничего легкого в этой ситуации для нас быть не может. И мы всеми силами, конечно, стараемся говорить о важности этой проблемы. И всегда говорили. Другое дело – очень маленький был интерес.

И то, что сейчас власти наконец – ну, в лице министра Владимира Якушева – поднимают этот вопрос… И не только в лице его. Был курирующий вице-премьер на фестивале «Зодчество» впервые за много лет, с большим вниманием выслушал мнение многих ведущих архитекторов. Все-таки есть некоторые сигналы, которые говорят о том, что ситуация будет улучшаться. По крайней мере, мы на это очень рассчитываем.

Константин Чуриков: То есть тихий голос – чтобы не посадили, Оксана.

Оксана Галькевич: Понятно, да.

Константин Чуриков: Устраивает такой ответ?

А нам звонит Владимир из Москвы. Владимир, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Владимир.

Зритель: Добрый вечер. У меня вопрос гостю, может быть, даже в тон ему. Сейчас в Москве идет коммерческое строительство просто преступное. Около метро «Селигерская» строят дома выше 36 этажей, многоподъездные, без балконов, без всего. Не продумана инфраструктура, не продумана логистика. Где вообще архитекторы? Ни одного архитектора. Я думаю, что никто не согласится на такое преступление. И эти дома уже стоят. Как их сносить потом? Я не знаю. Облик Москвы вообще меняется буквально на глазах. И это безудержно… Ну, я просто говорю: преступление!

Константин Чуриков: Владимир, вы там, видимо, живете. А там какие-то вообще парковки планируются, школы?

Зритель: Ничего нет. «Селигер Сити». Рядом метро, и все. И вот такие монстры стоят. Просто страшно на них смотреть! Ни балконов… Я не знаю, как люди там будут жить. А не дай бог, пожар. Ничего нет. Вот эта непродуманность – это преступление, я считаю.

Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок.

Юрий Брониславович, а откуда такая непродуманность? Нет градостроительной политики на витрине нашей страны – в Москве?

Оксана Галькевич: Вы знаете, тут вопрос… Прости, Костя. Я, может быть, добавлю. Ну хорошо, допустим, нет особой красоты в этом фасаде. Но – пожарные лестницы, о которых человек сказал, превышение каких-то норм безопасности. Почему это не предусмотреть? Ну, элементарно – какие-то жизненно важные вещи.

Юрий Эхин: Тут очень важно говорить о позиции именно городских властей и областных властей. Дело в том, что за архитектуру отвечает не только тот архитектор, который проектирует, а и тот работник сферы архитектуры в каждом органе исполнительной власти – ну, главный архитектор города, области и так далее. И тут очень многое зависит, во-первых, от его компетентности и, извините, от порядочности.

Потому что везде во всем мире, да и у нас раньше было, что главных архитекторов городов и областей как-то подбирали по уровню компетентности. И обычно за рекомендацией обращались в Союз архитекторов России, поскольку это самая большая организация, объединяющая нас по профессиональному уровню. И только эта инстанция могла каким-то образом гарантировать более или менее качество застройки.

Потому что заказчик, в общем, делает то, что ему разрешает делать город. Город разрешил 25 этажей или 75 этажей, как в Москве… Вот вместо обещанных 14-этажных домов по программе реновации мэр Москвы, главный архитектор Сергей Кузнецов и Марат Хуснуллин подписывают все документы, дающее право заказчику строить 70 этажей, 50 этажей, 25 этажей в массе. И это, в общем, прямая их ответственность. И только от них зависит, что будет делать конкретный архитектор.

Константин Чуриков: Так, а что касается застройщиков – они должны или не должны быть порядочными?

Рассказываю историю, которая произошла в Новосибирске. Там один из крупных застройщиков сказал, что эти деревянные дома в центре не представляют ценности и должны быть снесены. В ответ известный блогер Варламов сказал, что это первый порядочный застройщик в Новосибирске, который честно признался, что хочет снести и туда поставить свои 22-этажные башни. Застройщик говорит, что то, что он хочет построить – это современная классика. А блогер сказал, что это безвкусное г… Цитировать полностью не буду.

Оксана Галькевич: Я вспоминаю, в начале нулевых я присутствовала на обсуждении, на совещании архитектурного совета в Петербурге. Там присутствовал известный деятель Полонский, тоже застройщик…

Константин Чуриков: А, тоже известный, да.

Оксана Галькевич: И он говорил: «Выборгская сторона в Петербурге – это красиво, по-вашему? Что там красивого?» Костя, понимаешь, это от персоналий очень зависит.

Константин Чуриков: Ну, как воспитывать вкус? – мы сейчас не сможем на этот вопрос ответить.

В принципе, что касается застройщиков – как сделать так, чтобы там было побольше порядочности и, может быть, вкуса?

Юрий Эхин: Все зависит от властей федерального, областного, городского уровня. Только от них, только от них. Если власти этого захотят, то они заставят (есть такие инструменты) любого застройщика действовать по программе. Есть генеральный план, есть расчет развития территории. Не выше определенной этажности дома можно строить, скажем, в исторической зоне города Москвы. Ну, город Москва опять же, по сути дела, по требованию властей не признается историческим городом. Город Москва не признается историческим городом.

Оксана Галькевич: Вот так?

Константин Чуриков: Подождите…

Юрий Эхин: Да.

Оксана Галькевич: Это вы нас поразили!

Константин Чуриков: У меня в немецкой слободе, в Басманном районе, Пушкин родился.

Юрий Эхин: Представляете? Городу Москве сколько лет уже? Я уж не помню сколько.

Константин Чуриков: Да, кстати.

Оксана Галькевич: 1147 год – первое упоминание в летописи.

Константин Чуриков: То есть Кремль – это как бы так, это неважно, да?

Юрий Эхин: И городу Москве не дается исторический статус. То же самое (вот сказали в сюжете) происходит в городе Самаре и в других крупных городах. Делается это не случайно. Делается все для того, чтобы, пользуясь этим обстоятельством, заказчики или застройщики и власти вкупе с ними могли бы… у них были бы развязаны руки, и они могли бы застраивать любыми зданиями любой высотности, любой архитектуры центр города – и таким образом этот центр города разрушать.

Оксана Галькевич: Слушайте, Юрий Брониславович, простите, пожалуйста…

Константин Чуриков: Водички возьми, Оксана.

Оксана Галькевич: Голос мой должен быть тих. Вспоминаю сюжет из Бийска, историю с этим проигравшимся купцом, который построил там какой-то замечательный пассаж после этого. Не знаю, может, нам он сейчас кажется замечательным, а тогда, может, его и критиковали. Ну, не суть.

Я к тому, что ведь тогда тоже были люди с деньгами. И тоже люди с деньгами приходили в эту сферу. И тоже они что-то строили. Но им же не мешало ничего обратиться прежде всего к архитектору и сделать хоть какой-то затейливый пассаж, чтобы это было хоть как-то красиво и отвечало каким-то требованиям эстетическим. Сейчас-то, господи, деньги у вас есть. Откуда этот лужковский ампир? Откуда попытки лишить Москву исторического статуса? Я не понимаю!

Константин Чуриков: Оксана, продолжай перечислительный ряд: лужковский ампир… А дальше почему молчишь? А, я понял.

Оксана Галькевич: А что? Этому еще не дали названия.

Юрий Эхин: Оксана, вы очень правильный вопрос задали. Он требует ответа, поскольку проблема настолько запущена, что многие люди даже не представляют, зачем нужен архитектор, какова его роль и вообще какие взаимоотношения в городе или в любом другом населенном пункте. Так вот, раньше генеральные планы городов, как правило, в те времена утверждались императором.

Оксана Галькевич: Даже Бийска? Маленький городочек где-то далеко.

Юрий Эхин: При этом архитектор без всякого института, но подтвердивший свою квалификацию. То есть это образованный специалист, зарекомендовавший себя в этом качестве. К нему обращались власти в данном случае Российской империи. И ему давался заказ на разработку генерального плана. Это основной план: где какие площади и какие улицы будут, какая высотность домов. И императрица или император этот генплан подписывали. И после этого генплан приобретал силу закона, и его не имел права нарушить ни один градоначальник.

Поэтому, когда к градоначальнику приходил любой купец с просьбой, ему говорили: «Вот на этом месте вы можете построить только здание такой этажности – два-три этажа». При этом разрабатывался проект, тоже должен был обязан… И архитектор с квалификацией. И никаких других ситуаций… У нас, согласно нашему ныне действующему Градостроительному кодексу, главный архитектор проекта может быть не архитектором, а он может быть сантехником, например.

Оксана Галькевич: Как это?

Юрий Эхин: Вот так.

Оксана Галькевич: Слушайте, вы нам сегодня просто столько открытий чудных…

Константин Чуриков: Вольный художник, да?

Оксана Галькевич: Да.

Константин Чуриков: То есть человек, у которого просто призвание.

Юрий Эхин: Ну, призвание. Или просто, извините, у него там родственники работают. Я не знаю, какие принципы. Но это закон, это Градостроительный кодекс, подписанный президентом, принятый Госдумой и Советом Федерации, и он имеет силу. И когда мы с вами задаем вопрос: «Почему появляются такие здания и строения в массе?» – ответ нужно искать там – в позиции властей прежде всего и в тех законах, которые они принимают.

Оксана Галькевич: У нас еще один быстрорастущий регион и город – Краснодар.

Константин Чуриков: Екатеринодар раньше был.

Оксана Галькевич: Екатеринодар, да.

Константин Чуриков: Исторический город.

Оксана Галькевич: На связи Леонид, наш телезритель. Леонид, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Здравствуйте.

Зритель: Вы знаете, я пожилой уже человек, пенсионер. Поехал я в Краснодар до племянницы. Полтора часа побыл в квартире: ламинат, на бетон поклеены шпалеры – синтетика, двери – синтетика, и стеклопакеты. Три дня дома лежал. Покойная жена сказала: «Больше не пущу я тебя туда. Побудь полчасика – и домой». У Гитлера были камеры лежачие. А это по немецкой технологии камеры ходячие. Безобразие! Пусть хоть правительство немножко внимание обратит. Такая мерзота! Смотреть противно на эти дома, что они построили! Бабки за границу отправляют, все разворовывают, пенсию не добавляют…

Оксана Галькевич: Понятно.

Зритель: Дитя войны я, документ есть, дали мне, а бабок не дают. Мерзота! Воруют все кругом! Я не знаю. Извините.

Оксана Галькевич: Да, Леонид, спасибо. Проблем много.

Константин Чуриков: Вот смотрите. Все обычно так и начинается – с того, что сначала ты видишь эту среду окружающую, она тебе не рада, а потом вспоминаешь: «Ой, а у меня еще вот этого нет. А еще вот это плохо». И оно формирует сознание.

Оксана Галькевич: А насколько вообще среда формирует сознание, действительно? В сюжетах люди говорили, что серо как-то все, кисло, и настроение от этого… Это действительно? Прямо так влияет, да?

Юрий Эхин: Человек получает информацию на 90% через глаза, поэтому на первом месте стоит именно тот зрительный образ или зрительный ряд, который он видит, выходя на улицу или находясь дома. Это напрямую влияет не только на его настроение, а, извините, и на производительность.

Я уже не раз говорил и писал о том, что, по моему глубокому убеждению, вообще говоря, Советский Союз с его типовой застройкой после середине 50-х годов во многом сыграл негативную роль с точки зрения разрушения государства, разрушения Советского Союза.

Оксана Галькевич: Даже так?

Юрий Эхин: Да.

Оксана Галькевич: Интересно!

Юрий Эхин: Я объясняю, в чем тут дело. Дело в том, что человек, который живет в типовой застройке, приходя на работу, он не может создавать красивую продукцию.

В качестве другого, противоположного примера я приведу жителей Италии. Вот там, где архитекторы, лучшие архитекторы тысячелетиями строили города, люди, которые сейчас там рождаются и вырастают в красоте, они могут создавать прекрасные вещи.

Константин Чуриков: Дизайнеры те же, да.

Юрий Эхин: Поэтому лучшие итальянские дизайнеры лидируют во всем мире именно по этой причине – потому что архитектура там сохранена и развивается.

Оксана Галькевич: Юрий Брониславович, а у меня в связи с этим вопрос. Вы сказали о том, что сейчас главным архитектором может быть кто угодно. А может быть, проблема не только в том, что там какие-то коррупционные истории задействованы?

Простите, задам вам, может быть, неудобный вопрос. А как у нас в принципе с профессиональным уровнем в архитектурном сообществе Российской Федерации? Вот проходят всевозможные международные биеннале, какие-то конкурсы, еще что-то. Россиян там много участвует? Мы много берем каких-то «Оскаров» в архитектурной сфере?

Юрий Эхин: К сожалению, нет. Это больной вопрос. Но это тоже не случайно. Дело в том, что когда я начал говорить о государственной политике середины 50-х годов, то все было в государстве направлено на то, чтобы роль архитектора снизить и, извините, понизить уровень его квалификации. И в этом смысле настолько мощным катком власть проехалась по архитектурному сообществу, что этот механизм отбора лучших архитекторов не работал десятилетиями.

И сейчас мы, по сути, пожинаем плоды той самой ситуации, которая создавалась много лет. К моему сожалению, при этом… Я просто на своем примере знаю. Наш архитектурный уровень, наше образование, по крайней мере архитекторов моего поколения, ничуть не уступает архитекторам мира и европейских столиц.

Константин Чуриков: Все-таки специалисты есть.

Несколько сообщений. Самара: «В Тольятти на Юбилейной улице понастроили коровники и напичкали их пивнушками». «ВДНХ, улица Вильгельма Пика. Текущая этажность зданий – 7 этажей. Хотят сделать 180 метров». «Города сильно изуродовали за последние годы». В общем, отовсюду мы слышим стоны.

У нас в студии был Юрий Эхин, эксперт по жилищной политике, член Союза архитекторов России. Мы уходим на новости, чтобы вернуться.

Оксана Галькевич: Причем знаете, Юрий Брониславович (прости, Костя), эти стоны-то в поддержку собственно вашей позиции…

Константин Чуриков: Четыре, три, два, одна, ноль секунд.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Константин Чуриков: Мы скоро вернемся.

Сюжеты их Бийска и Самары