Не очень скорая помощь. По данным Росстата, в прошлом году каждый десятый взрослый россиянин ждал бригаду медиков более 40 минут. А по нормативу должен был в 2 раза меньше. Интересно, что чаще других жалуются жители крупных городов и малых сел. В чем проблема? И как её решить? Виталий Млечин: Нам пора начинать, начинаем как всегда с «Темы дня». Но вначале, так же как всегда, напомним, как с нами связаться. У нас есть телефон 8-800-222-00-14, позвонив по нему, войдете в прямой эфир. Также нам можно написать SMS-сообщение на короткий номер 5445, запомнить несложно. Также не забывайте, что это бесплатно. Тамара Шорникова: Соцсети. Виталий Млечин: Да, разумеется, наши соцсети прямо сейчас на ваших экранах, прямо под нами, чуть-чуть пониже, вот они, вы сейчас их видите. И наш сайт otr-online.ru, заходите на него, там есть кнопка «Прямой эфир плюс чат», одновременно смотрите прямой эфир и пишете нам сообщения в чат. Пожалуйста, все способы доступны для вас, мы ждем ваших сообщений, ваших звонков. Тамара Шорникова: И многие способы, конечно же, вам уже известны, потому что уже начали приходить SMS по нашей «Теме дня». Вот, собственно, какая она. Каждый десятый россиянин ждет «скорую» больше 40 минут – это данные из масштабного опроса Росстата. В течение прошлого года ведомство изучало условия жизни в стране. Судя по ответам участников исследования, чаще всего подолгу приходится ждать врачей в больших городах с населением от 500 тысяч человек и в маленьких селах, там, где живут от нескольких человек до 200 максимум. Виталий Млечин: Вот в таких населенных пунктах «скорая» может ехать и час, и больше, но по нормативам сегодня время доезда бригады на экстренный вызов не должно превышать 20 минут. В порядке, утвержденном Минздравом, впрочем, сказано, что в регионах могут быть свои нормативы с учетом транспортной доступности, плотности населения, климатических и географических особенностей. Расскажите, пожалуйста, как дела обстоят в вашем регионе, в вашем городе, поселке, деревне. В общем, позвоните, напишите, давайте все это обсуждать, потому что тема, мягко говоря, важная и актуальная. Тамара Шорникова: Представим нашего эксперта: у нас сегодня в гостях Юрий Викторович Кобзев, депутат, член Комитета Госдумы по охране здоровья. Здравствуйте. Юрий Кобзев: Добрый день. Виталий Млечин: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Давайте сразу разберемся с экстренными вызовами, на которые действительно «скорая» должна приезжать за 20 минут, и другими, на которые, очевидно, может ехать и дольше. Юрий Кобзев: «Другими» – это неотложными. Действительно, основная задача «скорой помощи» – это оказание экстренной и неотложной медицинской помощи. Экстренный вызов, точного определения такого понятия нет, но мы предполагаем, что экстренный вызов – это когда неоказание медицинской помощи приведет к фатальным последствиям в течение до часа. Неотложный вызов не приведет, когда неотложная помощь не оказывается, к фатальным последствиям, но может привести к тяжелым последствиям для здоровья. Это то, что принято в медицинской среде. Профильность вызова, то есть определить экстренность и неотложность, у нас делают бригады, станции скорой медицинской помощи, диспетчерский центр. Виталий Млечин: То есть диспетчер должен сам определить, неотложная помощь требуется или соответственно экстренная? Юрий Кобзев: Диспетчер на основании своих знаний, опыта, это действительно очень опытные работники скорой медицинской помощи, определяет профиль вызова. Если они сомневаются, они могут пригласить старшего врача станции «скорой помощи» для определения, передать такой вызов для исполнения линейной бригаде. Естественно, у нас есть определенные триггеры, когда авария, кровотечение, это сразу экстренное, сразу уходит бригада. Тамара Шорникова: Ну вот условно: «Пензенская область, «скорая помощь» приехала через 1.5 часа со скандалом, пришлось сказать, что милицию вызову, был сложный перелом со смещением и вывихом, пережила шок пенсионерка», – вот в данном случае это экстраординарный случай, или это укладывается в порядок нормы, странной, конечно, для этого пациента? Юрий Кобзев: Вы знаете, дискутировать на эту тему очень сложно, имея мало фактов. Как был осуществлен вызов «скорой помощи»? Болит нога? Болит нога – это может быть разная тема. Сложный перелом – это боль в ноге. Сначала надо расспросить человека. Вопрос, что люди по-разному отвечают. Безусловно, на такой вызов от перелома без кровотечения человек не умрет ни в течение 2-х часов, неотложную у нас вызывают до 2-х часов, столько может выполняться. Безусловно, туда бригада должна поехать, но когда человека спрашивают, болит ли нога, дальше как, насколько сильно, что было. Если человек упал, смещена, отломки… Есть больше… Знаете, даже у меня книжка лежит «Организация скорой помощи вне медорганизации», там целый перечень вопросов, которыми владеет диспетчер «скорой помощи». Скорее всего, это ситуация экстраординарная, потому что на переломы «скорая» выезжает. Виталий Млечин: Давайте спросим у наших зрителей, запустим наш маленький SMS-опрос: в вашем регионе «скорая» приезжает за 20 минут? Речь, еще раз напомним, идет об экстренных вызовах. Пожалуйста, напишите нам на короткий номер 5445 «да» или «нет», подведем итоги в конце часа и выясним, как обстоят дела именно в вашем регионе. Тамара Шорникова: Все-таки возвращаясь к цифрам, о которых мы говорили в самом начале, – как вы думаете, по каким причинам сейчас в основном задерживаются врачи, которые едут на некий вызов? Юрий Кобзев: Ну в самой преамбуле разговора вы сказали, что это касается мегаполисов и населенных пунктов, где действительно транспортная доступность вызывает большой вопрос. В мегаполисах это вопросы доступности из-за дорожных проблем, трафик. Потому что мы сами бываем свидетелями, сейчас благодаря принятию закона у нас «скорые» ходят в том числе по выделенкам и разделенкам, это резко изменило ситуацию даже по московской «скорой помощи». Но часто я бываю свидетелем, когда сами передвигаемся по Москве, некоторые водители не уступают дорогу «скорой помощи» даже с включенными спецсигналами. Я считаю, что для мегаполисов это прежде всего транспортная доступность из-за событий на дорогах, а для населенных пунктов небольших это по факту часто отсутствие самих дорог. И немножко есть, скажем так, проблема с количеством машин скорой медицинской помощи на район. Допустим, есть районы, где 5 тысяч население, там создается объединенный пункт для оказания скорой медицинской помощи, потому что у нас в селах планирование идет: на 7 тысяч населения одна машина. Соответственно, мы должны 2 района объединять. Если машина ушла в одни район, то что будут делать в другом? Здесь возникает следующая проблематика: а вызов какой был? Ложный, неложный, неотложный, экстренный? Здесь возникают вопросы, надо разбираться. Тамара Шорникова: Вот если сейчас уйти от оценки вызовов со стороны пациентов, как они объясняют свое самочувствие, действительно критерии вызова (экстренный и неотложный), что касается укомплектованности бригад, что касается кадрового вопроса, – все ли здесь в порядке? Потому что многие эксперты связывают вот такие цифры не только с трафиком, понятными причинами, а и с дефицитом кадров «скорой помощи». И вот о самих машинах мы уже разговор начали. Юрий Кобзев: Смотрите, в мегаполисах дефицита врачей, дефицита медицинского персонала в настоящий момент такого критического нет: бригады выходят укомплектованные в соответствии с нормативами и работают. А вот в селах есть, потому что работать врачом, фельдшером неотложной помощи в дальнем районе – это довольно-таки тяжелая задача, соответственно, туда нет большого списка желающих. Поэтому проблема обеспечения кадрами, конечно, существует. По мегаполисам я бы так не сказал. Виталий Млечин: Вологда, узнаем, как там дела. Елена, здравствуйте, мы слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я вот тоже звоню по поводу «скорой помощи». Дело в том, что я заболела, я вызвала «скорую помощь», меня спросили, что у меня болит. Я сказала, что у меня болит спина и прихватывает сердце. Они приехали только через 2 часа, а ведь это может быть, что сердце не в порядке, раз в спину отдает. Приехали через 2 часа, за это время человек вообще может умереть. Виталий Млечин: Ну подождите, а в вашем конкретном случае чем закончилось? Юрий Кобзев: Сколько лет ей? Зритель: У вас есть, это самое, регламент какой-нибудь, в течение какого времени должна приезжать «скорая помощь», или это такого не бывает? Виталий Млечин: Ну мы только с этого начали разговор, что, разумеется, регламент есть. Вы скажите, пожалуйста, ваш случай-то чем завершился? В итоге все-таки бригада приехала и оказала вам помощь, так? Зритель: Она приехала через 2 часа, приехал врач, спросил, сделал уколы, не объяснил, какие уколы, не оставил бумажку, что именно она мне сделала. Очень мне повезло, что была медсестра очень хорошая, воспитанная девочка, что она остановилась, а врач развернулась и пошла… Тамара Шорникова: Голос молодой – сколько лет? Спрашивает эксперт в том числе. Зритель: Мне 53. Тамара Шорникова: 53, ага. Хорошо, спасибо вам за ваш звонок. Виталий Млечин: Ну вот тут… Юрий Кобзев: Вызов был классифицирован как неотложный, потому что, я думаю, были заданы определенные вопросы, которые являются поводом для отнесения вызова к неотложному. В отношении оставленной бумаги – да, врач может оставить талон активный для передачи его в поликлинику, и если препараты, которые не подлежат предметно-количественному учету, были введены, то остаются ампулы у пациента на дому. Тамара Шорникова: Еще раз, чтобы было понятно зрителям: экстренный вызов 20 минут по нормативу… Юрий Кобзев: До 20. Тамара Шорникова: До 20, неотложный… Юрий Кобзев: Это среднестатистический. Некоторые приезжают за 15 минут, некоторые за 2 минуты. Тамара Шорникова: Мы не обсуждаем то, что хорошо, об этом действительно говорить не нужно. Юрий Кобзев: Да, до 20 минут. Тамара Шорникова: Неотложная помощь? Юрий Кобзев: До 2-х часов. Тамара Шорникова: До 2-х часов. Виталий Млечин: Вот из Самарской области очень печальный пример, даже из самой Самара нам пишут: «Ждали «скорую» больному с сердечным приступом более 4-х часов, за это время человек умер». Юрий Кобзев: Вопрос для разбирательства, почему, были ли предприняты все необходимые меры диспетчеризации прежде всего вызова, потому что… Знаете, так отвечать… Действительно 4 часа если по факту ждали с момента… Все разговоры на станции «скорой помощи» записаны, и мы четко знаем при обращении, что сказал человек, когда была направлена бригада. Мы же не боги, мы не можем оказаться по желанию в любом месте в нужное время. Соответственно, иногда машины ломаются, передают вызовы на другую машину. Это большой момент, требует разбора случай. Виталий Млечин: Но есть и обратная ситуация, в Мурманскую область приезжают хорошо, Якутск: «Скорая» приехала за 6 минут, спасли девушку, молодцы, спасибо». Тамара Шорникова: Давайте узнаем, как дела в Московской области. Людмила на связи. Людмила, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Людмила. Зритель: Здравствуйте. Хочу рассказать такую историю. Виталий Млечин: Давайте. Зритель: По дачному участку ко мне обратилась соседка в одиннадцатом часу дня. Соседка пожилая сказала, что она упала, замерзла, в общем, долго она где-то лежала, пришла ко мне за помощью. Я вызвала «скорую помощь», это было в одиннадцатом часу. Вызов приняли, казалось бы, все нормально. Час ждем, два, три – нет, четыре – нет. Я звоню опять, мне говорят: «Вызов принят». Я говорю: «Вы собираетесь приехать?» – «Да, собираемся». Опять час, два, и в шестом часу, когда я уже позвонила в правительство Московской области, объяснила ситуацию, что «скорая помощь» не приезжает, что вызвала уже полицию, только тогда через правительство Московской области приехала «скорая помощь» и полиция. Стали ее документы проверять, а ей за 90 лет, 94-й год этой женщине. И «скорую помощь» ждали, наверное, рекорд побили, полдня. Вот такая история. Виталий Млечин: Понятно, спасибо. Тамара Шорникова: Хорошо, понятно, спасибо за историю. Юрий Кобзев: Вы хотите комментарий? Тамара Шорникова: Какой должен быть алгоритм действий, если помощь нужна, а «скорая» не едет? Юрий Кобзев: Первое – это, безусловно, вызов «112» либо «03». Объяснить очень детально ситуацию, что пациенту, кому вызывают «скорую помощь», столько-то лет, такая-то ситуация привела к возникновению вызова. Ведь есть определенные триггеры, которые слышит диспетчер, он их четко определяет, кого быстрее направить. Но мы должны понимать: у нас человек считает, что я вызвал «скорую» и все, она должна приехать быстро. Сказали про дачные участки, сказали, насколько я понял, раз обморожение, это было доступно, если там обеспечено. Я сам был участником таких вызовов, когда мы подъезжаем, в тот момент это «РАФик», «РАФик» встал; объезжает «УАЗик» – «УАЗик» встал. Дальше что? Идите пешком. У нас есть четкий принцип, что если возникает опасность для оказания жизни бригады «скорой помощи», то вызывается… Сначала должны подумать о собственной безопасности. Мы должны обеспечить доступ, проезд. И очень часто бывает, дачное СНТ такое-то, аллея такая. Приезжаем, стучим, никого нет. Оказывается, там СНТ такое-то с частичкой «1», дача-1, дача-2, и там тоже есть такой адрес. Мы приехали, по факту кто-то не сказал, эмоции, все понятно. Если вы сомневаетесь в правильности передачи адреса, очень четко надо произносить адрес, называть ориентиры. У нас достаточно часто бывают случаи, когда приезжает машина, а пациента на месте нет, мы уехали, а может быть, туда ехать те самые 40-50 минут по этой заснеженной трассе. Если не сработала, не пришла машина вовремя, вы имеете право связаться со старшим врачом, с дежурным старшим врачом подстанции «скорой помощи». Плюс еще у вас есть вероятность, пожалуйста, обращайте к страховым представителям в свою страховую компанию, так и говорите, что у вас есть повод для вызова «скорой помощи», я считаю, что он обоснован, «скорая помощь» к вам не едет. Потому что государство сумасшедшие деньги отдает страховым компаниям, для того чтобы они, собственно, занимались этими вопросами урегулирования взаимоотношений между пациентами и медицинскими организациями. Тамара Шорникова: А в страховой не скажут: «Приходите завтра в офис с письменным заявлением?» Юрий Кобзев: Нет. В любой медицинской организации часто написаны телефоны страховой компании. У меня на полисе написано, я думаю, у вас если полис на руках, вы можете посмотреть… Тамара Шорникова: Да, там прописано. Юрий Кобзев: Там телефон горячей линии. Специально создавалась служба, эти люди получают деньги, так называемые представители страховых компаний, которые должны урегулировать эти вопросы. Если вопрос экстренный, они связываются с медицинской организацией, должны этим заниматься. Тамара Шорникова: А вот по опыту – мы сейчас даем действенный совет, или как должны мы действовать в определенной ситуации? Есть какая-то практика обращений… Юрий Кобзев: Вызов «скорой помощи», если не едут, соответственно вы обращаетесь к старшему врачу… Вы можете выйти на руководителя медицинской организации, эти телефоны часто указаны. Тамара Шорникова: Эффективность обращения в страховую по вашему опыту? Юрий Кобзев: По опыту медицинских учреждений, где я работал, при звонке в страховую сразу же проходит в течение 20-30 минут звонок человеку, который осуществляет контакты между медорганизацией и страховой компанией, часто это замглавы врача по качеству либо начмед. Тамара Шорникова: Еще один телефонный звонок примем. Виталий Млечин: Слушаем Ростовскую область на этот раз. Елена, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, мы очень редко вызываем «скорую», очень редко. Но просто-напросто в том году летом у нас случилось, ребенок может травку съел какую-то, у нас на огороде много ягод, много всего. Просто мы вечером глянули, ребенок стал кашлять, потом резко стала отечность появляться, глазки такие круглые делаться, и задыхается. Мы сразу позвонили в «скорую», нам сказали: «Утром, пожалуйста, езжайте к врачу». Какое утро, у нас ребенок задыхается? Вы знаете, это был просто-напросто удар какой-то. Так они и не приехали просто-напросто. Соседи все поднялись на уши, машины нет ни у кого, вы понимаете, пока бегали, что-то искали. Хорошо соседка пришла, принесла таблетку: «Попробуйте, говорит, от аллергии». Ребенок отошел. А если бы не отошел? Вот вы понимаете, ну я не знаю, мы так и не могли ни доказать, ругались ходили… Вот почему меня просто-напросто… Есть такая ситуация, заняты машины, но пускай бы нам объясняли: «Слушайте, родители, попробуйте то, попробуйте то, попробуйте то». Почему такое бездушие? Тамара Шорникова: Скажите, а вы спросили совет какой-то? Зритель: Да конечно, мы переспросили, может, что-то сделать, вы нам хоть скажите. Нам сказали: «Идите утром к врачу, врач посмотрит и все объяснит». Вы понимаете, когда задыхается ребенок у тебя, ты трясущимися руками… Какие мысли в голове у человека? Да никаких, страх один. Юрий Кобзев: Может не в эфир передать данные, я проверю. Вы можете вне эфира передать свои данные контактные, я проверю, я представляю Государственную Думу, Ростовскую область. Тамара Шорникова: Хорошо, попросим редактора записать ваши данные, обязательно все передадим после передачи. Юрий Кобзев: Неправильные действия были диспетчера. Тамара Шорникова: Могут ли диспетчеры, понимая, что не приедет вовремя «скорая помощь» или действительно уехали на более срочный вызов, давать рекомендации по телефону? Или здесь тоже есть свои регламенты и они не могут этого делать? Юрий Кобзев: Они могут давать рекомендации, что необходимо сделать: допустим, положите пациента так, дайте… Рекомендовать лекарственные препараты по телефону нельзя, но общие меры могут, конечно, дать рекомендации. Сказать «пейте такие-то таблетки» – это не совсем профессионально. А общие рекомендации, особенно при аллергии, у нас в Ростовской области действительно это частая ситуация, избежать контакта с аллергеном, можно выпить определенные препараты, которые являются общеупотребительными, – активированный уголь, полифепан практически у каждого в аптечке есть. Да, безусловно, диспетчер дает советы и может сопровождать, особенно старший врач «скорой помощи», если мы понимаем, что ситуация экстраординарная, машина туда двигается, старший врач может взять на себя и руководить действиями людей там. Виталий Млечин: Много жалоб приходит из совершенно разных регионов. Например: «Скорая» приехала быстро, но еще быстрее уехала, я осталась с неопознанным инсультом», – Одинцово, Московская область. Но и много хороших тоже. Из Ленинградской области, например: «Неотложная помощь всегда приезжает за 10 минут». Вот еще… Тамара Шорникова: Владимирская область: «Я своей «скорой помощью» очень довольна, в отличие от поликлиники они работают на «отлично», – город Вязники. Это, конечно, одни похвалили, других покритиковали, что тоже бывает. Виталий Млечин: Архангельск: «Вызывала «скорую», в декабре болел живот, приехали менее чем за час, увезли в урологию. Спасибо им больше». «Обратила внимание на огромное количество бумаг, которые заполнял врач у меня дом, а потом в стационаре», – вот это тоже не первое сообщение, кстати, нам приходит относительно количества бумаг. Действительно это столько времени занимает и нужно, необходимо заполнять такое количество бумаг? Юрий Кобзев: Вы затронули очень болезненную для меня тему, потому что мы занимаемся как раз законотворческой деятельностью, связанной со снижением бумажной нагрузки при работе «скорой помощи». Врач, вообще медицинский работник должен оказывать именно помощь, он учился для этого, он не учился брать определенную кучу согласий на то, на то, на то. К сожалению, такая проблематика есть. Мы идем к цифровизации, информатизации, мы должны в конце концов прийти к единой электронной истории болезни, к которой будет иметь доступ в том числе и медицинский работник «скорой помощи». В настоящий момент есть проблема с заполнением особенно информированного добровольного согласия. Представьте ситуацию: вы вызываете «скорую помощь, к вам приезжают, и человек должен вам объяснять, что сейчас он вас будет смотреть, он будет вам мерить давление; оттого, что он вам наложил аппарат Рива-Роччи, манометр накачал, а если вы принимаете в тот момент еще препараты для разжижения крови, у вас может остаться синяк, это одно из побочных явлений. Потом, смотрите, если он примет решение и будет делать внутривенную инъекцию, во время проведения внутривенной инъекции возможно проколоть вену, будет синяк. И вот по любым действиям мы должны сделать это «если». Притом самое страшное… Эту проблему признают все профессионалы системы «скорой помощи», эту проблему признают пациентские сообщества, но эту проблему у нас не признают представители, скажем так, юристов (юстиции, правовые отделы), они говорят, что у них этой проблемы нет. У страны есть, у них нет проблем. Но к сожалению, когда мы прибываем на вызов, до 10 минут может уйти на объяснение детальное для пациента, чего мы тут будем делать. Это нормально. А если бабушка, ей плохо, ей начинают рассказывать о возможных последствиях действий врача, это вызывает взрыв эмоций негативных у родственников, порождает конфликты. Мы работаем над этим вопросом, но 1.5 года мы не можем найти точки взаимодействия или соприкосновения именно с юридическими нашими моментами, хотя большая бригада профессионалов работает, чтобы этот момент убрать. Мы предлагаем врачу, которого вызвали, когда он видит, что состояние пациента требует оказания помощи, принять это решение самостоятельно и начать ее оказывать. Виталий Млечин: Давайте посмотрим наш сюжет. Корреспонденты наши разбирались в нескольких случаях, когда «скорая» приезжает вовремя, а когда не успевает. СЮЖЕТ Тамара Шорникова: Ну вот весна приходит, очевидно, что такая картина сейчас будет во многих населенных пунктах. В связи с этим вопрос из Татарстана: «10 лет 3G, почему до сих пор не практикуется видеозвонок?» Возможно, для таких мест это бы стало выходом. Юрий Кобзев: Почему не практикуется? Сейчас информатизация системы здравоохранения идет. У нас принят закон о телемедицине, мы дорабатываем уже концевые фактически моменты, чтобы с любой удаленной точки была возможность телемедицинской консультации. Сказали, что в населенном пункте есть фельдшер, собственно, фельдшерская помощь – это больше подспорье. Фельдшер – это довольно высококвалифицированный специалист, они очень многое знают и умеют. А если хороший фельдшер, то это, извините, еще огромный практический опыт. Я не вижу ничего плохого в фельдшерской помощи. Есть определенные состояния, при которых необходима специализированная медицинская помощь, то есть мы будем отправлять его соответственно в медицинские организации другого уровня. У нас фельдшер работает нормально на третьем уровне медицинской помощи, то есть первичная медицинская помощь. Значит, в отношении дорог вопрос прежде всего к обществу, к стране, но не к медицине. Врачи едут, врачи идут в этих сапогах, вы видели, слава богу, что у нас еще люди остались, которые организовались и вывезли этого пациента, а нет, это типа вы должны тащить, тянуть, это не наша задача. Распутица… Да, у нас есть регионы вообще непроходимые. Где-то у нас идут на аэросанях, где-то летят на вертолетах. Если кто-то отчитался, что там лежит асфальт, – а где ваша гражданская позиция? Коллективное письмо в прокуратуру, пусть они покажут, где асфальт, если у вас написано, что асфальт здесь лежит. Тамара Шорникова: А видеоролик в открытом доступе не приравнивается к обращению? Не должны реагировать на это соответствующие органы? Юрий Кобзев: Вы знаете, там нет, наверное, специального человека, который сидит и мониторит Интернет, ищет, где что-то на них написали. Если это попадет в конце концов в прокуратуру, они должны провести проверку. Потому что у нас говорят, что асфальт проложен в селе таком-то, но по факту проложили 50 метров бордюра. Асфальт проложен? – проложен. Но то, что он был сделан не на дороге, не для жизненно важного… Пускай тогда глава поселения обосновывает, почему не проложили мимо ее дома асфальт или мимо какого-то иного социального объекта, а не в том месте, где выход на трассу. У нас в стране масса таких вопросов стоит сейчас. Вопрос, почему администрация этих поселений не ставит проблематику приобретения специальных машин-вездеходов, потому что давайте будем откровенными: сказать, что мы сейчас заасфальтируем всю Россию, в том числе и Черноземье, и Нечерноземье… Надо быть объективными: скорее всего, в ближайшие 5 лет не появится такого. Зато есть машины, которые работают у нас на Дальнем Востоке, «скорая помощь», которая проходит практически везде, где есть возможность пройти транспорту. Вот мне показали здесь, я знаю, что и на юге России есть, на хуторах, где 6-7 месяцев у нас непроездные дороги, тоже туда точно так же трактора ходят и вывозят пациентов. Это неправильно, для этого у нас есть программа по санавиации, 3.5 миллиарда в год субъектам Российской Федерации передается для оплаты услуг санавиации. Если субъект не заявляется в эту программу, а у него такая ситуация, вопрос к субъекту. Виталий Млечин: Московская область. Тамара Шорникова: Вопрос к нашим зрителям, вернее, вопрос от них. Виталий Млечин: Валентина. Тамара Шорникова: Да, Валентину давайте послушаем. Виталий Млечин: Здравствуйте, Валентина. Зритель: Алло. Виталий Млечин: Слушаем вас. Тамара Шорникова: Слышно вас, да. Зритель: Здравствуйте. Я приветствую вас. Я очень люблю вашу передачу, она воистину всенародная. Я что хочу сказать по поводу «скорой помощи»? Вы знаете, я вот недавно приехала на дачу, мне было плохо. Меня зовут Валентина Анатольевна, Рузский район, Московская область. Я приехала на дачу, я вызвала «скорую», она приехала в течение 20 минут, и мне оказали помощь. Единственное, я хочу еще сказать… Извините, я, может быть, волнуюсь… Вот раньше, когда вызывала и называла возраст, они не очень приезжали, а сейчас вот… Вообще я хочу сказать, что пенсионерам начали больше уделять внимания в связи, наверное, с долголетием. В общем, мне оказали… В том году тоже как-то вызывали «скорую помощь», вы знаете, я очень благодарна, даже она лучше оказывает помощь, чем даже в наших поликлиниках. Виталий Млечин: То есть вы довольны? Зритель: Да, я очень довольна. Рузский район, Руза. Юрий Кобзев: Я хотел прокомментировать. Тамара Шорникова: Да, спасибо вам. Виталий Млечин: Спасибо большое, что позвонили. Юрий Кобзев: Хотел прокомментировать данное сообщение. Спасибо за хороший отзыв в отношении «скорой помощи». Минздравом России вводится единая система диспетчеризации, в некоторых местах она уже заработала, то есть у нас все звонки диспетчеризирует один центр. Каждая машина содержит в себе датчик «ГЛОНАСС», он видит, какая машина ближе. Сейчас есть проблема межсубъектовая, мы сталкивались с этим в закрытых городах, на границе областей. Мы видим, что машина здесь есть, населенный пункт на границе соседнего, там 600 метров проехать, но она туда не может пойти, потому что это другой субъект. Вот сейчас уже разработана программа, она внедряется, где мы будем видеть четко: звонок поступил с такого населенного пункта, если позволяет сделать экстренная система, определить координаты, сюда же пойдет ближайшая машина «скорой помощи», оснащенная в соответствии с определенными стандартами. У нас «ГЛОНАСС» сейчас, если не дай господь что происходит, может отправить автоматический вызов на «скорую помощь», то есть там есть большие подвижки, которые приведут к изменениям с доступностью скорой медицинской помощи. Тамара Шорникова: Это все перспективы какого времени? Юрий Кобзев: Это уже сейчас идет. В Москве идет диспетчеризация вот в таком уровне, Московская область подключается, несколько регионов Российской Федерации. Но Россия огромная страна; допустим, у нас есть регионы, где немножко иная система здравоохранения, они разрабатывают свою систему, имеется в виду муниципальная система, система на уровне субъекта, то есть 3 уровня: федеральная, муниципальная и субъекта. Соответственно, каждая из них сейчас производит свои адаптации, но система будет работать по всей стране. Тамара Шорникова: Давайте послушаем еще один телефонный звонок. Виталий Млечин: Да, Красноярский край, Татьяна. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, слушаем вас. Зритель: Я Краснодарский край. Виталий Млечин: Краснодарский край, простите. Зритель: Я хочу рассказать вот конкретно несколько лет назад про своего папу. Мы вызвали врача, потому что у него сильная боль была, она отдавала как-то в ногу, спину. Соединяли с вот этим вот диспетчерским пунктом, который они придумали. Полдня мы с ними переговаривались, они давали какие-то рекомендации, мы подумали, что остеохондроз, по признакам остеохондроз. А когда в итоге поздно вечером приехала «скорая», мы уже потребовали, чтобы «скорая», оказался инсульт, сразу же повезли… У нас в… нет кардиологического отделения, повезли в Анапу, час от нашего города. Хорошо, что там оказали, хорошее кардиологическое отделение, там оказали помощь, папе было больше 75 лет. То есть вот этот диспетчерский пункт – это прослойка ненужная между медиками и населением, я считаю, она только оттягивает помощь, это не для людей сделано, а против людей. Я не знаю, в советское время не было никаких диспетчеров, «скорая» выезжала. И потом я знаете что хотела сказать? Такая странная логика: если ложные вызовы, так что, «скорую» отменим? А если у нас хирурги отменим, так что, операции отменим? Странно как-то. «Скорая помощь» должна… Юрий Кобзев: Я прокомментирую. Зритель: И еще, знаете, хотела вот депутату, там у вас сидит в студии, задать вопрос. Я вот слышала, что собираются принять или, может, приняли уже такой закон, что 3 раза в год вызываешь «скорую», а на четвертый она уже тебе будет платная, – правда это или нет? Тамара Шорникова: Хорошо, Татьяна, спасибо. Сейчас все по полочкам разъясним. Виталий Млечин: Приняли такой закон? Юрий Кобзев: Нет, такого закона не было, такой законодательной инициативы не было, не обсуждалось. Я этот фейк, как сейчас принято говорить, слышу уже не один год. Значит, у нас очень любят вырывать из контекста информацию. Данная ситуация имеет расчетный показатель, что у нас в среднем на одного россиянина мы рассчитываем территориальную программу государственных гарантий, 3 вызова на человека: кто-то вызовет 23, а кто-то ни разу, но в среднем мы рассчитываем, что на 100 человек у нас может быть запланировано такое-то количество вызовов, – все, на этом точка, заканчивается. В Конституции у нас определено, что человек имеет право, а вот дальше мы будем разбираться. Вы сказали про ложный вызов – для нас ложный вызов, когда мы приезжаем, а дверь закрыта, но бригада-то ехала, а в этот момент кому-то где-то необходимо оказывать экстренную помощь. Для нас ложный вызов – это когда чьи-то... позвонили, приехали, на остановке лежит человек. Мы приезжаем, никого нет, и заметьте, страховая компания никогда за эти вызовы не платит, она платит конкретному человеку за конкретное оказание помощи. А вот таких вызовов в стране до 7% в год, а теперь считаем: 47 миллионов вызовов «скорой помощи» в год, возьмите от этого 7%, умножьте на среднюю стоимость вызова, и вы поймете, почему врачи «скорой помощи», организаторы здравоохранения очень обеспокоены этим. Считайте, что если пошел непрофильный вызов, ложный вызов «скорой помощи», кому-то не оказали помощь, кто-то может умереть. А теперь подумайте, что этот кто-то будет кто-то из ваших знакомых либо близких. Поэтому для меня это принципиальная позиция, да и для всех организаторов тоже. Ну и Краснодарский край – там скорее всего не буду судить, потому что не имею фактов, но есть вопрос. Потому что когда идет такой вызов, длительных переговоров не ведется. Насколько я понимаю, у вас населенный пункт, где есть первичная медицинская помощь. Безусловно, Краснодарский край в подавляющем большинстве – это крупные населенные пункты в том числе и на селе, там есть фельдшер, надо вызывать его сразу на место. Идет проблематика, что несколько часов не могут определить, – да, боль бывает при инсульте, здесь, скорее всего, неправильно расценен был вызов, надо разбираться в конкретном случае. Тамара Шорникова: Еще несколько SMS. Краснодарский край: «В течение 30 минут». Юрий Кобзев: Нормально. Тамара Шорникова: Регион, к сожалению, неизвестен, укажите, пожалуйста, его, пришла информация с нашего сайта: «25 тысяч население в городе, 2 «скорые помощи» – это нормально?» Юрий Кобзев: Если город, одна машина «скорой помощи» на 10 тысяч населения. Иные нормативы могут быть установлены субъектом федерации в зависимости от доступности и протяженности, потому что опять же так называемая агломерация может быть 25 тысяч в нескольких домах собрано, а может быть распределено на такой огромной территории. Поэтому в приказе, в методических рекомендациях написано, что субъект Российской Федерации имеет право с учетом транспортной доступности, инфраструктуры дорожной изменить этот норматив в свою сторону. Тамара Шорникова: На каком-то уровне, хочу просто один вопрос про регионы как раз добить, что называется. Мы говорили в самом начале программы, вы сейчас повторили о том, что действительно регионы могут устанавливать собственные нормативы исходя из разных параметров. Кто-то следит за тем, насколько своевольны они в данном вопросе? Ведь можно действительно… Например, есть SMS, где у нас пишут, что от 6 до 9 часов ждут «скорой помощи». Может быть, если официальный запрос сделать, окажется, что в их территориальных нормативах они так прописали и все хорошо. Кто-то контролирует? Юрий Кобзев: Ну вряд ли они могут изменить, что «скорую помощь» мы ждем 6-8 часов. Если 6-8 часов ждали и это была «скорая помощь», скорее всего там не было ситуации для «скорой помощи». Значит, во-первых, должно быть решение законодательного органа, что мы применяем такой-то норматив, потому что есть федеральные рекомендации. Если мы можем их расширить для людей, мы должны это обосновать на уровне своей нормативной базы. С учетом… Допустим, любой субъект возьмем Российской Федерации, приводили нам Владимирскую область, что во Владимирской области принял наш парламент местный, что мы вводим иной норматив, все. Мы его согласовали, показали, тогда никто не будет придираться. А сокращать в угоду себе нельзя, уменьшать норматив, расширять можно. То есть мы можем увеличить количество «скорой помощи», но не уменьшить, уменьшать нельзя. Виталий Млечин: Знаете, сразу несколько пришло сообщений от водителей, сотрудников «скорой помощи». Вот, например: «Сам работал в «скорой» Ставропольского края, работа в условиях нашей действительности героическая, у нас только в отчетах чиновников все супер-пупер». Москва: «Здравствуйте, я водитель «скорой помощи», зарплата у водителей 30 тысяч рублей, и запчастей нет», – еще раз напомню, что это Москва. Чувашия: «Я врач «скорой помощи», в Чувашии в деревне шли 2 километра пешком к пациентке по размытой грунтовке, после оказания помощи требовалась госпитализация. В администрации района сообщили, что нет даже трактора, пациентку тащили на носилках к машине. Это очень тяжело». То есть вот такие случаи тоже есть, когда люди действительно делают свою работу, но по каким-то объективным или не очень объективным причинам ее делать крайне сложно. Юрий Кобзев: Вы знаете, данная ситуация говорит о том, что… Мы знаем правду, те, кто работают на местах, у нас по крайней мере Комитет по охране здоровья, все, кто выезжают на места, ты видишь эту ситуацию. Я знаю, что могут тащить. Почему администрация района так поступила? Почему не обратились в МЧС? У нас есть соглашение, если хорошо работает субъект, между «скорой помощью» и службой «112», МЧС. В таких ситуациях МЧС может помочь, потому что не все в руках «скорой», мы можем объединяться для спасения человека. Там у них написано: «Помощь. Спасение. Предотвращение», – то есть они выходят на эти ситуации, помогают. Почему нет такого соглашения в субъекте, большой вопрос. Если ребята тащили, извините, 2 километра на носилках… Я знаю случаи, и 300 тащили метров… Есть проблематика, надо их, конечно, призывать прежде всего руководство их поощрить хотя бы, а во-вторых, выяснять, почему не была оказана помощь в транспортировке, это обязанность все-таки. У нас написано, что «скорая помощь» организовывает транспортировку, то есть мы должны были известить, но подвергать себя риску, где-то по лесу тащить 2 километра – это подвиг русского народа. В отношении «скорой помощи», запчастей: есть проверки, московская станция «скорой помощи» одна из лучших в стране, передовых. Я не видел, чтобы по сводкам проходило, что машин не выставлялось необходимое количество на линию, – выставляются на линию все машины, машины ездят, работают. По оснащенности, наверное, тоже одна из лучших в стране. Работать тяжело, да, «скорая помощь» – это, наверное, самая тяжелая линия, первая линия обороны здравоохранения. Тамара Шорникова: По этому поводу как раз многие говорят «спасибо» действительно за работу «скорой помощи». Теперь немного SMS от зрителей, только что читали от самих сотрудников «скорой». Рязанская область: «Рязань, у нас на «скорой» работают профессионалы, спасибо им». Воронежская область: «Да, «скорая» спасла меня от смерти». Еврейский автономный округ: «Скорая» приезжает быстро, молодцы, спасибо». И Сахалин: «Скорая» приезжает в течение 7 минут, благодарна за работу», – поселок Тымовское. Виталий Млечин: Подведем итоги голосования. Тамара Шорникова: Да. Виталий Млечин: Мы спрашивали у вас, приезжает ли в вашем регионе «скорая» за 20 минут. «Нет», к сожалению, ответили 65% наших зрителей, только к 35% «скорая» приезжает за 20 минут. Тема на самом деле очень серьезная и широкая, мы, конечно же, все аспекты за это короткое время осветить не могли, но по крайней мере все-таки какие-то основные штрихи, что ли, наметили, основные пункты. Тамара Шорникова: Да, и дали отправную точку для обсуждения этой темы в вечернем блоке программы «Отражение». Наши коллеги вернутся к этой теме в 20 часов по Москве – подключайтесь, если не получилось дозвониться сейчас к нам в эфир, у вас есть еще одна возможность это сделать. Юрий Кобзев: Спасибо всем, кто спасает сейчас жизни наших россиян, прежде всего скоропомощникам, и спасибо вам. Виталий Млечин: Это точно. И спасибо вам большое. У нас в гостях был депутат Государственной Думы, член Комитета по охране здоровья Юрий Кобзев. Мы вернемся через пару минут. Тамара Шорникова: Спасибо.