Оксана Галькевич: А теперь у нас серьезная тема, друзья. История из жизни, которая привлекла внимание не только журналистов, но и заставила нас сегодня поднять важную тему в прямом эфире. В начале августа на улицах Волгограда появились объявления, написанные детским почерком на обычной бумаге на тетрадных листочках. 7-классник Ваня Сидоров просил людей помочь с поиском лекарств для его мамы. Константин Чуриков: Дело в том, что его мама, 40-летняя Светлана Сидорова, попала в реанимацию с инсультом, несколько дней была без сознания. Врачи поставили ей диагноз «аневризма головного мозга». Операцию делать было опасно, поэтому для лечения выписали препарата – нимотоп. Но оказалось, что ни в Волгограде, ни во всей остальной России такого лекарства в продаже, в аптеках вообще в помине нет. Ольга Сидорова: Он производства немецкого. Получается, что в России его нет. Они очень сильные, чтобы не было развития инфекции. Плюс сосуды привели в порядок, чтобы летального исхода не было. Оксана Галькевич: И в отчаянии, когда выяснилось, что лекарство просто так не найти, сын Светланы, семиклассник Иван, развернул спасательную операцию – расклеил десятки объявлений с просьбой о помощи. Все размещал на столбах в своем районе, на стенах домов. Кто-то увидел эти листовки, сфотографировал, разместил в социальных сетях. И сразу начали поступать звонки, какие-то деньги кто-то переводил. Другим удалось даже найти и передать это лекарство. Иван Шитик: Чтобы как-то помочь маме, я решил таким способом. Не в интернете написать, а своими руками, чтобы люди как-то не подумали, что это какие-то аферисты или вымогательство денег. Люди начали звонить, просить номер телефона, карты, начали перекидывать по 100-200 рублей. Константин Чуриков: Несколько дней назад маму этого мальчика снова госпитализировали. Родственники говорят, что ей стало хуже из-за того, что она сильно волнуется. Сейчас ее состояние стабильное. К лечению также подключились московские нейрохирурги. Оксана Галькевич: Уважаемые друзья, такая история. Давайте попробуем разобраться в причинах, почему так происходит, почему ребенку приходится брать на себя какую-то ответственность, развешивать вот такие объявления. Константин Чуриков: Почему всей страной СМС-ками собираем деньги на лечение детей. Оксана Галькевич: И почему Минздрав не знает, что этой конкретной Светлане и десяткам других людей, может быть, сотням, нужна в этот момент помощь. И почему лекарство в нужный момент не находится. Константин Чуриков: У нас в студии Нелли Игнатьева. Это исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей. Нелли, здравствуйте. Нелли Игнатьева: Здравствуйте. Константин Чуриков: Для начала по поводу этого препарата, который был прописан этой женщине, о которой мы сейчас рассказывали. Скажите, пожалуйста, а как можно вообще в принципе выписывать человеку препарат, если его нет в помине, в природе не существует здесь. Оксана Галькевич: Вводя в какой-то жесточайший стресс всю семью. Нелли Игнатьева: Я порадуюсь за маму, что у нее такой заботливый сын в этой ситуации. Спасибо Ване, что мы сегодня обсуждаем именно эту проблему искренне, хотя в этой конкретной ситуации проблемы как таковой и не было. Почему? Потому что каждый лекарственный препарат – это некая химическая формула. И врач выписал именно эту действующую молекулу, именно эту химическую формулу. И, порекомендовав именно под названием тем, которое мы слышим, это торговое наименование лекарственного препарата, действительно германского производства, которое не зарегистрировано на территории Российской Федерации, его уже на протяжении более чем года нету в обращении на рынке России. Но есть такие же лекарственные препараты с этим же действующим веществом нашего отечественного производства. На рынке они были. Я знакома с ситуацией более подробно. Врач на самом деле выписал, как и должны выписывать врачи. И наших телезрителей я тоже к этой информации в очередной раз призываю. Спасибо, что мы эту тему обсуждаем. Врачи выписывают в рецептах именно ту действующую молекулу, которая будет оказывать терапевтический эффект. Именно с этим рецептом вы должны прийти в аптеку и интересоваться именно наличием того наименования, которое выписано в рецепте, а не торгового наименования. Константин Чуриков: Не коммерческое наименование, а формула лекарства. Нелли Игнатьева: Можно сказать и так. Не коммерческое наименование, а именно то действующее вещество, которое выписывает врач. Константин Чуриков: Аспирин – это ацетилсалициловая кислота, условно говоря. Нелли Игнатьева: Увы, такие примеры приводить не совсем корректно как профессионалу. Я не могу в средствах массовой информации называть конкретные лекарственные препараты. Но суть заключается в том, что врач выписывает именно действующую молекулу, действующее вещество. На профессиональном языке это называется НМН (непатентованное международное наименование), которое как раз имеет альтернативные аналоги. И они отличаются даже в цене. Это тоже очень ценная информация для наших пациентов. Когда врач выписывает вам лекарство, приходите в аптеку именно с рецептом, именно с тем, что выписал врач, вот эту действующую молекулу, и интересуйтесь, какие есть лекарственные препараты в рамках этого действующего вещества, в рамках НМН. И они даже различаются в цене. И таким образом, получается, в данном конкретном случае проблемы не было. Были аналоги. Но врач рекомендовал «лучше бы немецкий», чем вооружился Ваня и стал разыскивать именно этот препарат. Оксана Галькевич: Это же вопрос коммуникации. Это же вопрос разговора врача и пациента. Ведь не мальчик беседовал с этим врачом, который выписал это действующее вещество и рекомендовал некое немецкое. Это же как поговорить с человеком. Можно сказать: «Вы знаете, вот это лучше всего. Ищи». Константин Чуриков: Но его, наверное, нет. Оксана Галькевич: Но можно же сказать как-то спокойно о том, что есть альтернатива: «Вот эта, эта и эта». Как же так мы людей доводим до такого состояния? Нелли Игнатьева: Мы сегодня ведем в том числе разъяснительную работу, доводим информацию до нашего населения. Я не уверена, что это было именно так. Нам сложно обсуждать и комментировать эту ситуацию. Потому что в рецепте и в листе назначения выписана действующая молекула, то есть именно так, как и должно быть и в рамках закона, и в рамках того, чтобы наша пациентка могла бы приобрести лекарственный препарат. Но действительно была некая оговорка. Врач прокомментировал, что рекомендация врача скорее в том, что оно назвал торговое наименование. Оксана Галькевич: Скажите, а вот эта рекомендация врача означает полное неверие нашего врачебного медицинского корпуса в отечественные фармпрепараты? Почему эти рекомендации мы слышим регулярно, и даже не в таких сложных жизненных ситуациях, как у Светланы из Волгограда. Нелли Игнатьева: Мы их слышим. Существует такой, увы, у нас миф или стереотип, что иностранные препараты работают лучше. Хотя, вы знаете, у меня есть реальные цифры. Мы потребляем лекарственных препаратов гораздо больше, произведенных на территории Российской Федерации. То есть на самом деле это не есть тождественное равенство того, что только иностранный препарат может работать. В данной ситуации и в конкретных ситуациях, в которых оказываются наши пациенты, если врач называет то наименование, которого нет в аптеке, но по каким-либо причинам вам ответили в аптеке «нет». Хотя тоже обращу внимание: его в одной аптеке может не быть, а в другой он может быть. И такая ситуация может быть. Но, увы, в этой ситуации не было этого торгового наименования вообще на территории Российской Федерации, но был аналог, что очень важно. Всегда интересуйтесь сразу же. Обратная связь к врачу. Каким лекарственным препаратом можно заменить. Потому что любое заболевание требует лечения здесь и сейчас. Константин Чуриков: Женщина после инсульта. Серьезный диагноз. Нелли Игнатьева: Это очень тяжелая серьезная ситуация. Тем более, что она вызвала такой резонанс и волнение, как мы сегодня видим со стороны пациентки. Пожелаем ей скорейшего выздоровления. Константин Чуриков: Хочется все равно докопаться до сути проблемы. У нас есть целое Министерство здравоохранения. На прошлой неделе глава этого ведомства Вероника Скворцова сказала в интервью «Комсомолке» о том, что «у нас на всю страну в незарегистрированных лекарствах нуждаются всего 7 детей». Просто напомню этот случай. И тут уже поднялись люди знающие, которые этим детям оказывают помощь из разных фондов. И, вот, например, поправили госпожу министра, что, например, в ректальном диазепаме, который применяется при борьбе с эпилепсией, нуждаются как минимум 23 000 детей. То есть на всякий случай министр ошиблась на несколько тысяч. Как минимум. Давайте сейчас побеседуем с Юрием Жулевым. Это сопредседатель Всероссийского союза пациентов. Юрий Александрович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Юрий Жулев: Да, здравствуйте. Константин Чуриков: Как вы объясните разницу цифр? Кстати говоря, Минздрав уже официально признал, что они не владеют статистикой, не владеют информацией. А как такое вообще возможно? Юрий Жулев: Как раз вчера было заседание в Общероссийском народном фронте на эту тему. А тема следующая. К сожалению, отсутствуют регистры пациентов. Они, конечно, есть по определенным заболеваниям, но мы не видим системного подхода к формированию таких регистров. Отсюда и отсутствие информации. Следующий очень важный момент. Ведь речь шла о незарегистрированных в России препаратах. И когда официально министерство спрашивает врачей о потребностях в препаратах, они, конечно, не указывают потребность в этих препаратах, которые просто официально не зарегистрированы в России. Они могут указать потребность в препаратах, которые присутствуют в Российской Федерации. Это тоже такой интересный юридический и организационный крючок. Но общими усилиями ситуацию поправляют. Потому что благотворительные фонды, заинтересованные родители пациентов самостоятельно сейчас собирают информацию и уже частично передали в Министерство здравоохранения. Константин Чуриков: Скворцова еще сказала, что есть три варианта решения этой проблемы. Первый вариант – это заняться импортозамещением. Оксана Галькевич: Производить лекарства в аптеках из субстанций. У нас всего 206 таких аптек в 42 регионах. Это половина страны, половина регионов. Даже меньше. И осуществлять централизованные государственные закупки. Но для этого тоже нужна какая-то правильная картина, в каком объеме эти закупки осуществлять. Константин Чуриков: Как раз хотел, чтобы вы это прокомментировали, Юрий Александрович. Скворцова сказала, что она в течение двух недель встретится с руководством московского завода, который мог бы это выпускать. У меня вопрос: а что мешало раньше этим заняться? Как вы думаете? Юрий Жулев: Сложно сказать, что мешало раньше. Я думаю, что перед этим заводом не была поставлена данная задача. Следующий момент… Константин Чуриков: Московский эндокринный завод. Юрий Жулев: Моментально… невозможно. Просто невозможно. Потому что там некоторые формы требуют и изменения технологий, и дополнительного оборудования. Эта работа будет продолжаться. И главное, чтобы она увенчалась реальным успехом, а именно появились отечественные редкие формы лекарственных препаратов. Потому что сами препараты есть. Они зарегистрированы. И отсутствуют определенные формы, которые нужным маленьким детям в определенных формах выпуска этих лекарственных препаратов. Оксана Галькевич: А что мешает форсировать события с регистрацией лекарств? Юрий Жулев: Хороший вопрос. Во-первых, мы должны понимать, что регистрация лекарства – дело добровольное. Ни пациент, ни врач, ни даже министерство здравоохранения не может приказать компании зарегистрировать препарат в Российской Федерации. Это решение компании-производителя. Оксана Галькевич: А им это невыгодно. Я правильно понимаю? Юрий Жулев: Совершенно верно. Мы должны понимать, что это бизнес. Поэтому если компании невыгодно зарегистрировать конкретный препарат, например, много уже аналогичных препаратов на рынке, и более дешевых. Или вот эта редкая форма имеет действительно очень маленькое распространение. То есть ее невыгодно регистрировать в России, а это достаточно сложная процедура. Константин Чуриков: Им невыгодно, а государству не нужно, получается. Оксана Галькевич: Я как раз хотела об этом спросить. Пусть даже есть немного людей, страдающих от какого-то заболевания. Но государство как-то может с этим бизнесом вступить в какой-то переговорный процесс, чтобы ускорить регистрацию. Юрий Жулев: Я хотел бы упомянуть третий вариант, о котором вы рассказали. Это государственные закупки незарегистрированных лекарственных препаратов. Это важный момент. К сожалению, правовой базы пока нет. Но на совещании была достигнута договоренность, что этот вопрос будет прорабатываться. Этот вопрос касается очень многих. Это не только данные дети, но и онкология, и орфанные заболевания. Это масса сфер. Я думаю, что такой экстраординарный механизм должен присутствовать. Константин Чуриков: Спасибо. Это был Юрий Жулев, сопредседатель Всероссийского союза пациентов. Вы знаете, когда мы слышим, что «вопрос будет прорабатываться» или, как они говорят, «прорешиваться», идут годы, а людям это нужно здесь и сейчас. У нас очень много звонков. Давайте еще зрителям дадим слово. Оксана Галькевич: Иван из Оренбургской области. Здравствуйте, говорите, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте. Я бы хотел поднять такую тему. Ваш эксперт Нелли утверждает, что ей врач выписал препарат. Но есть аналоги и т.д. и т.п. Просто сам сталкивался. Врачи, как правило, неофициально советуют именно импортные препараты, потому что я сам неоднократно убеждался, что действие импортных препаратов и наших отечественных аналогов – это совершенно разные результаты лечения. В общем, это небо и земля. Даже сахароснижающие препараты. Например, импортный сиофор для диабетиков и наш отечественный метформин, который никак не снижает сахар, особенно фирмы «Озон». У меня такое ощущение, что лечебный  эффект от него абсолютно нулевой. Поэтому этот вопрос умалчивают, что импортные препараты намного эффективнее наших отечественных аналогов. Оксана Галькевич: Да мы не умалчиваем, Иван. Спасибо, что обсуждаем. Вот видите, какие. Это некая мифология, или это все-таки близко к правде? Нелли Игнатьева: Я являюсь кандидатом фармацевтических наук и первым заместителем председателя Всероссийского научного общества фармацевтов. Я сейчас подчеркнула эти моменты в силу того, что я уполномочена ответственно прокомментировать с профессиональной точки зрения именно действие лекарственных препаратов. Вы знаете, каждый человек настолько уникален. И если препарат человек использует, применяет при хронических заболеваниях, в данном примере наш уважаемый телезритель, страдающий сахарным диабетом, то, конечно, переход с одного лекарства на другой лекарственный препарат достаточно сложный. И бывают заболевания, что в принципе невозможно. И даже в том случае, когда наш врач должен выписывать именно НМН, то есть действующее вещество. Но в отдельных случаях и законодательство предусматривает, что именно торговое наименование тогда, когда нужно это именно пациенту по жизненным показаниям. Так вот, возвращаясь к комментариям нашего уважаемого телезрителя, что якобы что-то умалчивают, и наши отечественные лекарственные препараты, которые могут не содержать того действующего вещества, как я предполагаю, в самом вопросе лежит… У нас единая контрольно-разрешительная система, работающая на территории Российской Федерации. Ровно одинаково проходит контроль качества. Как лекарственные препараты ввозимые (иностранные), так и лекарственные препараты, произведенные здесь на территории Российской Федерации. Вы знаете, я сейчас еще раз подчеркну, что у нас есть и иностранные площадки, которые локализованы здесь на территории Российской Федерации. Поэтому сегодня такое разделение… В фармацее вообще нет таких даже границ на фармацевтическом рынке. Но, увы, с одной стороны, это такое неправильное предположение, что одно лекарство может лечить, другое не может лечить. Скорее, каждый из нас настолько индивидуален и уникален, что нам нужно подбирать терапию именно врачом к каждому индивидуально. Константин Чуриков: Что происходит на нашем СМС-портале? Москва пишет: «Хоть что говорите, но импортные препараты, особенно онкологические, безусловно, действеннее отечественных аналогов». Это к вопросу про вечное импортозамещение. Тверская область: «Оружием торгуем, а лекарств нет». Оксана Галькевич: Елена из Калуги, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я хотела бы вопрос задать. Уже на протяжении долгого времени у нас постоянная задержка с лекарствами. Я являюсь диабетиком. Не можем вовремя получать лекарства. Соответственно, и прекращается курс лечения. За свои деньги у меня покупать не получается, потому что у меня пенсия 8500. И поэтому вот такая история, конечно, не то, что усугубляет процесс выздоровления, а просто-напросто уже и… Константин Чуриков: Подождите, Елена, но вы диабетик. Вы не можете без лекарств. Зритель: Я не могу. Но приходится. За свои деньги я покупать лекарства просто не могу. У меня их нет. Оксана Галькевич: Это еще в зависимости от того, какой у вас тип диабета. Нелли Игнатьева: Я сейчас прокомментирую ситуацию, что сахарный диабет – это то заболевание, при котором люди, страдающие этим заболеванием, обладают 100%-ной льготой на получение бесплатного лекарственного препарата. Наша телезрительница сейчас как раз привела, что она не получает лекарства бесплатно своевременно и вынуждена обращаться в коммерческие аптеки, покупать эти лекарства за свои собственные средства. А здесь у нас уже вопрос, что называется, финансирования льготных категорий граждан. У нас есть два канала финансирования – это федеральный бюджет для тех редких заболеваний. На сегодня это перечень заболеваний, мы раньше его называли «7 высокозатратных нозологий». Сейчас это расширяется и станет 12 заболеваний. Федеральный бюджет выделяет средства для закупки этих лекарственных препаратов. И региональные власти для следующих выделенных в эти категории. В том числе и заболевания, в том числе и социальные группы. Отмечу, что абсолютно все дети до 3 лет в Российской Федерации обладают правом бесплатного получения лекарственных препаратов. Но эти лекарственные препараты действительно закупаются именно те, на которые хватает средств у каждого региона. И если эти средства были потрачены нерационально или неправильно были закуплены лекарственные препараты, что мы иногда тоже видим уже по отчетам, когда просроченные лекарственные препараты, купленные в рамках непосредственно льготного обеспечения, выявляются там… И получается такая картина, что те пациенты, которые нуждаются в лекарственных препаратах, такие как наша телезрительница, они своевременно не получают лекарственные препараты. Константин Чуриков: Может быть, нам тогда в основных документах в стране, в законах, в конституции – везде делать сносочки, где требуется, «если хватит денег». Такая сносочка. Нелли Игнатьева: Но те комментарии, что «извините, но у нас нет средств», мы эту ситуацию действительно слышим. Я стараюсь поддерживать наших пациентов, в том числе работать с органами исполнительной власти. И излагаю надежду, что сегодня меняются и команды на уровне даже регионов. Впереди у нас выборы. И, сохраняя эту надежду, верю в новых приходящих чиновников, которые более оптимистично и правильно будут расходовать средства, потому что мне стыдно, мне больно, что мы в рамках нашей такой могучей сильной страны говорим о том, что диабетик не может своевременно получить лекарственный препарат. Зачем тогда дается эта льгота бесплатного получения лекарственных препаратов для диабетиков? К тому же, вы знаете, у нас ежегодно принимается рекомендательный норматив на одного льготника. Сегодня он составляет 820 рублей в месяц на одного льготника. Константин Чуриков: Желательно. Нелли Игнатьева: Это рекомендательно, да. Казалось бы, есть регионы, которые этих средств не могут изыскать, для того чтобы всех льготников обеспечить. Но здесь очень сложная система самого лекарственного обеспечения. У нас ведь есть еще и эта возможность, которая по сути подорвала, может, в какой-то степени доверие наших пациентов к нашему льготному обеспечению, когда пациенты у нас вместо социальной льготы может выбрать соцпакет в виде денежной компенсации. И таким образом он может получает с одной стороны право лишения лекарства, но, согласно другому закону, он также может прибегнуть к этому праву. Константин Чуриков: Мы это проходили. Монетизация льгот. И мы знаем, что это такое. Нелли Игнатьева: Да. Но отголоски до сих пор еще имеют место быть. Что касается на сегодняшний момент, вот Юрий Александрович Жулев в своих комментариях сегодня отметил очень важный такой момент, что у нас, увы, отсутствует реестр больных. И, к сожалению, мы сегодня реальную статистику просто-напросто не знаем, сколько нам нужно. И впереди очень много работы в этом направлении. Константин Чуриков: И таким постскриптумом к нашей беседе будет СМС-ка из Кемеровской области: «Может, глядя на ребенка, у чиновников проснется совесть?», - пишут нам зрители. Нелли Игнатьева: Я Ваню благодарю всю неделю, что он привлек к нескольким темам одновременно своей расклейкой объявлений. Это да. Работать есть с чем, есть над чем. И спасибо за поднятые вопросы. Оксана Галькевич: Там на самом деле многие чиновники в том числе подключились к ситуации этой семьи. Проблема-то системная. Нелли Игнатьева: Проблема системная. Ее надо решать в системе. Оксана Галькевич: Спасибо. Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей, была у нас в студии программы «Отражение». Константин Чуриков: Двухминутный перерыв, и мы вернемся.