Ольга Арсланова: А сейчас – к главным событиям этого дня. Детей могут изъять из семьи буквально за сутки. Такой порядок планируют разрешить в России. Денис Чижов: Законопроект рассматривает Госдума и может принять до конца года. Если жизни и здоровью ребенка существует реальная угроза, то достаточно 24 часов, чтобы забрать его из семьи. Ольга Арсланова: При этом должны присутствовать органы опеки, так как это поможет избежать злоупотреблений, как говорят депутаты. На законопроект с небольшими замечаниями уже дало положительный отзыв Правительство. И в нем еще предлагается сократить, еще больше сократить время рассмотрения таких дел судами и продумать финансирование новых полномочий органов внутренних дел, которые также будут в этом процессе участвовать. Денис Чижов: Буквально на днях четверо детей – от восьми месяцев до четырех лет – погибли при пожаре в деревне Ложкари в Кировской области. Пожар начался, когда дети были дома одни. А в Балашихе нашли мальчика, который жил в лесной хижине с бомжами. Его мать умерла несколько месяцев назад, а отец потерял документы. И таких историй много. И в них дети явно были в опасности. Ольга Арсланова: Я думаю, все следят за новостями и слышали об этих случаях, и не только. Мы хотим выяснить, станет ли таких случаев меньше, если принять новый закон, и нужно ли торопиться с его принятием. Поговорим об этом прямо сейчас. И ждем, как всегда, вашу точку зрения. Начинаем нашу беседу с Александром Гезаловым, членом Экспертного совета при Министерстве образования России по вопросам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Александр Самедович, здравствуйте. Александр Гезалов: Добрый день, добрый день. Ольга Арсланова: Мы сразу вспомнили истории буквально до эфира. Ужасно таким делиться, но выяснилось, что все знают эти случаи о том, как родители или сожители убивают своих маленьких детей. История: вышла замуж за уголовника бывшего, оставила с ним детей, а в итоге результат – убил, изнасиловал. Мы понимаем, что эти случаи, ужасные случаи – это как раз прямая история о том, как дети были в опасности. И, скорее всего, можно было этого избежать. Вопрос: в законе ли дело? Будет ли он помогать в этих случаях? Помог бы этот закон этим детям остаться в живых? Александр Гезалов: Вы знаете, я, честно говоря, не понимаю, зачем новый закон, который будет так резко принимать судебные решения относительно изъятия и отобрания детей. У нас же есть 77-я и 120-я статьи Семейного кодекса, которые так или иначе регламентируют изъятие и отобрание. Опека может… забрать, вернее, изъять детей при какой-то острой ситуации. Вопрос заключается в другом: кто будет все это исполнять? Ведь ситуация, которая сложилась в семье, она ведь складывается не здесь и сейчас, а она складывается какое-то время. И почему у нас этим будут заниматься опять органы опеки и полиция – непонятно. Потому что, по большому счету, с этой ситуацией нужно качество и долго разбираться социальным службам. Получается, что сейчас социальные службы будут отрезаны от этого процесса. А ведь у нас не только забрать можно или отобрать, но самое сложное – потом вернуть детей обратно в семью. Ну сказать? Получается, что отобрали неправильно, что ли? И возвращать неправильным родителям неправильных детей – будет уже не комильфо. Ольга Арсланова: Я прошу прощения, что перебиваю. Вы говорите «острая ситуация». Вот сейчас, по закону, какая ситуация считается достаточно острой, чтобы ребенка спасли, изъяли из семьи? Александр Гезалов: У нас сегодня есть 120-й закон о борьбе с безнадзорностью и беспризорностью. Полиция может изымать детей из семьи, когда ситуация очень тяжелая и сложная. Причем они это делают в том числе вместе с органами опеки. Ольга Арсланова: Ну то есть? Если ребенок, например, один на улице часто? Или что? Или если он остался один дома? Что это за ситуации? Александр Гезалов: Есть у нас 125-й закон Уголовного кодекса об оставлении ребенка в опасности, при котором идет уголовное преследование родителей, которые оставили ребенка в опасности. Я просто не понимаю, зачем такие быстрые действия относительно ситуации, в которой в принципе можно еще разбираться. Изъяли по суду. Это уже судебное решение относительно родителей. После этого ситуация по реабилитации семьи, помощи семьи практически обнуляется, потому что уже есть судебное решение об отобрании ребенка. Я считаю, что главным мотиватором семьи является ребенок. И все нужно сделать для того, чтобы семья не лишилась ребенка, тем более в судебном порядке. Нужно работать с семьей, нужно профилактировать эти явления. И самое главное, что у нас ведь сигналы поступают тогда, когда уже ситуация действительно критическая, и эти сигналы поступают от родственников, от знакомых, от друзей. Но они поступают порой очень поздно. Поэтому пока общество само не будет регулировать этот вопрос… Когда будут сигналы поступать именно от общества как можно быстрее, тем меньше будет этих критических ситуаций, которые возникают в семье. Вот и все. Денис Чижов: Александр Самедович, я с другой стороны. Ольга рассказала в начале нашей беседы о каких-то совершенно вопиющих ситуациях. Но не коснется ли такая инициатива ситуации, когда ничего страшного в семье не происходит? Знаете, бывает, что соседи пожаловались, увидели, что на ребенка замахнулись. А его, может, по головке погладили. Пожаловались – пришли. И если этот законопроект обретет силу, то в течение 24 часов у нормальных родителей просто изымут ребенка. И потом будешь доказывать, что ты не еж, как говорится. Александр Гезалов: Понимаете, ведь у нас и сейчас ситуация такова, что органы опеки или специалисты ПДН, появляясь в семье, изымают просто детей из бедных семей, потому что бедность является критерием отобрания. Я считаю, что критерием отобрания должно быть разбирательство. То есть – понять, что происходит, как происходит. А так как у нас получается, что сразу приходят по факту, и факт этот – отобрание или изъятие, то получается, что самого факта разбирательства как такового не существует, потому что некогда. Представьте, сейчас эти суды будут работать в таком экспресс-режиме. И сотруднику органа опеки в каждом случае надо будет выезжать. И какое решение они примут? Конечно, они примут решение, согласно которому нужно будет либо отобрать, либо изъять, потому что для того, чтобы разбираться, потребуется не 24 часа. Иногда нужна неделя, месяц, чтобы понять, чтобы помочь, поддержать. Я считаю, что такие скоропалительные законопроекты не на пользу семейной политике государства. Нужно делать все, чтобы сегодня с семьей, которая оказалась в трудной жизненной ситуации, работали, а не просто по судебному решению изымали детей. Ольга Арсланова: А вот еще какой момент. Там очень большая роль отводится органам опеки, которые будут участвовать. Возможно, у них будут расширены полномочия в этом процессе. Как можно оценить сейчас уровень компетентности наших органов опеки? Они справятся? Александр Гезалов: Я думаю, что нет. Я думаю, что нет. И связано это прежде всего с тем, что они не семейно-ориентированные у них есть только карательные рычаги. Они в этом не виноваты. Это уже так сложилась наша социальная политика государства, когда вместо того, чтобы помогать, проще изъять и отправить в детский дом. Я считаю, что сегодня органы опеки просто физически не могут выполнять социальный заказ семьи. А социальный заказ семьи на что? На поддержку, на сопровождение, на включение ресурсов по сопровождению и поддержке семьи, а не просто карательные меры, которые ни к чему хорошему не приводят, кроме как к озлоблению и боязни самих органов опеки. Люди уже боятся органов опеки, хотя их вина в том, что они просто по-другому действовать не могут. А сейчас еще им присобачат (извините за выражение) вот этот закон, который позволит уже в судебном порядке лишать семьи детей. Я считаю, что это очень неправильно. Нужно все-таки большую роль отводить социальным службам. И органы опеки должны быть в рамках социальной службы, а не в рамках надзорного органа, а еще органа контролирующего, а еще органа карающего. Сейчас, к сожалению, так у нас и происходит. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Гезалов с нами был на связи. Денис Чижов: Давайте примем звонок от наших телезрителей. Татьяна нам дозвонилась. Татьяна, здравствуйте. Ольга Арсланова: Добрый день. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, я совершенно согласна с Александром, со всеми его доводами, но хочу еще добавить. Вообще, по-моему, с органами опеки надо разбираться, а не такие скоропалительные законы принимать. Потому что органы опеки, по-моему, вообще не участвуют в профилактике таких ситуаций, а только в отъеме. Причем, как показывают… Я не думаю, что журналисты просто жареные факты нам преподносят. То, как изымают детей – это же вообще ужас какой-то! Буквально вырывая, отрывая, тащат. Я считаю, что это не дело. Нельзя за сутки или за сколько-то… Такое ощущение, что эти законы принимаются по опыту и подобию Европы. Ольга Арсланова: Подождите, Татьяна. А что не так с Европой? Зритель: Ну, вы же видите, как там изымают детей? Ольга Арсланова: Нет. Зритель: Шлепнули – изъять. Ребенок просто сказал, что мама не дала ему шоколадку – изъять. Ольга Арсланова: Да? Я просто не знаю о таких случаях, чтобы за шоколадку… Денис Чижов: Это из разряда про разговоры о ювенальной юстиции. Зритель: Нет, это есть. Ольга Арсланова: За шоколадку? Что-то не знаю таких историй. Денис Чижов: Таких новостей вроде бы не было. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Давайте разберемся вместе. С нами на связи Екатерина Духина, адвокат, юрист по международным делам. Здравствуйте, Екатерина. Екатерина Духина: Здравствуйте. Денис Чижов: Екатерина, наша телезрительница сейчас сказала, что там какой-то ужас просто на Западе происходит. Прокомментируйте, пожалуйста, и в сравнении с Россией. Ольга Арсланова: Чего боятся наши люди? Екатерина Духина: Не во всех странах – начнем с этого. Да, действительно, в Швеции, в Голландии. Иной раз я как адвокат в процессах сталкивалась с произволом со стороны органов опеки и попечительства, особенно когда речь шла о ювенальной юстиции. Действительно, в этих странах даже шлепнуть ребенка или дать ему подзатыльник – это уже является основанием для перемещения ребенка не в какое-то социальное учреждение, а в какую-то другую семью. Иной раз – не в гетеросексуальную, так как считается, что в этих семьях меньший градус агрессии. Денис Чижов: Я понял про законодательство. И случаев таких много, что ли? Ну, шлепнул ребенка – и все, кругом жалобы. Детей изымают или нет? Или это не настолько велика проблема? Екатерина Духина: Ну давайте так. Случаев таких немного. Я сталкивалась с этими ситуациями в связи с судебными битвами между русскими мамами и европейскими папами. Денис Чижов: Между родителями. Ольга Арсланова: Это вообще отдельная история. Екатерина Духина: Это отдельная история. И здесь злоупотребления со стороны человека, который вырос в Европе и хорошо знает законы, чтобы поставить русскую женщину на место, оно широко. Ольга Арсланова: Есть еще конфликты в семье. Все-таки мы в России живем, и нам важно, чтобы у нас было хорошо. Дело ли в том, как быстро изымать ребенка? Сейчас все вокруг этих суток пляшут, обсуждают, говорят, что очень быстро. Дело же в том, чтобы в этом был смысл какой-то, чтобы это было эффективно, грамотно и по делу. Вот как вы оцениваете перспективы нового законопроекта? Он что-то изменит в нашей системе к лучшему? Екатерина Духина: Я вообще не очень понимаю, что такое 24 часа, если жизнь ребенка или его здоровье подвергаются опасности. Знаете, 24 часа – это бездействие, во время которого может случиться все что угодно. Сегодняшнее законодательство предусматривает возможность опеке в случае наличия соответствующих оснований изъять ребенка вместе с правоохранительными органами, если они понимают, что жизнь ребенка в опасности. Для того чтобы закон, по которому для этого нужно отдельное судебное решение, заработал, у нас для семейных разборок должны быть отдельные суды или хотя бы отдельные судьи, работающие круглосуточно. Что делать, если ситуация происходит в праздники, например, новогодние? Какой судья в России выйдет и будет слушать в 24 часа дело об изъятии ребенка из семьи, в которой ему угрожает опасность? Денис Чижов: А в Европе есть круглосуточные судьи? Екатерина Духина: Да, в Европе есть, во многих странах есть в семейных судах круглосуточно работающие судьи, занимающиеся именно семейными делами и занимающиеся ювенальной юстицией. Денис Чижов: Понятно. Екатерина Духина: У нас… Для меня как для практика это утопическая ситуация. С перегруженностью наших судов… Ольга Арсланова: Какие там шлепки? О чем мы? Там дети живут в условиях просто ужасных… Екатерина Духина: Конечно, конечно. Ольга Арсланова: …подвергаются избиениям. Родители пьют. Об этом все знают. И наверняка органы опеки про эти семьи знают. И ничего не происходит. И таких историй очень много. Екатерина Духина: Если это будет передано суду, я вижу, что здесь возможно огромное количество даже не то что злоупотреблений, а огромное количество случаев, когда органы опеки просто не успеют спасти ребенка. То есть в сегодняшней ситуации, согласно действующему закону, оно должно работать идеально. Может быть, лучше создать какую-то дополнительную бюджетную базу для финансирования органов опеки и попечительства и социальных служб? Для того, чтобы наравне с участковыми в каждый дом время от времени приходил психолог, если учитель замечает в поведении ребенка странности, или воспитатель детского сада. То есть какие-то другие области в нашем законодательстве нужно совершенствовать. Но с изъятием детей, на мой взгляд, все и сегодня в законе прекрасно прописано. Для лишения прав и ограничения, да, безусловно, необходимо судебное решение. Дело ответственное. Судьи разбираются очень основательно. По моему опыту, для того чтобы лишить человека родительских прав, нужно иметь какие-то исключительные основания. Изъятие – отдавать это на откуп судам, которые и так перегружены, невозможно, утопично. Это какой-то проект, на мой взгляд, просто для того, чтобы высказаться, а не для того, чтобы принять. Ольга Арсланова: А что сейчас не хватает органам опеки и социальным службам для того, чтобы заниматься всерьез и эффективно семьями? Екатерина Духина: Я думаю, что количество работающих в службах людей. То есть дополнительное финансирование необходимо направить в эти социальные учреждения, чтобы люди понимали, что это почетно – работать в органах опеки и попечительства; и чтобы хорошие специалисты с хорошим образованием стремились занимать места в органах опеки и попечительства. То есть просто поднять рейтинг этой профессии за счет ее привлекательности, в том числе среди молодежи. Дополнительные средства. Тут все решается подобным образом, как и везде. Ольга Арсланова: Спасибо. Адвокат, юрист по международным делам Екатерина Духина была у нас в эфире. И послушаем нашего зрителя, Екатерина с нами на связи. Добрый день. Зритель: Здравствуйте. Ну что сказать по поводу этого закона, который они придумали, чтобы отнять детей за сутки? В принципе, он где-то, может быть, и сработает. И сработает, может быть, он хорошо, на все сто процентов. Но лишь бы эта ситуация с этим законом не получилась так, чтобы это отразилось действительно на хороших семьях. Ведь проблемы бывают разные. И чтобы понять эту проблему, согласитесь, с ней нужно работать. А чтобы с ней работать, это нужно как-то органам опеки, социальным службам попробовать отработать эту ситуацию на опережение и как-то повернуть ее в хорошее русло, чтобы ребенка не приходилось изымать. Ольга Арсланова: То есть заниматься профилактикой, как и говорили наши эксперты? Зритель: Да, все правильно, заниматься профилактикой. И профилактикой заниматься… не только ездить по домам, ставить на учет эти семьи, а начинать это со школы, с детского сада. Денис Чижов: То есть проблема комплексная получается, и одним лишь законопроектом это не решится. Ольга Арсланова: Спасибо вам за ваше мнение. Денис Чижов: Продолжаем дальше.