Тамара Шорникова: Первая волна продовольственного кризиса может накрыть уже этой осенью. В ООН заявляют: проблемы со сбытом удобрений могут привести к голоду в странах Африки и Латинской Америки. Что у нас с урожаем? Поговорим о продовольственной безопасности, о возможном продовольственном кризисе, о причинах ее возникновения и о том, как можно его избежать. У нас в студии Людмила Орлова, президент некоммерческого партнерства «Национальное движение сберегающего земледелия». Людмила Владимировна, здравствуйте. Людмила Орлова: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Итак, действительно, все больше сообщений о том, что катастрофическая ситуация складывается уже во многих странах из-за перебоев с поставками удобрений, зерна. Какие причины вы обозначите? Насколько серьезной вы видите проблему? Людмила Орлова: Ну, первая причина в том, что в мире вообще давно развивается почвенно-углеродный кризис – это потеря почвенного плодородия, эрозия, деградация, опустынивание. Это огромный процесс, в результате которого мир теряет почву. Около двух миллиардов тонн уже потеряно в мире. 136 мегатонн углерода потеряно. И это все ведет к тому, что снижается урожайность, земли выбывают из оборота. И мир, ну, многие страны принимают соответствующие меры. Но это одна из причин. А вторая причина – это пандемия, которая разрушила логистические цепочки. И санкции, которые уже доканывают эту всю ситуацию, доводят до полного абсурда. Вот три большие причины. Тамара Шорникова: Каждый год минус два миллиона? Людмила Орлова: Нет, два миллиарда гектар всего потеряно. Тамара Шорникова: Два миллиарда потеряно. Мы неэффективно используем землю? И из-за чего это происходит? Людмила Орлова: Да, мир неэффективно использует землю, в том числе в России. У нас тоже почвенно-углеродный кризис. Это вообще проблема мира. Американский ученый-почвовед назвал, что в мире идет такой тихий кризис планеты. Он называется «тихий кризис». И наш ученый Добровольцев тоже такую статью написал, где говорил о тихом кризисе, что постепенно это развивается. Мы вроде бы не видим, живем своей жизнью и приходим к тому, что… Знаете, это как бегун на дистанции с пороком сердца: он бежит, бежит, а потом падает. Вот приблизительно так оно и происходит. У нас ведь в России… Мы богатая страна, у нас большое количество земель. Мы лидируем по количеству гектар на человека – 11,6. Ну, в лидеры входим. По пресной воде мы тоже в лидеры входим в мире. Но вот это богатство ведет к тому, что мы небрежно, небрежно относимся к этому богатству природному – к почвам. Вы знаете, есть такое выражение Карела Чапека, он писал: «Человек, в сущности, совершенно не думает о том, что у него под ногами. Он видит, как прекрасны облака над его головой, и ни разу не поглядит себе под ноги и похвалится, как прекрасна почва, от плодородия которой зависит наша жизнь». К сожалению, мы так живем. И у нас, знаете, нет культуры отношения к почве, к природным ресурсам. В России этого нет. И это большая проблема. Этого и в Африке тоже нет, но Россия – все-таки не Африка. Тамара Шорникова: Часто эксперты высказывают другую мысль: все мы правильно делаем, климат меняется на планете, соответственно, все больше регионов попадают в засушливую зону, опустынивание происходит. Другой вопрос: кто или что влияет на климат? Тут тоже есть разные теории. Так все-таки? Людмила Орлова: Климат меняется. И, конечно, этот почвенно-углеродный кризис, в результате которого выделяется углерод из почвы, почва теряет, а в воздухе оказывается углекислый газ, он усиливает этот климат… изменения климата. Конечно, мы видим засухи, мы видим наводнения различные, катаклизмы погодные. Мы это видим ежегодно и страдаем от них. Но мы и применяем устаревшие технологии. В России устаревшая модель: мы много пашем еще, мы пары используем, во многих регионах много паров, а пар теряет две тонны на гектар углерода. И вот эти устаревшие технологии ведут к усилению этого изменению климата, к ухудшению нашей урожайности вперспективе. Потому что, теряя плодородную почву, мы уже видим сейчас отдачу. Во-первых, у нас минеральные удобрения не применялись в тех нормативах, которые должны быть. Но эти нормативы уже и устарели, сейчас нужен совершенно другой подход к использованию почвы. Недавно я фильм делала, «Коричневая революция» мы назвали этот фильм, потому что сейчас в мире большое значение уделяется именно плодородию через биоту почвы, через подъем здоровья почвы. И есть очень много статей «Идеальная почва», где говорится, какой состав она должна иметь и как этого достигнуть. И вот достижение такой почвы требует совершенно другой модели сельского хозяйства. Тамара Шорникова: Мы поговорим об этом подробно сразу после небольшого видеоматериала. Вы говорите, что устаревшие технологии используют по всему миру, в том числе в России. Попробуем поспорить. Вот разыскали такой опыт. Чтобы успешно развивалась российская экономика, по мнению экспертов, нужно внедрять как раз передовые способы ведения сельского хозяйства. И среди таких новинок – карбоновые фермы, где используют последние научные разработки. В Самарской области в агро-инновационном центре «Орловка» применяют технологию, которая позволяет повысить плодородие почвы с помощью углерода. Его используют как удобрение и для правильного распределения органики от прошлых посевов. Сергей Орлов, управляющий директор ООО «Орловка» – АИЦ: Это кукурузные остатки, это остатки с позапрошлого года. А с прошлого года – соевые остатки. То есть для чего это нужно со стороны, можно сказать, физиологической? Это, во-первых, защита почвы, то есть защита почвы от ветровой эрозии, от водной эрозии. Если посмотреть на поля, на склоны и поля при традиционной обработке, там можно увидеть, как при обильных осадках происходит смыв. Тамара Шорникова: Новую модель, или углеродосберегающее земледелие, в инновационном центре внедрили семь лет назад. На 4 тысячах гектаров сажают подсолнечник, сою, кукурузу и пшеницу без предпосевной обработки почвы. Применяют современное оборудование, в том числе беспилотники. Это позволяет быстро получать нужную информацию и вносить изменения в процесс. Вот о таких технологиях давайте поговорим. Насколько они распространены в стране? Какую отдачу дают? Как позволяют увеличивать урожай? Людмила Орлова: Эти технологии у нас где-то на 5 миллионах гектар приблизительно. И шаг к ним – это минимальная обработка почвы. Это no-till, когда вообще нет никакой механической обработки. А минимальная – это культивация идет, неглубока, где-то еще 15 миллионов гектар. Но точной статистики у нас нет, это мы считали по продаже сеялок. Но уже как небольшие хозяйства (4 тысячи гектар), так и крупные холдинги (100–200 тысяч гектар)…Это «Гелио-Пакс» в Волгограде, «Муза» в Курганской области, в Орловской области тоже, там Будагов Сергей Аристеевич, много холдингов на Юге у нас есть и в Алтайском крае. Ну, то есть практически в каждом регионе технологии есть. Но проблема во внедрении этих технологий. Все эти сельхозпроизводители – они же ученые, они же экспериментаторы, они же и управленцы, хозяева. Это очень сложно. Как в мире идет, как в мире внедряются эти технологии? Там государство помогает. Там объединения фермеров, они инициируют финансирование исследований по определенным тематикам. У них очень мощное развитие, у них создано научное обеспечение. А у нас этого обеспечения нет, хотя наши ученые были в основателях этой технологии: Овсинский (это еще XIX век), Бараев, Мальцев, Моргун был в Полтавской области. Это основоположники, которые внедряли, и у них все получалось. Но люди умерли, система не создана, все умирает. А в мире эти технологии развиваются. И в мире их уже 205 миллионов гектаров. И что интересно? Сначала это развивалось за счет Американского континента (Америка, Канада), а потом мощно развивалось в Латинской Америке, в Австралии. В 2020 году – вот удивительно! – в год пандемии, программу принял Китай. Как раз в черноземных регионах они приняли программу по почвозащитному и ресурсосберегающему земледелию. И в 2021 году целую стратегию «От фермы до вилки» и техническое руководство по углеродному земледелию принял Европейский союз. Много пахали, много денег тратили на восстановление почвы. Сейчас приняли такую стратегию на эти технологии. Но это системный подход, все подходят системно. И нам, России, нужно системно подходить. Вот что нам мешает по развитию технологий – это же мешает, ну, создает риск продовольственной безопасности. Первое – отсутствие системного подхода. Нет обучения, нет рекомендаций научно-практических. Здесь может государство помочь агрохимическими анализами, чтобы не каждый себе делал, а чтобы это за счет государства было. И вообще мониторинг государственный нам нужен на полях. Это раньше было, и это даже рекомендовано в Национальном докладе по изменению климата (последняя редакция под руководством Эдельгериева, советника президента). Это такой хороший документ, знаете, на 500 страницах, а он пылится. Я считаю, что он пылится на сайте института Докучаева. Тамара Шорникова: Людмила Владимировна, такой, наверное, может быть, провокационный вопрос. Вот уже начинают «падать» сообщения, мол: «В Европе вообще любят тратить много денег непонятно на что». Развивают там «зеленые» технологии, хотя есть различные мнения, насколько это эффективно, насколько это безопасно для природы и так далее. Мы – Россия – много выращиваем овощей, зерна, сельхозпродукции и так далее, много экспортируем, обеспечиваем внутренний рынок. Соответственно, вроде как все хорошо. Насколько нам нужно сейчас тратиться на пересмотр политики в этой сфере? Людмила Орлова: Вы знаете, как раз нам надо тратиться. Это мышление из-за огромного количества земель, которые у нас есть. Это мышление такое. Оно неправильное. Тамара Шорникова: Пока можем себе позволить? Людмила Орлова: Да, мы можем себе позволить и пары. Почему себе не позволяют пары фермеры в Канаде, например, или в Америке? Тамара Шорникова: Пары? Еще раз для тех, кто далек от сельского хозяйства. Людмила Орлова: Пары? Это просто оставляют почву и ничего на ней не сеют. Это очень дорого! Тамара Шорникова: Отдыхает она? Людмила Орлова: Она отдыхает, да. Ее пашут, из нее все выбивают, все живое в ней уничтожают. И теряет углерод эта почва. Я уже сказала – две тонны на гектар. На сегодняшний день у нас земель хватает. У нас политика пошла на освоение. Действительно, когда я смотрела, объезжала регионы, раньше было очень много заброшенных земель, а сейчас их мало. Но кто их берет? Берут разные хозяйства. Ну, если холдинги, то у них еще какая-то политика есть определенная. А мелкие сельхозпроизводители берут, и у них абсолютно старые системы: пары, выжимание. У них нет денег на удобрения, у них нет денег на инновационные технологии. И они, конечно, получают урожай, но каким путем? Путем разорения почвы. И этот путь страшный. И этот путь – потеря продовольственной безопасности. Нам нужно менять модель. Нам нужно менять системное управление сельским хозяйством и переходить на это направление. И еще. Знаете, все время говорят о себестоимости. Это тоже риск продовольственной безопасности – рост цен, например, на химические средства. Если говорить о риске, то мы говорим о том, что нам не хватает семян, например, гибридов, мы очень много экспортируем по ряду культур. У нас не хватает химических средств защиты растений: где-то 100 миллионов тонн мы производим, а 190 используем. И этот резерв почти в два раза нам требуется больше, и этот резерв нам надо получать. Но и все надо использовать, всю технологию так, как положено, выполнять технологию. А выполнять технологию – это дорого. Это значит, что себестоимость будет расти. А многие годы у нас держали низкие цены на сельхозпродукцию, и они были ниже себестоимости. Это говорило, что люди не могли выполнять всю технологию, они вынуждены ее были нарушать. Значит, шли болезни, шли сорняки, мы засоряли свои поля. Например, такая цифра, очень жуткая. Фузариоз – это очень серьезное заболевание, когда фузарии вырабатывают микотоксины. Институт фитопатологии отмечал, что эти фузариозы даже в семенном материале уже в 10 раз увеличились, заражение фузариозом семенного материала. Это очень опасно, потому что микотоксины отравляют организм человека. Поэтому нам нужно выдерживать технологии. Для этого нужна соответствующая себестоимость, соответствующие цены. Потому что у нас сейчас политика идет – снижать цены, снижать цены, снижать цены. Но когда ты снижаешь цены, когда у тебя они ниже себестоимости, то ты не можешь купить технику, ты не можешь купить химию, ты не можешь купить биологию, ты ничего не можешь купить, ты просто выживаешь. Вот по этому принципу России развиваться нельзя. Как раз это риск для продовольственной безопасности – не сегодня, а завтра-послезавтра. Тамара Шорникова: Думаю, что сейчас напряглись у телевизора многие телезрители, потому что, разумеется, в душе многие за улучшение экологических условий, за то, чтобы урожая было больше, за то, чтобы земля приносила больше даров и так далее, но при этом все хотят покупать по определенной цене хлеб, свеклу и так далее, картошку, морковку, весь «борщевой набор». Насколько может вырасти как раз цена таких популярных товаров, если мы начнем вкладываться в такие технологии? Это какое увеличение себестоимости и, соответственно, отпускных цен? Людмила Орлова: Ну, я вам могу сказать, что по годам где-то себестоимость пшеницы… Мы производим твердую пшеницу. Она росла, в 2020 году 8 тысяч с чем-то, около 9 тысяч была, потом 14, а сейчас уже даже до 20 доходит. А цена гораздо ниже… Нет, цена сейчас не ниже, твердая пшеница не ниже. А если мягкая пшеница, она должна производиться более или менее по той технологии, и она снизилась очень сильно, потому что у нас таможенные пошлины сейчас – 4 600 рублей за тонну, и это очень существенно. Куда она идет? Если бы брали с цены и шла бы она на субсидии для поддержания технологий, для тех же сельхозпроизводителей, то это другое дело. А мы не понимаем, куда она идет. Но она не помогает сохранять плодородие почвы, она не помогает выдерживать качество продукции, она не помогает снижению цены. Понимаете, ведь сельское хозяйство – это локомотив национальной экономики. Если ты развиваешь сельское хозяйство, то химия, биология, машиностроение, сельхозмашиностроение развиваются. Нам нельзя снижать цены, нам нужно развитие. Тем более что у нас много сельхозтехники… Например, за 10 лет около, по-моему, 50% (ну, в среднем можно взять) тракторов и комбайнов. Это очень много, это очень много. Ее надо менять. Тамара Шорникова: Если говорить о том, что эффективно, что помогает убеждать тех, кто финансирует крупные государственные проекты, то ученые часто приводят цифры. А мне кажется, что как раз эффективнее приводить устрашающие прогнозы: «Если мы не будем делать вот так и вкладывать деньги, то, соответственно, даже в нашей большой стране через 5, 10, 15 лет вот такие перспективы». А какие? Людмила Орлова: Ну, потеря почвенного плодородия будет вести к потере урожайности. А у нас потенциал, наоборот, очень высокий. Если мы будем поднимать плодородие почвы, то мы можем произвести… Вот сейчас у нас в планах 120–130 миллионов тонн. А мы можем 200–240 миллионов тонн произвести, если мы будем внедрять эту почвосберегающую модель и внедрять биологическое земледелие, работать над здоровьем почвы. Ведь в почве должно быть 45% минералов, 25% воды, 25% воздуха и 5% органического вещества. Но, опять-таки, там должен быть баланс, соотношение азота к фосфору, азота к углероду и так далее. Точно так же в 5% органического вещества должна быть соответствующая биота – не вредная, а полезная. Вот какая система должна быть, чтобы ее достичь? Вот какие-то системные подходы должны быть. Ведь у нас биопром был разрушен, в период Горбачева был разрушен биопром. Сейчас стали появляться многие предприятия, заводы, но системного подхода нет. Должны быть рекомендации, должны быть курсы обучения – как для почвосберегающего земледелия, так и для этих методов биологизации. Какие практики увеличивают углерод в почве? Во-первых, это севооборот. Второе – покровные культуры. Вот я смотрю в Америке курсы, и там огромное количество лекций и вебинаров (а мы их слушаем, смотрим, изучаем) по покровным культурам. А у нас я знаю только одного специалиста – Ольга Леонидовна Томашова. Сейчас она в Воронеже находится, раньше в Крыму была. Она вот этим широко занимается. Тамара Шорникова: Обязательно пригласим ее в эфир, чтобы подробнее поговорить о технологиях и перспективах. Спасибо за разговор. Людмила Орлова, президент некоммерческого партнерства «Национальное движение сберегающего земледелия». Говорили о том, как обеспечить продовольственную безопасность страны. Через несколько секунд будем говорить о том, какие знания нам нужны для жизни, а без каких мы можем обойтись (если можем).