Петр Кузнецов: К следующей теме переходим. Цены на хлеб и муку будут сдерживать миллиардами. На этот маневр выделят 4,5 млрд. руб., и правительство план уже одобрило. Ольга Арсланова: А ранее премьер-министр Михаил Мишустин говорил, что эти деньги должны компенсировать мукомолам часть затрат на покупку подорожавшей пшеницы, а хлебопекам – на покупку муки. Петр Кузнецов: И нужно отметить, что в конце прошлого года кабмин уже выделял 4 млрд. 700 млн. руб. на частичную компенсацию затрат производителей муки, хлеба и хлебобулочных изделий. Из этой суммы почти 3 млрд. было направлено на закупку продовольственной пшеницы и почти 2 – на выплату возмещений хлебопекарным предприятиям. Теперь вот еще один транш. Давайте его обсудим вместе с нашими экспертами. Первый из них – Аркадий Злочевский, президент Российского зернового союза. Аркадий Леонидович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Добрый день. Аркадий Злочевский: Здравствуйте, добрый день. Петр Кузнецов: Объясните, пожалуйста. У нас заявленные чуть ли не рекордные урожаи, мы умеем выращивать, готовы поставлять всем и все, и тут помощь. В чем суть вот этих миллиардов, которые выделяются на сдерживание? Поясните, пожалуйста, куда конкретно пойдут эти деньги. Аркадий Злочевский: Деньги, которые идут на компенсацию части стоимости закупки пшеницы для мукомолов и части себестоимости, компенсацию части себестоимости при производстве хлеба. Там 1,8 млрд. хлебопекам идет на компенсацию. Там получается 2 тыс. руб. за тонну, т. е. 2 руб. на килограмм хлеба. При средней стоимости 40 с небольшим рублей. Петр Кузнецов: А что за проблемы у них с таким рекордным урожаем? Аркадий Злочевский: Проблемы на самом деле не в урожае и не в снабжении. У нас всего хватает, по всем потребностям ресурсами все закрыто. Вопрос в том, что рубль ослабел. И соответственно, мы же интегрированы в мировой рынок, поэтому пшеница дорожала с начала сезона. А плюс ко всему прочему, мы принимаем решения о том, чтобы защитить вроде как внутренний рынок снабжения, и эти решения срабатывают в прямо противоположную сторону. Вместо того чтобы цену понижать, они ее повышают. Поскольку мы страшно напугали потребителей наших на мировом рынке, и они соответственно фактически такую ценовую гонку начали. Т. е. это даже не на ковидной истории фундамент там стоит, а как раз на наших ограничениях. В результате сгенерировали дополнительный спрос, пошла мировая цена. Мы стартовали в начале сезона с $220 за тонну пшеницы на мировом рынке, а сейчас уже торгуемся по $300. Т. е. $80 плюсом с начала сезона. Это за полгода… Вот такая динамика. Ольга Арсланова: Аркадий Леонидович (я прошу прощения), когда вот эти деньги, действительно большие деньги, которые выделяет правительство, закончатся, т. е. они будут пущены в дело, вот эти факторы, влияющие на рост цен, куда-то исчезнут? Т. е. где гарантия, что цены не будут расти после того, как все это переработается? Петр Кузнецов: И еще и попросят новый транш. Аркадий Злочевский: Ну, наверное, да, попросят. Но это на самом деле не такие большие деньги. И я бы на месте правительства пошел несколько иным путем. Я бы не производству субсидировал эти средства, а субсидировал бы в карманы малоимущих. Непосредственно для поддержки потребителя малоимущего. Потому что через производственные программы понижая стоимость продажи на прилавке, мы тем самым дотируем в том числе и богатые, и средние карманы. Петр Кузнецов: Но, возвращаясь к Олиному вопросу первому: поможет ли сдержать эта сумма выделенная, 4,5 млрд.? Увидим ли мы результат? Аркадий Злочевский: Да, на прилавке на какое-то время это удержит, безусловно, поможет, на хлеб и хлебобулочные изделия. Но, естественно, это же не вечная мера, и она, как только истечет эта мера в своем действии, будет работать как сжатая пружина… Ольга Арсланова: Да. Аркадий Злочевский: …которая начнет разжиматься. Ольга Арсланова: Как вы относитесь к ограничению экспорта конкретно как вотум на вывоз пшеницы? Насколько в долговременной перспективе это хорошая идея? Аркадий Злочевский: Очень плохая идея. И очень плохо работает. Ведь это же видно еще и по практике прошлого сезона. Я самый большой негатив уже озвучил. Эти меры вызывают рост мировых цен. Ну, зачем же мы сами себе, в общем, противоречим? Говорим, что вводим эти меры для того, чтобы цены не росли, и при этом сами этими же мерами нагнетаем ценовую гонку. Для чего? Крайне неэффективный механизм. Надо что-то более искать… Петр Кузнецов: Вот. Скажите, пожалуйста, почему в таком случае меры по сдерживанию цен, в данном случае на хлебобулочные, не принимаются за счет, например, уменьшения числа посредников на маршруте поле – прилавок? Аркадий Злочевский: Там посредников уже как таковых давно нет. Там есть сервисные организации, которые занимаются обеспечением процессов логистики, подработки, переработки, упаковки и т. д. Но вот надо отметить, что у нас все вот эти промежуточные операции обходятся дороже, чем у любого из наших конкурентов, с которыми мы на мировом рынке конкурируем. Это приводит к тому, что на мировом рынке мы торгуемся по одинаковым с конкурентами ценам, а вот на внутреннем наши цены, на внутреннем рынке, на зерно, на сырье как таковое, гораздо ниже, чем у наших конкурентов на их внутренних рынках. Потому что стоимость вот этих всех операций (перевозка, хранение, транспортировка, обработка, перевалка и пр.) у нас дороже. И в результате через вот эти услуги мы нагнетаем себестоимость вот в этом многочисленном звене от поля до прилавка, то что называется, а крестьянам в поле достается денег меньше. Ольга Арсланова: Да. Аркадий Злочевский: Но это проблема, я еще раз повторюсь, не того, что большое количество посредников в цепочке. А того, что стоимость услуг в этой цепочке чрезвычайно высока. Чрезмерно высока. Ольга Арсланова: Хлеб такой товар, который все равно будут покупать. Первой необходимости. И я думаю, что вот как раз один из покупателей хлеба в нашей стране из Мордовии нам дозвонился. Вопрос есть у нашего зрителя. Добрый день. Зритель: Добрый день. Ольга Арсланова: Да, слушаем вас. Зритель: У нас уже хлеб … на 3-4 рубля. Ольга Арсланова: Сколько-сколько, еще раз? Простите, не расслышали. Сколько? Зритель: … Петр Кузнецов: Ой, вас не слышно. Зритель: На мокшанский, крестьянский, на батон. Вообще на хлебобулочные изделия. Стоил он 33 руб., а сейчас уже 36-37. … Петр Кузнецов: Да, ключевые мы услышали… Ольга Арсланова: Понятно, что хлеб дорожает. Об этом пишут телезрители. Петр Кузнецов: Да. И об этом пишет Владимирская область. Ольга Арсланова: 3-4 рубля, да. Петр Кузнецов: «Хлеб, к сожалению, дороже на 5-6 руб. на белый и так же и на черный», много знаков восклицания. Аркадий Злочевский: Ну вот, в районе 2 руб. будет государство компенсировать от стоимости за килограмм. С тем, чтобы цены не росли дальше. Ольга Арсланова: Но, вот смотрите, тут еще знаете о чем зрители пишут? Подорожал хлеб – это плохо, понятно, да, это бьет по карману всем… Петр Кузнецов: Но качество… Ольга Арсланова: Но хуже то, что качество становится ниже. Т. е. даже сейчас, когда цены будут заморожены, поддерживать (вероятно, да?) производителям примерно то качество будет сложно? Аркадий Злочевский: Безусловно. И это давняя проблема. Она зиждется и базируется на экономике всех процессов хлебопечения. Поскольку контролировать издержки никому в голову не приходит у хлебопеков – ни государству не приходит в голову, ни местным администрациям, – т. е. в результате они растут немереными темпами, гораздо выше темпов инфляции. И это приводит к тому, что в условиях сдерживания цен продаж хлебопеку больше нечем просто пожертвовать, физически нечем, кроме как качеством. Вот он и жертвует этим качеством. Покупает сырье подешевле и похуже качеством. В результате у нас булка не очень качественная на прилавки поставляется. Она безопасная, да, т. е. мы ею не травим людей… Ольга Арсланова: И на этом спасибо. Аркадий Злочевский: …но качество страдает. Петр Кузнецов: Беспокойство из Пермского края напоследок: «Есть ли у нас стратегический запас хлеба?» Аркадий Злочевский: Да, этого всего хватает. И у нас ресурсов больше чем достаточно. И при том, что у нас второй по объему урожай за все исторические времена. Но при этом пшеница уродилась первым урожаем, т. е. это рекорд. В нынешнем сезоне у нас рекордный урожай именно пшеницы. Петр Кузнецов: Да, Аркадий Леонидович, вам уже звонят другие. Спасибо. Аркадий Злочевский, президент Российского зернового союза, и его комментарий. «Хлеб очень дорогой и невкусный. Сама пеку», – это сообщение только что пришло от телезрительницы, судя по всему, из Омской области. Ольга Арсланова: Меры регулирования цен правительством российским обсудим прямо сейчас с Алексеем Кореневым, аналитиком группы компаний «Финам». Алексей Львович, добрый день. Алексей Коренев: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Вот смотрите, пришла новость недавно о том, что у нас будут ограничивать, а точнее – вообще запрещать экспорт металлолома, для того чтобы сдерживать внутренние цены на арматуру и строительство жилья. Похоже на то, что, собственно, с пшеницей делали по ограничению экспорта. Вот как вам такое ручное управление ограничения, как попытка решить проблему роста цен? Насколько это работает в экономике? Алексей Коренев: На самом деле не очень эффективно работает. А в данной ситуации сработало, да, в минус. Вот к тому, что сказал Аркадий Леонидович, он все очень интересно как бы нам объяснил, он буквально не успел еще пару моментов затронуть. Он начал говорить про инфляцию издержек. Она действительно присутствует. Потому что все промежуточные звенья между полем и прилавком так или иначе несут повышенные издержки. И эту инфляцию издержек они транслируют на цену конечного продукта. Это он вот начал говорить, но, к сожалению, не успел. Плюс такой немаловажный момент. Как раз вот мы затронули риски введения квот на экспорт. В этом году получилась такая ситуация, что цены на зерно в мире достаточно заметно выросли. На российское, по-моему, если я не ошибаюсь, на $9 на тонну только за последнее время. И многие экспортеры, понимая, что через некоторое время цены, во-первых, пойдут вниз, во-вторых, могут быть введены квоты на экспорт, постарались увеличивать объемы экспорта, чтобы успеть заработать сейчас. Плюс есть еще один такой момент, который, наверное, тоже просто не успели обсудить. Надо иметь в виду, что одно дело, собственно, зерно и зернобобовые культуры, по которым у нас 133 млн. урожай и 86 млн. только пшеницы, и совсем другое дело – это хлеб на прилавках. Дело в том, что Россия производит в основном пшеницу достаточно низкого качества. Это 3, 4, 5 класс. А для производства хлеба требуются добавки, во-первых, более качественной пшеницы, которую, как ни странно, приходится закупать за рубежом. И отчасти говоря, кстати, вот предыдущие меры по поддержке рынка в конце 2020 года на 4,7 млрд. руб., там почти 3 (2,9) было выделено как раз на закупку пшеницы. Плюс улучшители. Собственно хлеб сам по себе из нашего зерна будет не такого качества, как хотелось бы. Приходится использовать окислительные улучшители, восстановительные, ферментные, комплексные, эмульгаторы и т. д. Значительную часть из них мы также покупаем за рубежом, и покупаем за валюту. А валюта, как известно, у нас в последнее время подорожала. Т. е. вот сочетание сразу нескольких факторов – девальвация рубля, инфляция издержек, которые транслируются на конечного потребителя, т. е. на конечные цены, риски введения квот на экспорт зерна и, естественно, поспешность экспортеров с экспортом, увеличение тарифов, кстати говоря, в портах, где производится перевалка зерна на экспорт, – все это в совокупности привело к тому, что российское зерно действительно для россиян, пшеница, точнее… нет, не пшеница, а мука, в конечном итоге мука сама, хлеб, – значительно выросли. Момент отчасти сезонный. Потому что скоро уже выходит на рынок австралийское зерно, которое дешевле нашего и очень большой урожай у них в этом году, поэтому цены подкорректируются. Опять же экспортеры это прекрасно понимают и спешат с экспортом. Но вот сейчас получилось так, что без помощи со стороны правительства мы столкнулись с тем, что цены растут уже, ну, как бы запредельно. Был указ президента о том, чтобы цены сдерживать. И Михаил Мишустин был вынужден направить 4,5 млрд. на то, чтобы в основном эти деньги идут на субсидирование производителей хлеба, на то, чтобы снизить их издержки, каким-то хоть образом компенсировать их издержки, и таким образом по крайней мере остановить рост цен на хлеб. Если удастся, даже как бы развернуть его вспять. Ольга Арсланова: Все-таки по поводу вот этих 4,5 млрд. хотелось поговорить. Это краткосрочный и очень простой способ регулирования. Как долго он может работать? Алексей Коренев: Вы знаете, на самом деле все зависит от того, как дальше будет ситуация с ценами. Как я уже сказал, мы все-таки ждем того, что цены на зернобобовые культуры постепенно пойдут вниз, что выйдет на рынок вот урожай австралийской пшеницы. Все это должно потащить цены вниз. Тогда этих 4,5 млрд., ну, должно в целом хватить. Если ситуация затянется, у нас есть резервы в стране, очень большие резервы, для того чтобы поддержать производителей и далее. Вопрос – насколько вот может затянуться ситуация. Я не думаю, что надолго. Потому что здесь еще и сезонный фактор. Как я уже сказал, сочетание сразу нескольких факторов негативно сказалось. Много будет зависеть от динамики курса рубля. Т. е. если рубль и дальше продолжит дешеветь, то вот в силу тех факторов, которые мы перечисляли (т. е. везде, где мы зависим от каких-то импортных поставок и т. д.), все это будет влиять на стоимость конечного продукта. Ну, и не забываем, что у нас немалая часть оборудования импортная. Обслуживать, закупать, обновлять ее тоже приходится за валюту. Это тоже влияет. Т. е. у нас вот в пищевой промышленности доля импортного оборудования очень велика. Ольга Арсланова: Да, спасибо вам. Алексей Коренев. Обсуждали цены на муку, на пшеницу, на хлеб, который мы покупаем каждый день.