Павел Брызгалов и Григорий Полторак - о том, что надо сделать, чтобы в стране не было новых обманутых дольщиков

Гости
Павел Брызгалов
заместитель директора по разработке продукта Группы Компаний «А101»
Григорий Полторак
вице-президент Российской гильдии риэлторов, президент группы компаний «Бест Недвижимость»

Ольга Арсланова: Мы продолжаем, и сейчас время большой темы. За нецелевое использование денег дольщиков – уголовная ответственность: именно о таком наказании настаивает Москомстройинвест. Там считают, что действующая сейчас статья (мошенничество) не позволяет своевременно и полноценно решать проблему вывода денег из стройки, а многие проблемные объекты попали в черный список Москомстройинвеста именно из-за нецелевого использования денег будущих жильцов, которые жильцами-то не всегда успевают стать.

Петр Кузнецов: Обсуждаем в этом часе, помогут ли изменения в законе решить проблемы обманутых дольщиков, с какими проблемами сталкиваются россияне при покупке жилья. И мы, конечно, прежде всего ждем ваших историй в прямом эфире. Если вы попали в какую-то передрягу, мы постараемся вам помочь в прямом эфире как-то ее разрешить, направить в нужное русло, нужное какое-то ведомство и кабинет.

Мы представляем гостей: Павел Брызгалов – директор по стратегическому развитию финансово-строительной корпорации "Лидер".

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Павел Брызгалов: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: И Григорий Полторак – вице-президент Российской гильдии риелторов, президент группы компаний "БЕСТ-Недвижимость". 

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Григорий Полторак: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Давайте начнем с оценки этой инициативы. Мы понимаем, что есть федеральный закон, как-то худо-бедно он работает. При этом мы знаем об этих историях, которые регулярно происходят, мы снимаем каждую неделю десятки репортажей из разных регионов про обманутых дольщиков. В чем проблема? Там какая-то законодательная дыра, что-то не работает и нужно что-то новое принимать, или дело в чем-то ином? Давайте с вас начнем.

Григорий Полторак: Давайте. Мое личное мнение: конечно, это не то что законодательная дыра, а это вообще ошибочная концепция. Продолжается это уже, слава богу, 12 лет. Когда-то в Совете Федераций меня спросили, как обстоят дела с обманутыми дольщиками в Китае. На этот счет, изучая проблему, я ответил, что очень просто: их там нет, потому что там нет 214-го ФЗ. Там построили – продали, не построили – не продали, и никаких проблем. Поэтому это наше такое изобретение, мы пожинаем плоды вот этой самой ошибочной концепции. Поэтому сколько бы ни латай дырявое сито, из него ничего хорошего не получится, ведра не получится.

Ольга Арсланова: Павел, как ваша отрасль, лично вы и ваша компания отреагировали на такое предложение?

Павел Брызгалов: Ну, мы все работаем в рамках наших законов, нашего законодательства. И в этом году, и в прошлом году вышло много значительных изменений и в наш основной федеральный закон №214, который регулирует долевое участие в строительстве…

Ольга Арсланова: …и который Григорий критикует?

Павел Брызгалов: Да. В то же время год назад вышел федеральный закон №139, который как раз и вводит уголовную ответственность за нецелевое использование денежных средств дольщиков. В общем-то, изменений очень много, все они достаточно свежие, и оценить, насколько они дадут какой-то результат – время покажет. То есть мы пока что ждем. Посмотрим, что будет.

Ольга Арсланова: Но уголовная ответственность за нецелевое использование средств дольщиков – для вас это страшно?

Павел Брызгалов: Для нас, финансово-строительной корпорации "Лидер", это не страшно, потому что мы добросовестные застройщики…

Ольга Арсланова: Мы знали, что вы так ответите.

Павел Брызгалов: И да, мы активно участвуем в помощи как раз вот этим обманутым дольщикам в том числе.

Ольга Арсланова: То есть, как правило, вы и достраиваете то, что ваши коллеги, которых, возможно, это напугает, не достроили?

Павел Брызгалов: У коллег различные причины, которые привели к нехорошим ситуациям. И тут, в принципе, наверное, надо рассматривать каждый случай отдельно, потому что говорить обо всех, что это было сделано целенаправленно, с каким-то злым умыслом, абсолютно неправильно.

Ольга Арсланова: А давайте тогда сразу вдогонку поговорим о том, на что эти деньги сейчас можно тратить.

Петр Кузнецов: Потому что мы видим, что закрытый перечень того, на что могут направлять средства дольщиков.

Ольга Арсланова: Ведь также может и добросовестный случайно попасться и нарушить, не желая того.

Павел Брызгалов: Тут вопрос формирования в принципе бизнес-модели компании, поведения ее на рынке и отдельных бизнес-моделей конкретных проектов. Если говорить о 214-м ФЗ, то там указано, что застройщик имеет право тратить привлеченные денежные средства дольщиков на строительство жилых домов и благоустройство прилегающих территорий. Сюда же, в общем-то, входит строительство инженерной инфраструктуры, то есть инженерного обеспечения объекта (газ, тепло, свет – все, что необходимо для нормального функционирования жилого дома), а также допускается использование этих денежных средств на строительство социальных объектов, объектов социальной инфраструктуры, то есть это школы и детские сады.

Ольга Арсланова: То есть история невозможна, если, например, застройщик взял деньги на то, чтобы разбить парк рядом или построить детский сад, а ему говорят: "Нарушаешь – уголовная ответственность".

Павел Брызгалов: Ну застройщик сам по себе этого не может решить, потому что когда он выходит с проектом, проект проходит ряд согласований на уровне градостроительного комплекса, на уровне различных экспертиз, где все объекты, которые будут строиться в рамках этого проекта, четко фиксируются, прописываются, описываются их параметры. И, соответственно, все это уже указывается как финал в конкретном договоре долевого участия, то есть что помимо квартиры входит в договорные отношения вместе с застройщиком.

Ольга Арсланова: Но как мы понимаем, Григорий, некоторые коллеги Павла, видимо, не все прописывают. Или как это происходит? Как происходит, что деньги собираются, идет какая-то даже отчетность, люди чего-то ждут, а потом, уже на той стадии, когда случилось непоправимое, мы имеем вот этих вот обманутых дольщиков? То есть не на самой начальной стадии?

Григорий Полторак: Вы знаете, я не думаю, что здесь есть как бы изначально злой умысел. Допускаю: преступления совершаются в любой сфере, в том числе и в этой. Но мы сейчас говорим не об этом, а о нормальных застройщиках, которые попадают в такие ситуации, не имея намерения кого-то обмануть, вывести деньги, украсть их и так далее. Здесь может сыграть определенную роль просто жадность некоторая. К примеру, есть еще одна площадочка, которую хорошо бы освоить – давайте мы, пока у нас тут деньги есть, вроде бы достаточно много продали, а эта стройка не требует в непосредственные пару месяцев вложений, а нужно быстренько там на аукционе приобрести новую площадку, попробуем это каким-то образом сделать – перекинуть денежки из одного проекта в другой. Вот это может сыграть. Кроме того, стройка хоть и предсказуемый процесс, но не на 100%. Могут случаться какие-то непредвиденные обстоятельства, можно потратить деньги на то, что не предвидено и не предусмотрено – это тоже случается. А потом вдруг не хватило, вдруг произошло что-то. Поэтому обстоятельств может быть достаточно много, и, вы знаете, я вообще не считаю, что введение уголовной ответственности… Следующий шаг ужесточения – это, наверное, расстрел, я не знаю.

Ольга Арсланова: Пока основной закон не разрешает.

Павел Брызгалов: Мне кажется, что надо смотреть в корень и исключать в принципе возможность таких обстоятельств, намеренных или непреднамеренных, и в этом плане взяли деньги в банке, с банком решаем вопросы, в кредит получили целевое финансирование, проектное финансирование, банк контролирует, банк – коммерческая структура, как-то с ним решают вопросы, на что можно потратить, на что нельзя. Граждане, физические лица в принципе не могут контролировать, каким образом застройщик средства расходует. И вот тут начинается: включается целая армия контролеров и от государства, и от общественности. И, на мой взгляд, и застройщику не дают нормально работать, и денег это стоит так или иначе (застройщику, страхование). Я так понимаю, за последние лет 5 насколько увеличились затраты застройщиков? – может быть, нам скажет Павел? Насколько увеличились затраты застройщиков в связи с тем, что увеличивают этот контроль, контроль, контроль дополнительно. При этом мы видим, что меньше проблем-то не становится, они постоянно возникают все равно. Поэтому можно подумать о том, что что-то, может быть, в консерватории не так.

Ольга Арсланова: То, о чем пишут наши зрители очень многие из разных регионов – что ответственность должны нести, конечно же, застройщики, к ним претензии есть, но и власти, в первую очередь власти регионы, которые принимают решение уже на месте. У нас есть звонки. Давайте послушаем Веру из Воронежской области для начала. Здравствуйте, Вера.

Зритель: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Если можно, коротко ваша история.

Зритель: Коротко моя история. Я в 2014 году заплатила деньги в долевое строительство – город Лобня, микрорайон "Восточный". Обещали в 2014 году сдать жилье, но до сих пор жилье не сдано. Документов у меня на квартиру нет, но разрешили делать ремонт. Но так как у меня уже возраст, я боюсь делать ремонт. У меня нет документов на квартиру, но говорят, что уже идет квартплата. Не регистрируют в кадастровой палате. Потом сказали "приезжайте, сдавайте документы", собрали еще по 26 тысяч, потому что я юридически неграмотный человек. Я заплатила эти деньги – сказали, в течение месяца мне выдадут документы на квартиру. Документы до сих пор не выданы. Я в затруднительном положении нахожусь, я хотела переехать поближе жить к дочери, потому что мой возраст уже…

Ольга Арсланова: То есть вопрос ваш – верить или перестать верить? А, собственно, что тут уже сделаешь, уже все сделано.

Зритель: Ну да. А как вот теперь быть? Почему не ставят на кадастровую регистрацию в Лобне? Почему? Что за причины? Почему не выдают документы?

Ольга Арсланова: Хорошо. Мы просто, наверное, конкретно про эту ситуацию не можем точно знать, почему, но какие обычно бывают причины у ваших коллег для того, чтобы этого не делать вовремя? Что может мешать?

Павел Брызгалов: Ну с точки зрения, наверное, самых банальных причин: надо сказать, что, к сожалению, в нашей отрасли, в нашем цеху очень много непрофессиональных девелоперов, то есть люди пришли из других бизнесов, с другим вообще пониманием процесса строительства. То есть они даже по образованию часто могут быть не строители. Соответственно, на уровне принятия высоких решений по проекту и по стройке в целом могут быть допущены такие вот фатальные ошибки. То есть может быть допущен какой-нибудь простой в стройке: допустим, простой крана стоит денег, простой какой-то другой строительной техники тоже стоит денег. В итоге за счет вот этих вот простоев – не привезли вовремя материал (то есть банальный просчет в логистике), вовремя не заказали какое-то дополнительное согласование геодезии или еще чего-то – себестоимость этого пресловутого квадратного метра может вырастать, и вырастать кратно, и стоить она может больше, чем мы можем продать. Соответственно, застройщик может попадать в такую ситуацию, что сам проект становится уже нерентабельным, и он становится заложником этой ситуации не потому, что он плохой, а потому что он неквалифицированный.

Ольга Арсланова: У меня небольшое уточнение быстро. Возвращаясь к тому, о чем мы говорили, насколько на это могут влиять, скажем, не конфликты, но некие неточные договоренности с властями или помехи, которые власти создают?

Павел Брызгалов: В этом плане не может быть каких-то неточных договоренностей, потому что весь процесс достаточно жестко регламентирован: есть уже четко прописанные сроки получения тех или иных разрешений при подаче необходимого пакета документов и так далее. То есть тут вопрос в том, насколько, опять же, девелопер компетентен, насколько он правильно подготовил этот пакет документов, насколько он грамотно вошел в экспертизу, например, с проектной документацией, сколько раз он вносил поправки по замечаниям этой экспертизы. Это тоже все время, а время в стройке – это всегда деньги.

Григорий Полторак: Не совсем соглашусь с Павлом. Я считаю, что в значительной части таких проблемных строек есть вина местных властей. Во-первых, что мы наблюдаем? Возникает какой-то скандал, приезжает компетентная комиссия, особенно если дело дошло до Госдумы или Москвы, и вдруг местные власти обнаруживают: ой, а у нас тут незаконная одна стройка, другая, третья.

Ольга Арсланова: Но разрешения кто-то выдал.

Григорий Полторак: Да вы знаете, может быть, даже и не выдал, но точно же их не за последнюю ночь построили: этажей 10 уже стоит, и вдруг обнаруживается этот дом, а до этого никто ничего не замечал. Строили, а договор аренды, оказывается, не заключен, и вообще земля выделена под ИЖС, а строят многоквартирный жилой дом. То есть местные власти очень часто, к сожалению, либо коррумпированы, либо некомпетентны. Ну тут уж, я думаю, надо выяснять истинные причины. Могу сказать, что у нас в практике есть целый ряд случаев, когда просто по вине местных властей либо не выполнены технические условия, которые должны были быть выполнены к моменту окончания строительства. Конкретный был случай – не построили подстанцию электрическую. Дом стоит, сдать его нельзя, потому что, извините, в многоквартирном доме лифты, а они не могут от генератора работать. В чем проблема? Нет электричества, не хватает мощности, потому что вовремя не построили. Это не вина застройщика, это должен был сделать кто-то другой. Застройщик деньги выделил на выполнение этих условий… Или договор аренды земельного участка заключили местные власти с нарушением законодательства. Кто виноват? Конечно же, они. А кто страдает? – страдают граждане, страдает застройщик в том числе. Мы сейчас занимаемся конкретно одним из таких случаев – банкротство застройщика, который попал в ситуацию по причине ошибки местной власти. Кто признает? Никто не признает.

Петр Кузнецов: Вот смотрите, для разрешения в том числе подобных ситуаций был создан такой компенсационный фонд. Мне хотелось бы о нем поговорить – как он работает? Когда собираются деньги и достраивается все то, что не было достроено? Не приведет ли это к еще повышению стоимости квартир? И не получится ли так, что добросовестные застройщики будут просто платить за тех, кто на рынок приходит?

Григорий Полторак: Ну оно так и происходит, оно так и задумано.

Петр Кузнецов: А, это так нужно?

Григорий Полторак: Ну а как иначе? Конечно, кто заплатит? Заплатят те, кто живой, добросовестные. А за кого заплатят? – за недобросовестных.

Ольга Арсланова: Заплатит и на этом потом ничего не заработает? Так бывает?

Петр Кузнецов: То есть в чем выгода в этом участвовать?

Григорий Полторак: Насколько я понимаю, сейчас вообще обсуждается законопроект о том, что все должны пополнить до полного размера. То есть из компенсационного фонда произошли выплаты, то СРО должна пополнить этот компенсационный фонд, а как иначе? Значит, те, кто добросовестные, должны еще раз скинуться и добавить денежек в компенсационный фонд.

Ольга Арсланова: Павел, а в чем смысл-то для вас?

Павел Брызгалов: А при чем тут СРО?

Григорий Полторак: Это сейчас обсуждается как раз – СРО вот этих проектировщиков и застройщиков, да. Вообще это все так работает…

Павел Брызгалов: Ну на самом деле да. Как говорится, благими намерениями дорога в ад выложена. С одной стороны, этот компенсационный фонд действительно дает некое ощущение дополнительной гарантии безопасности для дольщика.

Петр Кузнецов: А на самом деле?

Павел Брызгалов: С другой стороны, пока что нет даже четко прописанного механизма, как наполнять этот фонд. Никто не понимает, будет ли это, грубо говоря, 1% от чего-то для всех одинаковый либо будет введено какое-то ранжирование в зависимости от…

Григорий Полторак: Размера, надежности.

Павел Брызгалов: От размера, от надежности, еще от каких-то показателей. То есть это сейчас еще только обсуждается. Но в итоге все сводится к тому, что если взять, допустим, Московскую область, московский регион, то порядка – я могу сейчас немножко ошибаться – 80% объемов строительства сосредоточено в руках топ-10 компаний, все остальное размазано по объему меньше 1% от общего объема строительства между остальными участниками. Соответственно если для крупных застройщиков вот эта нагрузка в общем-то ощутима, но не критична, то для других застройщиков, у которых другой оборот, она может быть критичной. И когда они все-таки придут к моменту этой выплаты, эта выплата для них может стать роковой. То есть они выплатили и упали, и это будет цепная реакция: если взять вот так карту Подмосковья, то чем дальше от границ Москвы в сторону области, тем мельче и менее устойчивы вот эти вот застройщики. Потому что маржинальность проектов там меньше.

Петр Кузнецов: Соответственно, больше рисков, да.

Павел Брызгалов: Соответственно, если вот этот вот закон в жесткой форме и очень мощно, быстро начнет работать, то мы столкнемся, в общем-то, с выжженной землей и с остовами ржавых кранов на дальних рубежах Московской области, если говорить про наш регион.

Петр Кузнецов: А если говорить дальше, если мы дальше пойдем по регионам?

Павел Брызгалов: Вот. Соответственно, это как цепная реакция: произойдет очередное укрупнение застройщиков, то есть из топ-10 останется топ-5, но которым уже будет тяжело выполнить все вот эти вот обязательства и финансовые, и с точки зрения строек…

Ольга Арсланова: Да, выплаты же никто не отменял.

Павел Брызгалов: То есть в итоге проблема достроя этих объектов, скажем так, не будет решена, потому что физически ее некому будет делать.

Ольга Арсланова: Но вот вы сказали о рисках и о финансовых тратах. Я правильно понимаю, что часть этих трат будет переложена на жильцов, на дольщиков?

Григорий Полторак: А на кого же еще?

Ольга Арсланова: Я не знаю; может быть, эти альтруистичные компании сами это покроют.

Павел Брызгалов: Естественно, нет. Вот эти вот дополнительные выплаты, конечно, закладываются в стоимость продаваемого метра. Но это была бы идеальная картина мира, если бы не было верхнего ограничения по платежеспособному спросу, который, к сожалению, у нас конечен и достаточно жестко ограничен даже в московском регионе, несмотря на то, что мы являемся неким локомотивом строительства всей страны. То есть мы с удовольствием бы заложили в стоимость метра, возможно, еще какие-нибудь дополнительные затраты, но покупатель все-таки голосует конкретным рублем и своим кошельком, у него просто нет больше денег, чем у него есть, у него нет кредита больше, чем может одобрить ему банк. Соответственно, мы упираемся в то, что так или иначе вот эти дополнительные затраты ложатся не просто на плечи покупателя, а они ложатся и на плечи застройщика, потому что все, он не может больше.

Петр Кузнецов: Плюс еще судебные решения еще сильнее бьют по нему, да?

Павел Брызгалов: Так или иначе.

Петр Кузнецов: Послушаем Владимира. Владимир, здравствуйте. Вы давно на линии.

Ольга Арсланова: Самара. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Слышите меня?

Петр Кузнецов: Да-да-да, ваша проблема?

Зритель: Это Самара, меня зовут Владимир. У нас уже 10 лет стоит дом полностью выстроенный – 12-13 этажей – и крышу не строят уже 10 лет. Куда только не обращались, бесполезно – не хотят строить. Я вот как думаю? Я вашу передачу всегда слушаю, смотрю вас. У вас сегодня зона ответственности. Вот ответственность – это что такое? Начинают дом строить. Должен кто, участковый? Дом же не просто так начинают строить. Участковый, потом милиция, высшие там, потом Министерство строительства, которые дают все эти разрешения. Как же дом могут построить без разрешения, а потом смыться? Вот смотрю – бегущие строки идут: люди пишут, что "смылись". Сколько они еще будут смываться? Где власть? Следственный Комитет может спокойно с этим разобраться. Люди бедные страдают. Мы, я сам вложил деньги и уже 7 лет не могу добиться ничего. Президенту писал – ничего, отписывают сюда; Меркушкину писали, Меркушкин вообще походу с Министерством строительства там в одной кухне парится. Как нам быть? Просто поймите: я вот сейчас слушаю вас очень внимательно, вы как бы стараетесь перенести наши заботы, то есть ваши заботы – это вы строите – на нас. Почему мы-то виноваты? Нам обсчитали, сказали: кирпич стоит столько, цемент стоит столько, земля стоит столько – пожалуйста. Но получается что? Вы сейчас говорите, что еще надо доплатить.

Ольга Арсланова: Потому что, видимо, не только это учитывается. Вопрос ваш понятен, и таких очень много на СМС-портале. Из чего в итоге эта стоимость складывается? Ведь если, например, мы видим разницу в стоимости жилья региональную – Москва и даже Самара, хотя там недешевое жилье – мы понимаем, что по энергоносителям не такая большая разница в стоимости; цемент, кирпич – тоже заводы поблизости есть. Но откуда такой разнобой и что в этой цене реально есть, кроме желания заработать?

Григорий Полторак: Можно посмотреть с другой стороны. Как вы думаете, сейчас строительные компании перегружены работой?

Ольга Арсланова: Я не знаю, давайте Павла спросим.

Григорий Полторак: Если бы, Павел, к вашей компании обратилась группа товарищей и сказала: "У нас есть деньги, сделайте нам смету и постройте за наши деньги дом", вы бы согласились с таким предложением? – ваша компания согласилась бы? Вот у нас есть земельный участок, технические условия, все есть, мы группа товарищей, жилищно-строительный кооператив, деньги у нас есть – постройте дом. Сколько стоит?

Павел Брызгалов: Но мы же коммерческая организация, это наш бизнес – естественно, мы бы согласились. Другой вопрос, что мы сначала, наверное, с этой группой товарищей договорились бы на берегу об условиях этого проекта. Помимо того, что у них есть возможность подключиться к сетям, есть возможность перевести землю из одного вида разрешенного использования на другое и так далее.

Григорий Полторак: Все уже сделали.

Павел Брызгалов: Есть много других вещей. Например, а есть ли к этой земле подъезд, например, с основной улицы? Нужно ли построить дополнительную дорогу внутреннего значения? Когда мы пойдем с проектом застройки вот этой земли в тот же самый Минстрой, в Минстрое нам скажут: "Ребята, у вас здесь есть определенная плотность населения, которая требует строительства социальных объектов". Это идет в плюс стоимости того же самого метра. "Ребята, у вас тут плотность населения требует поликлинику, требует отделение полиции, вам необходимо в составе ваших коммерческих площадей, которые обычно на первом этаже, выделить место под библиотеку". Есть еще какие-то объекты социально-бытового назначения, которые коммерческого выхлопа для девелопера не имеют никакого, это его реальная затратная часть.

Ольга Арсланова: Обременение получается.

Павел Брызгалов: Да. Поэтому, просто подсчитав стоимость кирпича и цемента, мы получим себестоимость строительства просто коробки, но не себестоимость строительства проекта.

Григорий Полторак: А можно вопросик вам? Скажите, пожалуйста, если бы группа товарищей вам сказала: "Мы уже все разрешения получили, все согласовали, нам надо только построить полностью жилой дом с отделкой общественных зон и благоустройство территории".

Ольга Арсланова: Какой ответ вы хотите услышать-то?

Григорий Полторак: Я хочу услышать, сколько стоит. "Вы скажите просто цену вопроса, мы готовы".

Павел Брызгалов: Хорошо. Если они хотят типовое домостроение…

Григорий Полторак: Да, типовое.

Павел Брызгалов: …то мы как владельцы ДСК-1 можем предложить им по стоимости порядка 32 тысяч рублей за квадратный метр стоимость возведения типового проекта, например П-44Т.

Григорий Полторак: Это в Москве или в Самаре?

Павел Брызгалов: Скорее мы говорим о московском регионе, потому что для панельщиков есть определенный порог рентабельности с точки зрения длительности, дальности перевозки материалов. Если мы говорим…

Григорий Полторак: Это с вашей прибылью?

Павел Брызгалов: Это с прибылью завода. Здесь мы говорим именно о подряде, то есть это не полностью девелоперский проект – это именно строительный подряд, поставка домокомплекта и его сборка на площадке.

Григорий Полторак: И сборка, то есть так.

Павел Брызгалов: Если мы говорим про монолит, то порядка 35-37 тысяч за квадратный метр. Но опять же, если говорить о панели, то в нашем случае это квартира фактически готовая к чистовой отделке, то есть там уже все инженерные коммуникации разведены, есть провода, подразетники, уже есть врезка в стояки холодной-горячей воды и так далее. Если мы говорим про монолит, то это, в общем-то, голые бетонные стены, которые требуют еще дополнительной доработки с точки зрения черновой отделки вот этих вот инженерных коммуникаций.

Григорий Полторак: Еще там, наверное, тысячи 4, да?

Павел Брызгалов: Как минимум, да, в зависимости от пожеланий заказчика.

Григорий Полторак: Вот я к чему этот вопрос задал?

Ольга Арсланова: Вы собираетесь попросить, видимо, Павла построить?

Григорий Полторак: Нет-нет, это к ответу на ваш вопрос, из чего складывается цена. Она складывается из вот этой самой себестоимости с прибылью уже…

Павел Брызгалов: Но мы говорим с вами о подряде, это чисто подряд.

Григорий Полторак: Да-да, о подряде. А все остальное…

Ольга Арсланова: Эффект Москвы тоже присутствует, правильно? То есть люди готовы здесь заплатить больше?

Павел Брызгалов: Вы имеете в виду просто за коробку? За коробку все готовы заплатить одинаково, потому что вот эта вот группа товарищей часто является неким девелопером, который просто заказывает некую подрядную работу. Но этот же девелопер сам свои деньги потратил на то, чтобы привести строительную площадку в строительную готовность, чтобы все согласовать, запроектировать, обеспечить подвод всех необходимых инженерных коммуникаций (дорог, мостов и всего остального). И когда мы вот эти деньги прибавим к этим пресловутым 30 с небольшим тысячам рублей, то мы получим уже сумму несколько больше. В каком-то случае это будет 40 тысяч, а каком-то случае это может быть и 68 тысяч. И все это зависит от конкретных условий конкретной площадки с учетом региональной специфики.

Ольга Арсланова: Еще одно предложение, видимо, вам от нашего зрителя из Архангельской области: "Пусть застройщик сам возьмет кредит и построит дом, покупатель потом по своим кредитам или наличным вернет деньги застройщику".

Григорий Полторак: Хорошая идея.

Ольга Арсланова: Всех это устроит, кроме застройщика, вероятно.

Григорий Полторак: Почему? Я думаю, застройщик тоже с удовольствием это сделает, почему нет?

Ольга Арсланова: Но ведь сначала же надо построить все то, о чем вы сказали.

Павел Брызгалов: Тут опять же… Застройщик построит в любом случае. Другой вопрос, что эта схема будет менее выгодна опять же для согласно покупателя, потому что процент по этому кредиту пойдет в продаваемую стоимость. Немногие сейчас покупатели готовы за это платить деньги. Более того, сейчас… Почему вот эта вот проблема с обманутыми дольщиками была такого масштаба большого особенно до кризиса? Большая закредитованность девелоперов, чрезвычайно большая. Если при нормальном таком устойчивом цикле развития компании считается, что достаточно иметь порядка 30% собственных средств на старт проекта, а все остальное можно привлекать за счет дольщиков и проектного кредитования (в различной пропорции в зависимости от того, как проект будет строиться, с какой интенсивностью и прочее, есть особые нюансы), то это достаточно безопасная история. Но если застройщик вкладывает меньше 30% собственных средств, то это на самом деле абсолютный риск для покупателя, потому что вот эти проценты могут утопить и проект, и утопить вслед за проектом самого застройщика.

Григорий Полторак: Особенно при задержке сроков по тем или иным причинам.

Павел Брызгалов: Да. Не дай бог упали темпы продаж, упал спрос, что-то случилось в стране или в мире. Застройщик-то в этом не виноват, а проценты идут.

Григорий Полторак: Конечно.

Петр Кузнецов: Вообще есть ощущение, что долевое строительство дешевое и некачественное. Судя по всем историям, судя по сообщениям, которые продолжают поступать. Есть долевое строительство дорогое?

Григорий Полторак: Что значит "дорогое"?

Петр Кузнецов: Дорогое и качественное.

Григорий Полторак: В смысле качественное? Вы знаете, я не строитель, честно скажу – я все-таки риелтор – но мне кажется, что качество строительства не зависит от того, долевое оно или нет. Это другая категория, совершенно самостоятельная. Есть застройщики, которые строят качественно (к сожалению, их немного); есть такие, которые строят некачественно вне зависимости от того, долевое оно или недолевое. Если берут, хватают…

Петр Кузнецов: Вот что касается рисков – тут еще про риски спрашивают – я так понимаю, что самый большой риск, когда покупаешь самую дешевую квартиру в доме на стадии котлована?

Григорий Полторак: А если дорогую?

Ольга Арсланова: То просто обидно.

Павел Брызгалов: Самый большой риск не в этом. Самый большой риск в том, чтобы правильно определить, у кого ты покупаешь. Для этого есть несколько простых доступных методов. Во-первых, есть рейтинги застройщиков – они есть региональные, федеральные, можно просто посмотреть, входит этот застройщик хотя бы в двадцатку или в тридцатку.

Ольга Арсланова: А этому можно верить? Потому что мы сколько знаем историй, когда застройщик на слуху, а потом…

Петр Кузнецов: Рейтингов очень много.

Павел Брызгалов: Естественно, рейтинг не дает 100% гарантии. Второй момент, который критически важен – это возможность отследить, насколько интенсивно ведется строительство на всех объектах, которые этот девелопер ведет. Как правило, у добросовестных застройщиков на сайте есть, например, веб-камера, которая в режиме онлайн транслирует стройку со всех объектов, и можно посмотреть, насколько быстро там бегут строители, насколько часто поднимает кран, насколько активно копает экскаватор. Второй момент – это репутация застройщика у тех людей, которые уже купили у него. Как правило, эти форумы будущих новоселов живут потом еще многие годы после заселения, после сдачи объекта, и в них обсуждается не только то, как был построен дом, его качество, с какими проблемами они столкнулись. Они обсуждают уже проблемы сервиса, обслуживания, управления этим жилым комплексом. Как правило, застройщик свою управляющую компанию как минимум на гарантийный период оставляет, то есть он физически с объекта не уходит как минимум 5 лет. То есть информация доступна везде и всюду, чтобы понять, насколько этот застройщик добросовестный и насколько он открыто общается со своими покупателями, решает те проблемы, которые по его вине или по вине самых же покупателей возникли. Это все доступно, это все есть.

Петр Кузнецов: Но при этом заявить о том, что я обманутый дольщик, можно только спустя 6 месяцев, правильно я понимаю? Даже если я уже понимаю, что сроки срываются, по тем же веб-камерам смотрю и вижу, что уже никто на площадке не работает, сразу же этого сделать нельзя.

Григорий Полторак: А что значит "сразу"? Вы же не можете определить.

Ольга Арсланова: Ну вот сегодня выходной.

Григорий Полторак: Сегодня вы не обнаружили на объекте…

Петр Кузнецов: Нет, а что такое 6 месяцев? Почему эти полгода бездействия?

Григорий Полторак: Да нет, речь не идет о полугоде бездействия. Речь идет о задержке срока сдачи объекта, ввода в эксплуатацию.

Ольга Арсланова: Если идет задержка на полгода.

Павел Брызгалов: Скорее даже не о сроке ввода речь идет, а о сроке передачи ключей, которая фиксируется в договоре долевого участия и жестко отслеживается не только дольщиками, но и контролирующими органами: в Москве это Москомстройинвест, в Московской области это Министерство строительства.

Петр Кузнецов: Хорошо, в связи с этим вопрос из Ростовской области: "Если дольщик хочет расторгнуть договор, так как договор не выполнен (дом должен был быть построен в декабре), может ли он потребовать проценты за 2 года? Деньги были внесены как раз 2 года назад".

Григорий Полторак: В законе 214-м вообще все детально прописано: и ставка, по которой…

Петр Кузнецов: Вологда пишет, что "наш дом кинули по 214-му закону – ООО "Новый дом".

Григорий Полторак: Что значит "кинули"? То есть 214-й предполагает определенную схему "кидания"?

Петр Кузнецов: Вы просто вспомнили про 214-й, я вам из Вологды параллельно сообщение зачитал.

Павел Брызгалов: Тут речь скорее о том, что они купили квартиру или какое-то там жилое помещение по некой суррогатной схеме, которая не совсем соответствует требованиям 214-го ФЗ. Исходя из этого, собственно, все и проблемы.

Григорий Полторак: Тогда как суд решит.

Павел Брызгалов: Поэтому один из критериев, который опять же дает дополнительную гарантию – это как раз договорная схема, по которой приобретается новостройка. Если это ДДУ – договор долевого участия – то, в общем-то, 90% гарантии, что если и возникнет какая-то проблема, эта проблема в итоге будет решена в пользу дольщика.

Григорий Полторак: Ну вы знаете, я вот с этим немножко не соглашусь, потому что 214-й как раз предполагает по сути серьезное наказание застройщика за задержку сроков. И что происходит? Мы видим это в жизни: кто-то один потребовал вернуть деньги, а у застройщика все уже трещит по швам. Он возвращает деньги, у него денег не остается, дальше возникает следующий, и у других все рушится просто, понимаете. При этом его еще, естественно, наказывают штрафами и пенями, в результате дом, который мог выжить теоретически, становится просто объектом обманутых дольщиков.

Петр Кузнецов: О чем мы и говорили, что судебные решения добивают просто.

Павел Брызгалов: Не совсем так. Ведь когда возвращаются деньги, и актив – собственно, квартира – переходит обратно к девелоперу.

Григорий Полторак: Конечно, конечно.

Павел Брызгалов: И ему, в общем-то, ничего не мешает, если не наложен какой-нибудь судебный арест на этот объект или еще что-то, вернуть этот объект на открытый рынок и по другой цене его продать. Потому что деньги-то возвращаются по той цене, по которой было приобретено, которая была прописана в договоре.

Григорий Полторак: Плюс сколько там? – удвоенная ставка, да?

Павел Брызгалов: Ставка может быть и удвоена, но все равно зависит от периода, насколько задержали.

Ольга Арсланова: Понятно. Давайте несколько жалоб из Подмосковья – в частности, из ЖК "Нахабино Центральное" Красногорского района много жалоб – брошенные властью и застройщиками; объект в Котельниках; Подмосковье – ЖК "Белые Росы", "СтройКомфорт". Кстати, про этот объект я знаю: они очень активно показывали на веб-камере, что у них все строится. Не знаю, что сейчас происходит, но вот очень много жалоб на конкретно этот объект. И у нас есть Питер на связи – здравствуйте.

Петр Кузнецов: Андрей, здравствуйте.

Зритель: Алло, да, здравствуйте. Я вот хотел рассказать нашу историю. Я прослушал вашу передачу. Наш объект строят, если это можно назвать строительством, с 2005 года, то есть уже 12 лет. За это время – у нас есть инициативная группа – 2 раза проводились голодовки. Уже сменился губернатор, который обещал после первой голодовки что-то сделать; поменялись вице-премьеры, поменялись все чиновники в строительном комитете. Ничего не происходило, вообще ничего не строилось.

Григорий Полторак: А застройщик поменялся, нет?

Зритель: Значит, первый застройщик обанкротился. На его месте стал второй застройщик, он сменился. Опять же, ничего не происходило. Обращались во все органы, в какие угодно – никаких действий. После этого дольщики провели вторую голодовку – это было 2 года назад. Это произвело на администрацию какое-то действие: приехал вице-губернатор, приехала куча чиновников, нашли генподрядчика, и дело как-то сдвинулось с мертвой точки. Опять же, наобещали всего, что все будет построено. Прошло еще 2 года. На сегодняшний день стоят хотя бы стены, но дом не достроен. Застройщик, возможно, тоже обанкротится, во всяком случае денег у него нет. Нашлись новые инвесторы, проводят раз в неделю-две заседания в строительном комитете, но при этом дом не строится. Тут о каких сроках можно говорить? Уже обращались куда угодно, в любые органы.

Ольга Арсланова: Понятно. Получается, кроме голодовки вообще никаких правовых методов?

Григорий Полторак: Это надо заставить чиновников голодать, а не самим голодать.

Ольга Арсланова: Это сложно. Они не согласятся.

Петр Кузнецов: Еще звонок есть – Михаил, Петербург. Мы так понимаем, что это глава строительной компании.

Ольга Арсланова: Здравствуйте, Михаил.

Петр Кузнецов: Здравствуйте, вы нам интересны.

Ольга Арсланова: Вам есть, что добавить к нашей беседе?

Петр Кузнецов: Внимательно слушаем вас.

Ольга Арсланова: Михаил что-то строит, наверное, в этот момент.

Петр Кузнецов: Михаил, слышите ли вы нас? Вы в прямом эфире.

Зритель: Да, я вас слышу. Добрый день. Я – глава строительной компании, которая в том числе работает с застройщиком на субподрядах…

Петр Кузнецов: Давайте мы ваш монолог выслушаем, и вы зададите вопрос.

Ольга Арсланова: Мы остановились на субподрядах.

Петр Кузнецов: Мы все слышали с самого начала.

Зритель: Да. И я вот слушаю вашу передачу где-то уже полчаса, во многом я согласен с представителем строительной компании. Но все время все забывают один вопрос. Ведь для чего вообще люди занимаются бизнесом? Они занимаются им, для того чтобы зарабатывать деньги. Те условия, которые созданы у нас в стране, рубль… Мы все должны понимать, что реальная инфляция в строительства порядка 120%. И как застройщик может достроить эти дома, когда себестоимость его дома увеличивается по материалам на 120%? В любой другой сфере бизнеса вам тут же продавец скажет: "А вы доплатите". Здесь же застройщика ставят в такую позицию, что он должен обстроить все дороги, сам сделать все коммуникации, построить еще школы, детские сады. Это все государство обязано делать, а никак не застройщик, у которого и так ежедневно куча проблем, связанных с этими строительными площадками.

Ольга Арсланова: Понятна ваша позиция, Михаил.

Петр Кузнецов: Спасибо, Михаил.

Ольга Арсланова: Только я не очень поняла, откуда эти 120% взялись.

Григорий Полторак: Да, что-то как-то перегруз.

Ольга Арсланова: Я понимаю: что-то, вероятно, покупали за рубежом, и при курсах что-то изменилось.

Григорий Полторак: Да нет, доля импортного оборудования, я думаю, единицами процентов измеряется.

Павел Брызгалов: Да. Тут, возможно, речь идет о том, что, например, металл недавно подорожал – скачок был сразу +30%. Зависит от конструктива здания – много там этого металла или мало.

Григорий Полторак: Но дом же не металлический, согласитесь.

Павел Брызгалов: Разные есть. Сейчас и из металлических конструкций строят.

Григорий Полторак: Есть, конечно. Мне кажется, типовые – нет.

Павел Брызгалов: Стоимость цемента, к сожалению, как и нефть, имеет тенденцию к постоянному росту – без таких провалов, как нефть.

Ольга Арсланова: И у нефти разные тенденции иногда бывают.

Павел Брызгалов: Что касается других строительных материалов, сейчас вот не готов прямо в цифрах назвать, но в общем-то 120%, наверное, сильно перебрали, но 50-60% – это вполне реально. Надо просто смотреть, за какой период: если говорим в разрезе года, то это, наверное, очень много; если в разрезе 5 лет, то вполне возможно.

Григорий Полторак: Но отстроить быстро.

Петр Кузнецов: Мы предлагаем посмотреть небольшой материал. Дело в том, что в Татарстане нашли способ помочь обманутым дольщикам: местный Госсовет принял поправки, согласно которым компании-инвесторы получат участки государственной земли без проведения торгов, если те завершат строительство домов, куда вложили деньги дольщики. Эта проблема остро стоит во всей стране: сейчас замороженных долгостроев в России 928. С какими проблемами сталкиваются участники долевого строительства? – Максим Волков расскажет.

Григорий Полторак: Интересно, в Татарстане поменяли федеральное законодательство?

Ольга Арсланова: Сейчас посмотрим.

СЮЖЕТ

Ольга Арсланова: Павел, мы знаем, что вы достраиваете как раз схожие объекты.

Григорий Полторак: Проблемные.

Ольга Арсланова: Проблемные, да. Вы это зачем делаете?

Павел Брызгалов: Во-первых, мы строители, а строитель – он по натуре творец. Соответственно, мы не можем оставить этих людей. С другой стороны, это на самом деле сильно упрощает взаимодействие с органами местной власти, то есть на почве достроя возникает много вариантов двустороннего содействия: то есть мы даем, например, достройку проблемных объектов, а нам, например, дают дополнительные участки земли под застройку. Понятно, что он достается не бесплатно, но по крайней мере он появляется, и мы свой проект можем каким-то образом улучшить. То есть нам могут выделить, например, дополнительную территорию под озеленение, под создание какого-то сквера, то есть не под строительство дополнительного дома. За счет этих вещей, этих условных преференций мы можем существенно улучшать качество наших проектов, тем более, что мы задаем в них достаточно высокую планку и в некотором роде для рынка являемся неким образцом для подражания.

Ольга Арсланова: Но мы так понимаем, что есть региональные особенности: далеко не везде сейчас это возможно.

Григорий Полторак: Возможно, скорее всего, везде, просто не все местные власти проявляют некоторую гибкость, изобретательность и вообще хотят заниматься. Это же проблема, ею нужно заниматься, ее нужно решать. Я могу сказать по нашему опыту, глядя по регионам – практически только в Москве и Московской области местные власти реально занимаются решением проблем. Все остальные в большинстве своем просто стонут и говорят: "Ну чем мы можем помочь? Денег же у нас нет".

Ольга Арсланова: И вас никто не заставлял нести деньги строителям.

Григорий Полторак: Ну в общем-то да.

Павел Брызгалов: В этом плане Коломна тоже, на самом деле, достаточно активно работает, то есть там тоже есть проблемные объекты, в которых мы участвуем…

Ольга Арсланова: Ну это рядом с Москвой.

Павел Брызгалов: Калужская область еще.

Григорий Полторак: Есть, да, отдельные регионы.

Павел Брызгалов: Тут, действительно, вы правы в том, что это все зависит, наверное, все-таки от воли власть держащих, которые либо хотят заниматься активно этой проблемой и ищут пути ее решения с учетом правового поля и с учетом каких-то личных договоренностей со строителями, девелоперами и представителями бизнеса, и те, которые эту проблему просто замалчивают. И отдельный момент – это юридическая подоплека. Потому что большинство объектов, судя по звонкам – это те объекты, которые строились и продавались еще до 214-го ФЗ, когда в принципе не было этих правовых рамок, и продажа этих объектов шла совершенно по разным схемам, вплоть до каких-то суррогатных вещей, которые сейчас даже неприлично вспоминать.

Григорий Полторак: Ну или были тогда еще начаты даже по 214-му, когда не было компенсационного фонда. То есть это все у нас развивалось по мере, так сказать…

Павел Брызгалов: Тогда вообще не было даже понятия "обманутые дольщики", которое с 214-м ФЗ появилось.

Григорий Полторак: Но дольщики уже были.

Павел Брызгалов: Но дольщики уже были, да.

Петр Кузнецов: Успеем послушать еще один звонок – Лариса, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Лариса, Ставропольский край. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. В городе Сочи есть такой застройщик – Никулин Денис Михайлович. Он обманывает людей. Мы тоже пострадавшие, хоть и немного. Даже прошел суд, мы не можем по суду вернуть деньги. Или у него такая крыша хорошая в Сочи, что на него нет никакой управы. И сейчас… Имущество у него все переписано на бывшую жену, на новую жену, на мать, люди не могут, и мы в том числе.

Ольга Арсланова: Вопрос: если человек там официально банкрот, что же с него возьмешь?

Григорий Полторак: Ничего.

Петр Кузнецов: Есть история – очень коротко – из Екатеринбурга нам написала Надежда: "Купили квартиру по ДДУ полгода назад. С квартирой все хорошо, получили. Но покупали в комплексе из двух домов, изучили документацию, все устроило на момент покупки. Тогда не думали, что нас ждет всего через полгода. Когда квартиры в первом доме были раскуплены, дом сдан, проект вдруг кардинально изменился в худшую сторону. На участке в 6.5 тысяч квадратных метров появились: второй дом превращается из 9-этажного в 15-этажный (это больше на 64 квартиры), обещанная подземная парковка исчезает из проекта, срок сдачи увеличивается на 14 месяцев. Удивляет, как такие ухудшения в проекте проходят экспертизу. Чиновникам плевать. Новая квартира, в которую вложены средства, не радует. Куда обращаться и как наказывать?"

Ольга Арсланова: И тут же сразу комментарий от зрителей: "Это все как мы любим. Россия как Япония: только башни, только уплотнения". Это, наверное, как раз о проектах и о качестве. Тут что-то можно посоветовать нашей зрительнице?

Павел Брызгалов: О качестве тут можно говорить следующее. В Московской области, в Москве сейчас основные крупнейшие застройщики в общем-то вышли со своими продуктами, уникальными товарными предложениями на рынки недвижимости. Мы, например, предлагаем покупателям наши ап-кварталы, то есть это не просто жилье комфорт-класса, это жилье с элементами более высокой ценовой категории. У этих домов есть огороженная территория, есть подземные паркинги, они обеспечены всеми необходимыми социальными объектами. При этом мы предлагаем покупателю в базовом предложении…

Ольга Арсланова: У нас полминуты осталось.

Павел Брызгалов: …улучшенную отделку мест общего пользования и так далее. И другие застройщики тоже идут в этом направлении, предлагают уникальные архитектурные решения, уникальные планировочные решения.

Ольга Арсланова: Но это не тот случай явно.

Павел Брызгалов: Естественно, это не тот случай. И с точки зрения того, ухудшило это проект или улучшило, надо еще посмотреть, потому что это частное мнение одного из участников этого строительства: для остальных это может быть, наоборот, плюс.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Петр Кузнецов: Павел Брызгалов, директор по стратегическому развитию ФСК "Лидер", и Григорий Полторак, вице-президент Российской гильдии риелторов, президент группы компаний "БЕСТ-Недвижимость". Спасибо.

Павел Брызгалов: Спасибо.

Григорий Полторак: Спасибо.