Марьяна Лысенко, Герой Труда, главный врач ГКБ № 52: Пациент переболел ковидом. Конечно, это борьба. Он переболел дома, он переболел в больнице, за его жизнь боролись врачи, или он поправился самостоятельно. И, казалось бы, жизнь продолжается, можно выйти на работу, жить обычной жизнью. Но нет, что-то начинает происходить: становится тяжело исполнять обычные обязанности, портится настроение, возникают непонятные депрессии, болят все суставы, нечем дышать при обычной физической нагрузке. Что это всё такое? Это постковидный синдром. В настоящее время он внесён как самостоятельно заболевание в международную классификацию болезней. Некоторые страны заявляют, что на этом основании нужно давать инвалидность больным. Проблема становится очень серьёзной. Что же делать? Виктор Набутов, г. Москва: Очень сильно просела память и зрение. У меня на две единицы где-то упало зрение, и оно не восстановилось до сих пор, и, наверно, не восстановится. Елена Мурманова, г. Москва: Запахи стали возвращаться, но иногда очень странные. Например, мне казалось, что в подъезде пахнет гарью. Виктор Набутов, г. Москва: И у меня начались серьёзные проблемы с давлением тоже где-то, наверное, через месяц-полтора. И, собственно, я теперь живу с гипертонией, пытаюсь бросить курить. Елена Мурманова, г. Москва: Если нет лифта, то для меня это проблема, я до четвёртого могу дойти, потом мне нужно отдышаться, как будто мне не хватает воздуха. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: С подобными жалобами сейчас к врачам обращаются тысячи людей. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: И действительно, казалось бы, болезнь прошла, а вернуться к нормальной жизни не получается. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Что с этим делать: лечить или ждать, когда само пройдёт? Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: К сожалению, само не пройдёт. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Попробуем в этом разобраться. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Попробуем. За 2 года пандемии накопилось огромное количество данных. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Это достаточно большой спектр симптомов, которые возникают уже после болезни. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Их называют разными терминами: «доге-ковид», «постковидный синдром». Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Многие из этих симптомов возникают при восстановлении после других тяжёлых вирусных заболеваний или критических состояний, но некоторые из этих состояний характерны именно для ковид-19. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Давай посмотрим одну из таких историй. Виктор Набутов, г. Москва: Я ковидом болел дважды, пролежал в «Коммунарке» неделю. Ничем там, кстати, не лечили, давали полоскать горло, потому что не знали чем. Примерно через месяц начались следующие несвойственные, незнакомые мне всякие физиологические расстройства. Во-первых, это нарушение когнитивных функций – очень сильно просела память и зрение. Память: ты начинаешь забывать какие-то простые слова. Это ужасно, пришлось заниматься тем, что разгадывать кроссворды, судоку, чем я и занимаюсь до сих пор. Что ещё из таких серьёзных последствий? Нервная система: полное совершенно расстройство. Я такой человек – всегда достаточно спокойный, но через месяц после окончания болезни развалился сон, и полгода я просыпался в 3 часа утра, каждую ночь, неважно, во сколько ты ляжешь, всегда в плохом настроении, всегда с плохими мыслями – это такой выброс кортизола идёт. Где-то полгода, наверное, пришлось ходить к психологу и, честно говоря, попить немножко таблеток. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Саша, всё-таки история Виктора достаточно характерная для пациентов, которые перенесли коронавирусную инфекцию. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Это правда, большинство из них жалуется на потерю памяти, на усталость, утомляемость и так далее. И, хочется отметить, довольно верно нащупал выход из этой ситуации: он попробовал потренировать память, а дальше обратился к специалисты, когда, очевидно, этого стало недостаточно. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Бывают ситуации, когда у пациентов фактически возникает анестическая афазия, когда они не могут не то что там что-то вспомнить, куда положил ручку, а названия предметов вспомнить, и они говорят: «Это то, чем пишут. Это то, что светит. Это то, чем открывается дверь». Денис Рыбкин, клинический нейропсихолог: Были исследования, когда лёгкие формы ковида, эти пациенты не попадали в стационар, тоже вызывали подобные нарушения. Нарушено внимание, какая-то тревога. «Ну и ладно, переживу». Но, на самом деле, в отдалённом периоде именно эти нарушения приводят к тому, что человек не может работать, он не может общаться, то есть качество его жизни значительно снижается. Надежда Маленкова, клинический психолог: Мне попадались такие пациенты, что они бывали на ИВЛ, всё хорошо, их перевели в линейное отделение – у них сатурация больше, чем у меня, ничто уже не угрожает их здоровью, но тем не менее они вдруг внезапно начинают задыхаться и испытывать страшную панику. Задача человека – научиться отлавливать эти негативные мысли, пытаться их критически переосмыслить и сформулировать новые объективные мысли, позитивные не от слова «радостные, весёлые» но и это тоже, он от слова «positum», латинское, что в переводе означает «реальность». Денис Рыбкин, клинический нейропсихолог: Есть техники самопомощи, эмоциональной саморегуляции. Это базовая техника дыхательной гимнастики. То есть одну руку можно положить на живот, вторую руку – на грудь, и, когда мы делаем вдох, у нас живот как бы надувается, как шарик. Мы выдерживаем небольшую паузу и длительный выдох делаем. Несколько раз мы так дышим, и вы почувствуете расслабление, тревога начинает снижаться. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Но, к сожалению, одной памятью проблемы не ограничиваются. Есть одна история, я тебе сейчас покажу: девушка тоже переболела в первую волну. И посмотри, что с ней стало. Сейчас, секунду… Елена Мурманова, г. Москва: Моим основным симптомом было то, что я перестала ощущать вообще какие-либо запахи, я была тем человеком из анекдота, который Новый год встретил без новогоднего аромата – без запаха мандаринов, апельсинов. А потом началось твориться что-то очень странное: запахи стали возвращаться, но иногда очень странные. Например, мне казалось, что в подъезде пахнет гарью, потом мне казалось, что пахнет бензином. Но само необычное было то, что мне показалось, что моя маленькая кошечка всё время ходит в туалет везде в квартире. Я выносила её лоток, убирала в лотке, но запах никуда не исчезал. Когда я села в машину, чтобы поехать на работу, а запах был и в машине, я поняла, что случилось что-то другое, странное – я стала чувствовать какие-то лишние запахи. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: На самом деле в истории с Еленой всё закончилось хорошо – запах восстановился, и слава богу. Но есть ситуации, когда запах не восстанавливается совсем. Например, 20-летняя девушка-парфюмер работает в парфюмерном салоне и чувствует вместо запаха парфюма запах гнилых овощей или гнилых фруктов. Это же потеря профессии, по сути, если эта история не пройдёт. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Ужасно! Я слышал эту историю: её тошнит от запаха парфюмерии, который она не чувствует, то есть это ужасно, потому что ей придётся менять работу и как-то искать себя по-новому. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Слушай, но есть же масса пациента, у которых все эти осложнения не проходят совсем. Например, кислородозависимые пациенты. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Это важные вещи, хотя, казалось бы, человек выздоровел, он перенёс реанимацию, ИВЛ, и на фоне таких критических для жизни катастроф потеря запахов или небольшая зависимость от кислорода не выглядит столь значимой. Тем не менее это серьёзное состояние, которое можно поправить. Денис Рыбкин, клинический нейропсихолог: И была пациентка, она находилась в стационаре, она долго лежала, более двух месяцев она у нас лежала, и месяц она пробыла в реанимации, и нарушения обоняния сохранялись ещё после этого месяца. И вдруг я к ней прихожу, и она говорит, что «вы знаете, как-то аппетит получше стал, сегодня принесли мне гороховый суп и, вы знаете, Денис Геннадьевич, мне кажется, я его почувствовала». Я говорю: «Он был текстурный? То есть это было однородное пюре или какие-то такие кусочки там были?». Она говорит: «Кусочки были?». Я говорю: «А как вы почувствовали? Он с копчёностями был?». Она говорит: «Похоже, да». Я говорю: «У нас не может быть такого супа». То есть она вспомнила аромат. И на это можно опираться, кстати, при реабилитации этих нарушений. Галина Жарова, оториноларинголог: Так как это не лекарство, но это «лекарство» есть у всех дома, – это кофе. Запах кофе, и сама молекула кофеина стимулирует обонятельный рецептор, то есть она его оживляет, она – аналептик, кофеин относится к аналептикам, которые нам жизнь возвращают, то есть нюхать кофе – да. И второе: надо начинать тренировать его, надо завести себе или пузырьки, или какие-то ёмкости, где там салфетка, накапано, хочешь, в ритуал это преврати, но надо обонять разные запахи. Я думаю, любая женщина и многие мужчины имеют дома коллекцию парфюмом, пусть нюхают. Но рекомендуется нюхать чистые запахи. Обязательно гераниол идёт, то есть запах герани, обязательно роза, обязательно корица, эвкалипт. Денис Рыбкин, клинический нейропсихолог: Старайтесь восстановить обоняние в какой-то деятельности. То есть вы берёте предмет – лимон, порежьте его, вспомните всё, что вы знаете об этом предмете, ведь, когда мы видим этот предмет, у нас и зрительные образы подключаются, и мануальные какие-то навыки, и вкусовой тоже анализатор, то есть мы как бы пытаемся вспомнить его вкус. И, скорей всего, у вас это получится. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: А вообще в принципе ситуация потери запаха сама по себе может быть и опасна для жизни, потому что человек, соответственно, не чувствует запах газа или запах гари, а это в принципе небезопасно. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Соглашусь с тобой. И, несмотря на то что на фоне тяжёлого течения ковида, реанимации, ИВЛ потеря запаха не кажется такой уж катастрофой, на самом деле качество жизни падает настолько, что люди впадают в глубокую депрессию, и здесь уже без помощи специалиста не обойтись. Надежда Маленкова, клинический психолог: В моём опыте было несколько таких случаев, когда люди, очень тяжело болевшие ковидом, рассказывали мне о том, что у них стали испытывать навязчивые кошмары. И так интересно, что многие из них повторяли один и тот же сюжет и даже персонажи были похожие. Я сначала удивлялась этому, а потом поняла, что под этим лежат какие-то очень древние архетипы нашей психики. И тут, конечно, нужна была работа всей реабилитационной бригады: психологи обучали техникам саморегуляции в стрессовой ситуации, это помощь на рациональном уровне, когда человеку автоматически мысли приходят в голову о кончине, о том, что я сейчас умру, о том, что я не справлюсь, о том, что это вторая волна ковида и это признаки его. В общем, странные негативные мысли автоматически прилетают в голову. На уровне телесном мы тоже помаем – учим человека справляться. Хорошо помогают как способы физического напряжения, например, подвигаться, походить, поколотить подушку, покричать, интенсивно подышать, так же и способы расслабления: массаж, медитация, аутогенная тренировка, выпить водички, постоять под душем. И на уровне «делай действие» мы предлагаем человеку делать что-то, что улучшает его состояние, снимает раскручивание торнадо вот этого ужаса. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Заболевание, вызываемое штаммом «Омикрон», протекает легче. Александр Ванюков, заведующий отделением рентгенохирургии ГКБ № 52: Но, несмотря на это, последствия могут быть такими тяжёлыми, как и у предыдущих штаммов. А значит, если вы чувствуете одышку, головную боль, панические атаки, дискомфорт за грудиной, и это не проходит в течение 3-4 недель, сходите к врачу. Александр Калмыков, заведующий отделением анестезиологии ГКБ № 52: Обязательно сходите к врачу!