Ангелина Грохольская: Больше века назад троллейбусы и автобусы появились на улицах городов, а у пассажиров сразу возникли приметы и суеверия. И самая популярная – счастливый билет. В Израиле живет некий Яков Ёсипов, у него более 14 000 использованных автобусных билетов, каждый из которых хоть чем-то отличаются от остальных. Есть такие люди и в нашей стране. Артём Кузавка из Калининграда собрал билеты из 399 городов России и 63 стран. Количество экспонатов исчисляется тысячами. Герой, которого мы пригласили сегодня, не коллекционирует автобусные билеты – он их ест. Михаил Ширвиндт с нами на связи! ПРОФАЙЛ Ангелина Грохольская: Михаил Ширвиндт – актёр, телеведущий, кинопродюсер, писатель. Его пассажирский стаж насчитывает не один десяток лет. С общественным транспортом знаком с детства, когда плата за проезд измерялась пятачками, дети знаменитостей колесили по городу на автобусах, троллейбусах и трамваях, а везение напрямую зависело от количества съеденных счастливых билетов. Михаил, здравствуйте! Михаил Ширвиндт: Здравствуйте! Ангелина Грохольская: Скажите, пожалуйста, часто ли вам счастливые билетики попадались в общественном транспорте? Михаил Ширвиндт: Вообще последний раз, когда я отрывал билет – это было, когда мы снимали в Горно-Алтайске прошлым летом, я же делаю блог, «Ютьюб»-канал «Съедобное-несъедобное», билет – это же съедобное и несъедобное, то есть мы ехали в автобусе рейсовом, я оторвал билет и на тебе – он оказался счастливым! Вы знаете же, что такое счастливый? Ангелина Грохольская: Я-то знаю, а вот, кстати, малыши, юное поколение, подростки сейчас… у меня сын очень удивился, когда я съела билетик у него на глазах, они почему-то не знают. Михаил Ширвиндт: Я не знаю, как сейчас, раньше было 6 цифр на билетике: если сумма первых трёх совпадала с суммой трёх последних, то этот билет считался счастливым и его ели, он сейчас можно и просто красивое число съесть – не повредит. Ангелина Грохольская: Желания сбывались? Михаил Ширвиндт: Все. Ангелина Грохольская: Михаил Александрович, самый любимый ваш вид транспорта, может быть, в детстве на чём больше нравилось ездить: на троллейбусе или на автобусе? Михаил Ширвиндт: У меня так сложилось, что я в школу всегда ездил на диком количестве транспорта, почему-то родители решили, что чем дальше от дома они меня отдадут в школу, тем им будет спокойней, поэтому я ездил на трамвае, троллейбусе, автобусе, я знаю всё про транспорт. Я начал ездить, когда меня потом поймали со скандалом, мне было лет 6: мы с соседом по коммуналке садились в троллейбус и ехали, родители думали, что мы во дворе. А вот этого точно никто не знает: раньше были такие кассы, вроде такого короба с пластиковым прозрачным верхом и там – прорезь, туда бросаешь монетку и сам отматываешь себе билет… Ангелина Грохольская: Да-да-да. Михаил Ширвиндт: На автобусе это стоило 5 копеек, и была такая практика: у человека только 20 копеек, у него нет пятака, и он говорит: «Не опускайте пожалуйста», – и собирает с людей 15 копеек, которые собираются отрывать билет, тогда бросает свои 20 и отрывает на всех 4 билета. Мы с моим соседом садились в троллейбус и, мы слышали это всё время от родителей, говорили: «Не опускайте, пожалуйста, не опускайте», – всем отрывали билеты, но, естественно, деньги клали себе в карман. Мы, честно, не знали, что их надо опускать, мы думали: «Взрослые же берут таким образом, собирают», – и мы набирали полные карманы денег, потом кормили весь двор пирожками с повидлом. Затюкали, застукали не кондукторы, а кто-то из знакомых родителей увидел меня где-то в Сокольниках, на автобусе мы ехали с полными карманами денег – и скандал. Ангелина Грохольская: Это бизнес-жилка такая, мне кажется, у вас была уже, такой ход хороший предпринимательский. Михаил Ширвиндт: Сейчас уже никто никому не доверяет, сейчас уже нельзя самому оторвать и нельзя вот так опустить монетку. Ангелина Грохольская: Неужели раньше пассажиры сознательнее были? Михаил Ширвиндт: Намного! ФРАГМЕНТ Х/Ф «ОПЕРАЦИЯ «Ы» И ДРУГИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШУРИКА» Михаил Ширвиндт: Когда я был юн, и когда я ездил в школы, то пробок не было, дороги были пустые, но не было и автобусов и троллейбусов, их можно было ждать на морозе по 25 минут, потом приходил автобус, в который влезть просто было невозможно, и если ты не влезал, то вдруг за ним приходили 3 пустых – никакой радости, кроме бешенства это не вызывало, были «автобусы-фантомы», я помню 107 и 111 автобусы странные – они появлялись в любых точках Москвы, их можно было встретить то там, то там, у них были какие-то маршруты, которые пересекались, «Текстильщики»-«Университет»-«Фрунзе», то есть они где-то всё время фантомно появлялись, причём они – единственные автобусы, которые ходили по строгому расписанию, которое не соблюдалось, естественно, но это были уникальные автобусы, были фанаты 107-го – просто хотели его увидеть однажды. Ангелина Грохольская: У каждого есть свой способ призвать автобус, некоторые говорят: «Нужно закурить, вот если закурил – сразу автобус придёт». Михаил Ширвиндт: Нет, они гады, они чувствовали всё: вот когда ты от мороза заходишь в булочную погреться, в этот момент он подъезжает и быстро отъезжает. Я ездил от метро «Китай-город», тогда «Площадь Ногина», высотки на Котельнической, где я жил – была одна остановка на 18-м автобусе, но она была дико длинная, автобус ехал минут 6, а идти больше километра, и вот тоже: ты ждёшь 20 минут, его нет, и ты бежишь, потому что ты замёрз, и вдруг как только ты отбегаешь на расстояние, которое уже невозвратное, появляется там автобус и твоя задача – добежать до дома быстрее, чем если бы ты ехал на автобусе, поэтому родители не понимали: когда на улице минус 30, я вваливался домой мокрый насквозь с высунутым языком, потому что задача была – этот поганый автобус опередить, и я побеждал. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ОПЕРАЦИЯ «Ы» И ДРУГИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШУРИКА» Ангелина Грохольская: Михаил Александрович, вы – вежливый пассажир, уступали место? Михаил Ширвиндт: Место я, конечно же, не уступал, когда я ездил в школу и из школы, задача – забиться к окну, лбом прислониться к стеклу и делать вид, а то и действительно спать, и тогда никакая старушка не прошмыгнёт мимо тебя, и укоризненный взор её ты не поймаешь и будешь сидеть, а ещё, когда мороз, монетку прижимаешь к изморози на стекле, и она отпечатывается, герб отпечатывается, вся в гербах и губной помаде. Ангелина Грохольская: Ай-яй-яй! Михаил Ширвиндт: Да-да. Ангелина Грохольская: Вы сейчас водитель уже, вам как комфортней всё-таки на дорогах? В Москве пробки, водители очень часто пересаживаются обратно – пересаживаются в категорию «пассажир», вам нравится больше быть пассажиром или водителем? Михаил Ширвиндт: Водителем, я люблю водить машину очень, но по Москве это делать уже практически невозможно, поэтому в те минуты, когда ты вырываешься за 50-й километр от Москвы – вот там начинается счастье, там начинается золотая очень, красота и упоение вождением, а в Москве – ад. Ангелина Грохольская: Тогда я вас поздравляю с праздником, с Днём автомобилиста и городская общественного транспорта, который мы сегодня отмечаем, так как вы уже водитель, это и ваш профессиональный праздник, и, мне кажется, и нашим телезрителям и тем людям, в первую очередь, которые работают в этой отрасли, было бы очень приятно услышать от вас несколько поздравления. Михаил Ширвиндт: С удовольствием, это прекрасные люди. Когда-то это была такая высокооплачиваемая работа, я помню висел транспаранты по Москве: «Хорошая профессия – водитель автобуса, троллейбуса!», зарплаты там были 250 рублей, а инженер получал 130, и это было престижно, я мечтал быть водителем троллейбуса, потому что сидеть вот так, когда здесь у тебя руль, что-то там шипит, с шипом открывается дверь – какой кайф! А на трамвае даже рулить не надо – кайф! С праздником!