Голос за кадром: 6 ноября 1852 года в петербургской больнице Всех Скорбящих Радости умер от плеврита 37-летний капитан лейб-гвардии Финляндского полка – художник-самоучка Павел Андреевич Федотов. «Гоголь в красках» и «русский Хогарт», автор картин «Сватовство майора» и «Завтрак аристократа», тонкий портретист и острый сатирик, основоположник бытового жанра в русском искусстве, проложивший дорогу передвижникам. Не имея специального образования, Федотов стал автором шедевров мирового уровня и удостоился звания «академика живописи». Но, уже обретя славу, он заболел шизофренией и уходил из жизни в одиночестве. Владимир Каторгин, психиатр: Люди не понимали, как он из здорового весёлого человека превращается в человека, который примеряет на себя гроб. Как это вообще? Что это? Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Вот это пламя его таланта, пламя его любви к людям было настолько неисчерпаемый и богатым, что действительно от него согревались. Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: Там магия какая-то существует, магия, которую чувствует именно русская душа, русский человек. СВЕТ И ТЕНИ. ПАВЕЛ ФЕДОТОВ Леонид Млечин: В начале XIX века началось повальное увлечение одной лженаукой, адепты которой утверждали, что психические свойства личности локализуются в различных частях головного мозга. И они всерьёз уверяли, что творческие способности человека можно буквально нащупать по выпуклостям черепа. Голос за кадром: В ответ на эту лженаучную идею определения таланта по форме черепа австрийского анатома Франца Йозефа Галля ироничный Павел Федотов создал серию забавных рисунков о рождении гениального живописца, где представил, как у младенца из самого заурядного семейства врач с помощью каких-то хитроумных инструментов обнаруживает «бугор одарённости», и счастливый родитель восклицает: «Жена, молись нас ожидает слава!». Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Обладал ли сам Федотов каким-то таким физическим признаком своей гениальности, мы не знаем. Но то, что гений искусства коснулся его своим крылом – это абсолютно точно. И Федотов в одном из своих стихотворных посланий будет даже развивать эту тему: «А я дитёй не слыл как гений, всё жертвой светских наслаждений. Презреньем к свету все купил то, чем теперь я людям мил». Голос за кадром: И ведь действительно ничто не предвещало в судьбе сына небогатого чиновника Московской управы благочиния яркого творческого будущего. Павел Федотов родился вскоре после войны с Наполеоном 4 июля 1815 года в Москве. В полуразрушенном городе со следами пожарищ юный Павел был предоставлен сам себе. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Чем занимались мальчишки? Залезали на синик во дворе и наблюдали за этой суетой повседневной жизни. Именно вот это времяпрепровождение развивало одно из ценнейших качеств Федотова как художника – его впечатлительность, его острый глаз необыкновенный и потрясающую, конечно, образную память. Голос за кадром: У родителей Павла Федотова не было времени уделять мальчику особое внимание. Их многодетная семья жила небогато. Мать Наталья Алексеевна вела домашнее хозяйство. Отец Андрей Илларионович Федотов работал без конца, чтобы всех прокормить. Он был военным, ушедшим в отставку в чине поручика. Прошёл суровую Суворовскую школу и закалку в русско-турецких баталиях екатерининских времён. За доблесть удостоился звания потомственного дворянина. Из походов привёз пленную турчанку, которая стала его первой женой, но рано умерла. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: И от этой пленной турчанки были сыновья, но умерли во младенчестве. И уже со второй своей женой Натальей Калашниковой были дети. Но когда уже подрос Федотов, были в живых только дочь Анна Ивановна – сводная сестра, и Люба. Голос за кадром: Отец Павла Федотова служил титулярным советником, слыл порядочным, но неудобным человеком. В делах был мучительно щепетилен и болезненно правдив, даже в ущерб карьерному продвижению. Немногословен, удушающе педантичен и патологически подозрителен. Владимир Каторгин, психиатр: Федотов об этом писал, что «я не понимаю его вот эту настороженность». Возможно, наследственность есть по линии отца. Хочу сказать, что все заболевания, если мы говорим про психиатрию, носят наследственный характер, абсолютно все. От шизофрении – самого тяжёлого заболевания, неприятного, до депрессии, каких-то невротических расстройств, это точно наследственный характер. Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: И вот отец ломал душу мальчика, ломал. И вот в этой постоянной борьбе мы видим истоки, если хотите, его болезни, его гибели, потому что уже там начинаются вот эти определённые комплексы. Голос за кадром: Отец Павла Федотова на детей и на молодую супругу Наталью Алексеевну не кричал, руки не поднимал. Зато постоянно их строил и придирался, и даже унижал. Но больше всех от него доставалось нерадивым подчинённым. Их Андрей Илларионович карал безжалостно. Леонид Млечин: Маленький Павлик не раз с удивлением наблюдал, как отец возвращался с работы в сопровождении сторожа, а тот тащил несколько пар сапог, связанных между собой. Что это означало? Сапоги принадлежали ленивым или пьющим работникам. Андрей Ларионович забирал у них обувь и не отдавал, пока работник не исправится. Голос за кадром: Андрей Ларионович видел только один жизненный путь для своего единственно выжившего сына – военная карьера. Так 11-летний Павлуша оказался в «Первом Московском кадетском корпусе», где для необразованного и непоседливого уличного мальчишки кончилась вольница и началась дисциплина. Но уже к концу первого года кадет Федотов сделался лучшим воспитанником в классе, помогла феноменальная память. Стоило ему забыть какую-то дату, стих или формулу, Федотов закрывал глаза, и всё забытое будто высвечивалось, как написанное на бумаге. Владимир Каторгин, психиатр: Он мог пересказать произведение или стихотворения, которое он слышал где-то один раз. То есть это тоже особенность здорового абсолютно на тот период мозга. Весёлый, активный, музыкант, карикатурист, игрок в хорошем смысле этого слова. Сам выучился играть на фортепиано, на флейте играл, на гитаре сам себе аккомпанировал и пел песни, сочинял басни и стихи. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Он мог подметить смешное в людях, при этом не издеваться над этим смешным, а действительно сделать его предметом такой лёгкой насмешки, добродушной насмешки. Ведь даже его карикатуры не вызывали обиды и огорчения. Так образно мог рассказывать даже о каких-то пустяшных событиях и обстоятельствах, что можно было заслушаться. Он был великолепным рассказчиком. Голос за кадром: В 17 лет Павел Федотов с отличием окончил кадетский корпус. Теперь его имя красовалось на почётной мраморной табличке в актовом зале. В чине прапорщика Павла распределили в элитной лейб-гвардии в Финляндский полк, что стоял при самом государе-императоре Николае I. А офицер Федотов нёс караул в залах Зимнего дворца. Жизнь его проходила в учениях, смотрах, парадах и дружеских пирушках. Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: Чем же они там занимались? Они в карты играли большей частью, в карты. Понимаете? Анекдоты, музицирование, иногда какой-нибудь романс на гитаре и так далее – вот его быт. Голос за кадром: Федотов хотел заниматься живописью. Он стал посещать вечерние рисовальные курсы Академии художеств. Но этюды с мёртвых слепков его не привлекали, как не привлёк и батальный жанр. Ну, походил 19-летний Павел в класс профессора батальной живописи Александра Зауервейда, порисовал там у него скелет лошади и всё. А Федотова влекла жизнь. И он часами бродил по городу в поисках колоритных персонажей. Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: И он всегда говорил: «Моего труда в мастерской одна десятая доля. Я учусь жизнью». Это понятно. Опять-таки, это было проще для мальчика, в общем-то, идущего от искусства, такого дилетантского, любительского. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: То есть, казалось бы, совершенно какие-то житейские, заурядные бытовые сцены превращаются в факт искусства. Это далеко не всем удаётся, кто обращается к этим житейским обстоятельствам в жизни. Федотову это удалось. Известен эпизод, когда он просто простудился, наблюдая за какой-то весёлой компанией, зайдя в какой-то кабачок. Открыли форточку, и февральский холодный ветер привёл его к простуде. Голос за кадром: Выхаживал Павла его денщик Аркадий Коршунов. Он был приставлен к молодому офицеру Федотову в Красном селе, где квартировал полк, в котором служил Павел. Аркадий Коршунов занимался скромным бытом молодого офицера. Простой мужичок по-отечески полюбил Павла Андреевича как родного. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Земным ангелом-хранителем Федотова стал, конечно, вот этот Аркадий Коршунов, которого он обрёл ещё в полку, и потом, выйдя в отставку, он так его с собой забрал, и Коршунов верой и правдой ему служил, даже пытался ему как-то материально помочь. Голос за кадром: Ведь жалование у Федотова было скудное, да ещё половину его он отправлял в Москву. Сёстры-бесприданницы и пожилой больной отец едва сводили концы с концами. И верный Коршунов кормил барина своими постными щами да пустой кашей. Но вдруг неожиданно Аркадий стал подавать Федотову то жирную курочку, то ароматное жаркое, то вино тонкого букета. Откуда? Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Федотов, любя сидеть вечерком в саду и играть на гитаре, собиралась там за деревьями публика. Коршунов решил, что уже надо что-то подзаработать, стал себе просить за то, чтобы пустить людей поближе, послушать артиста. А деньги потом эти употреблял на то, чтобы купить что-нибудь к столу. И Федотов был страшно изумлён, почему так улучшилось материальное состояние, даже призвал его к ответу. Голос за кадром: Федотов отдал военному делу 10 лет. И дослужился бы, наверное, до самой пенсии, если бы не великий князь Михаил Павлович, который, вернувшись из-за границы после лечения, 8 июля 1837 года посетил Красносельский лагерь. Младший брат Николая I слыл человеком вполне добродушным, пока дело не касалось военной дисциплины. Тогда он бывал весьма грозен. Леонид Млечин: Про великого князя Михаила Павловича в Финляндском полку рассказывали такую историю. Якобы во время одного военного смотра перед строем шёл сам император Николай I. И вдруг он видит на мундире одного из офицеров пуговка выскочила из петли. Подошёл к нему, склонился и тихо сказал: «Застегнись немедленно, брат, за мной великий князь идёт». Голос за кадром: Войска встретили любимого патрона с ликованием и криками «Ура!». И эта атмосфера всеобщего подъёма так вдохновила 22-летнего Федотова, что он написал свою первую большую картину – акварель, «Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка великого князя Михаила Павловича», и, смущаясь, представил её князю. Тот похвалил, дал отпуск и одарил Павла Андреевича бриллиантовым перстнем с собственной руки. Владимир Каторгин, психиатр: И когда он смотрел на эту картину, он смотрел не на её красоту, а на правильность написания, на выправку офицеров, солдат, как они стоят, как у них завязаны мундиры, эполеты, как пуговицы, как шапки там летят. Голос за кадром: Изъянов великий князь Михаил Павлович не нашёл и рассказал брату императору о талантливом военном. Николай I разрешил рисующему офицеру добровольно оставить службу и посвятить себя живописи с содержанием от казны в 100 рублей в месяц ассигнациями. Федотов оказался на распутье и обратился к своему кумиру – великому художнику Карлу Брюллову. Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: Просил у него совета: «Бросать мне военную службу, связывать себя с живописью, с творчеством?». Сам Брюллов с малолетства, с 5-6 лет уже прошёл такую школу. 40 раз «Лаокоон» написал. Он с закрытыми глазами мог, у него так была поставлена рука. Но Брюллов тогда особо не увидел, не увидел этого в Федотове. Поэтому он ему и не советовал. Он считал, что время упущено. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Поздно начинать учиться рисованию, когда живая женщина волнует больше, чем «Венера Милосская». То есть во взрослом возрасте освоить технику уже невозможно. Освоить масляную технику очень непросто. Голос за кадром: И Федотов смирился: не судьба. И остался на службе ещё на 7 лет. Павла повысили в чине, служебных дел прибавилось, времени на искусство стало ещё меньше. Но однажды работы Федотова увидел баснописец Крылов и удивился. Преодолев свою легендарную природную лень, он написал Федотову письмо. Владимир Каторгин, психиатр: Сказал, что рисуйте, рисуйте, рисуйте и никого не слушайте. Как он сам писал, Федотов, что Крылов определил его, в общем-то, направление и дал ему большую подсказку в этом. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Искусство, время, вот эта эпоха – они ждали народного художника. И таким народным художником, способным отразить вот эту жизнь в её какой-то многогранности, в её разнообразии оказался именно Федотов. Голос за кадром: И 3 января 1844 года 29-летний Павел Федотов ушёл в отставку в чине штабс-капитана, сохранив право носить военный мундир и усы, которые по правилам могли быть только у тех, кто не вступил в гражданскую службу. Федотов стал свободным художником. Владимир Каторгин, психиатр: Он снимает какие-то захолустные квартиры, в трёх тулупах пишет картины, он мёрзнет, он жжёт свечи. То есть это как бы вот такая жизнь-то, от которой, простите, можно сойти с ума, как минимум, впасть в депрессию. Голос за кадром: Перебиваясь буквально с хлеба на воду, всего за два года Павел Андреевич создаёт прославившие его картины. «Свежий кавалер», «Разборчивая невеста» и «Сватовство майора» обеспечили самородку Федотову всё и сразу – признание коллег, звание академика и немыслимую популярность. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: И даже в Федотове хотели видеть русского Хогарта. Но когда о своём увлечении Хогартом Федотов поведал Брюллову, тот сказал: «Нет, у Хогарта карикатура, а у вас натура». Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: Хогарт, конечно, блестящий мастер европейского уровня, безусловно. Он тоже обличает эти пороки, но не так изнутри, не через сердце, так как у Федотова. Голос за кадром: О своём «Свежем кавалере» Федотов говорил: «Это мой первый птенчик, которого я “нянчил” разными поправками около девяти месяцев. Чего я добивался? Совершенства». Каждую деталь оттачивал. Не понравилось – на выброс. А его верный денщик эти забракованные картинки собирал и обклеивал ими стены коморки. Свято веря в талант своего барина. Леонид Млечин: Как-то в мастерскую к Федотову зашёл начинающий художник. Зашёл и застыл перед его работой, а потом почти что в отчаянии говорит: «Да как же у вас всё это получается? И так хорошо, и так просто?». «Да, – сказал Федотов, – и у вас получится и хорошо, и просто, если по 100 раз перепишете». Голос за кадром: Вот и Брюллов, не веривший поначалу в способности Федотова, застыл, когда тот в 1848 году показал мэтру свои работы и предложил 33-летнему художнику-самородку принять участие в выставке Академии художеств. Такого ажиотажа петербуржцы не помнили со времён брюлловской «Помпеи». Героями небольших полотен Федотова были простые люди. На картине «Свежий кавалер» чиновник хвалится перед служанкой орденом святого Станислава третьей степени – в то время самой скромной наградой. В своей нищей комнате он возвышается так горделиво, что напоминает римского императора. Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: Она ему буквально в нос тычет сапоги, говорит: «Да, орденоносец-то ты – орденоносец, а денег нет даже починить сапоги». Или этот аристократ, который тут устрицы, мы видим эту этикетку брошенную, питается вроде бы устрицами, а на самом деле кусок чёрного хлеба. Или там «Сватовство майора», который лихо крутит ус: «Я, мол, до денежек доберусь». И эта сваха, мудрая мать, которая жеманную дочку за подол держит, типа говорит: «Дура, куда ты?» – она из себя изображает такую недотрогу. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: При богатом воображении не умел писать из головы, по его собственному признанию. Поэтому ему нужны были натурщики. Вот этого толстобрюхого рыжебородого купца он нашёл где-то возле Апраксиного двора, шёл за ним, поднялся за ним, уговаривал. Голос за кадром: Долго искал Федотов и интерьер. Под предлогом найма осматривал зажиточные дома. И вдруг заглянул в окно какого-то кабака. Увидел потолок, расписанный букетами, и люстру с закоптелыми стёклышками. Упросил хозяина снять её, чтобы уже у себя дома написать с натуры. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Когда уже картина была сделана, однажды к нему пришёл приятель и увидел у него шампанское в доме. Это у бедного-то художника. И селёдку там, или что-то такое. И он говорит: «Я уничтожаю натурщиков». Вот это вот были его натурщики. Голос за кадром: «Сватовство» и «Утро чиновника» сразу захотел купить известный коллекционер Фёдор Прянишников. Договорились на две тысячи, а заплатил вдвое меньше. Федотов не торговался. Ему нужны были деньги для родных. Но случались и приятные курьёзы. Леонид Млечин: Вдруг к Федотову приехал отставной майор и с порога закричал: «Благодарю сердечно, только что видел ваше творение под названием “Сватовство”. Так это ж про меня! Я, чтобы поправить финансовое положение, женился на купеческой дочке и счастлив абсолютно». Он подарил художнику в знак благодарности корзину с вином и с закусками, а нищий художник предложил ему разделить эту трапезу. Голос за кадром: А вот у самого Павла Андреевича личного счастья так и не случилось. Хотя могло. На волне успеха в Федотова влюбилась дочь богатого надворного советника – 20-летняя светская красавица Юлия Васильевна Тарновская. Федотову она тоже нравилась. К тому же девушка оказалась очень смелой и сама сделала предложение Федотову. Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: Кажется, вот сейчас наконец-то сбудется его мечта о семье, может быть, о детях. Вот оно – благополучие какое-то, спокойствие. Рассуждая логически, да он должен был схватиться, как говорится, руками за эту Юленьку. Она вроде бы была готова, но он был не готов, он. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: Позволить себе вот такой мезальянс он, видимо, чисто по своим душевным человеческим качествам не мог. Понимал, что тогда он должен её и содержать соответственно, он должен ей эту жизнь прежнюю обеспечить. А обречь её на судьбу жены бедного художника он тоже не мог себе позволить. Поэтому «меня не хватит на две жизни, на две судьбы искусства и женщины». Он предпочёл искусство. Голос за кадром: Последняя работа Федотова глубоко трагична. Для опустошённой горем «Вдовушки» позировала его любимая младшая сестра Люба, только что сама овдовевшая, оставшаяся с маленьким ребёнком и ждущая второго. В окружении уже описанного за долги имущества она словно застыла. А в картине «Анкор, ещё анкор!», наоборот, чувствуется движение, всё словно набирает роковой темп. Дописать её Федотов не смог. Он потерял рассудок. Людмила Маркина, доктор искусствоведения, профессор, заведующая отделом живописи Государственной Третьяковской галереи: «Анкор, ещё анкор!» – как будто мы слышим. Он говорит: «Анкор! – по-французски ещё, – Анкор, ещё анкор, ещё анкор!». И этот в диком темпе несчастный пёс, как он прыгает, в движении, заученном, в этом что-то есть страшное. Почему она так написана – с жаром сердца? Потому что это ключик к тому состоянию, к которому приходит художник в конце жизни. Владимир Каторгин, психиатр: В «Игроках», кстати, он себя же изобразил в роли проигравшего. Три пустых, по-моему, рамы, то есть пустота. Кого он там видел в этих рамах? Голос за кадром: Поначалу близкие замечали только лишь оригинальность суждений Федотова. Но постепенно он ушёл в себя, говорил о непонятных предчувствиях и страхах, потом вдруг оживлялся, бегал по петербургским пассажам, скупал на последние деньги дорогие безделушки, делал визиты в дома, где барышни были на выданье, сватался. Светлана Степанова, доктор искусствоведения, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи: И Коршунов его искал уже в последние эти месяцы, когда Федотов просто исчезал неизвестно куда. Коршунов его нашёл недалеко от Смоленского кладбища на этом Смоленском поле, сидящем на камне, и плачущего увёл домой. Он действительно ощущал одним из первых вот эту катастрофу распада сознания, личности. Голос за кадром: Однажды ночью Федотов исчез и домой больше не вернулся. Буянил. Его повязали жандармы и поместили в лечебницу, где он босой, измождённый, бритый клочьями, с ввалившимися горящими глазами бился окровавленной головой об обитые клеёнкой стены. Пальцами выдергивал из них гвозди. Когда спутали суровой смирительной рубашкой, потянув острые локти чуть не к плечам, рвал гвозди зубами. Владимир Каторгин, психиатр: Били пять человек в пять кнутов. И привязывали, конечно, и смирительные рубашки на то время, обливание холодной водой. Вот всё лечение. Голос за кадром: Из-за жестокого обращения осенью 1852-го товарищи перевели Павла Андреевича в больницу Всех Скорбящих Радости на Петергофском тракте. Ему становилось всё хуже. Друг – денщик Аркадий Коршунов – позвал священника и отправил посыльного за близкими. Но, получив деньги, посыльный запил. Близкие опоздали. 26 ноября Федотов задохнулся от водянки лёгких на руках у своего верного слуги. Леонид Млечин: Похоронили художника-самородка Федотова на Смоленском православном кладбище, как отставного офицера в мундире капитана лейб-гвардии Финляндского полка. Напечатать некролог цензура не разрешила. И лишь многие годы спустя его назвали великим. Если бы сам Павел Андреевич, человек невероятной скромности, услышал это, он бы, скорее всего, смутился.