Голос за кадром: 10 февраля 1891 года в Стокгольме умерла от плеврита и паралича сердца сорокаоднолетняя Софья Васильевна Ковалевская – первая в мире женщина-профессор математики, первая женщина-преподаватель Стокгольмского университета, первая женщина-член-корреспондент Санкт-Петербургской Императорской Академии наук и первая женщина, получившая из рук президента Парижской Академии наук премию Бардина. Но личного счастья она так и не дождалась, как и не дождалась достойного её метаматематического гения места на Родине. Ковалевскую признали великой дочерью России лишь после её смерти, но всю жизнь Софья Васильевна действовала согласно девизу: «Говори, что знаешь, делай, что должен, пусть будет, чему быть». Константин Обносов, доцент кафедры теоретической механики МГТУ им. Н. Э. Баумана: Это и характер, это и стремление и это ноль внимания на то, как будут относиться окружающие к этому всему. Она действительно великая, она действительно достойная. Владимир Каторгин, психиатр: Если бы не сила случая и обстоятельств, мы бы, возможно, имели бы не Ковалевскую как гениального профессора мирового уровня, а Ковалевскую как пациента психиатрической клиники. Имели бы обратную сторону этой личности, но математика её спасла. Вадим Муранов, физик: Прожила достаточно короткую жизнь, но всю эту жизнь она посвятила борьбе за права женщин быть учёными. И в этой борьбе я считаю, что она победила. СВЕТ И ТЕНИ. СОФЬЯ КОВАЛЕВСКАЯ Голос за кадром: Возможно, тягой к совсем неженской математике Ковалевская обязана ремонту. Его делали в усадьбе родителей в Полибино под Псковом, где на детскую не хватило обоев, и одна из стен комнаты восьмилетней Софьи надолго оставалась с черновой оклейкой, на которую пошли печатные копии лекций академика Остроградского по дифференциальному и интегральному исчислению. Леонид Млечин: Девочка часами стояла у этой загадочной доски со странными закорючками и пытались понять, что за чем следует. Эти цифры так врезались в детскую память, что преподаватели потом поражались, с какой лёгкостью она усваивает сложнейшие математические формулы. Голос за кадром: В семье Софьи Ковалевской было много талантливых учёных. Её прадед по материнской линии Фёдор Иванович Шуберт был астрономом, дед Фёдор Фёдорович Шуберт – талантливым математиком и геодезистом. А по линии отца Софьи русского генерал-лейтенанта артиллерии Василия Корвин-Круковского родословная шла от польского витязя Круковского и дочери венгерского короля-рыцаря Матьяша I Корвина – покровителя наук и искусств. Владимир Каторгин, психиатр: Какая ей там досталась наследственность? Астрономы, геодезисты, физики, математики по материнской линии. Она писала, что «это мне дано от деда и прадеда. И любовь к мытарствам – от прабабки-цыганки. Всё остальное мне дала Россия». Голос за кадром: Софья гордилась своими неординарными предками, считала, что и ей дано видеть то, что скрыто от других, верила в предзнаменования и в вещие сны, и настаивала, что её прадед-математик Фёдор Шуберт приходил к ней во сне с подсказками к задачам. Вадим Муранов, физик: Хотя её вот этот логический склад ума, в общем-то, не должен был ей позволять верить во всякие предсказания и всё остальное, но её вера в судьбу, в то, что судьба прописана, действительно сходится с тем, что она верила и в предсказания, потому что раз некий определённый путь человека прописан, значит, его можно и предугадать. Голос за кадром: А тот же неугомонный прадед Фёдор Шуберт явился во сне к Елизавете Фёдоровне, матушке Софье, и весело так предрёк: «Математик у тебя родится, моё дело продолжит». И когда в московской городской усадьбе уважаемой и состоятельной семьи Корвин-Круковских на свет появилась вторая девочка, дворня шепталась, что «барыня так огорчились, что и глядеть на малышку не хотели». Владимир Каторгин, психиатр: Рождение Ковалевской пришлось на период, когда отец крупно проигрался в карты, заложив бриллианты своей супруги. Отец ждал мальчика, безусловно, как военный человек. Родилась Софья. Стечение вот этих обстоятельств, по её воспоминаниям, повлияло на отца. Голос за кадром: А мать, помня пророческое сновидение, испугалась, что её дочка присоединиться к этим уродливым женщинам, которые всю жизнь горбятся над книгами, глотая библиотечную пыль. И была с маленькой Софьей особенно строга, а та ощущала свою ненужность. Дома её называли «дикаркой». Вадим Муранов, физик: Она уже ребёнком была немножко переживательной, нервозной, слегка депрессивной. Уже было понятно, что у неё очень неспокойный такой характер, но зато очень твёрдый. Во всех своих решениях, во всех своих делах она знала, чего она хочет. И она этого добилась, несмотря ни на что. Владимир Каторгин, психиатр: Она была шизоидом вообще-то, она была закрытым человеком. И отец, про которого она писала, что это «тёмный лес», и мать, которая «светлая берёзовая роща», заботились, волновались, но были отстранёнными, как в то время, людьми от своих детей. У них один этаж, у детей другой этаж. Няньки, гувернантки, кормилицы – это всё отдельно. Голос за кадром: И как-то раз маленькая Софа читала в своей комнате. Вдруг услышала наверху музыку, весёлые голоса и смех. Поднялась и остановилась в дверях. Мама играла на фортепиано, старшая сестра Аня и младший брат Федя резвились, на неё внимания не обращали. Софа почувствовала себя как бы не к месту и ушла обратно, учиться. Вадим Муранов, физик: Первый её учитель это был Малевич, который давал частные уроки. Он уже привил этой маленькой девочке Софье какую-то тягу к знаниям, тягу ко всему новому, интересному. Но повлиял на её любовь к математике всё-таки её родной дядя, Пётр Корвин-Круковский, который рассказывал ей много о математике и привил ей уважение к этой науке, с чего всё и началось. Голос за кадром: Острый аналитический склад ума девочки поразил и друга генерала Корвин-Круковского, профессора физики Морской академии Николая Тыртова. Он называл Софью «новым Паскалем» и убеждал Василия Васильевича позволить юному дарованию учиться на курсах в Петербурге. Константин Обносов, доцент кафедры теоретической механики МГТУ им. Н. Э. Баумана: Поскольку она была эмоциональна, её всё время задевало, что ей мало уделяют внимания, и вот поэтому проявился большой интерес к математике, плюс ко всему громадные воображения и прочее, что необходимо для математики. Голос за кадром: Подросших детей мать перевезла из патриархального Полибино в Северную столицу. Анна была на выданье, а на сына, единственного продолжателя фамилии, возлагались большие надежды. Но Федя их не оправдал: и чинов не достиг, и наследство промотал. А 16-летняя Софья время в Петербурге не теряла. Изучала математический анализ и посещала лекции выдающегося физиолога Ивана Сеченова в Анатомическом театре. Леонид Млечин: Что дальше? А дальше тупик, потому что в российские университеты барышень не принимали. Поехать учиться за границу можно, но только с разрешения отца. Отец Софьи был категорически против, считал, что его дочери должны посвятить себя своим семьям. Что же оставалось? Фиктивный брак. Голос за кадром: Сёстры, 24-летняя Анна и 17-летняя Софья, составили против непреклонного отца самый настоящий заговор и начали искать себе правильных, фиктивных мужей, чтобы женились, сопроводили в Европу, а дальше не мешали. Анна остановилась на кандидатуре соседа по Полибинскому имению, молодого геолога Владимира Ковалевского. Владимир Каторгин, психиатр: Владимир Ковалевский не был богатым человеком. Он был известным человеком в своей отрасли. Он сделал много для зоологии, палеонтологии. Изначально Анна планировала быть в браке с ним. Но когда на одной из встреч Анна взяла с собой Софью, то он был просто очарован. Вадим Муранов, физик: Они заключили этот фиктивный брак. И когда они поехали за границу, он писал письма её родителям, называя её в этих письмах «воробушком». Действительно, она была очень милой, симпатичной, очень красивой и в то же время невероятно умной и талантливой женщиной. Голос за кадром: После свадьбы молодые уехали в Петербург. Спустя год – в Германию. Казалось бы, дерзкий план удался, если бы ни одно обстоятельство: фиктивный муж влюбился в фиктивную жену. Но в её сердце не было места мужчине, оно принадлежало науке. Константин Обносов, доцент кафедры теоретической механики МГТУ им. Н. Э. Баумана: Для того, чтобы дальше получать образование, в 18 лет выйти замуж за человека, который согласился её отвезти в Европу, это само по себе подвигом является. Далеко не каждая женщина согласится на такое движение. Так что это уже говорит о её отношении к жизни, отношении к делу, к науке и к математике, в частности. Владимир Каторгин, психиатр: Человек с математическим складом ума, человек очень прогностически правильный, он всё просчитывает. Поэтому она не торопила события. Но план, который они составили со своей старшей сестрой, оказался судьбоносным. Голос за кадром: Жили Ковалевские отдельно. Владимир исследовал палеонтологические окаменелости и переводил труды Дарвина и Гексля в Йене. Софья слушала лекции физиков и математиков Гейдельбергского университета. Мечтала учиться в Берлине у отца современного анализа Карла Вейерштрассе, но не имела возможности даже прочесть его лекции. Он запрещал их публиковать, только записывать от руки. И на его курс собирались толпы желающих. Владимир Каторгин, психиатр: Как она к Вейерштрассе пришла? Она же сама стучалась к нему в дверь. Возьмите меня в свои ученицы. Вадим Муранов, физик: Карл Вейерштрассе, в общем-то, и не собирался быть её учителем, и решил это сделать хитрым образом. Он задал ей несколько сложных, сложнейших математических задач, рассчитывая на то, что она, не решив эти задачи, опустит руки и откажется от его уроков. Но, к его огромному удивлению, через несколько дней она вернулась к нему с решёнными задачами. Голос за кадром: Причём одну из самых сложных 20-летняя Софья решила таким оригинальным способом, до которого даже сам великий Карл не додумался. Вейерштрассе пришёл в замешательство. Всё всматривался в её формулы и повторял: «Не может быть! Это невероятно!». Леонид Млечин: Учёный понял, что это хрупкая девушка – гений математики. Он обратился в Берлинский университет с просьбой разрешить ей быть его студенткой. Не разрешили. Тогда он стал заниматься с ней индивидуально и до конца своих дней считал, что ему повезло помочь русскому математическому гению. Голос за кадром: А спустя год супруги Ковалевские рискнули научной карьерой – проникли в осаждённый прусской армией Париж и присоединились к коммунарам. Одним из лидеров парижской коммуны был муж Сониной сестры Анны – Виктор Жаклар, за которого она вышла не фиктивно, а по любви. Когда через 72 дня коммуна пала, Жаклара арестовали и приговорили к ссылке на каторгу в Новой Каледонии. Вызволил его 70-летний отставной генерал Василий Васильевич Корвин-Круковский, даже не знавший о замужестве старшей дочери. Вадим Муранов, физик: Задействовал свои определённые связи, и в итоге его выпустили, и они убежали из Франции. Но вот такое непосредственное участие в Французской революции Софья Васильевна Ковалевская приняла. И это объяснимо. Она билась за свободу, свободу слова, свободу мысли, свободу выбирать себе путь. И, кстати говоря, по поводу выбора пути. У неё ведь есть замечательное литературное произведение, в основе которого лежат как раз научные идеи вот этого выбора пути. Голос за кадром: На создание романа «Борьба за счастье. Драма в параллельных судьбах» Ковалевскую вдохновили интегралы французского математика Пуанкаре, представленные в виде кривой линии, от которой в разных местах отходят ветви. В каком месте они отходят, вычислить можно, а по какой траектории пойдут – нельзя. Вадим Муранов, физик: Их называют «точки бифуркации». Вот в этих точках бифуркации происходит неопределённость. Почему? Потому что дальнейшее развитие этой системы зависит от того, какой выбор будет сделан в этой точке. На её пути точно также встречались эти точки бифуркации, где ей предстояло делать выбор в ту или иную пользу, и свой выбор она сделала в пользу науки. Не в пользу семьи, дома, кухни, как ей было предначертано, определёнными традициями жизни, а в сторону науки. Голос за кадром: В 24 года Ковалевская защитила диссертацию, её исследования до сих пор входят во все курсы анализа под названием «Теорема Коши-Ковалевской». А уже летом Геттингёнский университет присвоил Софье Васильевне степень доктора философии по математики. Но самым ярким достижением Ковалевской стал волчок. Вадим Муранов, физик: Вот волчок – простая, казалось бы, забава, игрушка. Но, тем не менее, вращение волчка – это очень серьёзная математическая проблема. Волчки бывают разные. Вот у меня, например, волчок в руках с центром тяжести в самой нижней точке. Это волчок, который впервые взялся описать Леонард Эйлер. Однако есть волчки с центром тяжести, расположенным выше этой точки на оси вращения. Это второй вид волчка, и его уже описал Жозеф Лагранж. Но оставалась нерешённой очень сложная математическая задача, когда у волчка центр масс смещён относительно оси вращения. Его движение описать ещё сложнее. Голос за кадром: Чтобы поддержать интерес к этой проблеме, Парижская академия наук объявила конкурс с вручением престижной премии Бардина. Сначала победителю пообещали выплатить 3 тысячи франков, потом сумму увеличили до 5 тысяч. Жюри отобрало 15 решений и оценивали их академики анонимно, чтобы исключить предвзятость. Одно исследование сразу восхитило всех. Константин Обносов, доцент кафедры теоретической механики МГТУ им. Н. Э. Баумана: Поскольку работа была мощная, они пошли выяснять, кто же это всё-таки прислал. И, о, ужас! Оказывается, это женщина. Да посмотрели адрес, откуда она. Из России. Им казалось, Россия это вообще отсталая страна необразованная. А тут выясняется, из России. Их это потрясло страшно. Вадим Муранов, физик: Софья Васильевна Ковалевская, женщина-математик, сделала это и сумела описать движение такого волчка со смещённым центром тяжести. Это, скажем так, прорывная была работа в то время. Голос за кадром: Сегодня научный прорыв Ковалевской актуален как никогда. Вращение волчка лежит в основе таких устройств, как гироскопы. А без гироскопа представить движение самолётов, океанских лайнеров и искусственных спутников просто невозможно. Константин Обносов, доцент кафедры теоретической механики МГТУ им. Н. Э. Баумана: О телескопах, которые запускают в космос, поскольку там воздуха нет, и оттуда наблюдать небесные светила намного лучше, чем с поверхности Земли. Так вот телескоп, когда направят на какую-то звезду, дальше сам спутник крутится-вертится, а телескоп должен всё время смотреть в одну и ту же сторону. Значит, в этом спутнике устроена так называемая гироскопическая платформа. Целый набор гироскопов обеспечивает постоянные направления на эту звезду. Вадим Муранов, физик: И вот так о Софье Васильевне узнал, наверное, весь математический мир. Её сразу же сделали профессором, сразу же её включили в члены-корреспонденты Академии наук Санкт-Петербургской, хотя это не позволило ей всё равно преподавать и работать в нашей стране, несмотря на то, что она убедительнейшим образом доказала свою принадлежность к науке. Голос за кадром: Ковалевская скучала и по родному языку, и по России, хотела быть полезной Родине и пыталась вернуться домой. Но в первый раз ей, уже профессору, предложили лишь должность учителя арифметики в младших классах женской гимназии, а во второй раз, в 1890-м, не пустили на заседание в Императорской Академии наук. Леонид Млечин: В бюрократических инстанциях Софье Ковалевской сказали, что «у нас мужчины вполне справляются с преподаванием, и никаких нововведений нам не нужно». На что Софья Ковалевская ответила, что когда Пифагор доказал свою теорему, то принёс жертву Всевышнему сто быков, и с тех пор скоты очень боятся нового. Голос за кадром: Ковалевской было 30. У неё впервые опустились руки, она устала. На два года ушла из науки и неожиданно для себя влюбилась в своего фиктивного мужа. Они стали настоящей семьей. У них родилась дочь Софья. Но жили трудно. Ковалевский оставил науку и переключился на бизнес. Но, будучи блестящим учёным, оказался никудышным коммерсантом. Вадим Муранов, физик: Он был очень доверчивый человек и действительно попался на удочку бессовестных людей. Его действительно обманули, и в итоге это привело к его гибели. Он покончил с собой, потому что разорился, вложив все средства в некое предприятие. И это, конечно, серьёзно ударило по Софье Ковалевской. Она тяжело это очень переживала. Она считала, что она его недолюбила, недодала ему чего-то в своей жизни. Владимир Каторгин, психиатр: Она отказалась от еды, она хотела уморить себя голодом. В психиатрии это называется «реактивная депрессия». За смерть Владимира она очень себя винила до конца своих дней, что она не поддержала его в этот сложный момент. Она же уехала. Голос за кадром: С уголовным делом, которое завели на Ковалевского, он бы справился. Но Владимир начал терять память. Для большого учёного, к тому времени уже основателя эволюционной палеонтологии и доктора философии, потеря памяти была равносильна потере себя. И он отравился хлороформом. Владимиру было 40, Софье – 33. Она вдова без гроша, с пятилетней дочкой на руках. Но Ковалевская справилась с депрессией, доказала невиновность мужа и покинула Россию. Она чувствовала, что уезжает навсегда. Константин Обносов, доцент кафедры теоретической механики МГТУ им. Н. Э. Баумана: Её дважды приезд в Россию, попытка всё-таки найти должную, соответствующую её возможностям, стремлениям работу, увы, не увенчались успехом, потому что она была женщиной. И это повлияло на её здоровье, на её короткую жизнь. Вадим Муранов, физик: Это очень тяжело, когда родная страна не признаёт ни твой дар, ни твои умения, хотя прекрасно понимаешь, что можешь принести пользу, у тебя огромный багаж, у тебя огромный потенциал, который ты не можешь развивать в своей родной стране. Карл Вейерштрасс поможет ей устроиться в Стокгольмском университете. Именно благодаря его стараниям она будет работать там профессором, которого студенты будут звать «профессор Соня». Голос за кадром: И вот молодая Софья Васильевна, бледная, хрупкая, в скромном платье, стояла у доски перед насторожённо замерзшей мужской аудиторией. Такого ещё не было! Женщина за преподавательской кафедрой, приват-доцент. Софья Ковалевская, первая в мире женщина-профессор математики, собралась силами и начала свою лекцию. Леонид Млечин: Поначалу её тонкие, почти детские руки слегка дрожали. Потом дрожь исчезла. Она прищурилась и неожиданно низким голосом сказала: «Господа, среди всех наук, способных открыть человечеству путь к познанию законов природы, самая могущественная – математика!». Голос за кадром: А через пять лет в жизнь Софьи Васильевны пришла новая любовь. По иронии судьбы, он был её однофамильцем – Ковалевский. Тоже уважаемый в мире учёный, социолог и полиглот. Максим Максимович не был элегантным красавцем, но этот весёлый толстяк покорил Софью своим острым умом и добродушием. И Ковалевская, шутя, говорила: «Он занимает слишком много места на диване и в моих мыслях». Вадим Муранов, физик: Ей, наверное, и не хватало домашнего тепла, уюта семейного какого-то. Понятно, как и любой женщине. Она устала бороться. Она боролась, боролась и боролась всю свою жизнь. Буквально, можно сказать, уже с 14 лет она боролась за право, право получать знания, право давать знания другим. Она постоянно была в борьбе. Эта борьба, конечно, изматывает. А она ещё больше изматывает, если у тебя нет домашнего очага, тебе некуда прийти, у тебя нет тыла. Голос за кадром: Максим Максимович несколько раз просил руки Софьи Васильевны. Она отказывала. Ещё свежа была рана от потери первого мужа и вина перед ним. И Ковалевский с Ковалевской то сходились, то расходились. Последний раз встретились в Италии. Софья попросила отвезти её на старинное кладбище Санто-Кампо в Пизе. Владимир Каторгин, психиатр: Вот эта прогулка по кладбищу: «Кто-то из нас, – Максиму говорит, – не переживёт этот год», – и умирает через несколько месяцев. Провидение ли это? Либо это её понимание, что она сделала всё, ей пора уходить, может быть, потому что она отдала всё, и больше ей давать нечего, а взамен она ничего не получила. Голос за кадром: В январе 1891-го Софья Васильевна ехала из Германии в Швецию, решила выйти замуж за Максима. А в Дании началась эпидемия оспы, пришлось сделать крюк и пересесть в другой экипаж. Закрытого не нашлось. Софья промёрзла. В Стокгольм она вернулась с воспалением лёгких. Вадим Муранов, физик: К сожалению, да, безвременно ушла от нас Софья Васильевна Ковалевская всего лишь в 41 год и всего лишь от какой-то, казалось бы, нелепой простуды. Очень печальный факт на самом деле. Но я бы сказал так: «Не уберегли». Голос за кадром: 10 февраля 1891 года Софья Васильевна умерла. Её последние слова были сказаны Максиму Максимовичу: «Слишком много счастья». Она обрела покой под горой цветов на холме Линдхаген северного кладбища Стокгольма. На Родину, как и предчувствовала, не вернулась. Но через пять лет над её могилой воздвигли памятник, средства на который собрали русские женщины. Леонид Млечин: Когда Ковалевская пыталась получить место на кафедре одного из российских университетов, ей сказали: «О чём вы думаете? Ни вы, ни ваша дочь не доживёт до таких времён». Дочь Софья Васильевна, врач и биограф своей матери, дожила до середины XX века, когда уже никого не удивляли женщины-профессора математики. И в этом заслуга хрупкой женщины с отважным сердцем и гениальным умом – Софьи Васильевны Ковалевской.