Голос за кадром: 16 октября 1590 года князь Карло Джезуальдо да Веноза вернулся с охоты в свой дворец Сан-Северо в Неаполе и застал свою жену с любовником. Джезуальдо велел ей надеть рубашку, схватил нож и стал наносить удары обоим возлюбленным до тех пор, пока не убедился, что они мертвы. А затем отправился в комнату к новорождённому сыну и жестоко убил младенца. Карло Джезуальдо да Веноза – преступник с садистскими наклонностями, набожный страдалец и гениальный композитор, создавших глубокую духовную музыку и трогательные лирические мадригалы. Светлана Лаврова, доктор искусствоведения, проректор Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой: Для меня он абсолютнейший герой XX века. История – гений и злодейство, насколько это совместные вещи. Это человек, который жил, видимо, всё-таки не совсем в своё время. Он, скорее, всё-таки был персонажем XX века. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Новый ответ о том, что на самом деле гений и злодейство – это вещи не только несовместимые, а что на самом-то деле гений злодейством и питается. Мария Максимчук, дирижёр Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко: Он абсолютнейших новатор с точки зрения гармонического языка, с точки зрения именно работы с текстом, с музыкальной фактурой, с краской. Это равносильно полёту в космос в одиночку. Рядом никто к этому не приблизился после него и до него. СВЕТ И ТЕНИ. КАРЛО ДЖЕЗУАЛЬДО ДА ВЕНОЗА Леонид Млечин: Эпоха Возрождения – время невероятного подъёма, расцвета литературы и искусства. И творцы были людьми неординарными, готовыми бросить вызов самому Создателю. Что же удивляться, что у многих из них были, мягко говоря, проблемы с законом? Голос за кадром: Замок Веноза в Южной Италии: невысокий с внушительными оборонительными башнями. Такой и должны быть резиденция прямых потомков Гвискаров – грозных нормандских завоевателей в XI веке, подчинивших себе окрестные земли. Здесь весной 1566 года у герцога Венозы Фабриция II Джезуальдо, богатейшего человека в неаполитанском королевства, родился второй сын по имени Карло. По линии матери – аристократки Киджеранимо Борромео – Карло Джезуальдо был племянником Папы Римского Пия IV и кардинала Карло Борромео. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Кстати, Карло он был назван в честь Карло Борромео, который был ещё и канонизирован при жизни Карло Джезуальдо. Его готовили к духовной карьере, потому что старшему сыну доставалось наследство, а младший сын должен был стать тоже, наверно, одним из римских кардиналов. Голос за кадром: В детстве у Карла случилось большое горе. Его мать умерла, когда ему было всего 7 лет. И мальчика отправили в Рим под опеку отцовского брата – кардинала Альфонсо Джезуальдо. В Риме в традициях аристократического воспитания ребёнок занимался в том числе и музыкой. Но ко всем остальным занятиям Карло был равнодушен. Лютня, клавесин, гитара и сочинение музыки стали его страстью на всю жизнь. Мария Максимчук, дирижёр Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко: Из-за того, что он был очень, так сказать, видный аристократ, это было не дело князя – музыку сочинять, это считалось таким ремеслом, в общем-то, для людей попроще. Как раз вот из-за того, что он был очень знаменит как грант, первые свои музыкальные опыты он издавал под псевдонимом. Есть исследования, в которых переводят предисловие к последующим книгам Мадригалов, где в качестве издателя выступает некий сеньор Капучино. В общем-то, это был сам Карло Джезуальдо. Светлана Лаврова, доктор искусствоведения, проректор Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой: Он был человеком из очень влиятельного рода, и он, в принципе, мог всё, что хотел, получить, условно говоря, не выходя из дома. У его отца была капелла, у которой были действительно выдающиеся музыканты того времени и педагоги, которые вполне могли с ним заниматься. Голос за кадром: Именно благодаря безграничным возможностям и богатству своей семьи Карло Джезуальдо не получил систематического музыкального образования. Серьёзные музыкальные образовательные заведения в то время ещё не были популярны. Зато во дворец к мальчику приходили лучшие педагоги того времени. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Сквозь его жизни какой-то сквозной линии проходит фигура Помпонио Ненны – неаполитанского южно-итальянского композитора. Предполагают, что, может быть, он был учителем, а, может быть, они просто общались. Мария Максимчук, дирижёр Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко: Будучи князем, он мог на пирах, на балах кутить, он мог заниматься чем угодно: много путешествовать, тратить деньги. Нет, он играет на лютни, он пишет музыку странную для всех. Он занимается охотой. В общем-то, всё, он мало с кем общается. Голос за кадром: Несмотря на любовь к музыке, единственный путь, который ждал Джезуальдо, – это церковная карьера. И, возможно, Джезуальдо стал бы епископом или даже Папой Римским, а в редкие часы досуга мог бы заниматься любимым делом, если бы не трагедия, которая произошла в его семье. Леонид Млечин: Мало того, что погибла мать, в семье произошла ещё одна трагедия – погиб старший брат на охоте. Эта трагедия изменила судьбу Джезуальдо – о церковной карьере предстояло забыть. Его ожидали титул отца и наследство. Конечно, смерть брата была ужасной потерей. Но открывшиеся перспективы ему нравились. Голос за кадром: А отец Джезуальдо переживал, что и второго сына уберечь не удастся, и мечтал о рождении внука. Поэтому в 20 лет Карло Джезуальдо уже вступил в брак. Решение о бракосочетании, разумеется, принималось на семейном совете. Избранницей Карло Джезуальдо стала двоюродная сестра Мария Давалос. Она была старше супруга на 4 года и к моменту вступления в брак уже дважды успела овдоветь. Поначалу всё шло как нельзя лучше. Он был влюблён. Посвящало молодой темпераментной жене возвышенной стихи и нежную музыку. Светлана Лаврова, доктор искусствоведения, проректор Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой: Она была невероятно хороша, красива для своего времени. И женившись на ней, его семья была уверена в том, что они обретут долгожданного наследника. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Хотя она была молодой женщиной, она очень ценилась за свою плодовитость. Она только выходила замуж, сразу приносила большое потомство. И известно, что один из её мужей умер от её любвеобилия. Голос за кадром: Через два года Мария забеременела. Родился мальчик, которому дали имя Эммануэле. Тем временем отношения между супругами становились всё более напряжёнными, а злые языки шептались по углам, что не Джезуальдо – отец ребёнка. И Карло уехал из Неаполя в свой фамильный замок, подальше от жены и сына. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Да я думаю, что он, в принципе, не мог быть счастливым в браке. Это была такая личность очень сложная, конечно, склонная к депрессии, к меланхолии. И вместе с тем о нём говорили, что он «неаполитаниссимо». Что это значит? Это человек бешеного темперамента. Все его влюблённости, точно так же, как и все его вспышки ненависти носили абсолютно взрывной характер. Он привязывался к людям, но также он мог испытывать к людям отвращение, отстранение от этих людей. В общем, с ним было просто по-настоящему сложно. Голос за кадром: Брак на расстоянии был распространённой формой фактического развода. Всё прилично: он посылал ей стихотворные посвящения, она отвечала ему вежливыми письмами. В замке его навестил выдающийся итальянский поэт Торквато Тассо, автор «Освобождённого Иерусалима». Стихи Тассо вдохновляли молодого композитора. Вот только великий поэт уже давно страдал тяжёлым психическим расстройством – манией преследования – и при этом оказывал на мнительного Джезуальдо сильное влияние. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Его общество влекло гораздо больше. Она была женщиной темпераментной. Естественно, что один из её бывших любовников тут же нарисовался. Фабрицио Карафа – человек очень знатного происхождения. Но он заменял мужа, ничего не поделаешь. Голос за кадром: А тем временем до Карла всё чаще доходили слухи, что его жена изменяет ему с герцогом Фабрицио Карафа. Он не обращал внимания на сплетни, но однажды он получил письмо от родного дяди – дона Борромео. Тот писал, что Мария пустилась во все тяжкие. Речь шла уже не о ревности, а чести. Леонид Млечин: Он внезапно вернулся в Неаполь, сказал жене, что отправляется на охоту, но никуда не уехал. И ночью застиг жену и любовника врасплох. Он наносил им удар за ударом и никак не мог успокоиться. С ним что-то произошло. Он выходил из комнаты, возвращался и вновь их бил. Тела были настолько искалечены, что их невозможно было опознать. Голос за кадром: После всего содеянного Карло пошёл в спальню к ребёнку. Схватил младенца, крутил его и тряс, так что тот задохнулся. Впрочем, по одной из версий Джезуальдо ребёнка не убивал, и это преступление ему приписали позже, чтобы представить его абсолютным злодеем в различных литературных сюжетах и музыкальных произведениях. В те времена убийство неверной супруги преступлением не считалось, скорее, защитой чести. Поэтому следователи взялись за дело неторопливо, стремясь не столько установить истинные причины и обстоятельства происшедшего, сколько дать возможность влиятельным семействам уладить дело частным образом. Светлана Лаврова, доктор искусствоведения, проректор Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой: Это было делом таким, не то чтобы обычным, но вполне типичным. Допустим, во Франции в такой ситуации можно было, насколько я понимаю, убить кого-то, одного: либо любовника, либо свою неверную жену. А в Италии как раз нужно было убивать обоих. При этом кодекс чести того времени был такой, что убийца должен быть, условно говоря, равным по крови. Поэтому история с тем, что он убил их сам своими руками, была значительно более выигрышная, чем если бы он доверил это кому-то другому. Мария д`Авалос, его первая жена, была похоронена в склепе своего любовника. Голос за кадром: После совершённого злодейства Карло Джезуальдо покинул Неаполь и вернулся в родовой замок, и некоторое время провёл в затворничестве. Спустя год умер его отец, и вчерашний убийца стал третьим герцогом Венозы, крупнейшим доном на юге Италии, и с головой окунулся в сочинения мадригалов – небольших музыкально-поэтических произведений любовно-лирического содержания. Мария Максимчук, дирижёр Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко: Мадригал имеет два основных значения. С одной стороны, это некое хвалебное песнопение, как правило, обращенное к женщине. С другой стороны, опять же, «мадре» – «матерь», обращение к женщине с пиететом, очень часто любовного содержания, конечно. А второе значение «мадр» – опять же, сочинение, написанное на материнском языке, то есть итальянском, французском. Собственно, до культуры мадригалов в основном композиторская музыка, конечно, создавалась в лоне Церкви на латинском языке. Голос за кадром: Всю оставшуюся жизнь композитор терзался угрызениями совести и воспоминаниями об обманутой любви. Современники замечали, что он мог часами гулять по ночному кладбищу, долгое время проводил в церкви за молитвой, собирал коллекции человеческих черепов и костей. В его музыке тема страданий стала основной. В текстах мадригала Джезуальдо особенно часто встречались слова «любовь», «боль», «смерть», «экстаз». Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Он был чрезвычайно набожен. Он создавал не только мадригалы. Один из его величайших шедевров – это Респонсории для Тёмной утрени. То есть для такой специальной службы в тёмном храме, в Страстную неделю, где звучат стихи из самых разных книг библейских, где звучит такая скорбь, тоска, которую Джезуальдо мог выразить, как никто другой. И вот это ощущение вины, страдания, непримирённости с Богом и желания примириться с Богом – всё это вдохновляло его творчество. Голос за кадром: Музыка эпохи Возрождения писалась по строгим канонам, а мадригалы Джезуальдо обладали невероятной композиторской свободой. Неожиданно совмещали мажор и минор и звуки из разных тональностей. Такое смешение появилось лишь в ХХ веке. Мария Максимчук, дирижёр Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко: Композиторское мышление на определённом своём витке вдруг вошло в резонанс и стало абсолютно созвучно тому, к чему пришёл один в абсолютном одиночестве. У него не было учителей, которые его этому научили, потому что он отверг достижения эпохи романтизма. Он, в общем-то, как бы гармонически отверг достижения Нидерландской школы, на которую ориентировались все. Голос за кадром: Стилистику Джезуальдо принято относить к маньеризму, где красота отдельной детали подчас важнее целого. Столкновение противоречивых элементов создавало эффект необычности. В этом смысле в его музыке всё было, как в его жизни. Через четыре года после убийства первой жены Джезуальдо снова женился на аристократке из Феррары Элеоноре д’Эсте. Леонид Млечин: Вторая жена композитора тоже была старше его. Этот брак не был счастливым. Там не было ревности, там было, скорее, безразличие. Они жили в разных частях замка. Единственный ребёнок, который у них родился, прожил всего 5 лет. Голос за кадром: Но потеря наследника не огорчило Джезуальдо. Семейная жизнь ему только мешала и отвлекала от творчества. Карло жил в Ферраре, в Мекке итальянского искусства, искусства возрождения и маньеризма. Именно в это время он превратился из человека, увлечённого музыкой, великого композитора, и познакомился с Луцаско Луцаски – крупным представителем поздней итальянской мадригальной школы. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Ему показывают, допустим, клавесин, в котором количество клавиш гораздо больше, чем на современной клавиатуре. Этот клавесин когда-то Никола Вичентино, теоретик и композитор, специально сконструировал, подражая древнегреческим гаммам. Там очень тонкие интервалы, там совершенно удивительные, редкие созвучия, которые, собственно говоря, и породили вот тот феномен, который потом вошёл в историю, как хроматическая гармония Джезуальдо, вот эта самая знаменитая, которую все слышали и которую мало кто понимает. Вот этот южный человек, он воплотил вот этот феррарский дух с такой силой и с такой тупиковостью, пожалуй, с которой не могли воплотить его сами феррарцы. Голос за кадром: У Джезуальдо не было последователей. Его музыка казалась современником слишком необычной. Да и сам композитор не пытался примкнуть к каким-либо течениям. Благодаря его деньгам и влиянию в этом просто не было необходимости. Карло сочинял, что хотел и как хотел. Светлана Лаврова, доктор искусствоведения, проректор Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой: Что касается музыки Джезуальдо, она в достаточной степени непонятна была, я думаю, для своей эпохи именно за счёт насыщения вот этими хроматизмами, этими резкими, допустим, в достаточной степени звуками, не свойственными той эпохе. Последующая эпоха классицизма, она тоже, собственно, в голове угла ставила упорядоченность. В эпоху романтизма, я думаю, что к Джезуальдо тоже вряд ли обращались. Голос за кадром: Но кто бы мог подумать, что спустя столетия музыка Джезуальдо окажется актуальной. В XX веке его сочинения зазвучали оригинальнее и свежее композиторов-представителей классической музыки XVIII-XIX столетий. Джезуальдо стали называть Шёнбергом эпохи Возрождения. Дерзкое нарушение нормы оказалось невероятно созвучным общему настрою музыкальных реформаторов ХХ века. В первую очередь Игоря Стравинского и Альфреда Шнитке. Мария Максимчук, дирижёр Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко: Игорь Фёдорович Стравинский в ХХ веке, когда был юбилей 400 лет со дня рождения Джезуальдо, пишет такую небольшую симфонию в трёх частях, инструментальную, «Памятник Джезуальдо». Он находит несколько мадригалов. Более того, он берёт такие, в которых часть голосов были потеряны. Он дописывает их сам, как бы следуя композиторскому принципу Джезуальдо. И Джордж Баланчин ставит в Америке балет на эту музыку. Голос за кадром: В 1995 году в Венской опере состоялась громкая премьера. Опера Альфреда Шнитке называлась «Джезуальдо», а оркестром дирижировал Мстислав Ростропович. Вена, Шнитке, Ростропович – трудно представить более выразительное признание. Правда, если Стравинский был буквально одержим музыкой Карло Джезуальдо, то Шнитке, скорее, заинтересовала биографией итальянского композитора. Сюжет его оперы апеллирует к так называемой «кровавой драме», высокому жанру итальянской драматургии того же времени. Леонид Млечин: Лавры великого композитора при жизни Джезуальдо так и не достались. В последние годы его душевная болезнь становилась всё очевиднее. Он срывался, кричал на слуг, на музыкантов, на жену. Она не выдержала и подала на развод. Потом всё-таки передумала и осталась с ним. Голос за кадром: Джезуальдо был неверен супруге, открыто приводил любовницу во дворец. И уязвленная жена даже возбудила против его любовницы судебный процесс, обвинив соперницу в колдовстве. Женщина была осуждена и, как ни странно, приговорена к пожизненному пребыванию в замке Джезуальдо. В результате жена, любовница и Карло стали жить в замке под одной крышей, где Джезуальдо построил домашнюю капеллу для исполнения собственной музыки. А музыка поздних его мадригалов становилась всё тяжелее. Чувствовал он себя уже очень плохо. Для того, чтобы приготовиться к грядущей кончине, Карло велел слугам ежедневно бить его розгами в знак его раскаяния за грехи. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Говорили, что он совершает там какие-то магические обряды. Говорили о какой-то его необычайной жестокости по отношению к слугам. Что там было на самом деле, мы не знаем точно, но это породило эти его абсолютные шедевры, изданные в 1611 году: пятую и шестую книгу мадригалов и вот те самые Респонсории Тёмной утрени. Голос за кадром: О своих похоронах Карло Джезуальдо позаботился заранее. Завещал быть погребенным в церкви Джезу Нуово в Неаполе, заплатить 30 тысяч дукатов и построить за пять лет капеллу над своей могилой. Он также оставил баснословные деньги на служение многочисленных заупокойных месс в разных церквях. Светлана Лаврова, доктор искусствоведения, проректор Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой: Есть такая гипотеза, что какую-то большую часть средств отдал на то, чтобы построить специальную базилику, где была фреска, которая как раз говорила о том, что его Господь прощает. И в том числе он там был тоже один из героев на изображении вот этой фрески. Голос за кадром: 8 сентября 1613 года Карло Джезуальдо не стало. По Неаполю ходили слухи о том, что композитора отравила жена. Со временем семейство Джезуальдо потеряло дворянский титул и земельные угодья. Но история великого композитора не закончилась. В 1688 году в результате землетрясения в церкви Джезу Нуово саркофаг Джезуальдо исчез в разверзшейся земле. Люди шептались, что сам князь тьмы пришёл за его останками. Удивляло и то, что надгробный камень остался на месте. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: К которому в своё время приехал Игорь Федорович Стравинский и обнаружил, что там написано о нём всё, кроме того, что он был великим композитором. И Стравинский был так поражён, что он создал свой знаменитый памятник Джезуальдо для того, чтобы дополнить этот надгробный камень и тем самым донести до мира, что это была ещё и величайшая творческая личность, а не только один из влиятельнейших людей, самых богатых и самых аристократичных своего времени на юге Италии. Голос за кадром: Существует предположение, что именно Карло Джезуальдо стоял на пороге сочинения оперы. Его произведения наполнены многоголосными сочинениями, которые написаны для вокального ансамбля. В какой-то момент вступает один голос или вдруг перестаёт петь. Затем возникает совместное звучание. Мария Максимчук, дирижёр Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко: Это очень похоже на оперные театральные мизансцены, когда чередуются вдруг какие-то камерные сцены или монолог, а потом вдруг идёт какое-то массовое такое высказывание. И, конечно, глубина психологизма. Феномен в том, что, мне кажется, если бы он написал оперу и действительно туда бы уже шагнул, то он бы написал как раз именно то и именно так, и это звучало так, как это прозвучит, например, в 2004 году у Шарина. Это феномен. Роман Насонов, доцент МГК им. П. И. Чайковского: Это созвучия, которые очень сложно систематизировать и уложить в нашем слуховом восприятии. Это сильнейшие контрасты, которые возникают постоянно в его музыке. Это вспышки чувственности, которые, скорее, оставляют ощущение, с одной стороны, удивительной и странной красоты, а с другой стороны, и какой-то, может быть, опустошённости. Ещё, конечно, очень часто отмечают, что он был астматиком, помимо всего прочего. Это тоже, наверное, накладывало отпечаток не только на какое-то душевное состояние и, может быть, эмоциональное содержание этой музыки, но даже, может быть, и на какие-то манеры, которые в самой музыке – это астматическое удушью, как будто бы музыка пишется в каком-то припадке. Голос за кадром: В Италии есть город, названный в честь великого композитора Джезуальдо. Итальянцы называют его «городом-князем музыки». Необычные музыкальные творения Карло Джезуальдо да Веноза помнят и в России. По ним пишут научные статьи и диссертации. И спустя 400 лет музыка Джезуальдо зазвучала по-новому. Леонид Млечин: В финале трагедии «Моцарт и Сальери» Александр Сергеевич Пушкин ставит этот вопрос: совместимы ли гений и злодейство? В истории с нашим героем ответ кажется очевидным. Да, совместимы. Однако же не станем торопиться. Давайте лучше послушаем его музыку, и, может быть, нам откроется что-то новое.