Виктор Набутов: Совсем недавно ученые выяснили пределы физических возможностей человека. Например, ни один профессиональный спортсмен в мире не может пробежать стометровую дистанцию быстрее, чем за девять секунд. Это так называемое физиологическое плато – все, барьер, невозможно. Как же сделать следующий шаг в результатах? Возможно, генетические трансформации? Помощь искусственного интеллекта? Может быть, фармакология? Или кибергизация организма? Давайте обсудим. Ну что же, здравствуйте, дорогие друзья! На Общественном телевидении России проект о том, каким будет или может быть, или должен быть человек и планета, ну, в относительно далеком будущем. И сегодня, вспоминая недавние Олимпийские игры в Пекине, мы решили обсудить, как меняется спортивная индустрия, сами спортсмены, экипировка, тренировочные подходы и вообще как будет выглядеть спорт в середине XXI века. Для этого в нашей студии сегодня потрясающий экспертный состав, как всегда, собственно говоря. Прошу любить и жаловать. С этой стороны у нас профессиональная, так сказать, часть, а с этой стороны – глас народа. Ребята, сегодня в основном девчата, всем привет! Это те самые люди, которые – я абсолютно в этом уверен – доживут и увидят то, что сегодня мы в том числе будем здесь обсуждать. С вашего позволения для начала, ребята, можно я к подрастающему поколению? Короткий вопрос, такой блиц, блиц-опрос. Как вы считаете, человек через 30 лет сможет пробежать стометровку быстрее, чем за девять секунд? Вот то, о чем я рассказывал в самом начале. Сейчас это невозможно. Ваше мнение, прошу, микрофон в руках. – Вполне возможно. Виктор Набутов: А за счет чего? – За счет новых технологий. Виктор Набутов: Каких? Есть какие-то мнения еще? Не стесняйтесь, не стесняйтесь. Мужики, вперед! – Возможно, более обтекаемая обувь или одежда. Виктор Набутов: Допустим. Что еще? Какие варианты? Ну, 100 метров, спринт – побежал, все, только пятку видать! Девять с половиной секунд. Ну, 9,6 почти, 9,59 – да? – мировой рекорд Усэйна Болта на данный момент. Все! Бежишь со скоростью гепарда. – Вероятно, новый подход к тренировкам. Виктор Набутов: Так? Что еще? Какие варианты? – Возможно, за счет протезов. Виктор Набутов: Хорошо, принято! А что вы думаете по этому поводу, господа? Константин Фрумкин: Прежде всего скажу, что протезы не увеличивают физиологические возможности человека, то есть они увеличивают его скорость, его эффект, его показатели. Но являются ли эти возможности физиологическими? Виктор Набутов: Ну, согласен, согласен. Тем не менее скоростные параметры растут? Константин Фрумкин: Да. Виктор Набутов: История Оскара Писториуса, кстати говоря, весьма показательная. Человек, который бегает стометровку, например, имея две искусственных – титановых, по-моему, да? – ноги, и на уровне топ-спортсменов мира, то есть выбегает из 10 секунд. Александр Кибалко: Я думаю, что в ближайшем будущем уже, наверное, будут выбегать из девяти, потому что прогресс идет не только в экипировке, в питании, но и в подготовке. Вот коллеги скажут, что важный процесс – это тренировка. Виктор Набутов: Но уже давным-давно знают, как восстанавливаться. Сложные системы сна, как у Криштиану Роналду, который спит шесть раз в день по полтора часа. Например, естественная диета. Сумасшедшая фармакология – разрешенная или неразрешенная. Все на свете! Куча компьютерных возможностей по снятию параметров и отслеживанию, какая у спортсмена динамика. Ну, это просто как бы супериндустрия! И тем не менее все равно Усэйн Болт свой мировой рекорд установил десять или даже больше лет назад, а до этого мировой рекорд не менялся двадцать лет! Глеб Шапортов: Рано или поздно появится новый Усэйн Болт, который пробежит на чуточку, но скорее. Виктор Набутов: На чуточку, но скорее? Глеб Шапортов: Да. За счет чего он это сделать? Эксперты сказали. Это могут быть разные вещи. Виктор Набутов: Я упрощу: в два раза быстрее, чем 10 секунд. За пять! Ян Бравый: Может быть, он просто прыгнет на 100 метров, как кузнечик? То есть это будет уже не бег, а прыжок. Сразу по 5 метров каждый будет, или по 10. Константин Фрумкин: Я бы к этому добавил, что развивается в процессе развития спорта не только сам спортсмен, но и вся среда, то есть вся обстановка. Может быть, изменится дорожка. Может быть, изменится плотность воздуха на его дорожке. Виктор Набутов: Ну да. Константин Фрумкин: Что угодно может быть. Виктор Набутов: Многие рекорды, которые мы видим сейчас, результаты и цифры, еще 50, 40, 30, да даже 20 лет назад казались ну чем-то из области фантастики. Давайте посмотрим. СЮЖЕТ Голос за кадром: Начало XX века, велосипедная гонка «Тур де Франс». Вес велосипеда – около 20 килограммов. Максимальная скорость – 25,5 километра в час, против сегодняшних 55. Правила не разрешали использовать переключение скоростей, зато позволяли пить за рулем. Красное вино и шампанское велогонщики потребляли без ограничений. Интересно проследить эволюцию футбольного мяча. Начинали играть мочевым пузырем животного. Затем использовали кусок кожи, набитый перьями и шерстью. Потом появились надувные каучуковые камеры. А сейчас все футбольные мячи – синтетические. В середине 50-х годов настоящую революцию вызвали бутсы со сменными шипами на резьбе. Шипы было удобно менять, но сами бутсы были очень тяжелыми. Но главное – до конца XIX века футболисты играли бесплатно. Изменились и лыжи, хотя они очень долго оставались деревянными. В начале XX века их делали из нескольких частей. Для их изготовления стали применять станки, появились лыжные фабрики. Пластиковые лыжи стали производить лишь в 1974 году. Первая лыжная обувь не имела жесткой подошвы и просто привязывалась к лыжам, крепления до 30-х годов XX века не существовало. Потом появились рантовые ботинки, которые активно использовались лыжниками до 70-х годов. Интересно также посмотреть на хронику соревнований по фигурному катанию: совершенно другие коньки, костюмы и никто не делает аксель в четыре оборота. Первые беговые коньки для конькобежцев с тонким лезвием были придуманы в конце XIX века. Передние и задние металлические платформы привинчивались к подошве ботинка шурупами. На протяжении многих десятилетий модель трубчатых беговых коньков не претерпела принципиальных изменений. Примерно до 60-х годов костюм конькобежца состоял из шерстяных рейтуз и свитера, под которое надевалось трикотажное белье. К этому прилагалась шерстяная шапочка и варежки. Между этими кадрами – всего лишь одно поколение. Сравните, улыбнитесь и восхититесь. Виктор Набутов: Вот они, да? Вот как раз те самые коньки или такие коньки, которые мы видели в сюжете. Классика жанра. Кожа приятная и мягкая. Из чего делали? Мягкая! Шнуровка. Стальной конек? Александр Кибалко: Да. Виктор Набутов: Обратите внимание – жестко фиксированный, да? Александр Кибалко: В трех точках. Виктор Набутов: А что еще можно об этом сказать? Глеб Шапортов: В трех точках. Ну, высота лезвия… По большому счету, принципиальная составляющая одна и та же. Конек – он и есть конек. Но! Если мы будем присматриваться уже к современным технологиям, то… Это, наверное, все-таки, я бы сказал, 30–40-е годы прошлого века. Виктор Набутов: Даже довоенные? Александр Кибалко: Да. И вот такой конек… Мы бегали в нем, я начинал в таком бегать. И до 97-го года. Виктор Набутов: Значит, смотрите, очень важный момент! Получается, что с конца 30-х за 50 лет… Александр Кибалко: За 50 лет не произошло никаких изменений. Виктор Набутов: Вообще практически ничего! Вот ровно в таких коньках… Это ваши, по-моему, и есть? Александр Кибалко: Да. Виктор Набутов: Домашние, юниорские. Александр Кибалко: Обычные. Виктор Набутов: Ничего не произошло. Это начало 80-х. А вот это… Так выглядят современные коньки. Я вижу сразу кевларовые вставки. Ну расскажите, вам будет проще. Александр Кибалко: Какие сильнейшие изменения произошли? Революция произошла все-таки в 97-м году, когда голландские специалисты начали продумывать, как увеличить шаг конькобежца. Мы знаем, что в лыжах задняя часть не прикреплена, она никогда не была прикреплена, в классических беговых лыжах. Соответственно, за счет этого не было торможения в снег и не было определенных трудностей. Что придумали голландцы? Вот. И насколько удлиняется шаг спортсмена, каждый шаг – порой на 20 сантиметров. Он раскрывается, раскляпывается, как мы называем. И фактически каждый шаг спортсмена (о чем мы говорим – эволюция, революция и так далее) стал увеличиваться. Вроде бы ничего такого, но при этом скорость, и все рекорды… Виктор Набутов: А на сколько выросли скорости? Александр Кибалко: Сейчас мне тяжело говорить. Виктор Набутов: Ну, плюс-минус. Александр Кибалко: Мы видим, что последние рекорды, достижения Павла Кулижникова – это уже 500 метров из 34 секунд. До кляпов это было 35 секунд. Виктор Набутов: А сейчас? Александр Кибалко: Из 34. Соответственно, одна секунда. А это много. Соответственно, за сколько лет? Посчитайте. С 97-го года. За 20 лет одна секунда – это очень много! Виктор Набутов: Представляете, на какие на самом деле маленькие материи счет идет. Ботинок современный. Александр Кибалко: Ботинок, да, это следующее. Пошло сведение опять же новых материалов: карбон, кевлар, легкие синтетические материалы. Вес уменьшился, но при этом увеличилась жесткость. Он очень жесткий. Это просто, можно сказать, пуленепробиваемый материал – кевлар. Соответственно, очень легкий. Виктор Набутов: И вот именно из-за этой клацающей пятки, если вы смотрели конькобежный спорт, например, на Олимпийских играх, всегда над катком звучит такой звук, когда они разгоняются, на каждый шаг. Александр Кибалко: Да. Виктор Набутов: Это костюм наших олимпийцев. Именно в таком – ну, это видно, да? – наши ребята выступали на Олимпийских играх в Сочи в 2014 году. Правильно? Александр Кибалко: Совершенно верно. Аэродинамика в конькобежном спорте больше, чем скольжение… Виктор Набутов: Серьезно? Александр Кибалко: Да. Виктор Набутов: Это важнейшее? Александр Кибалко: Да, это важнейшее. И в велоспорте. Мы, наверное, дальше будем говорить про велоспорт. Это самый главный принцип – аэродинамика. Проводя статистику, может быть, не очень удачного выступления в Пекине, я вам могу сказать, что, может быть, спортсмены проиграли как раз те доли секунды, которых не хватило – а у нас очень много четвертых и пятых мест – возможно, из-за комбинезонов. Ян Бравый: С точки зрения физиологии, мне очень нравится еще одно решение интересное, и я жду, когда оно появится. Когда бежит конькобежец, у него такая немножко консервативная поза, мы понимаем. Он выдыхает воздух и часть выдыхаемого воздуха вдыхает. И иногда… Простите уж меня за подробности. Иногда слюни, да? Мы видим завихрение. Это здесь и остается, это никуда не уходит. И получается, что кислорода становится меньше. И это тоже некие новые подвижки. Изменение, может быть, костюмов, да? Различные биомеханики и физиологические подходы, чтобы и здесь можно было бы уже победить – и не только на скоростных дистанциях, но и длинных, где потребление кислорода, физиология играют еще большую роль. Виктор Набутов: Потрясающе! Вы представляете себе – завихрение выдыхаемого воздуха, на улице даже это играет роль, имеет значение, с точки зрения результата. Мы все-таки сейчас двигаемся от прошлого к настоящему – что позволило прийти к нынешним результатам, скажем так, в разных видах спорта. Мы заговорили о велоспорте, одном из самых технологичных, где имеет значение не только состояние спортсмена, но и состояние, и качество, и материалы, из которых сделан его велосипед. У нас есть по этому поводу здесь велик один. Я даже на него садиться боюсь, если честно. Давайте-ка закатим его в студию. Ха! А вот, собственно говоря, этот замечательный велик. Ян Бравый: Два последних «Тур де Франса» были выиграны на подобном велосипеде, на этой раме. И мы здесь видим, что карбон просто потрясающе превалирует над всеми частями. Виктор Набутов: Сколько весит? Ну, это просто… Вот! Ян Бравый: Сейчас другая проблема. Вообще для всех нас, если мы едем даже на улице и набрали уже 35–40 километров в час, уже все, что нас останавливает, 90% – это мы сами, наше лобовое сопротивление. Это основная аэродинамика. Виктор Набутов: Что это? Руль вы держите отдельно? Или это что такое? Накладки на руль, да? Ян Бравый: Мы понимаем, что есть шоссейный велосипед, а есть… еще называют его разделочный, то есть когда гонка с индивидуальным стартом или триатлон. И там позицию придумали, когда ты можешь ехать лежа. Получается, что это колоссальная прибавка по аэродинамике! То есть ты едешь со скоростью, допустим, 50 километров в час и при этом затрачиваешь в разы меньше усилий, чем если ты едешь на обычном велосипеде. И, конечно же, эта поза заставляет тебя тратить больше сил, потому что она менее удобная. Но – ты едешь гораздо быстрее. И нужно как-то придумать, как правильно сидеть. Виктор Набутов: И это вручную, индивидуально делаемые для каждого спортсмена литые подкладки? Ян Бравый: Абсолютно точно! Виктор Набутов: Мне надо отдавать уже. У нас курьер приехал, доставщик, это на самом деле его велосипед. Я хотел спросить: сколько стоит такой велик? Ян Бравый: Только сегодня и только для вас – миллион рублей. Виктор Набутов: Ну, миллион рублей – по нынешним временам уже и не так много. Тем не менее, давайте подытожим еще раз кое-какие моменты развития разных видов спорта до настоящего момента. А я отдам велик. СЮЖЕТ Голос за кадром: Человеческий организм показывает пределы своих возможностей, но шоу должно продолжаться. И теперь научные прорывы обеспечивают новые спортивные рекорды. За наших фигуристок в Пекине переживала вся страна. В этом спорте есть технологии, которые визуализируют движения фигуриста. Технология позволяет просчитать, как ему лучше расположить ноги, руки, туловище, чтобы выполнить трюк. При этом сам спортсмен ничем не рискует – экспериментируют над его аватаром. На горнолыжном тренажере, который использует данные GPS и 3D-очки, у спортсменов дух захватывает от виртуального прохождения оцифрованных и существующих в реальности трасс – все, как при настоящем спуске. Самым трудным было воссоздать правдивую отдачу горных лыж, которые реагируют на каждое движение спортсмена. В летних видах бал тоже правят технологии. Многие помнят, сколько шума наделали высокотехнологичные плавательные костюмы в конце нулевых – они давали пловцам явное преимущество. И их, кстати, потом запретили, чтобы у всех были равные возможности. Виктор Набутов: Сейчас будем фантазировать, вообще какой прогресс у спорта, во всяком случае в обозримой перспективе. Где можно находить новые ресурсы для улучшения результата? И вообще к чему все это приведет? Такая небольшая занимательная футурология. Константин, это же по вашей части? Константин Фрумкин: Биотехнологическая революция, в сущности, не началась. Мы стоим перед вопросом редактирования генома. Появились технологии, когда на уровне эмбриона человека можно вносить изменения в человеческий геном. Это пока экспериментальные… Виктор Набутов: Извините, секундочку, секундочку!Я слышал об этом, называется технология CRISPR/9. Тем не менее, значит, вы видите одну из перспектив ближайшего будущего. Технологии уже появляются, но они будут развиваться и войдут в массовый обиход. Это возможность с рождения задавать некоторые, извините, тактико-технические характеристики вашему ребенку. Ян Бравый: И уже мы понимаем, что сейчас можно не только с эмбрионом работать, но и с человеком, который перед нами стоит. И есть множество технологий, которые спасают людей. Допустим, есть дистрофия, когда мышцы непрерывно разрушаются, и эти люди не всегда доживают до 20 лет. И им можно помочь терапией, когда у них мышцы перестают разрушаться, когда они нарастают. Конечно же, это медицинская цель, но мы понимаем, что спортсмен может это использовать с целью наращивания мышечной массы. Виктор Набутов: Мы не будем обсуждать вопрос о том, могут ли генно-модифицированные люди выступать наравне (при этом они же физиологически обычными остаются людьми), выступать наравне со спортсменами. Это вопрос… Ян Бравый: Здесь же как? Если тебе посчастливилось иметь мутацию уже такую, то ты уже выступаешь наравне. Константин Фрумкин: В том-то и дело, да. Ян Бравый: Есть же люди, которые, допустим, обладают очень высоким уровнем эритропоэтина (кроветворение). Константин Фрумкин: Особая физиология суставов у некоторых национальностей. Ян Бравый: Да, да, да. Виктор Набутов: То есть это на самом деле не люди-мутанты, не модифицированные, а они просто такие от природы? И у них фора перед всеми остальными. Ян Бравый: Допустим, может повезти так, что какой-нибудь суперген, который контролирует множество генов, так мутирует, что ты сразу по многим параметрам хорошо подходишь к выносливости или к скорости, то есть к каким-то проявлениям. Александр Кибалко: Ян, а вот смотри. Есть тенденция, что конькобежцы, дети бывших удачных конькобежцев, очень здорово выступают на международных соревнованиях. Виктор Набутов: Ну, вообще спортивные династии – это вещь очень часто встречающаяся. Александр Кибалко: Если мы говорим… Именно о конькобежцах мы говорим, да? Лаленков, Скобрев тот же, Свен Крамер, который заканчивает карьеру, – они дети великих спортсменов. Ян Бравый: Если мы говорим про эпигенетику… Виктор Набутов: Секундочку! Глеб, вы знаете, что такое эпигенетика? Глеб Шапортов: Нет. Виктор Набутов: Слава богу, я тоже не знаю. Константин Фрумкин: Ну смотрите. Человеческая наследственность имеет два уровня. Есть генетика – генетическая информация в нашем ДНК. И есть более сложный физиологический механизм, который говорит, что из тех генов, которые есть в ДНК, будет работать, а что – нет. Ян Бравый: Можно визуально это представить: как будто у вас ржавчина на генотипе, и вы не можете сразу его считать. И если вы его непрерывно считываете, заставляете себя тренироваться, то у вас как раз на одно и то же тренировочное воздействие сразу хороший ответ. И получается, что если в этот момент ребенок появляется, он зачат, то он тоже наследует вот этот снятый слой. И тому есть, конечно, обратное подтверждение – те же ситуация, когда были серьезные потрясения, Холокост, то, что воздействовало на людей. И их дети стали легче подвержены стрессу. Виктор Набутов: Стрессу? Ян Бравый: Да. То есть здесь обе стороны – мы и преимущества имеем, и отрицательные моменты. Виктор Набутов: Как интересно! Хорошо. Так, значит, с генетикой понятно. А компьютерные технологии? Это же ваша история, насколько я понимаю, да? Глеб Шапортов: Наша история. Она даже еще идет в более узкую область – искусственного интеллекта. Мы с помощью алгоритмов машинного зрения и нейросетей можем собирать данные с самого раннего этапа, с самых первых шагов ребенка в футболе. И чем чаще мы эти данные с него собираем… Это так называемое «цифрование» юных футболистов, как бы оно ни звучало. Виктор Набутов: Цифровой профиль, Госуслуги. Ну, мы все знаем, что это такое. Вот они уже все цифровые. Я им телефон покажу сейчас наш, эбонитовый, так сказать, и они же не поймут, как им пользоваться. Ян Бравый: Тереть будут. Виктор Набутов: И это будет нарастать, данных будет все больше, они будут собираться постоянно с течением жизни и развитием ребенка, даи вообще любого человека на самом деле. То есть: изменение крови, как он бегает, как он спит, куда он ходит, что он есть. Это огромные массивы данных, которые в режиме реального времени передаются, сравниваются с результатом, и из этого искусственный интеллект сам делает разные выводы, как надо выстраивать тренировочный процесс? Глеб Шапортов: Дает рекомендации по тренировкам (в нашей ситуации), определяет сильные и слабые стороны спортсмена, позволяет подсказать ему, какую лучшую позицию на поле ему занимать. И в возрасте 14 лет уже позволяет сделать достоверный прогноз его развития на ближайшую перспективу, скажем, четырех-пяти лет. Ян Бравый: Мы предъявляем молодым нашим футболистам, хоккеистам, одеваем им VR-очки, и они видят поле. И можно попытаться оценить то, что до этого было очень сложно понять – видит ли человек поле? Вот в игровом спорте у тебя может быть отличная физиология, биомеханика хорошая, сила, но если ты не видишь, куда придет мяч, – все, все остальное бесполезно. Ты видишь виртуальные объекты, которые перемещаются, и тебе нужно в этом виртуальном пространстве следить за ними. И можно быстро оценить, насколько человек умеет видеть пространство. Виктор Набутов: Замечательный сюжет на эту тему из Удмуртии. Там человек, которого зовут Игорь Мельников, как раз сделал что-то похожее – тоже виртуальный тренажер-симулятор (это уже дело сегодняшнего дня) для фехтования. Давайте посмотрим коротенький материал. Прошу. ВИДЕО Игорь Мельников:На тренировке пришла идея совместить, так сказать, два хобби – фехтование и виртуальную реальность. При помощи вот таких новых технологий, при помощи геймификации в обучении ребенку становится интереснее и, как мы ставим гипотезу, эффективнее он начинает тренироваться. В Удмуртии, так как мы сами из Удмуртии, у нас фехтования никогда не было. У нас есть один действующий тренер, пятиборец, он знает только шпагу. Вот это было сложно, что у нас не развита инфраструктура внутри региона. Но мы вышли дальше – мы сотрудничаем с Казанью, с Москвой, мы выступили на международной выставке. Задача-максимум – это мультиплеер, то есть когда на разных концах мира люди могут встретиться в общем виртуальном зале, виртуальном пространстве и провести спарринг, а также провести тренировку. Например, спортсмен может быть из Ижевска, а тренер может быть из Франции. Виктор Набутов: А велоспорт может быть в VR? Ян Бравый: Конечно. И я даже очень надеюсь на дополненную реальность. Вот когда мы говорим про идеальную траекторию прохождения, то почему бы ее в очки и не нарисовать? Вот он заходит и точно знает, где будет максимально идеальное… Виктор Набутов: Например, по треку. То есть это, условно говоря, та же история, как у пилотов, например, военных самолетов, истребителей, да? У них тоже вся информация выводится на шлем, на визор прозрачный, как это называется. И там, соответственно, указания и прочие вещи. Ян Бравый: Сейчас уже все велосипедисты мира проводят чемпионаты, находясь у себя дома. Уже есть машины, есть полные имитации трасс, можно даже наклон чувствовать. Виктор Набутов: Мы заговорили, хорошо вы закинули тему по поводу искусственных уже улучшений или о замене каких-либо конечностей для спортсменов. Вспоминали историю Писториуса сегодня, уже я про нее говорил. Это человек, у которого нет ног, и он бегает… Из чего они сделаны? Титановый сплав? Я даже не знаю. Ян Бравый: Карбон. Карбон тоже проникает во все технологии, потому что… На самом деле что такое быстрый бег? Ты должен запасти энергию и тут же отдать. Пружина. Виктор Набутов: Да. Ян Бравый: Если у тебя ноги, как пружины, то все. Виктор Набутов: А они там и есть как пружины. Ян Бравый: Да, да. Нужно только научиться ими пользоваться. И он даже обладает преимуществом. Виктор Набутов: А что касается других улучшений? Ну, ноги – понятно, это мы видим уже сейчас. Например, я не знаю, бионический глаз для биатлониста? Ян Бравый: Значит, мы точно понимаем, что у нас есть биатлонисты, которые стреляют на слух. То есть они наводят и по звуку слышат, попадает ли он, близко/не близко. То есть он не видит, слепой биатлонист, но у него так все устроено, что когда он наводит, ему идет звук. Но вот здесь развитие будет в том, чтобы действительно дать им возможность видеть. Но мы понимаем, что стрельба, ведь все знают, может быть и с закрытыми глазами, высокоточная. Потому что когда мы стреляем, мы ориентируемся на рецепторы, расположенные у нас в суставах. Виктор Набутов: Очень интересно! Ян Бравый: Ведь мы знаем, как стрельнуть с бедра, да? Можно стрелять в полной темноте. И здесь информация может подавать совсем по-разному, необязательно зрительную информацию подавать. Но было бы очень интересно посмотреть на то, как стреляют… Виктор Набутов: Фантастика, фантастика, фантастика! Просто на ходу проехал: чпок, чпок, чпок! Потому что ты чувствуешь бедром, как надо стрелять. Вот такие вещи для меня абсолютно новые. Александр Кибалко: Мы обсудили в кулуарах, что новые профессии будут создаваться. Уже, да? Виктор Набутов: Безусловно. Александр Кибалко: Аналитик спортивный… Виктор Набутов:Аналитик Big Data. Я уверен, что у вас даже навернякарабочие места есть для этого А если, например, искусственные легкие? Уже активно… Я знаю московских или российских разработчиков, которые печатают щитовидную железу. Впереди у них печать почек и надпочечников из твоего клеточного материала. Это биопринтинг органов. И, например, ты себе меняешь твои легкие на какие-то лучше усваивающие кислород, искусственные. И ты физически снаружи ничего себе не приделал нового, условно говоря, но получаешь конкурентное преимущество. Насколько это возможно? И должны ли такие спортсмены играть отдельно? Константин Фрумкин: Мы стоим перед взрывом новых индустрий – спортивной этики и спортивного права. Вопросов… Вот все, что мы упомянули на сегодняшней передаче – это все для организаторов соревнований огромная проблема, огромный вопрос. Можно/нельзя? Если можно, то не надо ли уравновесить шансы, чтобы у всех были одинаковые? Хорошо, легкие, но у всех одинаковые легкие. Виктор Набутов: Это будущее. Константин Фрумкин: Это будущее, да. Виктор Набутов: Мы не знаем, как входить в эту проблематику. И последний вопрос. Скажите, ребята, что вы думаете по поводу перспектив соревнований роботов или роботизированных спортсменов, соревнований людей с роботами? Константин Фрумкин: Соревнования будут. Только вопрос: будет ли это считаться спортом? А так битвы роботов уже организуют. Вопрос только о соединении как бы роботоиндустрии с индустрией спорта. Это организационное соединение. То есть: будет ли это частью Олимпиады или они будут свою отдельную Олимпиаду иметь? Виктор Набутов: Так, дорогие друзья, я должен вам честно сказать, что это все – прогнозистика. Будет/не будет? Если будет, то когда будет? В 2050 году? В 2030-м? А может быть, будет не в том виде, в котором мы это сегодня обсуждали? Тем не менее, будущее – вот оно. Оно интересное, его можно уже пощупать, на него можно посмотреть. И к нему надо быть готовым. Чего я вам и желаю, дорогие друзья, вам это по возрасту положено. Спасибо, что пришли. Спасибо экспертам. Меня зовут Виктор Набутов. До новых встреч! Пока.