Алена: У меня была лимфома, я прошла восемь курсов химиотерапии, потом прошла трансплантацию костного мозга. Мне переливали кровь практически каждый день на протяжении всего моего лечения. Юлия Берлетова: Лечилась Алена в Национальном исследовательском центре гематологии 9 месяцев, и все это время ежедневно ей переливали донорскую кровь. – Хорошо переносите? Анна Долматова: Ну, в принципе нормуль. Медсестра вводит сюда данные, т. е. количество тромбоцитов, которые ты сдаешь. А компьютер, который тут, он автоматически рассчитывает количество клеток и время. То есть у всех по-разному доноров. Вот семь клеток – это 170 миллилитров. Юлия Берлетова: Аня 19 лет как медсестра разных служб крови, потому в деталях рассказывает о процессе забора биоматериала. Это ее третья донация, тромбоциты. Сдавать кровь начала здесь же, в отделении заготовки крови гематологической больницы, куда устроилась на работу всего полгода назад. Анна Долматова, медсестра: Был такой период вакцинации, то есть народ вакцинировался, и очень было мало доноров, и не хватало, т. е. было очень много пустых кресел. И вот в связи с этим, потому что я реально понимала то, что мы работаем на своих больных, которые у нас лежат, и им действительно не хватает. Юлия Берлетова: Когда Алена пошла на поправку, написала трогательное благодарственное письмо всем своим донорам. Алена: Дорогие доноры! Для меня вы не просто дорогие, а бесценные. Благодаря вам я смогла пройти восемь курсов химиотерапии и пересадку костного мозга. Вашу кровь и ее компоненты мне переливали постоянно. Юлия Берлетова: После этого послания Алену позвали работать в отделение заготовки крови Центра гематологии. Она занимается продвижением идеи безвозмездного донорства. Каждому донору здесь особое внимание. Важно, чтобы им здесь нравилось и они хотели сюда возвращаться, ведь компоненты крови нужны в будни, в выходные и праздники. Особенно в топе тромбоциты, которых надо много, а срок годности у них 5 дней. Игорь Головизин: Ну, мне сейчас 52 года, тогда 49 было, на момент того, как я заболел. Копать землю-то, раньше я мог так, а тут раз, пять раз лопатой махнул и устал, думаю: вот ни фига я (можно так говорить?) постарел так быстро. А потом вот оказалось, что... Ну, так вот все хуже, хуже, по скорой в больницу и... Юлия Берлетова: У автомеханика из Подмосковья Игоря Головизина обнаружили апластическую анемию – это когда костный мозг перестает производить достаточное количество клеток крови. Игорь Головизин: Я в 2019 году проходил здесь курс АТГ, ну химиотерапии. Потом полгода я наблюдался на дневном стационаре, ну там определенные переливания, трансфузии... Юлия Берлетова: Игорю несколько месяцев переливали компоненты крови. Сейчас он приходит к лечащему врачу раз в 3 месяца на стернальную пункцию костного мозга: до конца не исключают его пересадку. А Игорь надеется на лучшее и активно призывает родных и знакомых сдавать кровь, но тщетно. Игорь Головизин: Я пытаюсь убеждать, но как-то все не получается. Даже... Ну, они все знают, они все это видели, но как-то... На первом этапе, когда я наблюдался в Боткинской больнице какое-то время, там даже просили, чтобы родственников. Я просил, но как-то все так это... Сын сдавал один раз, но все заняты. Юлия Берлетова: История переливания крови берет свое начало в Лондоне, там в 1818 году акушер Джеймс Бланделл провел удачное переливание крови пациентке с послеродовым кровотечением, донором был ее муж. В России такую же процедуру провел петербургский акушер Андрей Вольф в 1832 году и спас роженицу с большой потерей крови. Оксана Карпова: Почему мы ушли от переливания цельной крови, как это было в прошлом веке? Потому что есть дефицит таких-то клеток, есть дефицит такого фактора – для этого у нас есть компонент определенный, который выполнит восполнение этого дефицита точечно. Нужно нам решить задачу гипоксии, гипоксия – это нехватка красных клеток, эритроцитов, значит, переливаем эритроциты; у нас есть дефицит плазменных факторов – переливаем плазму. Юлия Берлетова: Врач-трансфузиолог Оксана Карпова заведует отделением переливания крови Московской 52-й клинической больницы, одно из крупных лечебных учреждений столицы, которое с начала пандемии на передовой в борьбе с коронавирусом. Оксана показывает работу, без преувеличения, завода по переработке донорской крови. Сюда в день поступает более 80 литров биоматериала. Оксана Карпова, врач-трансфузиолог, заведующая отделением переливания крови ГКБ №52: В данный момент идет фильтрация крови. Что значит «фильтрация»? Мы должны задержать что-то, что нам не нужно перелить пациенту. Юлия Берлетова: Наша кровь – это эритроциты (они доставляют кислород), лейкоциты (защищают нас от инфекций), тромбоциты (отвечают за свертываемость крови). Все клетки находятся в плазме, которая перемещает их по человеческому телу, а еще содержит необходимые организму белки и соли, поэтому плазму доноры сдают отдельно. Она 4 месяца находится на карантине, это проверка на инфекции. Оксана Карпова: Мы боимся вот этого серонегативного окна, когда человек заразился какими-то инфекциями, а он об этом не знает, допустим, и там в совершенно минимальном количестве этот вирус, что могли бы и не поймать. Так вот для того, чтобы исключить вот эту ситуацию неприятную, существует понимание карантинизации. Вот смотрите, пожалуйста... Юлия Берлетова: Ого! Сколько ее! Оксана Карпова: Вот хранение плазмы вот таким вот образом происходит. Очень... Юлия Берлетова: Цвет у нее красивый такой! Оксана Карпова: Очень хрупкая вещь, я вам хочу сказать. Юлия Берлетова: Прямо солнце такое! Оксана Карпова: Обращение с ней должно быть нежным, ласковым, вот упала и разбилась, и мелкие осколки... Юлия Берлетова: А это вот плазма, которая ждет подтверждения, да? Оксана Карпова: Нет, эта плазма уже прошла подтверждение, она ожидает своей выдачи в клинику. Это вот именно антительная плазма здесь. Мы третьи по счету после станции и после Склифа. На сегодняшний день мы собрали 17 тонн цельной крови и, если я не ошибаюсь, у нас доноров в пределах 13,5 тысяч прошло через операционный зал. Вот здесь у меня две девочки, вот одна и вторая, вот вы видите, не Гераклы вот далеко, вот они, смотрите, одна сдала уже кровь девушка, а вторая тромбоциты, да. Я считаю, что сдать тромбоциты – это вообще высший пилотаж. Сколько вы отлежали по времени? – 101 минуту. Оксана Карпова: 101 минута. Юлия Берлетова: Ух ты! Оксана Карпова: У нас есть неснижаемый запас, естественно, но мы понимаем, что вот мы можем просесть, т. е. у нас еще этого не случилось, но мы запрашиваем помощь от доноров. Вот никогда безвозмездник не откажется. У нас 100% безвозмездное донорство, все 100%, за исключением доноров антительной плазмы. А так у нас основной донорский поток, мирный донорский поток, назовем его так, не доноры антительной плазмы, у нас 100% безвозмездное донорство. Юлия Берлетова: Особая гордость сотрудников отделения – индивидуальная работа с донорами антительной плазмы. Оксана Карпова: Те, которые сдают антительную плазму либо после COVID, либо после вакцинирования, условно говоря, это люди-гости в службе крови, они впервые приходят в службу крови. Вот они пришли и больше никогда не придут в службу крови, так, теоретически. Но на всех этапах у нас как работают с этими донорами? Многие из них к нам возвращаются в качестве обычных мирных доноров. Юлия Берлетова: А какая у вас сегодня донация? Первый опыт? – Да, первый опыт. Оксана Карпова: Глядя на таких девочек и мальчиков, они потом к нам возвращаются в качестве безвозмездных доноров. Юлия Берлетова: Да? Вернетесь? – Планирую. Оксана Карпова: Вот сейчас вот так вот, знаете, на ощупь, понравится не понравится, хочу не хочу, смогу не смогу, правильно, сейчас такие вопросы у вас в голове крутятся? – Да. Оксана Карпова: Вот я просто, знаете, как цыганка на вокзале, я уже все могу рассказать, глядя на человека. Юлия Берлетова: В начале 2000-х гг. количество доноров в России резко сократилось: было всего 12 на тысячу человек, а надо как минимум 25. В 2008 году стартовал масштабный проект Минздрава страны и Федерального медико-биологического агентства по развитию службы крови, появились центры крови и сайт «Я донор». Ярослав Глазов, врач-трансфузиолог, заместитель директора по медицинской части Центра крови ФМБА России: Самое простое, если сейчас все у нас в «цифре», это зайти на сайт «Я донор», исходя из своего региона там будет и карта, и текстово описано, где можно сдать компоненты крови. Это станции, отделения переливания крови. Юлия Берлетова: Есть отделения переливания при больницах, а есть станции, как эта в Москве. Здесь обеспечивают кровью порядка 100 организаций, в день принимают до 200 доноров. Дима Сусоколов: Я сейчас заполню анкету о своем самочувствии, о предыдущих донациях, потом отдам ее в окно регистратуры и получу уже направление, с которым пойду по маршруту. Юлия Берлетова: Дима Сусоколов в службе крови как у себя дома, покажет и расскажет нам, как это, быть кадровым донором. У Димы больше 120 донаций безвозмездных. Дима Сусоколов: Да на что надо, туда и пойду. Кровь, плазма, тромбы. Наверное, плазма. Юлия Берлетова: С программистом Димой наша съемочная группа познакомилась 4 года назад, тогда у него было 97 донаций. Сдавал в основном плазму раз в месяц. А вот в последние годы из-за пандемии хочется, но не получается приезжать в центр крови часто: то был на карантине по контакту с больным «короной», то прививку делал. Ярослав Глазов: Между первым и вторым компонентом на донации нежелательно ходить. Если это вакцина однокомпонентная, есть у нас вторая, тогда тоже через месяц после однокомпонентной вакцины можно прийти на донацию. У тех, кто переболел COVID, это такой же период временного отвода, как мы называем, это от 30 до 120 дней в зависимости от степени, при которой больной перенес этот COVID. Юлия Берлетова: После регистрации Дима идет на экспресс-тест крови. Дима Сусоколов: Ну, предварительный анализ на уровень тромбоцитов, лейкоцитов, т. е. вообще годен я или не годен к сдаче. Юлия Берлетова: Вас когда-нибудь на этом этапе разворачивали? Дима Сусоколов: Нет, никогда не было, потому что я ответственно отношусь к сдаче, соблюдаю диету и веду правильный образ жизни хотя бы за 2 дня до сдачи крови. Юлия Берлетова: Диме сейчас 29, сдавать кровь начал с 18, раньше нельзя. Он из семьи врачей, доноры все: бабушка, мама (у нее больше 60 донаций) и дядя. – Самочувствие хорошее ваше? Дима Сусоколов: Да. – Выспались сегодня? Дима Сусоколов: Обязательно. – Что сегодня кушали с утра? Дима Сусоколов: Чай и печенье постное. Юлия Берлетова: На приеме у трансфузиолога проверка результата теста крови и давление. Может быть и отвод, если тех же лейкоцитов крови окажется много, что значит начало воспаления. Если все хорошо, тогда донация. – Так, сегодня я вас на плазму направляю. Дима Сусоколов: Ага. Юлия Берлетова: Последняя остановка перед кроводачей – столовая: здесь для каждого чай с печеньем. Дима Сусоколов: Я помню, сдавал в Орле еще студентом, пришел под Новый год совсем, вот, меня пригласили на донацию на тромбоциты, сказали: «Вы сегодня будете сдавать для маленьких деток из роддома». Я такой: «Ух!» Конечно, когда говорят такое, то понимаешь, что ты делаешь важные вещи. – По коридору с левой стороны дверь, проходите на свободное кресло. Дима Сусоколов: Здравствуйте. Юлия Берлетова: Зал плазмы, рядом – цельной крови и тромбоцитов. Самый быстрый процесс – донация цельной, 10–15 минут. Плазму можно сдавать до часа времени, тромбоциты – до 1,5 часов. Дима Сусоколов: Безвозмездная донация плазмы, 750 миллилитров. А вот у меня сейчас забирается кровь, она в этом аппарате центрифугируется, и уже как бы чистая плазма попадает вот в эти мешочки. Юлия Берлетова: За безвозмездную донацию по закону положена компенсация на питание, это 1 200 рублей, два выходных дня на работе и приближение к званию «Почетный донор», которое увеличивает количество приятных бонусов. Ярослав Глазов: Это 125-й федеральный закон, это федеральная такая награда. В ней прописано количество донаций, для того чтобы стать этим почетным донором: 40 раз кроводача безвозмездная, это 25 раз кроводача и 15 раз плазмодача до 40, либо это 60 раз плазмодача. Дима Сусоколов: Это удостоверение почетного донора. Оно присваивается при достижении, либо 60 донаций плазмы, либо 40 крови, вот. Оно имеет уникальный номер и гарантирует поддержку со стороны государства. Это ежегодные выплаты. В том году я получил, по-моему, 13 тысяч, но они каждый год индексируются в районе тысячи рублей. Скидка на коммунальные услуги 50% и бесплатный проезд в общественном транспорте, плюс первоочередная госпитализация, прием в больнице и всеобщий почет и уважение. Юлия Берлетова: Бесплатный проезд и 50%-я скидка на коммунальные услуги – это бонус от Правительства Москвы. В каждой области свои поощрения плюсом к федеральным. Как долго человек может делиться своей кровью? Рекорд установил 85-летний австралиец Джеймс Харрисон, у него 1 173 донации. Врачи обнаружили в крови Джеймса антитела, которые спасают детей при анемии. Тысячи новорожденных получали от нее повреждение мозга, это происходило из-за несовместимости резус-фактора матери и ее будущего ребенка. На основе крови Джеймса создали вакцину, которую вводят беременным, и они рожают здоровых детей. Кровь Джеймс сдавал до 80 лет, после в Австралии уже нельзя по закону. Михаил Мытарев из Москвы на 10 лет младше австралийца Джеймса. Занимается в фитнес-центре, моржеванием, поет в хоре, поет дома. Михаил Мытарев: «С друзьями ты не бродил По широким проспектам – Значит, ты не видал Лучший город Земли!» – ну не буду дальше, это не важно. Юлия Берлетова: Важно: эту песню Михаил пел в мэрии столицы на вручении ему награды. Дипломов, званий у него невероятно много. Михаилу 75, и у него 502 донации крови. Михаил Мытарев: Да-да-да. Юлия Берлетова: Какая хорошая! Михаил, а вы знаете, что есть донорство для животных? Михаил Мытарев: Я знаю, да, знаю-знаю-знаю, да. Юлия Берлетова: Кису нет, не приобщали? Михаил Мытарев: Моя сладкая девочка! Юлия Берлетова: Не приобщаете, нет, животное? Михаил Мытарев: Нет-нет-нет. Юлия Берлетова: Пьете очищенную воду, да? Михаил Мытарев: Да, очищенная. Она очень благоприятно влияет на организм. И вот у меня очень хорошая формула крови, это очень важно. Юлия Берлетова: Вот, это же важно. Юлия Берлетова: Кровь Михаил сдает регулярно уже как 46 лет. Были прямые переливания: в 1986-м его кровью спасали пострадавших в Чернобыле. Михаил Мытарев: До слез буквально, вы понимаете. Вот лежу, а у меня буквально слезы идут, потому что я вижу, в каком состоянии человек, а я могу только вот кровью помочь, я его вытащить из вот этой радиации не могу. Они потом, я узнавал уже, они все, конечно, умерли, вот. Это тоже для меня мотивация, чтобы помогать людям, ну хоть как-то что-то я могу сделать, простите ради бога. Юлия Берлетова: Учился Михаил в Московском авиационном, там же были первые кровосдачи, но на них ходил за компанию. Осознанное донорство случилось позже, после того как его спасли донорской кровью от кишечного кровотечения. Михаил Мытарев: В 1975 году я пошел уже регулярно и длительно сдавать свою кровь как донор, потому что я посчитал себя обязанным вернуть людям ту кровь. Юлия Берлетова: Работал донор Михаил в Институте биофизики и принимал участие в многочисленных секретных разработках, был испытателем. Михаил Мытарев: Это эксперимент перед полетом Мусы Манарова, и мы долго лежали с наклоном в сторону головы 10–12 градусов. То есть ученые так доказали, что так распределяется кровь в невесомости. Дважды, я был единственный, отлежать в воде 0 градусов двое суток, это имитация пожара на подводной лодке. В камеру нагнетается угарный газ, ну подводная лодка – там и пластик, и дерево, и многое-многое то, что горит. Угарный газ разной концентрации и разных сочетаний вот этих вот газов. И он ждет, когда я потеряю сознание: теряю сознание – мне на лицо кислородная маска, эксперимент закончен. Это тяжелейшие эксперименты, так же как у меня в одном из экспериментов лазером подожжен левый глаз, просто разрабатывали лазерное оружие, чтобы ослепить водителя танка. Я воспитан в семье офицерской: это честь, это любовь к Родине, это все то же самое. Я работал на науку. Нужно помогать людям, мы живем в единой стране, в Советском Союзе тогда, сейчас Россия. Это просто интересно по молодости, а насколько у меня организм готов, могу ли я это сделать, а почему, а что? Мне очень близок девиз нашего прекрасного летчика Валерия Чкалова: «Если быть, то быть первым». Юлия Берлетова: Участником экспериментов был 25 лет, но никаких надбавок за это к пенсии не имеет, что Михаила обижает. Михаил Мытарев: Я получаю в районе 20 тысяч, ну сейчас больше, вот обещают с января еще прибавить, спасибо большое. Но все равно даже с этой пенсии мне приходится мигрировать по магазинам, смотреть, где подешевле, где попроще продукты и т. д., хотя я никогда не рвался к суперпродуктам каким-то. Я очень люблю свеклу, морковку, вот капуста у меня на окошке стоит. Юлия Берлетова: Свою донорскую карьеру начинал с безвозмездных донаций. Михаил Мытарев: Я единственный почетный донор и Советского Союза, вот у меня два удостоверения, мне единственному вручили, и России. Юлия Берлетова: А это в каком году? Михаил Мытарев: Это 1983 год, 40 донаций крови. Юлия Берлетова: 40, да? Михаил Мытарев: Да, 40, по 5 донаций каждый год. А это мне вручили, по-моему, 2002 год, по-моему, 2002-й. Поэтому у меня единственного два удостоверения, и Советского Союза «Почетный донор», и России. Юлия Берлетова: Вот, да-да-да, это интересно. Михаил Мытарев: Единственного! Юлия Берлетова: В его пяти сотнях кровосдач есть и платные, Михаил этого не скрывает. Он и сейчас еще полон решимости продолжать. 503-я донация никак не случится: врач обращает внимание на низкий белок. Михаил Мытарев: Вот низкий белок, 61,1, – ну и что? Бывало и раньше такое. Конечно, при большом количестве донаций может быть, он садится, это нормально. Юлия Берлетова: Поняла, поняла. Михаил Мытарев: Человек отдыхает, он кушает, все это, и белок приходит в норму, все. Юлия Берлетова: Михаил сдал анализы в поликлинике, сделал УЗИ внутренних органов, подтвердил свое здоровье и высокий белок. Михаил Мытарев: 70,5, а был 61,1. Юлия Берлетова: В общем, вы хотите дальше сдавать плазму? Михаил Мытарев: Естественно, Юля, ну конечно! Это естественно! Юлия Берлетова: А вы сейчас, Михаил, пришли безвозмездно сдавать сейчас, или хотели за денежку сегодня? Михаил Мытарев: Нет, ну как за денежку? Понимаете, дело в том, что бесплатного донорства нет. Юлия Берлетова: Через неделю Михаил снова собирается в Центр крови. Михаил Мытарев: Я говорю: неделю хожу в фитнес-центр, у меня сильные нагрузки, я целый час в тренажерном зале занимаюсь с нагрузками, которые молодые-то не потянут многие. Светлана Коваленко: Возможно, что для кого-то это мотивация, для кого-то это финансовая поддержка, но мы изначально пришли туда с другими мыслями. Юлия Берлетова: У семьи Коваленко, папы Ромы, мамы Светы и их старшего сына Никиты на всех больше 100 донаций. Никита Коваленко: Я последний раз сдавал недели две назад. Светлана Коваленко: В сентябре. Юлия Берлетова: В сентябре, да? А у вас вообще вот совсем свежая? Роман Коваленко: Да, 1 декабря. Юлия Берлетова: Инициатор благого дела – Рома: глава семьи стал донором в 38, было это 7 лет назад. Роман Коваленко: Была ссора в семье, после которой я задался мыслью о том, что неужели, как это, от меня нет никакой пользы? И на тот момент мне как раз попалась реклама, что вот «сдай кровь, помоги людям», и я принял решение попробовать. Юлия Берлетова: А вы значок там ищете, да? Айтишника из Москвы Романа так увлекла идея донорства, что за 2,5 года он смог получить звание «Почетного донора Москвы», затем России. Находит в этом одни плюсы. Роман Коваленко: Я постоянно, как это, под присмотром врачей. В простую поликлинику пойти, как это, не каждый день, не каждый раз человек ходит в поликлинику, а здесь, как это, добровольно-принудительно я прихожу сдавать кровь, у меня берут анализ, меня осматривает врач. Юлия Берлетова: Затем мужа решила поддержать супруга Света. Светлана Коваленко: Не было гонки за каким-то результатом, за количеством донаций, за льготами, за славой, еще что-то – просто попробовала. И постепенно, когда уже сдаешь кровь один раз, сдаешь кровь два, три, ты понимаешь, что да, почему бы и нет, ведь это все-таки нужно. Никита Коваленко: Мне кажется, мы с мамой примерно в одно время начали. Юлия Берлетова: А, ну да, точно. Никита Коваленко: То есть тут вопрос, кто к кому присоединился, ха-ха. Светлана Коваленко: Ему исполнилось 18, ранее же недопустима сдача. Роман Коваленко: Через месяц после дня рождения он уже пришел. Никита Коваленко: Я пришел, и меня отправили полугодично еще посидеть: у меня сережка, и меня сразу же отправили с пирсингом... Роман Коваленко: Есть ограничения. Никита Коваленко: Да. Юлия Берлетова: Сейчас Никите 20, за 2 года 11 донаций. Все посещения станций переливания семьи Роман фиксирует в календаре. Светлана Коваленко: Все под контролем, да. Юлия Берлетова: Не прогуляешь, в общем, да, ха-ха? Светлана Коваленко: Нет, наверное, это правильно. Роман Коваленко: Роман Коваленко, соответственно, 79, здесь... Юлия Берлетова: Рома показывает нам свою страницу на DonorSearch. Роман Коваленко: Довольно интересный проект, потому что можно, как это, посмотреть, кто, что, какие-то новости почитать. Ну и вот как-то я веду свой дневник. Здесь 79, суммарно на самом деле 80 донаций, одна просто у меня справочка потерялась, я ее не смог подтвердить. Юлия Берлетова: Роман – активный пользователь интернет-ресурса DonorSearch. Это онлайн-сообщество доноров со всей страны. Роман Коваленко: Вот, собственно, мой, как это, личный кабинет, как это называется. «У вас больше донаций, чем у 99% пользователей». И примерно 95 людей – это то количество людей, которым помогла моя кровь. Руслан Шекуров: Соответственно, вот так выглядит сайт нашей платформы. Юлия Берлетова: Онлайн-проекту DonorSearch больше 10 лет. Его придумал Руслан Шекуров, тогда выпускник Казанского университета. Руслан Шекуров, основатель и руководитель проекта DonorSearch: Была идея нашего руководителя студенческого, что можно сдавать, создать какую-то табличку Excel, назовем ее так, с именами, контактами людей, которые в теории могут сдать кровь. Юлия Берлетова: Начинали с таблицы в Excel, затем было партнерство с известной соцсетью. Руслан Шекуров: Если объединить проблему, что люди ищут доноров крови, и то, что есть социальная сеть «ВКонтакте», то осталось только добавить пунктик, помимо того, в каком вузе они учатся, какая у них группа крови. Юлия Берлетова: А дальше сайт, мобильное приложение, некоммерческий фонд по развитию донорства. Руслан Шекуров: Работаю я в своей квартире, вот здесь принтер, вот здесь у меня рабочий ноутбук. Здесь у нас такой мини-склад, потому что моя коллега, когда проводит донорские акции, она приезжает, допустим, забирает, не знаю, например, значочки наши, браслетики. Юлия Берлетова: Сейчас DonorSearch – это комьюнити: доноры настоящие и будущие, благотворительные фонды, которые ищут биоматериал для своих пациентов, и много полезной информации. Света Коваленко 7 лет назад сама оказалась в числе остро нуждающихся в переливании крови. Светлана Коваленко: При рождении младшего ребенка у меня была потеря очень большая, практически литр, и восполняли мне чужой кровью. Юлия Берлетова: Ситуация с необходимостью крови в семье доноров Коваленко... Светлана Коваленко: Больше не снимайте, ха-ха. Юлия Берлетова: ...повторилась еще раз. Светлана Коваленко: У нас была собака, лабрадор, который в августе погиб... Вам придется это все вырезать... И мы столкнулись с тем, что мы активно искали донорскую кровь для животного, вот. И фактически ее не было, т. е. невозможно было забронировать кровь для животного. Нам предлагались искусственные заменители. ВИДЕО Юлия Берлетова: Вот он, любимец семьи, лабрадор Цезарь. Дети и другие питомцы, кошка Ася, все души не чаяли в добром Цезаре. Светлана Коваленко: И вот только через чат любителей животных я нашла напрямую животное, хозяина этого животного, который был готов предоставить вот эту вот кровь, и то не факт, что она бы подошла. Юлия Берлетова: Этим летом как-то после прогулки лабрадору стало плохо. Повезли в ветклинику. Там подтвердили сильное отравление, но чем именно, непонятно. Коваленко предполагают, что пес мог съесть что-то на улице. Врачи сказали, нужно срочно переливание крови, ищите. Светлана Коваленко: Не благодаря ни ветеринарным клиникам, ни тем малым банкам крови в ветеринарии, которые в Москве существуют, и я думаю, в других городах просто этого нет, я это нашла благодаря тому, что у нас в районах есть чаты между жителями на разные темы. Юлия Берлетова: Света нашла владельца собаки, который был готов помочь, но Цезарь помощи не дождался. Светлана Коваленко: Наверное, в этой сфере надо действительно людей как-то стимулировать, может быть, даже финансово. Потому что, когда речь встает о человеческой жизни, мы ее оцениваем, а жизнь животных мы не ценим. Анна Бакирова: Мой мальчик! Юлия Берлетова: Ярик, он же Ярый, – зверь серьезный. Анна Бакирова: Мой сладенький! Какая вкусная маска у тебя! Юлия Берлетова: Овчарке 7, из них 3 года она донор крови. Анна Бакирова: С него возьмем где-то порядка 600. – 700. Юлия Берлетова: Это первый в России банк крови собак и кошек. Ему 19 лет. Руководит им с самого начала ветеринар Аня Бакирова. Анна Бакирова, ветеринарный врач-трансфузиолог, руководитель крупнейшего в Москве банка крови животных: Весь опыт получали самостоятельно. Читали литературу для людей по трансфузиологии. Мы сами находили доноров, ну мы и сейчас их сами находим. Начиналось все с трех собак, немецкие доги. – Все вторичники? Анна Бакирова: Да, у нас двое сегодня, Ярый и Гроза. Юлия Берлетова: Пробники с кровью доноров сдают на анализ. С основной массой биоматериала продолжает работу трансфузиолог Сергей, делит на пакеты разного объема. Анна Бакирова: Вот большие объемы, но есть же и маленькие. Юлия Берлетова: Часть крови отправляет в центрифугу для разделения на клетки и плазму. Сергей Бинюков: Темные – это эритроциты, сверху плазма желтоватая. Пошла. Все, ждем, пока перельется. Юлия Берлетова: А потом что? Сергей Бинюков, специалист банка крови животных: Потом это уйдет в заморозку, а нижняя часть смешается с добавочным раствором для более длительного хранения. Он заявлен для хранения 42 дня, без него 35, но мы дольше 30 дней не храним. Юлия Берлетова: Донорская кровь разлетается за считанные дни, на нее бронь. Пока снимали в лаборатории, за ней дважды зашла медсестра. – Она повредила язык себе, у нее была большая кровопотеря. Юлия Берлетова: В процедурном кабинете цвергпинчер Боня. Ее готовят к гемотрансфузии. Анна Бакирова: Животному тоже можно перелить кровь, и животное тоже нуждается в этом. Этим можно спасти жизни. Боже мой, ну столько заболеваний у собак и у кошек, которые требуют переливания крови! Это и какие-то хирургические вмешательства, это и автотравмы, вирусные, инфекционные заболевания, которые поражают красную кровь животных, и требуется... Плазма требуется при отравлениях, при потерях белка. Юлия Берлетова: Беда в том, что таких банков крови в стране единицы и те только в столицах. Свою базу доноров Аня и Сергей создавали годами, начинали с трех доноров, сейчас их 400. Анна Бакирова: Едем в питомник кавказских овчарок. Сергей Бинюков: Сегодня будет сдавать собачка, ей, наверное, к 10 годам уже. Родилась она при нас. Юлия Берлетова: Фурия, она же Печенька. Эта кавказская овчарка – донор больше 10 лет. Анна Бакирова: Она у нас кадровый донор. Она с нами родилась, с нами выросла и всю жизнь свою сознательную сдается. Александр Гончаров: С удовольствием причем. Юлия Берлетова: Команда первого в России банка крови животных работает только с племенными питомниками, таких сейчас 20. Саша – профессиональный дрессировщик собак и заводчик кавказских овчарок. 12 лет назад интуитивно согласился на донорство своих собак и не жалеет. Александр Гончаров: Не сказали кровь: «Гончаров, будешь?» – «Буду». А потом выяснилось, что кровь сдавать, ха-ха. Анна Бакирова: Мы с наркозом не работаем никогда, потому что вот представьте, у нас наши питомники в год сдают по 5–6 раз кровь. Если 5–6 раз за год погружать собаку в наркоз или кошку, это все-таки определенный вред для здоровья донора, на мой взгляд. Мы стараемся мотивировать тем, что питомники будут под контролем под нашим. Катя Баркина: Да, зайка. Очень-очень говорливые собаки. Если кто-то будет брать овчарку, знайте, что они постоянно разговаривают, ха-ха. Юлия Берлетова: Болтливому Джокеру 5 лет. Катя взяла его, когда ему было 2 месяца. Катя Баркина: Он вполне выполняет все команды, никогда не кусается, ничего, т. е. у нас не было никаких агрессивных таких моментов с людьми. Он по сути большая такая болонка, ха-ха. Юлия Берлетова: Катя по образованию ветврач, во многом поэтому Джокер стал донором крови: регулярно, раз в 2–3 месяца, Катя с мужем Николаем везут Джокера на донацию. Дорога из области в центр Петербурга не самая легкая, но это надо и важно, считает Катя. Катя Баркина: Это очень важно. Очень много болезней животных, которые действительно требуют переливания крови, поэтому необходимо оказывать такую помощь животным, иначе просто они не живут в некоторых ситуациях. И так как у меня крупная собака, соответственно, я понимаю, что мы можем это сделать. – Здравствуй-здравствуй-здравствуй! Хороший мальчик! Юлия Берлетова: Таню с Джокером уже ждет ветеринарный врач Таня Камынина. Три года как Таня на передовой процесса создания службы крови в Питере. Татьяна Камынина: Животное чувствует себя достаточно комфортно. Он может двигаться как хочет. Юлия Берлетова: Таня не работает с крупными питомниками – приглашает на регулярные донации в клинику домашних питомцев. Но дело идет с трудом, кадровых доноров мало, собак около 100, кошек – 150. Татьяна Камынина, ветеринарный врач-трансфузиолог, руководитель банка крови животных в Санкт-Петербурге: Люди считают, что мы на этом зарабатываем. И для того, чтобы клиника не зарабатывала, они говорят: «Мы будем сдавать...» Вот организованы группы, сайты, где доноры регистрируются, и в любой момент они могут сдавать кровь. Юлия Берлетова: Таня – активная противница разных групп помощи животным в социальных сетях, где ищут прямого донора: это всегда большой риск. Все собаки и кошки должны быть комплексно обследованы перед донацией. Татьяна Камынина: Я просто вкладываю колоссальные средства в то, чтобы привлечь донора. В конечном итоге, клиника на крови не зарабатывает нисколько, мы на крови не зарабатываем, потому что все эти средства уходят на комплексные обследования донора, на бонусную систему поощрения, на вот эти вот косынки, кубки, магниты. Теперь у нас после донации фотосессия памятная и для выставления в Instagram и «ВКонтакте» опять же для привлечения новых доноров. Есть проблема безответственного подхода к донации, когда человек пришел, один раз сдал кровь, бесплатно проверил свое животное комплексно, и больше мы его не видим. Юлия Берлетова: В ожидании большого потока доноров команда клиники продолжает изучать кровь и варианты ее заготовки. Так, для забора малых порций крови у кошек Таня придумала специальные пакеты. Татьяна Камынина: Эта система для забора крови малых порций разработана нашим банком крови. Юлия Берлетова: С кошками вообще много тонкостей в работе, а главное, их кровь всегда очень востребована, ее катастрофически не хватает. Татьяна Камынина: Ежедневно порядка 7–9 животных у нас в очереди на кровь. Как только кровь выходит из карантина донорская, она сразу же, в течение уже 15–20 минут, уже забирается кем-нибудь. Инна Бакланова: У нас практически все кошки, которые переливаются, ну не все, наверное, около 70–80% кошек, которые переливаются, – это кошки, которые болеют лейкозом. Лейкоз – это вирусное заболевание, передающееся через контакт. Юлия Берлетова: Инна – биохимик лаборатории все того же первого банка крови в России для животных, которым руководит Аня Бакирова. Инна с Анной начинали вместе изучать вопрос донорской крови животных 19 лет назад. Аня осталась главной по собакам, а Инна – по кошкам. И Инна с болью о болезни XXI века у кошек, настоящий мор, говорит. Инна Бакланова: Лейкоз – это заболевание, при котором наступает анемия, то есть поражается костный мозг и перестают вырабатываться красные кровяные тельца. Животное болеет лейкозом, ему переливают кровь, и оно становится как будто бы не больным на какое-то время. Юлия Берлетова: Передвижной пункт забора крови сегодня в подмосковном городе Ступино. Инна и ветеринар-нефролог Мария приезжают в этот питомник мейн-кунов 10 лет с периодичностью раз в 2 месяца. – 6 250. Юлия Берлетова: Дуся – донор 5 лет, а есть Квинта, она все 10 лет жертвует свою кровь другим кошкам. Инна Бакланова: Она у нас весит 6 килограмм, поэтому мы возьмем с нее 60 миллилитров крови. Юлия Берлетова: Процедура донации как по нотам: в очереди на сдачу сегодня больше 30 доноров – это значит, что забор крови будет до глубокой ночи. Затем Инна и Маша сразу в обратный путь, везти биоматериал в Москву, там кровь уже ждут. Инна Бакланова, врач-биохимик, специалист банка крови животных: То есть люди уже в очереди ждут, пока мы привезем кровь, а мы ее еще не обрабатывали, не выпускали. Надо сначала сделать анализы доноров, чтобы понять, нормальная ли кровь... В регионах нет вообще такого, т. е. там... У нас... сейчас скажу... у нас кошка ездила из Владивостока переливаться. Юлия Берлетова: Всего в регистре первого банка крови 800 кошек-доноров, но этого, говорят, все равно мало. Крови с 32 кошек хватит максимум на 2–3 дня. Не верим, через несколько дней приезжаем в банк крови. – Вот оставшаяся кровь, то, что... Юлия Берлетова: Вот это и все? – Все. А, ну вот еще один мешок. Юлия Берлетова: Как сказали... ? Анна Бакирова: Снежка. Юлия Берлетова: Снежка. – Девочка у нас Снежка. Юлия Берлетова: Почему переливание? Что у кошки? – А что у нас? У нас... лейкоз. Юлия Берлетова: И как часто вам надо переливать? – Ох... Да тут как повернет. В прошлом году мы в... ездили переливались чуть ли не раз в неделю. Анна Бакирова: Слушайте, мы с вами года полтора, наверное, уже, да? – Два. Анна Бакирова: Два. – Случай такой, что, может быть, безнадежный, но мы как-то живем.