Евгений Шматко (за кадром): Бывают ли идеальные родители? Татьяна Степанова: Они держатся, они не отказываются от своих детей, они борются. Инна Маренкова: Позволить ребенку быть ребенком, а позволить родителю иногда быть родителем. Евгений Шматко (за кадром): По-настоящему любящие мамы. Марина Адрианова: Помнишь, я тебе показывала, что вот такую мы тебя увидели? Какая ты смешная! Ольга Чернова: Отговаривали все: «Молодая, родишь себе еще». Евгений Шматко (за кадром): Остаться невероятно включенным папой. Дмитрий Борисов: Очень многое изменилось с появлением второго. Михаил Смирнов: Папа берет и может целую ночь с ребенком провести. Юлия Смирнова: Это раньше все рожали от безысходности, а сейчас люди рожают осознанно. РОДИТЕЛЬСТВО. КАК СТАТЬ ОСОЗНАННЫМ Евгений Шматко (за кадром): В детском центре будничная дообеденная тишина, детей пока мало. Здесь среди ярких красок и веселых игрушек четырехлетний Вова готовится к первому прыжку с тарзанки. Смелый, ловкий и умелый мальчишка – будущий футболист. Сложно представить, что врачи были против рождения такого красавца. Ольга Чернова: На десятой неделе по направлению я пошла в поликлинику делать скрининг. И на УЗИ мне врач говорит… Ну, напряглась, смотрит на меня какими-то странными глазами, в монитор, на меня, в монитор, на меня. И начинает меня уже как бы успокаивать, типа говорит: «Вот у моей родственницы так было. Ничего страшного. Ты молодая, родишь еще». Я говорю: «В смысле?» Евгений Шматко: То есть она еще не рассказывает, что произошло, а уже начинает успокаивать? Ольга Чернова: Нет, нет, она просто… Да, да. Она говорит: «Ну, у ребенка типа врожденный порок развития». Брюшная стенка в определенный момент должна срастись. И вот она не срослась, и петли кишечника в амниотической жидкости. Евгений Шматко (за кадром): Ольга Чернова показывает первые фотографии малыша. Еще в утробе на них четко виден диагноз – гастрошизис. Вера Коренная, главный внештатный специалист-гинеколог Департамента здравоохранения Москвы: Фактически содержимое брюшной полости, а именно кишечник, петли кишечника, могут выходить наружу. Этот порок может быть диагностирован уже начиная с двенадцатой-четырнадцатой недели беременности. При ультразвуковом исследовании врач ультразвуковой диагностики может увидеть то, что органы брюшной полости располагаются вне ее. Ольга Чернова: Вышла в коридор, реву. Там женщина сидела, и она прямо уговаривала, чтобы ей сделали аборт. То есть у нее нормальный ребенок, здоровый, и она сидит, вот он ей не нужен. А я сижу тут, реву. Мне мой нужен, блин! Ну, сразу же говорят: «Ну, это аборт однозначно». Звоню мужу, говорю. Он говорит: «Успокойся. Может, еще ничего страшного. Может, не подтвердится». На панике начинаешь искать в Интернете все это. Евгений Шматко (за кадром): Тут под руку Ольге и подвернулась группа по интересам. Участники также столкнулись с этим диагнозом. Ольга Чернова: И девочки тут же начинают скидывать фотографии своих детей, рассказывать свои истории: «Вот у нас так». Родили и – тьфу-тьфу-тьфу! – все нормально, здоровые детки у них. У меня в общей сложности было три скрининга, и на всех я писала: «Я отказываюсь от прерывания беременности по собственной воле». Вот так, короче. Хотя уже на тот момент, когда я на третий скрининг шла, у меня уже были даже документы, что я в Москву еду. «В 34 недели в Москве, вы должны явиться и находиться здесь до родоразрешения». Вера Коренная: Самым важным человеком в жизни ребенка на первых этапах становится врач-неонатолог. Его задача, когда он увидит, что родился ребенок с гастрошизисом, – максимально скоро защитить органы брюшной полости. Выживаемость таких детей составляет порядка 90–100%. Евгений Шматко (за кадром): Вот эти фотографии сделал анестезиолог прямо в момент рождения Вовы. Зрелище не для слабонервных. Но счастью родителей не было предела – все-таки ребенка удалось спасти. Ольга Чернова: Я его в руки не брала, наверное, первые сутки. Он весь, вы не представляете, весь в катетерах, в каких-то трубочках. Мне было страшно его брать, правда. Он, во-первых, маленький. Все эти трубочки – не дай бог, я там что зацеплю. И я просто гладила, сидела, вот так. А потом уже медсестра мне говорит: «А что ты его на руки не берешь?» Я говорю: «А можно?» Говорит: «Можно». А мне страшно! Ну правда. Вот вы не представляете. Евгений Шматко: Ну правда! Все, как у всех. Ольга Чернова: Покажи. Евгений Шматко (за кадром): Сегодня от тяжелых родов не осталось и следа. Чудесная история. Но откуда сирота из Смоленска нашла силы и средства оказаться в Москве? На помощь пришел благотворительный фонд «Расправь крылья». Ольга Чернова: У них программа «Маленькая мама», а мне 26 лет. Ну какая я маленькая мама? Соответственно, они нашли способ, чтобы меня включить в эту программу. У меня тогда все кредитки ушли в минус, вот реально, ну все, потому что я платно все делала, потому что… Ну, вы сами знаете, бесплатная медицина у нас, особенно на периферии, она очень хромает, я вам так скажу. Они мне помогли с жильем. Я могу сказать, что мой ребенок до полугода не нуждался в памперсах, в салфетках. Евгений Шматко (за кадром): Центр поддержки занимает две небольших комнаты в стареньком здании в центре Смоленска. Кабинеты хоть и маленькие, но именно внутри вершатся великие дела. Прямо сейчас, например, идет урок для молодых мам. Екатерина Леляк: Размышляй. Кто на картинке нарисован? Ассоциируется у тебя с кем эта картинка? – С моими детьми. Екатерина Леляк: С твоими детьми? У кого есть другая позиция по этой картинке? – Мама, папа… Екатерина Леляк: И ребенок? – Какой это папа? Ты чего? Екатерина Леляк: Ну давай она свою позицию скажет. Мы все слушаем, как бы высказываем свою позицию. Да, у нее такая позиция. У меня тоже такая позиция, что это мама, папа и ребенок. Евгений Шматко (за кадром): Рулит тренингом Екатерина Леляк, социальный педагог и многодетная мама. Участницы – выпускницы детских домов, которые росли без семьи и не сформировали навыков успешного родительства. Екатерина Леляк, специалист сопровождения Центра социальной и правовой помощи «Расправь крылья»: У меня на сопровождении находятся 23 мамы. Главная цель нашего проекта – это профилактика повторного сиротства, потому что папы, которые побыли уже в интернатах, они уже знают, что это такое, и они не хотят для своих детей такой же судьбы. Ольга Ковалькова, психолог Центра социальной и правовой помощи «Расправь крылья»: Самые частые вопросы, с которыми обращаются мамы, – это вопросы, связанные с развитием и воспитанием детей. И тут как раз, мне кажется, они мало отличаются от вопросов любых других мам. Это детские истерики, непослушание, наказание как следствие непослушания, агрессия в адрес ребенка и как ее избежать. Евгений Шматко (за кадром): В проекте вместе с мамами на занятия приходят и дети. В отдельной аудитории параллельно они учатся познавать мир и общаться друг с другом. Вера Старовойтова: Если я называю вам блюдо или продукт, в котором есть сахар, вы обнимаете друг дружку. Если там нет сахара, то вы хлопаете в ладоши. Хорошо? Вера Старовойтова, специалист сопровождения Центра социальной и правовой помощи «Расправь крылья»: Ребенок, которому нужно внимание, он не получает этого внимания, потому что мама не знает, как это делать. «Ну, я же тебе дала. На, занимайся. Мультик смотри, – еще что-то. – Я занимаюсь своим». А ему нужен контакт. Даже этот мультик посмотреть вместе с мамой. И у нас, кстати, когда занятия проводятся, я, конечно, стараюсь больше с мамами проводить, чтобы они видели, вместе с ребенком участвовали, что-то делали. Алексей Паневин, директор Центра социальной и правовой помощи «Расправь крылья»: С начала деятельности нашей организации, с 2016 года, уже порядка 300 мам прошло через наш центр. Самое главное достижение для нас – это то, что дети остаются в семье, никого еще не изъяли, никто на учетах не стоит ни в КДН, ни в ПДН. Это уже достаточно большая победа для нас, потому что многие семьи в очень тяжелой ситуации находились. У нас многие мамы уже перешли из разряда благополучателей в разряд наших партнеров, и они уже являются наставниками для других мам. То есть они уже прошли все эти трудности, пертурбации, они уже могут делиться опытом. И это очень важно, когда равный равному помогает. Евгений Шматко (за кадром): Изначально наставники для сирот подбираются из числа неравнодушных смолян, волонтеров. Есть даже и яркие общественные деятели. В их числе, например, уполномоченный по правам ребенка. Наталья Михайлова, уполномоченный по правам ребенка по Смоленской области: Когда Алексей Владимирович предложил мне быть участником этого проекта, честно скажу, я задумалась. Почему? Потому что я понимала ответственность. И это должно быть не формально, а это должно быть от души, и это должно быть емко. Евгений Шматко (за кадром): Встречается Наталья с подопечными и в фонде, и дома, и даже прямо в своем рабочем кабинете. Наталья Михайлова: Как у тебя дела? Присаживайся. Как Ксюша? Как в детском садике у нее дела? Надежда Алтухова: Дела хорошо, но надо с поведением порешать. Наталья Михайлова: С поведением? А что случилось? Надежда Алтухова: Начала драться. Наталья Михайлова: С детками? Надежда Алтухова: С детками помладше. Наталья Михайлова: Надо попробовать ей сказать: «Детки маленькие, меньше тебя. И они иногда игрушки берут, к примеру, без разрешения, без спроса. Надо просто потерпеть, а еще дать игрушку, поделиться». Наталья Михайлова: Главная моя задача была не делать за нее, за маму, которая одна воспитывает ребеночка, а дать «удочку», чтобы она могла понять, как правильно ей действовать. Евгений Шматко (за кадром): Надежда Алтухова тоже росла в интернате, а сейчас уже дважды мама. Надежда Алтухова: Памятная фотография, я бы сказала, десять лет назад сделанная. Богдан: А кто это у тебя в животике? Надежда Алтухова: Это, Богдан, Захар в животике был. Я участница проекта уже девять лет, получается. Туда я пришла по совету своего соцработника. Богдан: Мама, когда я буду говорить? Надежда Алтухова: Училась я в педагогическом колледже, и у меня был такой проблемный вопрос с жильем, я стояла на очереди. Богдан: Мама, ты же сказала, что я буду говорить. Надежда Алтухова: И у меня было много трудностей. Мне подсказали этот фонд, что можно сходить к юристу, к Алексею Владимировичу. Богдан: Мама! Евгений Шматко: Богдан, ты хотел поговорить. Расскажи, ты вместе с мамой ходишь в «Расправь крылья»? Богдан: Да. Евгений Шматко: А как часто? Богдан: Ну, когда открыты они, хожу. Надежда Алтухова: Участие в конкурсах, какие-то лекции, то есть онлайн. Когда был коронавирус, получается, онлайн мы тоже участвовали. Ну, уже девять лет. Уже как семья, как поддержка для нас. То есть ребенку очень нравится, он очень любит туда ходить. Евгений Шматко (за кадром): Социальный педагог из фонда Тереза Казимировна уже захаживает в гости как к родственникам – и совсем не с проверками, а с душевными разговорами. Сегодняшние съемки – очередной повод увидеться с любимой подопечной. Тереза Борисова: Переживала, как будет Богдан себя вести. А здесь оказалось, что все отлично, улыбается. Надежда Алтухова: Значит, раз Богдан хорошо себя ведет, он пойдет на день рождения. Тереза Борисова: Вот у него стимул есть. Евгений Шматко (за кадром): Еще одна наставница-волонтер – Марина Андрианова – показывает фотографии со своей подопечной. Марина Андрианова: Вот смотрите. У нас в рамках проекта была такая интересная встреча. Я приглашала Яну к себе домой, и мы что-то должны были приготовить. Кстати, моя крошка-картошка, Анютка, она нам очень помогала. Причем она очень разбавляет ситуацию, коммуникабельная такая девочка, она со всеми дружит. Евгений Шматко (за кадром): Семья у Марины большая. Родной старший сын, супруг, его сын от первого брака и самая младшая, общая приемная дочь Аня. Евгений Шматко: В какой момент вы поняли, что вам нужен третий ребенок, ну, просто при наличии уже двоих детей, старших? Марина Андрианова: Они уже взрослые. Евгений Шматко: Им сколько лет? Марина Андрианова: Им было 20 и 21. Евгений Шматко: А-а-а, ну, совсем… Марина Андрианова: Мы с папой скучаем, нам надо как-то реализоваться, любви еще море, какие-то надежды, что-то невоплощенное. Ну и звезды сходятся так, что я еду стричь в детский дом, вижу… Ну, причем мы уже разговаривали, эту тему с мужем прорабатывали, допустим: «А почему бы не сделать счастливым какого-то ребенка, делая и себя счастливыми через нее?» И вот приехала, увидела эту малявочку. А супруг в этот момент сидел в компьютере и также увидел Анну. Юрий Адрианов: Я смотрел сайты, да, наши смоленские. Даже не помню, как они называются. Ну, то есть это дети из детских домов. Там фотографии и краткий рассказ о них, скажем так. Евгений Шматко (за кадром): Сегодня Аня радует маму с папой спортивными дипломами и творческими успехами. Но ведь поначалу долго привыкала к тому, что у нее есть настоящая семья. Марина Андрианова: Маленькую кроватку мы поставили. Там интересно… Аня:И там – раз! – можно было руку туда просунуть, к маме. Марина Андрианова: Она сейчас это понимает, что к маме можно просунуть руку. А я расскажу свои ощущения. То есть я мама, которая… Успокоить ребенка – это дать ему надежность вот эту. Мы ложились спать, и я ей ручку – раз! «Давай ручку мне». Она ее одергивала, нет. И вот потом… Вы спрашивали: «Когда адаптационный период проходит?» А у каждого он свой. И в какой-то момент она стала доверять, наверное. Она поняла, что здесь спокойно, здесь хорошо. Евгений Шматко (за кадром): С таким личным опытом и запасом любви совсем неудивительно, что Марина стала наставницей в центре «Расправь крылья». Марина Андрианова: У меня очень интересная девочка, ей 29 лет, 30 будет в этом году. У нее двое деток, она мать-одиночка. Для нее ее дети являются стержнем жить дальше. Вот это меня прямо зацепило. Евгений Шматко (за кадром): А вот это собрание за чашкой ароматного чая – тоже клуб по интересам, где поддерживают женщин, которые вынашивают ребенка. Центр «Йоль». Юлия Смирнова: Здесь 15 метров ткани. Вторая ручка – вот здесь, внизу. Прихвати прямо вот так, да. Это такой, можно сказать, как бандаж, только он учитывает индивидуальные особенности тела. в общем, так вот послойно мы делаем такой корсет. Евгений Шматко (за кадром): Кроме обматывания подопечных, разогревающие массажи специальными мексиканскими платками прямо на полу и, конечно, откровения участников о проблемах и успехах. Олег, участник клуба молодых родителей «Йоль»: Для меня сложный момент был в том, что я не воспринимал ее как человека к тому моменту, пока она не начала разговаривать, как-то с ней можно было взаимодействовать. Татьяна, участница клуба молодых родителей «Йоль»: Так получилось, что я предложила мужу партнерские роды. И он, на мое удивление, согласился. Вот. И это было просто очень классно, потому что его поддержка в такой момент… Ну, я не знаю, что бы я там без него делала. Евгений Шматко (за кадром): А некоторые участники клуба вырастают из подопечных в педагогов. Инна Маленкова, педагог и тренер Центра подготовки к родительству «Йоль»: Когда я познакомилась с Юлией (это уже были вторые роды мои), я поняла, что есть даже люди, которые помогают. Мы нашли очень быстро общий язык. У нее есть и опыт, и знания, и большой багаж обучения, и всего того, что мне очень сильно откликалось. И так как надо было занять моих детей, то дома я их занимала, тоже брала методики и занималась. И появился такой проект как «Мама играет». Я занималась со своими детьми, и мы просто на такой благотворительной основе предложили другим мамам тоже поучаствовать. Тем более это всем интересно, потому что дети растут плюс-минус одинаково, зато у них есть общение. Евгений Шматко (за кадром): Дарья Панфилова трепетно достает бирку из роддома. Ее дочка Настя уже вовсю ползает среди любимых игрушек, но ведь еще несколько месяцев назад была совсем крохой, и на фотографиях с выписки получилась лучше всех. А вот по маме видно, что выписка была не из легких. Дарья Панфилова: Когда родилась Настя, в роддоме у меня случился резкий приход молока. И ввиду того, что очень большая нагрузка была на наш перинатальный центр, специалисты просто не справлялись с большим количеством девочек, ну, рожениц, и не смогли мне оказать квалифицированную помощь. Я выписалась с сильным лактостазом, с высокой температурой, с болями. Евгений Шматко (за кадром): На помощь девушке пришли надежные педагоги из центра «Йоль». Дарья Панфилова: Когда мы ехали домой в машине, я позвонила Елена Ивашиной – это специалист, который читал нам курсы. Попросила помочь лично, потому что я не могла сама справиться. И куда обращаться – я не знала. Лена приехала буквально через час к нам домой, сделала мне массаж, сказала какие-то слова, нашла успокаивающие, потому что состояние у меня было удручающее просто. Выписка у меня была не очень хорошая. Евгений Шматко (за кадром): В клубе будущим роженицам помогают не только с физиологическими вопросами, но и с юридическими, ведь многие молодые мамы совсем не знают своих прав. Юлия Борисова – эксперт – сама когда-то была из таких. Юлия Борисова, эксперт по юридическим вопросам Центра подготовки к родительству «Йоль»: Мой ребенок родился с небольшой родовой травмой, и нас не хотели выписывать. И я не очень понимала, ну, нужна ли действительно какая-то медицинская помощь. Скорее хотелось домой, но юридической стороной вопроса, могу ли я поехать, вот просто взять и уйти, я не владела. И я разобралась с этим вопросом, и меня отпустили. И дома мне стало гораздо-гораздо лучше. И дочке тоже. Евгений Шматко (за кадром): Занятия в клубе «Йоль» идут ежедневно. Сложно представить, как идейный вдохновитель Юлия Смирнова успевает уделять время всем своим подопечным, ведь у нее пятеро собственных детей. Евгений Шматко: Юля, я рад, что я до вас добрался. Юлия Смирнова: Добро пожаловать в наш дом! Евгений Шматко: Это, кстати, было несложно сделать. Юлия Смирнова: Тут у нас зал. Когда гости приходят, мы выставляем, все садятся. Евгений Шматко: Слушайте, когда пятеро детей – это, мне кажется, только в своем доме, в таком масштабном и широком, жить. Юлия Смирнова: Да. Мы экстренно переезжали в дом. Когда родился четвертый ребенок, мы поняли, что мы не влезаем. Евгений Шматко: И надо сказать, что присутствие детей читается сразу от входа. И не просто детей, а детей много. Юлия Смирнова: Да. Сейчас они очень стесняются своего творчества. Вот здесь видно, как они росли. Это достижение. Я даже не знаю, что мы будем делать, когда мы сделаем ремонт и это все пропадет. Евгений Шматко: Аня пока выше всех в семье, я так понимаю, получилась. Юлия Смирнова: Ну да, так все еще есть. Она самая старшая. Она из двойняшек старше на три минуты. Это кухня. Евгений Шматко: Любимое место каждой женщины. Ну, это не стереотип, это так? Юлия Смирнова: Да, в принципе, это так. Единственное, что я не успеваю часто готовить. Поскольку дети уже взрослые старшие, готовят чаще всего они, дочка. Евгений Шматко: Это удобно. Юлия Смирнова: Да. Мы их сначала кормим, кормим, кормим, а потом они начинают нас кормить. То есть как бы дивиденды такие, можно сказать. Евгений Шматко: Давайте я обращу внимание на вашу «стену славы». Ну, как у всех, холодильник с магнитиками. Юлия Смирнова: Да. Сын с теленком, обратите внимание. Евгений Шматко: Сын с теленком? Юлия Смирнова: Он любит животных. Евгений Шматко: Детская амбулаторная карта какая-то. Юлия Смирнова: Это нас навещала медсестра и, в общем… Евгений Шматко: Оставила свой автограф. Юлия Смирнова: Что нам делать дальше, да. Это супруг мой. Евгений Шматко: Хочется обратить внимание на вот этот магнит. Юлия Смирнова: Обязательно, да. Это от моего мужа. Евгений Шматко: Мы должны показать это, чтобы все заботились о грудях. Вот о чем говорят в семьях молодых мам. Юлия Смирнова: Здесь у нас есть комната старших детей. Здравствуйте. К вам можно, Федор Михайлович? Подростки. Что с них взять, как говорится? Евгений Шматко: Так, давайте сейчас будем угадывать, чем занимается Федор, по комнате. Что из хобби у нас? Fashion Week, между прочим, Smirnov Fedor. Посмотрите: Fashion Trip. Федор, вы метите в модели? Федор: Раньше было. Евгений Шматко: Вот это да! Юлия Смирнова: А вот это мальчуковая детская комната. Вот там дыра. Здравствуйте. Евгений Шматко: А вот и мальчик, чья комната. Юлия Смирнова: Это нормально. Евгений Шматко: Вы здесь живете, я так понимаю, прямо за дверью? Юлия Смирнова: Да. Это Ефим Михайлович, он стесняется. Евгений Шматко: У вас тут машинки, микроскопы. Я подозреваю, что тяга к инженерной какой-то истории есть, да? Ты хочешь стать инженером? Серьезно? Юлия Смирнова: Так как дед его, он был талантливым инженером. Евгений Шматко: Класс! Юлия Смирнова: Очень мощный генофонд, передался. Еще у моей сестры тоже… Евгений Шматко: Ну, это очень классно, кем был дед, и хочет еще повторить. Юлия Смирнова: Да. И он понимает, что для этого надо. Микроскоп – это действительно его любимая игрушка. Там всякие лапки креветок рассматривает. Лев начинал учить китайский. У нас есть где-то на стене… Лев, где? Евгений Шматко: Вот там, я смотрю, да? Юлия Смирнова: Что-то было на китайском. Лев: Это «лев» по-китайски. Евгений Шматко (за кадром): Раскроем секрет. Старшие двойняшки у Юли – приемные. У младших небольшая разница в возрасте. А буквально месяц назад в семье родился еще один мальчик. Юлия Смирнова: Здесь у нас спальня, там сейчас малыш с папой отдыхают. И когда он проснется, папа к нам присоединится. Евгений Шматко: Сколько малышу сейчас? Юлия Смирнова: Малышу сейчас один месяц. Евгений Шматко: Вот так. Совсем кроха. Юлия Смирнова: Да, малюська. Евгений Шматко: Оставим его втайне для наших зрителей, не будем показывать всех членов семьи. Юлия Смирнова: Ну да, он пока еще подрастает. Евгений Шматко: Но с папой познакомимся. Евгений Шматко (за кадром): Юле очень помогает супруг Миша – он и посуду помоет, и по дому похозяйничает, и семью в нужное время объединит за общим столом. В общем, с трудностями справляется на раз. Михаил Смирнов, супруг доулы Юлии: Сложно успевать, сложно высыпаться. Самые простые, банальные вещи. Сложно научить. Сложно передать что-то полезное подрастающему поколению. Очень рад был, что у моей жены появилось желание помогать. Оно и было до того, как родился Ефим, вот наш четвертый. И когда это желание формировалось, я всячески хотел помогать ей, потому что и сам тоже видел и на нашей семье, и на семьях наших друзей, что все-таки нужна помощь. Всегда для семьи с одним ребенком или восемью детьми нужна помощь со стороны друзей, родственников, каких-то профильных специалистов. И когда у моей жены появилось желание не просто помогать руками, головой, но и обучаться, ну, соответственно, я очень хотел, чтобы она и профессионально в том числе могла помогать до родов, во время родов, после родов девчонкам, которые, может быть, не знают, как это будет, или знают, как это было, но не хотят этого повторять, хотят по-другому, хотят лучше. Евгений Шматко (за кадром): Лучше и легче родить и выносить как раз и помогает доула. Юлия Смирнова, доула, руководитель Центра подготовки к родительству «Йоль»: Доула – это помогающий специалист. Ну, такое скупое как бы описание. По сути, это узкая специализация, это такой помощник для мамы, для мамы, которая готовится к родам, которая уже родила и в послеродовом периоде. Это такой, можно сказать, информационный центр. Если что-то непонятно, интересно или хочется больше какой-то информации по какому-то предмету, по каким-то заболеваниям, ну, много-много, очень широкая сфера, скажем так, то доула, кроме информации, может еще практическую помощь оказывать: массажи я делаю, бани женские веду, аромотерапия, арт-терапия, просто поговорить иногда тоже важно. Евгений Шматко (за кадром): Сам термин появился относительно недавно – в 1976 году. Профессию ввела антрополог Дана Рафаэль. Так она описывала женщину, которая находится рядом во время беременности и рождения малыша. В то время в США как раз вырос процент кесаревых сечений в госпиталях, и врачам было проще сделать операцию и снять с себя все риски, связанные с естественными родами. Поэтому женщины стали брать с собой подруг, знакомых акушерок, чтобы те их морально поддерживали и помогли избежать необдуманного или навязанного медперсоналом решения о хирургическом вмешательстве. Юлия Смирнова: Ну, доула – это тот человек, который не имеет права ничего советовать. То есть я не могу советовать: «Ой, у тебя такой большой живот! Давай ты вот это и вот это сделаешь». Нет. Я могу дать пять вариантов. Это не моя компетенция – решать за маму. Моя задача – сделать роды и беременность приятными для мамы. То есть бывают разные беременности, они бывают осложнены чем-то. И чтобы их гармонично прожить, такую беременность, такие роды. Например, сейчас очень высокий запрос на удовлетворенность, потому что это раньше все рожали от безысходности (ты забеременела – ты рожаешь), а сейчас люди осознанно. Евгений Шматко: Первую свою подопечную помнишь? Юлия Смирнова: Да, конечно. Это было очень серьезное боевое крещение, сложные роды, затяжные. И это было эпично, мягко говоря. Евгений Шматко: Все успешно? Юлия Смирнова: Да, все, конечно, успешно. Я рада, что меня находят такие женщины, у которых нет очень сложных беременностей, они не лежат по больницам, ну, чаще всего, поэтому это приятный опыт. Сопровождение родов – это очень приятно и волнительно. Евгений Шматко:У тебя слезы, когда я спросил про первые роды? Юлия Смирнова: Нет, я уже умею справляться. Ну, прошло уже семь лет с тех пор. Евгений Шматко (за кадром): В общем, доульство – это настоящее призвание, подкрепленное специализированным образованием. Здорово, что женщинам могут помочь с успешной беременностью. А вот этот двухэтажный особняк площадью больше чем в 300 квадратов с 2013 года открывает свои двери для женщин, попавших в сложную жизненную ситуацию, беременных или родивших, которые по тем или иным причинам не могут обеспечить малыша. Елена Лебедева: Мы не закрываем ничего, у нас открыто все. Здесь у нас рыба, девчонки знают. То есть так, как дома. Научить их так, как дома. И планировать свой бюджет. Евгений Шматко: То есть это не какие-то холодильники долгого хранения, а это в принципе холодильник, которым можно пользоваться Елена Лебедева: Это вот на каждый день, на каждый день. А здесь у нас заморозка, здесь у нас зелень. Это то, что мы готовим. Вот. Евгений Шматко: О, ягоды. Елена Лебедева: Ягоды, смородина. То есть весна, у нас уже будет… таких ягод не будет, а у нас есть заморозка. И вот компот сварить. Учим девчонок, что надо приготовить летом то, что зимой будут готовить. Елена Лебедева: И всегда у нас в запасе есть газовая плита и… Евгений Шматко: …стиральная машина. Елена Лебедева:…стиралка и холодильник. Если у многодетной семьи… Евгений Шматко: Если вдруг что-то выйдет из строя? Елена Лебедева: Даже если не у нас, а в многодетной семье где-то что-то испортилось и срочно надо, они меня набирают, и мы готовы отдать. Коляски всегда. Евгений Шматко: Здорово! Елена Лебедева: Это жилые помещения. Мы отошли от всех таких названий: «палата номер один», «комната номер один». Нет, мы дом, мы дом. Евгений Шматко: Ну, это комнаты, соответственно? Елена Лебедева: Это комнаты, да. Как различить? Мы их сделали по цветам: голубая, розовая и зеленая. Евгений Шматко: Так? Елена Лебедева: К вам можно? – Конечно. Елена Лебедева: Заходите. Евгений Шматко: Так, это у вас голубая комната как раз. Елена Лебедева: Да. Давайте чуть-чуть за этот… Евгений Шматко: Здравствуйте еще раз. Елена Лебедева, заместитель директора кризисного центра «Дом для мамы» г. Смоленск: Здравствуйте, девчонки.Самое необходимое: кровать для мамы, кровать для ребенка, шкаф, чтобы пережить лихие времена. Евгений Шматко: А это все – это куплено или это жертвуют? Елена Лебедева: Нет, это все пожертвовано. Посмотрите, у нас все кроватки разные. Это все пожертвованное. Шкафы только мы как-то купили с самого начала, вот одинаковые, а остальное все – все пожертвования. В этой комнате живет мама с домашним насилием. Она убежала от мужа с детьми и спряталась практически у нас. Сейчас мы ведем вопрос о том, чтобы его лишить родительских прав или как-то ее обезопасить. Не все… Евгений Шматко: А нет опасности, что как-то он придет сюда? Елена Лебедева: У нас есть тревожная кнопка. Все наши сотрудники заточены на то, что мы кризисный центр, мы не санаторий. Папы могут прийти любые – и в наркотическом, и в алкогольном опьянении, искать или еще что-то. Татьяна Степанова, директор кризисного центра «Дом для мамы» г. Смоленск: Бывает, что история, которую рассказывают, настолько ужасная, что если сразу не заплачешь, для того чтобы человека поддержать, да, для того чтобы, ну, в тебе он мог найти то спокойствие, которому ему сейчас не хватает, то потом обязательно будешь рыдать дома где-нибудь тихо, так, чтобы никого не пугать и не травмировать этим. Евгений Шматко (за кадром): На территории есть свой маленький детский сад, кухня, общая трапезная и три комнаты для комфортного размещения. Евгений Шматко: А изначально, если не секрет, как попали сюда? Лена: Домашнее насилие. Евгений Шматко: То есть муж? Лена: Покушение на убийство. Елена Лебедева: Сколько? Восемь лет ему дали? Лена: Ну, он до сих пор сидит, да. Еще будет лет пять сидеть. Три года отсидел. Елена Лебедева: Лена попала к нам. Она жила в районе Смоленской области, в Сафоново. Изъяли ребенка, и там соседка говорит: «А где же Лена? Лена никогда не бросает Костика. Что случилось? Пойдемте искать». Ну, он ее пырнул ножом, муж, и она была на улице. И если бы… Ну, ночь она пролежала за домом там, проткнутое легкое, пневмоторакс. Ну, ее бы, наверное, не было. Татьяна Степанова: У меня самые лучшие подопечные в мире, потому что, как бы тяжело им ни было, они своих детей не бросают. И в этом плане они самые осознанные родители. Очень многие девчонки из благополучных семей, у которых все прекрасно складывается в жизни, когда сталкиваются с маленькой несправедливостью, с маленькой болью, в силу своей неприученности к этой боли воспринимают ее как большую-большую драму, травму жизни и ищут того, кто будет немедленно их спасать, лечить эту рану и так далее, то есть кто возьмет ответственность за благополучие мамы и ребенка. А наши девчонки часто проходят войну в прямом смысле слова, вот в обычных своих домах, в городе Смоленске, не уезжая никуда. Они с такими сложностями сталкиваются, что другие просто бы сломались и не выжили, запили бы. А они держатся, и они не отказываются от своих детей, они борются, поэтому они замечательные родители. Евгений Шматко (за кадром): Тринадцатилетний Григорий Соломанин самостоятельно хозяйничает на кухне и ждет, когда с работы вернется папа. Сегодня они, как обычно, поиграют в приставку, поговорят о своих мужских секретах и будут вместе планировать каникулы. Владимир Соломанин: Это Гришина комната, то бишь здесь у нас это учебный момент, это спальный, здесь игровая зона. Так как у нас Гриша очень любит военную тематику, он ее обожает, у него своя коллекция танков, которые он собирает. Также у нас… Евгений Шматко: Это он в папу, я так понимаю, по военной тематике? Владимир Соломанин: Ну вот. Все, что у нас имеется. Это вплоть до… Ребята мне привозят даже эмчеэсовское. Это ему ребята, знакомые наши все предоставляют, помогают ребята. Евгений Шматко (за кадром): О военной выправке здесь говорят не только каски и оловянные солдатики. С папой-десантником не забалуешь, особенно когда жена и мать семейства, по словам главы, сбежала к любовнику и уже шесть лет никак не интересуется ребенком. Более того, вынесла из квартиры все, что попадалось под руку. Владимир Соломанин: У нас получилось так, что вот эта мебель входила тоже в раздел имущества, да, но я не отдал это имущество. Я ту мебель, что мне причиталась я ее отдал, взаимозачет ей. Владимир Соломанин: Она встречалась втайне от нас с другим человеком. И, соответственно, ничего не становится тайным, это все вышло наружу. Соответственно, были суды, раздел имущества, «раздел» ребенка. Ну, приходили у нас и из опеки люди, и опрашивали его, Гришу. Ну, он выбрал решение – жить со мной. Евгений Шматко: То есть в этот момент Гриша резко повзрослел? Владимир Соломанин: Он очень мудрый. Он и был всегда мудренький, но и повзрослел тогда, да. По первости, я говорю, было сначала тяжело жить вдвоем – в плане того, что все-таки мы пошли в первый класс только. Школа у нас тут – две остановки. Это надо было возить с утра, это надо было забирать, это надо было контролить уроки. Евгений Шматко (за кадром): У одинокого папы и методы воспитания свои. Владимир Соломанин: Я сам был пацаном, сам знаю свое детство, которое у нас было, поэтому… Да, потихонечку приобщаю его к быту. То бишь у нас зона ответственности – это его комната, где он должен убраться. В случае того если меня нет дома, соответственно, ребенок может сам уже приготовить себе макароны, рис, гречку, сварить что-то такое, чтобы перекусить. Но в основном стараюсь так, чтобы обед и ужин у нас всегда был. Я зарегистрирован даже на сайте «SOS. Отцы», ребята, есть такой в этом… где ребята со всей России – Москва, Питер, все-все – обсуждают все вопросы, которые у них возникают. Это в основном юридические вопросы. Евгений Шматко (за кадром): Главное, что Грише комфортно вместе с папой, а на маму, которая исчезла из жизни, мальчик не обижается. Евгений Шматко: Через камеру, через экран что бы ты ей сказал? Григорий Соломанин: Не хочет общаться – пусть не общается. Это ее выбор. Ее никто не заставляет со мной общаться или нет. Это только ее выбор. Мне дедушка сказал очень хорошую фразу: «Мать не та, кто родила, а та, кто воспитала и вырастила». Вот эти слова я до сих пор помню. Евгений Шматко (за кадром): Кроме воспитания собственного сына, Владимир уделяет внимание и чужим детям в рамках некоммерческого объединения «Совет отцов Смоленска». Активные папы читают лекции, проводят встречи со школьниками и даже помогают чистить дворы от снега. Юрий Адрианов: Мы начали ездить по школам, по училищам, играли с детьми в футбол, в волейбол, в баскетбол. Алексей Паневин: Это активные родители в первую очередь. Это достаточно хорошие отцы, я считаю, для своих детей и которые могут быть примерами для других детей. Это и предприниматели, и представители органов власти. Вот у нас есть отцы из ГИБДД, из Следственного комитета, из МЧС много активных и ответственных отцов. Дмитрий Борисов, участник клуба молодых родителей «Йоль»: Хороший папа – который принимает участие в воспитании. Поиграть, погулять, поразвлекать. Ну, всем кажется, что это какая-то ерунда. На самом деле, когда ты пришел с работы, у тебя и так мало сил, и многие хотят просто лечь на диван и сделать вид, что ничего вообще другого не существует. Найти в себе силы, чтобы еще как-то участвовать в этом во всем – вот это, наверное, и есть. Евгений Шматко (за кадром): Я решил, не отходя от кассы, перенять опыт успешных пап прямо на тренинге. Михаил Смирнов: Ты пеленаешь для того, чтобы ребенок успокоился. Ему нужен контакт и вот это обнимание тканью, которое ты не всегда можешь дать. Те, кто постарше, они так и говорят: надо запеленать ребенка «солдатиком». Никогда вот так нельзя делать, потому что это мамина позиция – кормить грудью. Поэтому лучше всего… То есть ребенка максимально держать по-другому. И ребенок учится и понимает: «О, это батя взял». То есть вот таким вот образом. Евгений Шматко (за кадром): Ну и раз уж встал на путь осознанности, хорош обычно разобраться и с правами молодых родителей. Юлия Борисова: Женщина прежде всего должна знать, что ее тело – это ее дело. И если она решила отказаться или согласиться на какую-то манипуляцию – это ее выбор. И врачи должны отнестись к этому с уважением. Многие пары приходят и говорят: «А если мне не разрешат? А если то? А если это?» Я говорю: «Подождите. Я вас… Ну, я, конечно, подготовлю вас к худшему, да, что делать, если не разрешат». Но, как правило, когда пары приходят в роддом и говорят: «Мы бы хотели отсроченное пережатие пуповины», – доктора говорят: «Хорошо». Потому что они видят в этих парах союзников, полноправных участников, да. Они видят, что люди понимают, что они хотят, почему они этого хотят. Максим Суров, юрист: Семейным кодексом у нас четко регламентированы права и обязанности родителей с рождения ребенка. Они должны заботиться о нем. Они должны воспитывать его, воспитывать психологически, нравственно, следить за его здоровьем, следить за обстановкой в семье. Они имеют право дать ему образование дополнительное, но с учетом мнения ребенка. Также родители обязаны дать общее образование до 18 лет. После 18 лет наступает совершеннолетие ребенка, и он уже «уходит в плавание». Евгений Шматко (за кадром): Категорически непросто быть родителем в век социальных сетей, наполненных историями и фотографиями идеальных семей. Важно никого не копировать, а доверять своему внутреннему родительскому инстинкту и не бояться быть родителем. Юлия Борисова: Есть женщины, они говорят: «Я ничего не читала. Вообще не знаю, как это работает. Я просто послушала свою природу, послушала свое сердце и сделала». Ну, нельзя же сказать, что у нее не осознанное родительство, да? Она тоже приняла такое решение – послушать себя и сделать. Юлия Смирнова: Ну, осознанное – это не имеется в виду: «О, нужен ребенок! Давайте быстро его заведем». Осознанность в том, что люди понимают, что не получится уже сейчас, как раньше: два месяца ребенку – мы на завод идем работать. Сейчас нужно ответственность брать на себя, изучать вопрос глубоко. Наталья Михайлова: Это прежде всего готовность – готовность любить, готовность брать на себя ответственность, терпеть, потому что иногда бывает трудно выдержать то, что нам дети предлагают. Это свои игры, свой шум, какие-то свои проблемы, которые иногда взрослым кажутся мелочными. Это вопросы, которые дети задают бесконечно нам на разных этапах своего взросления, своего роста. То есть насколько мы готовы это не отодвинуть от себя, а пройти вместе. Дмитрий Борисов: Жить здесь и сейчас.