Евгений Шматко (за кадром): Эта область России не имеет общих границ с другими регионами, она представляет собой уникальную территорию с невероятным ландшафтом и климатом. Здесь смешалось все: сильный производственный комплекс, невероятные красоты моря и масштабные песчаные дюны. Виктория Чередникова: Я наполняюсь природой. Евгений Шматко (за кадром): В последние годы этот регион привлекает все больше туристов, которые едут за отдыхом и впечатлениями, но привозят с собой ворох проблем для местных. Юлия Гришанова: Результатами последней песчаной катастрофы стало засыпание 14 поселков. Юлия Садовская: Лиса полностью здорова, но у нее проблемы по психике. Евгений Шматко (за кадром): Что скрывается за красивой картинкой в фотолентах? Александр Хританьков: И тянешь тетиву. Анастасия Тарасова: Их сюда тянет, они приезжают и хотят помочь. Евгений Шматко (за кадром): Кто и как сохраняет природную привлекательность и сказку на отдельно взятой территории? Евгений Мосиенко: Мы его сминаем, чтобы он места меньше занимал. Ольга Топоркова: Весь мусор взвешивается. Анжелика Лебедева: Мы строим свой мир. Евгений Шматко (за кадром): Смотрите в сегодняшнем выпуске программы «ЗаДело». СОКРОВИЩА ЯНТАРНОГО БЕРЕГА Евгений Шматко (за кадром): 15 километров от Калининграда, район поселка Ушаково. Среди сорной травы и горы мусорных контейнеров нас встречают четыре малоухоженных собаки и вольеры с птицами. Так выглядит реабилитационный центр «Биосфера Балтики». Здесь идейный вдохновитель Юлия Садовская своими руками выхаживает и выкармливает погибающих животных – хоть бобров, хоть аистов, хоть белок. Евгений Шматко: А чем кормите ее? Молоком, да? Юлия Садовская, руководитель АНО Институт «Биосфера Балтики»: Нет, специальной смесью. Каждые три часа.Вообще эта территория – по-моему, порядка 30 гектар вместе с озером, но мы ее как бы всю не занимаем. Скважины, электричество – здесь ничего не было. Хотя, в принципе, нам достался ангар, строение, и уже было неплохо. Евгений Шматко: А как это получается? Вы арендуете? Юлия Садовская: Это безвозмездная аренда, нам предоставили частные лица. Мы очень долго ждали от администрации Калининградской области каких-то подвижек в плане выделения нам хотя бы участка земли, то есть были готовы заехать на просто чистое поле и какие-то средства искать, но так и не дождались. И когда пришло время реализовывать проект, связанный непосредственно с территорией (а мы получили грант президентский), мы в панике метались, искали, я думала уже отказаться от гранта. И вот мне написали, предложили занять эту территорию бывшего предприятия, которая уже на тот момент пустовала. Евгений Шматко (за кадром): В этом году некоммерческая организация отметила пятилетие. «Мы принимаем диких и домашних птиц, а также рукокрылых млекопитающих на реабилитацию для последующего выпуска или дожития. Мы не делим птиц на ценных и не ценных, по размеру, охранному статусу и численности», – так звучит официальный слоган реабилитационного центра. И это чистая правда. Юлия Садовская: Вообще мы начали когда-то еще с уже бывшим мужем помогать волонтерам, кто занимался дикими животными. Потом я выкармливала каких-то птенцов. А потом я просто увидела запрос на то, что есть такая проблема, что тюленята лежат, страдают, умирают. Тогда я вообще ничего не знала, то есть примерно даже, я даже никогда их не видела. Ну, я так подумала: «В принципе, я проект-менеджер хороший. Оказывается, это же проект. Ну, как бы есть проблема. Сейчас мы сделаем организацию, найдем людей, специалистов, финансы, все построим, а я потом буду ходить и интервью давать, короче». Ну, классно же, да? Но, увы, так не работает. Стало понятно, что денег, к сожалению, никто тебе не даст. То есть я писала на гранты, ну и мы как-то просто плавно продолжили брать каких-то птичек, птичек, птичек… А потом – раз! – и случился тюлень. Евгений Шматко (за кадром): Тюлень – не просто символ организации, но и титульный проект, который отнимает максимум сил и средств. Каждую весну на побережье Балтийского моря обычные люди находят около 50 брошенных детенышей краснокнижного серого тюленя. Тюленята обезвожены и истощены. Без помощи человека они обречены на мучительную смерть от голода. По звонку на помощь приходят волонтеры проекта «Спасти рядового тюленя»: выезжают на место, диагностируют, оказывают первую помощь и привозят животные в стерильный бокс. Юлия Садовская: Ну, это у нас карантинная зона. Да, надо потоптаться по коврику. Они вообще лежат на полотенцах, но мы их просто помыли, я им постелила пеленки, чтобы все впиталось. Ну и потом постелить сухие полотенца. Ну, ванны у нас уже немножко изогнулись за три года, вода плохая уходит, поэтому я сначала так вытираю, а потом уже стелю полотенца махровые. Они на них должны лежать, чтобы у них не портилась шерсть. Ну и они ходят в туалет. Чтобы это все впитывалось, то есть они не пачкались. Двенадцать было, когда он поступил. Сейчас он чуть-чуть побольше. Ну, мы их так не взвешиваем, чтобы не стрессовать. То есть мы их взвешиваем при поступлении и иногда до выпуска, но обычно ориентируемся визуально. То есть здесь у него видно шею. Сейчас у него не видно так сильно складки, потому что он все-таки… Ну, мы их напоили, то есть у него ушло обезвоживание. На самом деле у него складки, очень худая зона в районе задних ласт. Вот у него хвостик, а это ласты, ножки. Ну, может, вот там лучше видно, потому что там светло. Покажи. Ну вот, ножки. Евгений Шматко: Не переживай. Юлия Садовская: Вот как бы шея. Евгений Шматко: Он только на нас злится. На вас он не злится. Юлия Садовская: Да конечно. Это, во-первых, она, а они все гораздо злее. Во-вторых, как бы очень даже злится. У них плюс еще глаза, мы ей обрабатываем, постоянно сохнут тоже из-за этого. Либо маму вспугнули, и она не докормила. Ну, он остался лежать, но к морю он уже уйти не может, потому что он худой. Тюлень, по-моему, ниже 27 килограмм может находиться не более получаса в воде холодной; ниже 20 килограмм – не больше пяти минут. То есть они моментально замерзают. Поэтому мы сейчас их даже не купаем, мы их обмываем, но тоже холодной водой, потому что у них другая проблема – они очень легко перегреваются. Нет мокрой маски особо. То есть должны быть глаза такие, как очки, мокрые. Это признак того, что у него обезвоживание. То есть его еще поить и поить, чтобы он набирал эту воду. Причем они сами не пьют, то есть это вводится через желудочный зонд. Каждый раз ставится желудочный зонд, он фиксируется. У них нет такой чувствительности, как у нас, поэтому это ему не доставляет такого дискомфорта. Всю последнюю неделю были рейды по спасению тюленей, поэтому у меня осипший голос. А потом, когда уже, слава богу, мы их вылечили… То есть как минимум они должны есть самостоятельно, причем с воды. То есть мы начинаем набирать воду. Ну, у нас ванны такие, что позволяют набирать, они даже здесь плавают. Евгений Шматко (за кадром): Эти ванны приобретены на средства президентского гранта. Коммуникации, санитарные коврики и даже машина для перевозки – личные. Повседневные поездки, правда, несколько преобразили автомобиль. Юлия Садовская: Я его еще обрабатываю, поэтому он у меня сгнил, потому что дезинфекция никому ен приносит пользы, особенно металлу. Да, у меня все плоховато уже работает. То есть у нас переноски. Ну, эта большая переноска сейчас тоже на дезинфекцию уйдет. Ему должно быть прохладно, да, не выше 20 градусов температура. Евгений Шматко: Вы их специально ни во что не кутаете? Юлия Садовская: Нет, ни в коем случае. Иногда даже убираю, наоборот, чтобы пластик был охлаждающий. Либо кладу хладогенты еще, такое тоже бывает, когда совсем жарко. Потому что были случаи перегретых тюленей, когда мы забирали с пляжа, но не могли довезти, потому что он уже на пляже был перегретый. Гибель животного у нас несет очень большие последствия – в плане, что мы должны доказать, что он умер не потому, что мы его убили, а потому, что оно изначально весило 9 килограмм, пролежало при плюс 18 на солнце, у него температура 39. Ну, когда выше 39 поднимается, у них умирает мозг. То есть вот у него мозг погиб, ну и мы не виноваты, что вот он погиб как бы. Ну, так получилось как бы. Или как в прошлом году у нас был случай, когда мы ехали за одним тюленем, потом за вторым. И пока мы до второго доехали, он умер. Прошло четыре часа со звонка. Тюлень может лежать и сутки, и двое, и трое. Некоторых мы забирали через неделю. Евгений Шматко (за кадром): Тех, кого удается откормить до 35 килограммов, приучают к одичанию, отлучают от людей и успешно выпускают обратно в море. Юлия не опускает руки, как бы тяжело ни было, и постоянно ищет пожертвования на качественный центр, где животных можно было бы содержать в комфортных условиях. Юлия Садовская: За птичкой съездить, за косулей – это даже как приключение такое. Ну а вот писать письма, искать, просить, зная, что тебе могут не дать, и ты не знаешь, где их взять… То есть у меня перманентно постоянно мысли такие: «Так, надо что-то сделать. Производить корма для водоплавных, продавать и на это жить». Ну, имеем право заниматься предпринимательской деятельностью. Не знаю, проводить платные лекции для детей, но у меня рука не поднимается, мы бесплатно проводим. Евгений Шматко (за кадром): А еще здесь же, в «Биосфере», построили «Дом птиц» – пункт временной передержки диких птиц для оказания им ветеринарной помощи, реабилитации и возврата в природу. За год планировалось принять на реабилитацию около 300 птиц, но уже за первые шесть месяцев было принято 468. Сегодня «выпускной» вот у этого лебедя. Евгений Шматко (за кадром): Животным рады и здесь – на лодочной станции в самом центре Калининграда. Картина маслом: три активиста и собака. Это одни из ключевых жертвователей фонда «Биосфера Балтики» – некоммерческое движение «Чистое течение». Главарь волонтерской банды Евгений Мосиенко и его верный пес Бернд показывают свой штаб. Евгений Мосиенко: Мы находимся на исторической территории острова Ломза (нынешний Октябрьский). Здесь находится гребная база «Динамо» и заодно наше офисное культурное пространство. Бернд любит это местечко. Евгений Шматко (за кадром): Между весел и спасательных жилетов – виниловый проигрыватель для настроения, а дипломы и грамоты для мотивации соратников, и целая россыпь снимков города. Евгений Мосиенко, автор проекта по уборке мусора на каяках «Чистое течение»: Ну, здесь у нас располагается аэрофотоснимок. Это территория, где мы с вами находимся. Точкой красной обозначено здание, в котором мы сейчас. Эта территория представлена здесь еще до разрушений массовых, то есть это тридцать девятый год. Наша река, она очень хорошо заметна, по которой мы с вами сегодня пойдем, которую будем убирать. Исторический центр Кенигсберга, центр Калининград. Кафедральный собор на острове. Здесь очень плотная застройка. То есть можно посмотреть, как это пространство выглядело когда-то, и, оглянувшись вокруг, увидеть, как оно выглядит сейчас. Фотографии с фрагментами тех мест, вдоль которых мы с вами будем идти по воде. Это и мосты. Какие-то уже исчезли из городской ткани ввиду разрушений, а какие-то, наоборот, сохранились и используются по своему назначению до сих пор. Проект «Добро», наши друзья, они тоже занимаются помощью животным, природе, людям. Здесь можно сделать такой благотворительный взнос. Евгений Шматко (за кадром): По профессии Женя экскурсовод, но вместо банального созерцания красот он чистит берега от мусора. Все, что нужно – байдарка, пара мешков и желающие привести реку в порядок. Евгений Мосиенко: Прежде чем мы пойдем на воду, сейчас проведем инструктаж. Расскажет Яна, координатор нашего проекта, как вести раздельный сбор мусора в быту и на воде тоже. Яна Лис: Стараемся собирать такое, что можно действительно сдать, потому что бывает, к сожалению, часто очень грязный материал. Ну, то есть бутылка, например, с уже заросшими водорослями. Естественно, мы ее сдать, к сожалению, не можем. Евгений Шматко (за кадром): Двухместная байдарка – одна из наиболее безопасных лодок, по заверениям ребят. Идем неспешно, чтобы не пропустить ни одной мусорной ловушки. Евгений Шматко: Вот он, мусор-то. Вот он! Так, а как получается, не выходя из байдарки, вот это все достать? Евгений Мосиенко: Ну, ты знаешь, я сейчас, может быть, даже и выйду. А вообще обычно мы не выходим, потому что сейчас уровень воды в реке понизился, поэтому, ну, он как бы в доступе таком, его можно достать, выйдя из байдарки. А обычно это всескрыто водой.То есть вот уровень воды, он… Видишь? Вот если посмотреть на подпорную стенку вот здесь, черная линия… Евгений Шматко: До черного, получается, да? Евгений Мосиенко: Да. То есть там достигает вода уровня. Евгений Шматко: Здесь крыса?! Или кто это? Вот это что? Евгений Мосиенко: Это крыса, да. Евгений Шматко: Вау! Евгений Мосиенко: Мертвая. Евгений Шматко: Мертвая крыса? Евгений Мосиенко: Да. Евгений Шматко: Ну, для тебя нормальная такая история, да? Ты так спокойно об этом говоришь, в принципе: «Мертвая крыса». Евгений Мосиенко: Ну, чего только ни бывает на самом деле на реке. Мы вот спасаем птиц еще периодически, чаек вытаскиваем. Евгений Шматко (за кадром): Туристы улыбаются и машут байдарочникам с берега. Сразу и не видна большая миссия. Реагируют позитивно. Хотя есть и не самые приятные случаи. Евгений Мосиенко: Вон смотри, что сделал – взял и выбросил. Евгений Шматко: Выбросил прямо в воду! Евгений Мосиенко: Ну и что ты делаешь, эй? Слышишь, умник в капюшоне? Стой! Евгений Шматко: А он выбросил что-то, что потонуло? Нет, не потонуло, кстати. Это прямо стекло. Евгений Мосиенко: Ну, там бутылка. Евгений Шматко: Это прямо стекло. Евгений Мосиенко: Вот что ты сейчас сделал? Ну, что ответь. Почему ты молчишь? Стой! Да, не догнали… Потому что он испугался. Евгений Шматко: Ну, окей. Ну смотри. Ну, догнали бы – и? Евгений Мосиенко: Ну что? Я бы его, наверное… провел бы с ним воспитательную беседу, предложил бы ему сесть на байдарку и поднять его бутылку назад. Евгений Шматко: То есть я так понимаю, что у вас не только такие очистительные рейды, но еще и просветительские, да? Приходится… Евгений Мосиенко: Да, абсолютно верно. Евгений Шматко (за кадром): Чистые рейды длятся от двух до четырех часов. Участвуют и дети. Команда волонтеров продолжает прирастать инициативными ребятами. Яна Лис: Экокаякинг был с разными организациями в коллабе, поэтому я в первый раз пришла сюда, когда был коллаб с Женей, с организацией «Добро», которая тоже занимается уборками. Я увидела анонс и подумала, что надо записаться, посмотреть, как это все работает. Антон Шупенько, волонтер проекта «Чистое течение»: Это же не рутина совершенно. То есть каждый раз и условия разные на реке, и сама обстановка. Ну, это все равно маленькое приключение каждый раз. Мы все привыкли, что мы ходим по набережной, смотрим и так далее. А когда ты с воды на это еще смотришь, то несколько по-другому начинаешь город воспринимать. Дмитрий Смирнов: Сверху и мусора не видно. Антон Шупенько: Да, сверху-то и мусора не видно. А когда ты еще здесь смотришь, то ты уже, ну, в некотором смысле, наверное, разочаровываешься в людях, потому что, погуляв где-нибудь там в далеких частях Калининградской области и не только, ты там, например, видишь, где там и людей толком нет, а там все равно мусор валяется. Дмитрий Смирнов, волонтер проекта «Чистое течение»: Ну, я еще как бы занимаюсь уборкой мусора на Куршской косе. И как бы потом Женя предложил вот такую своеобразную новую уборку. И пришли сюда, к этому… к экокаякингу. Евгений Шматко (за кадром): Ежесезонно с побережья Балтийского моря на Куршской косе собирают более двух тысяч фрагментов мусора, 80% из них – пластик. Главные загрязнители – окурки, оставленные даже не туристами, а местными жителями, которые норовят еще и зайти на запрещенную территорию. Юлия Гришанова: Прошу прощения, вопрос можно вам задать? Евгений Шматко: Вы местные или туристы? – Да, местные. Евгений Шматко: Местные жители. Юлия Гришанова: А вы знаете, что вы находитесь на авандюне? – Нет. Юлия Гришанова: И что по ней ходить нельзя? – Да? Юлия Гришанова: Да. – А вот тропинка, где люди ходят. Юлия Гришанова: Вся проблема в чем? Эту тропинку создали люди, и ходят и ходят просто ввиду того, что, как и вы, не знают, что там ходить нельзя. – Ну и что, что здесь люди ходят? Потому что шторма… Здесь как бы не авандюна. Если бы была авандюна… Юлия Гришанова: Авандюна здесь есть – это раз, во-первых. И, да, штормовая активность ее смысла, и мы по ней ходим, человеки в целом, лишаем растительности. А растительность – это та вещь, которая держит авандюну в нужном состоянии. Плюс знаете, почему штормовая активность усилилась? – Потому что у нас защиты никакой нет. Юлия Гришанова: Потому что потепление климата. – Ну, это понятно. Юлия Гришанова: А в потеплении климата кто виноват? Опять мы. Видите, как у нас? – А так, в общем-то, человек не испортит вот это. Юлия Гришанова: Ну, все так думаю: «Ну, что будет, если я один раз пройду?» А представляете, сколько у нас отдыхающих? И вот так получается: один прошел, второй прошел – и авандюны нет. – Зачем вы снимаете? Вы меня не показывайте. Евгений Шматко (за кадром): Юлия Гришанова – доцент Балтийского федерального университета имени Канта и кандидат биологических наук. Знает о песчаной катастрофе не понаслышке, ведь она занимается изучением защитного берегового вала. Юлия Гришанова, кандидат биологических наук, доцент БФУ им. Канта, г. Калининград: Аванюдна, или первичный дюнный вал – это главная защита Зеленоградска и вообще Куршской косы от новой песчаной катастрофы, которая уже не раз случалась на Куршской косе. И результатами этой последней песчаной катастрофы стало засыпание 14 поселков на Куршской косе. Поддержание авандюны в правильном состоянии, чтобы она выполняла свои защитные функции от засыпания песка. Евгений Шматко: То есть, получается, если этой дюны не будет, то что может произойти? Юлия Садовская: Ну, будут формироваться дюны крупные, которые под воздействием западного ветра будут идти и засыпать кладбище, дома, какие-то инфраструктурные структуры… Евгений Шматко: То есть из-за системного ветра песок может нести сюда, в сторону города? Юлия Садовская: Да, он двигается. Дюны, как определили ученые, если их никак не ограничивать, двигаются примерно со скоростью 5–6 метров в год. Ну, это средняя скорость. Это раз. А в высоту они могут формироваться, по крайней мере как в XVII–XVIII веках они были сформированы, от 30 до 70 метров в высоту. Евгений Шматко (за кадром): Рукотворная авандюна требует постоянных ремонтно-восстановительных работ, без них она превращается в цепочку отдельных дюн, то есть возвращается в свое естественное состояние. Штраф за хождение по дюнам составляет 4 000 рублей. – Честно, я очень рад, что на наш отзыв отозвалось сразу такое большое количество людей. Мы сегодня даже не смогли всех принять, мы выбрали лучших и самых первых. Эдуард Брауэр, волонтер Балтийской Государственной Академии, г. Калининград: На Куршскую косу меня сегодня заставила приехать любовь к природе, наверное, потому что человечество сейчас не очень-то сильно заботится о природе, кидает мусор, ну и в принципе относится как-то слишком нейтрально, я думаю, слишком пассивно. Я думаю, стоит больше времени уделять на такие мероприятия, на такие действия, как укрепление. Надо все-таки что-то после себя тоже оставить. Юлия Гришанова: А вы знаете, в Зеленоградске замечательная общественность, очень активная, и они часто отстаивают авандюну от различных, скажем, таких незаконных – как это сказать? – подвижек со стороны и гостей, и туристов, и, конечно же, людей, обращают внимание. Вот как я, да? Я не прошла мимо, я сказала. Это у нас уже в крови, у экскурсоводов Калининградской области, дабы, так сказать, препятствовать разрушению наших природных богатств. Евгений Шматко (за кадром): Девиз местных: не разрушать, а созидать. Так, например, в 30 километрах от Калининграда силами неравнодушных реконструкторов и на средства президентского гранта появилось целое поселение викингов. Павел Каширский, проводник по деревне викингов «Кауп»: Мы с вами в городище. Оно круглой формы, 100 метров в диаметре, как и было когда-то. Естественно, ворота, оружейная комната, где складывали оружие, когда приходили викинги. Рядом кузня, где можно было что-то отремонтировать, наконечники для стрел новые сделать. Подкрепиться с дороги? Харчевня. Как же без нее-то? Жилые дома. Вот жилой домик у нас. Можно зайти и посмотреть, какая одежда была. И, конечно, большой и длинный дом, где дружина жила. Представьте, придет 50 человек, воинов. И где же их разместить? Гостиница X века, длинный дом. Евгений Шматко: Расскажите мне, сколько все это вообще воссоздавалось? Вот сколько времени заняло строительство всего этого? Павел Каширский: В 2016 году нам дали землю. Здесь был просто пустырь, просто пустырь. Вырыли только ров экскаватором, а все остальное своими руками строили. Евгений Шматко: Это все вручную, вплоть до каждого гвоздя? Павел Каширский: Да, вручную, абсолютно верно. То есть вот это, вот это и все, что вы видели, ворота – это все делалось вручную. Приезжают ребята-реконструкторы, если свободное время есть, и сами строят. Очень увлеченные люди. Евгений Шматко (за кадром): Исторически здесь было торговое место, куда съезжались купцы с разных концов земли, а местные балтийские славяне продавали скандинавам и викингам оружие и предметы быта. Евгений Шматко: Слушайте, сумасшедшие, конечно, тут расстояния. Я хожу, хожу… Здравствуйте! Анастасия Тарасова: Ну, здравствуйте. Ну, у нас приличная деревня, здесь у нас так не ходят. Евгений Шматко: Я надеюсь, теперь я могу путешествовать по вашему торжищу? Анастасия Тарасова: Я буду только рада. Мы стараемся максимально достоверно и максимально точно воссоздать вот те костюмы, которые были тысячу лет назад. Информации, к сожалению, не так много, чтобы стопроцентно верно сделать, но мы приближаемся, хотим приблизиться к ста процентам, насколько это возможно. Евгений Шматко: А расскажите мне, Настя, как вообще вы связали свою судьбу с вот этой реконструкторской деятельностью и непосредственно… Я так понимаю, это модельер-конструктор в формате деревни. Анастасия Тарасова: Началась моя история 15 лет назад. Мне просто было интересно, что такое реконструкция. Ну, это воссоздание быта, эпохи, какого-то времени. Евгений Шматко: Мы как раз в быту с вами, вот вокруг нас… Анастасия Тарасова: Все верно, да. Это даже мой личностный рост. Можно сказать, что я сейчас хозяйка дома, в котором можно, ну, всякое бытовое экспериментировать, делать, готовить. Даже жить можно немножечко, но недолго. Евгений Шматко: В теплое время суток. Анастасия Тарасова: Да, потому что холодно, уже чувствуется это. И раньше просто мы выезжали в лес с палаточками, с костюмами и воссоздавали как будто поход. А сейчас у меня уже есть дом. Евгений Шматко (за кадром): Для волонтеров здесь занятий хватает. Это не скучная уборка территории, а стилизованные работы на воздухе и даже исторические битвы и обучение древним промыслам. Александр Хританьков: Завели, к глазу прижали и тетивой накрыли плоскость стрелы. И свели кончик, который поблескивает из-за ее края, с центром. Натянули и выстрелили. Мы стреляем инстинктивно – так же, как стреляли в Раннем Средневековье. Евгений Шматко: А, то есть… Александр Хританьков: То есть за счет тренировки ты понимаешь примерно, куда и из какого лука попадает твоя стрела по дистанции. Ты учишься визуально мерить дистанцию – и все, так и стреляешь. Примерно так это… Евгений Шматко: Все расчеты в голове? Александр Хританьков, реконструктор, специалист по стрелковому оружию X века: Да, я думаю, так. Дело привычки. Никто не думал. Потому что если ты начнешь думать, особенно на войне, у тебя будут некоторые проблемы. Денис Потешкин: Я делаю копье сейчас. Евгений Шматко: Вы делаете копье? Денис Потешкин, реконструктор, мастер кузнечного дела: Да. На копье оно, конечно, пока еще не сильно похоже. Но у большинства людей на самом деле, которые сейчас к нам приходят, у нас неправильное представление о том, как выглядит копье в процессе ковки. Все видят фильмы. Все видят, как вытаскивают в фильме какой-нибудь предмет, он сразу блестит. Евгений Шматко: Красивый, да, отполированный. Денис Потешкин: Да, красивый. Можно буквально сразу идти и воевать. На самом деле большинство предметов в кузнице, когда еще не готовы, они выглядят вот так. То есть это что-то идейно напоминающее копье. Если у вас хобби, которое вам очень нравится, то вы тратите на него время, которое найдете, любое. Евгений Шматко: Ага, вот в чем дело! Денис Потешкин: Да. Так что вечером можно приехать, позаниматься. Допустим, если у нас какие-то мероприятия идут, с детьми мы работаем. У нас очень много интересного тоже по всему городищу. Если походите, посмотрите наверх обычно, то где-то что-то висит металлическое. Это мы делали с детьми. То есть, допустим, цепочка висит – мы делали ее всю с детьми. То есть каждое звено этой цепочки сделал отдельный ребенок. И когда они сюда приезжают, они видят: «Вот это я сделал!» Евгений Шматко: А скажите мне, когда строилось это самое городище, у вас были какие-то условия: не нарушать природный ландшафт, скажем, сохранять именно аутентичную высоту зданий? Павел Каширский: Естественно. Потому что мы смотрели, как было, по раскопкам. То есть, допустим, ближе 300 метров к городищу нельзя делать ни асфальт, ни еще что-то, должна быть атмосфера X века, иначе мы бы вы не выиграли ни один грант. А так делается все из натурального материала. Природу местную мы не трогаем, она оказывается за городищем. Здесь было небольшое поле – почему нам и дали в аренду именно это. Поэтому природу сохраняем. А материал, который вы видите, не в местном лесу, а покупаем. В древности, конечно, все бы это рубилось в близлежащих лесах. Евгений Шматко, ведущий, автор программы: Волонтеры и энтузиасты с разных концов страны приезжают сюда не только для того, чтобы зарядиться этой непередаваемой атмосферой Средневековья, подышать чистым воздухом и прикоснуться к аутентичной, нетронутой природе, но и чтобы решить свои корыстные вопросы – так сказать, исполнить желания. А помогают в этом деревья. Павел Каширский: Дерево духов. В различных сказаниях и преданиях – как в европейских, так и прибалтийских – если на дереве одно-два дупла, то это дерево духов. В одно дупло Дух Леса вскакивает, а через другое выскакивает. Если вы интуитивно найдете два дупла, закроете их и загадаете желание, то оно исполняется. У некоторых действительно получается. Приезжают по два, по три раза сюда и снова загадывают желания. Евгений Шматко (за кадром): Желания исполняются и даже дарят встречи со сказочными персонажами – здесь же, недалеко в лесу. Баба-Яга: Елки-метелки, зеленые иголки! Ты на моего Лешего похож. Вот ты один в один! Евгений Шматко: Я готовился. Баба-Яга: Какой красивый, какой хороший! Ой! И тоже, глянь, он рыженький. Мой-то ушел в соседний лес. Детки, хотите к бабушке? Хотите? Дети: Да! Баба-Яга: Да? Идите сюда! Евгений Шматко (за кадром): Причудливые домики на холмах, полевые цветы и звери в вольерах – настоящая сказка на отдельно взятой территории в пять гектаров между Светлогорском и Зеленоградском. Инна Верюханова, эксперт проекта сказочная эко-деревня «Холмогорье»: Наш проект – это, конечно, в первую очередь про экологию. Через сказку, через любовь к природе мы показываем детям на своем примере, как важно заботиться о животных, как важно бережно относиться к природе, рассказываем про растения. Здесь в каждом сезоне своя атмосфера в лесу. В какое-то время, как сейчас, вот как будто ковром дорожка сделана с цветочками. Потом начнет все цвести и благоухать. Евгений Шматко (за кадром): За фантастическими персонажами – вполне реальные люди. Автор проекта Анжелика Лебедева знает здесь каждый куст и каждого прибившегося котенка. Педагог-организатор в один момент переквалифицировалась в экофею. Анжелика Лебедева, автор проекта «Эко-деревня ХОЛМОГОРЬЕ»: Так случилось, что в своей творческой профессии никогда себе в голову не могла вообще внести, вбить или как-то привлечь такую информацию, что можно землю каким-то образом не получить за деньги, а другим способом получить для того, чтобы построить пространство. Потому что на самом деле я человек достаточно, ну, из простой средней семьи, денег больших у меня нет. Ну, что-то… Евгений Шматко: Не дочь миллионера. Анжелика Лебедева: Не дочь миллионера никаким образом. И вот пришла такая идея – вспомнить про свою мечту и попросить у нашего государства (в частности, это администрация Зеленоградска) земли под сельское хозяйство. Получается, что эта земля в аренде. Ну, там есть разные программы: есть с правом переоформления в собственность, есть с правом выкупа и так далее. То есть версии разные. Вот деревню построили, а теперь ее нужно содержать. И это уже совсем другое. Как вы видели, у нас животные: козочки, у нас кролики, у нас даже лис живет, у нас собачки, которые приемные, их целых семь штук. И их всех надо кормить. Мы пишем первый грант: «Ну а давайте попробуем». И мы его выигрываем! Очередное ура! И вот, пожалуйста, начинаем строить деревню. Благодаря президентской программе мы выигрываем грант и начинаем строить наши маленькие мастерские, маленькие домики. Этот старт дан. И дальше мы развиваться начинаем, у нас появляется козлятник. Евгений Шматко (за кадром): Помогают проекту всем миром. Чего только ни дарят: и арт-объекты, и даже целые сады. Инна Верюханова: Сейчас зацветут цветы и зацветет наш волшебный сад, который нам подарили в день свадьбы. Они сделали нам такой подарок – посадили яблоневый сад… Евгений Шматко: Да ладно? То есть… Инна Верюханова: …да, в виде сердца. И теперь, когда вы летите на самолете, вы пролетаете мимо сердца в Холмогорье. Пожалуйста, можно прийти, можно поработать, с землей пообщаться. Это очень полезно. Ой, вы знаете, у нас огромная армия волонтеров. Лес чистить – это целая проблема. Когда мы с моим сыном начали вдвоем работать на этой площадке, мы на одном пятачке – ну, грубо говоря, пять на пять квадратов – могли собрать порядка двадцати огромных мешков бутылок, вот только на одном пятачке. И когда мы начали чистить, мы такие: ого! И мы понимаем, что мы просто, ну, не потянем. И в итоге мы решили: почему бы к волонтерам не обратиться, не найти таких людей? Есть такие неравнодушные люди, которые прямо живут вот этим. У этих ребят… Я тут познакомилась недавно. У них просто правило: каждую субботу какому-то проекту выделить время. Они прямо с удовольствием едут и с удовольствием работают. Евгений Шматко (за кадром): А из мусора, собранного по всей области, создают настоящие произведения искусства. Ольга Топоркова: Механический театр. Один из авторов… Евгений Шматко: Это тоже все из мусора? Ольга Топоркова: Да, это все сделано из мусора. Микромир, в котором происходит своя жизнь: маленькие человечки, болтики, гаечки, которые взаимодействуют между собой, как и мы с вами в мире. У каждого есть свои какие-то обязанности, которые они выполняют. Евгений Шматко (за кадром): Экоплощадка «Зеленый кот» – это шесть гектаров на окраине Зеленоградска про сборку мусора и ради правильной сортировки. Московская арт-группа «Бюро» создала эту площадку, чтобы решить сразу несколько экологических проблем. Ольга Топоркова, специалист по развитию экоплощадки «Зеленый кот»: В общем, вот это пункт РСО, где как раз таки у нас принимают наши мусорошефы наших посетителей. Обязательное условие – чтобы все отходы сдавались в чистом виде. И самое главное, чтобы сами посетители приучались к этому. То есть мусорошефы здесь работают не для того, чтобы принимать просто обычный мусор и раскладывать самим по бигбегам. Это задача самих посетителей непосредственно. Они должны прийти, они должны разложить весь тот мусор, который они собирали на протяжении определенного времени, и, собственно, разложить самим самостоятельно по бигбегам. Это очень важная задача, потому что, еще раз повторюсь, что наша экоплощадка создана для того, чтобы приучить людей к раздельному сбору отходов. И это очень важно. И, кстати, на самом деле особенно это заходит маленьким детям на подкорку. И иногда бывает такое, что к нам приезжают экскурсии с маленькими детьми, и потом эти дети привозят своих родителей и своих родителей приучают к тому, чтобы родители раскладывали раздельно те самые отходы. Евгений Шматко (за кадром): Собирают ограниченный список отходов – только то, что можно отправить на переработку калининградскими заводами. Посетители не только сдают мусор, но и своими глазами видят, что с ним происходит дальше. – Мы прессуем эти бутылки, а на выходе, на улице у нас стоят готовые уже они. Вот таких четыре мешка уходит на один кубик, который вы сейчас увидите на улице. Ольга Топоркова: Бо́льшая часть того, что находится у нас на экоплощадке, также демонстрирует или переработку, или вторую жизнь вещам. И если вы обратите внимание… То есть это морской контейнер, который сначала использовался по первому своему назначению. Точно так же два морских контейнера, из которых сейчас у нас построен офис. Если вы обратите внимание на вот эту вот плитку, то сделана она из переработанных автопокрышек. Она достаточно мягкая, устойчивая и не подвергается высоким температурам, низким температурам. И это уже проверено. Площадка у нас существует уже третий год, и, собственно, это видно наглядно. А если вы обратите внимание вот на уличную мебель, которая особенно сейчас широко используется, особенно муниципалитетами, потому что сейчас деревянную мебель меняют как раз таки вот на такую уличную мебель, которая сделана из пяти тысяч полиэтиленовых пакетов и 80 килограммов обычного песка. Мебель достаточно устойчива, достаточно устойчива и тоже точно так же не подвергается ни высоким температурам, ни низким температурам. И с ней, в принципе, маловероятно, что что-то можно сделать. Я имею в виду вандализм. Евгений Шматко: А как это происходит? Пять тысяч пакетов и 80 килограммов песка – это как-то перемешивается, переплавливается? Ольга Топоркова: Под высокими температурами, да, это все плавится. Таких заводов у нас в России всего 29. Один из таких заводов есть и у нас в Калининградской области, чем мы можем погордиться. Это вот те ребята, которые как раз таки из пластика и полиэтиленовых пакетов создают вот такую уличную мебель. Евгений Шматко (за кадром): Самым неожиданным объектом притяжения для любопытного путешественника здесь является туалет-бутик. – Здравствуйте! Добро пожаловать в туалет-бутик – это общественный женский и мужской туалет. Услуга стоит 40 рублей. Евгений Шматко (за кадром): Для таких интерьеров и сервиса цена более чем бюджетная. Неудивительно, что очереди сюда выстраиваются как из жаждущих воспользоваться по прямому назначению, так и из любителей поглазеть. Евгений Шматко: Никогда в жизни с камерами вместе я не заходил в туалет. Еще и в таком количестве, так сказать. Это впервые. Ольга Топоркова: Это необычный туалет. И в чем его необычность? Вообще-то, туалет был создан для того, чтобы обратить внимание общественности на состояние общественных туалетов, которые, увы, к сожалению, иногда оставляют желать лучшего. То есть и по подобию сейчас в нашей Калининградской области приняли, так скажем, эстафету от нас, да, и начинают следовать уже всем санитарным нормам. Здесь сенсор-тач – не нужно прикасаться к чему-либо, для того чтобы, или смыть, или выбросить какие-нибудь отходы. То есть достаточно просто дотронуться… не дотронуться, а провести рукой – и это все самостоятельно откроется и сделает некие, скажем так, манипуляции. Пожалуйста, заходите. Евгений Шматко: Еще и в женский туалет пойдем? Ольга Топоркова: Еще и в женский туалет. Все, что находится здесь, в туалете-бутике, – плитка, сантехника, которая у нас используется, – всему этому подарена вторая жизнь. Объясню – почему. Один из отельеров, достаточно крупных, у нас в России был разорен, увы, к сожалению (может быть, к счастью, не знаю). И, собственно, было принято решение нашими создателями – московской арт-группы «Бюро» – демонтировать всю эту сантехнику и установить ее здесь. То есть вот такое применение, да. И двойная польза – вторая жизнь вещам и, собственно, таким образом мы обращаем внимание на состояние общественных туалетов. Евгений Шматко (за кадром): В общем, здесь объединяются все, кто обеспокоен вопросами сохранения окружающей среды – кто углубленно и профессионально изучает экологию или делает лишь первые шаги, и кто умеет видеть прекрасное во всем, даже в куче мусора. Инициативных людей можно найти в любом регионе, но Калининградская область кажется скоплением таковых. Их вымывает сюда, как янтарь на берег. Все разные, но все готовы к большим делам. Евгений Мосиенко: Возможно, это связано с особенностью Калининградской области – она влюбляет в себя своим разнообразием. Это и природная красота, это и уникальная история. И вообще вот эти традиции меценатства, скажем так, благородные традиции, традиции добра, они здесь десятилетиями и даже столетиями складывались, еще с довоенного периода. Например, в Кенигсберге было много проектов, посвященныхпомощи тоже людям различным, созданию особо охраняемых природных территорий и так далее. Поэтому люди живут, пропитываются этим духом, обращают внимание на ситуацию вокруг. Виктория Чередникова, эксперт проекта Сказочная эко-деревня «Холмогорье»: Может быть, здесь какой-то край земли, да, то есть мы здесь в Тридевятом государстве находимся, за семь морей. Но мы на самом деле самая западная точка, поэтому…Здесь тепло, здесь море и климат хороший, и поэтому здесь люди, наверное, собираются такие, которые хотят отдавать, хотят делиться этой любовью, радостью, тем, что они живут в счастливом месте, в хорошем. Юлия Гришанова: Вы знаете, только на энтузиастах все держится вообще у нас в Калининградской области. Ну, я вижу такие интересные места, которые благодаря энтузиастам оживают, приобретают какое-то интересное культурное, историческое и экологическое значение. Вы знаете, вот я как человек, который работает с огромным количеством людей, которые приезжают сюда на экскурсии, в туры и так далее… Очень многие влюбляются. И иногда случаются такие истории, когда приезжают буквально на один день, посмотрели: «Это мое». Уезжают, продают все где-нибудь там, на Дальнем Востоке, и переезжают сюда жить. Они приехали вот на то наследие, которое они увидели изначально. Это лес. Это пляж. Это прекрасные парковые зеленые зоны. И когда на их глазах начинаются изменения, то эти все люди встают на защиту и добиваются от властей прекращения таких противозаконных, антиэкологических действий. Анжелика Лебедева: У нас здесь другая атмосфера. И это чувствуется. Когда люди приезжают сюда, они попадают реально в другой мир. Здесь все мирно, все весело, все здорово. И все думают, что это, конечно, легко – мы так прыгаем, скачем, веселимся. Ну, реально от души мы это все делаем. И люди это чувствуют. И я считаю, что такие проекты должны быть, где добро, где счастье, где теплота души человеческой. Евгений Шматко (за кадром): В Калининград стоит приехать, чтобы зарядиться этими идеями позитивных изменений и стать немного лучше по отношению не только к природе, но и к самому себе.