Илья Тарасов: Добрый день! Меня зовут Илья Тарасов, и вы смотрите программу "За дело!". Существует только одно психическое заболевание, которое может стать прямой причиной смерти человека. Сегодня мы поговорим о расстройствах пищевого поведения. Сегодня в программе. Еда – друг или враг? В чем разница между анорексией и булимией? Свои истории расскажут те, кто смог победить болезнь. Куда обращаться за помощью и где лечат расстройство пищевого поведения? Все это и многое другое прямо сейчас в программе "За дело!" на "Общественном телевидении России". (СЮЖЕТ.) Илья Тарасов: В эфире программа "За дело!". Сегодня мы говорим о расстройствах пищевого поведения. И у нас в гостях Мария и Оля. Добрый день. Мария: Добрый день. Ольга: Здравствуйте. Илья Тарасов: Мария, вы пришли к нам с проблемой. Расскажите свою историю. Мария: Дочь Ольга, с детства отличница, занималась хореографией с четырех лет. Потом решила сменить любительскую хореографию на более серьезную хореографию, пыталась поступить в одну известную школу-студию, для этого похудела на 18 кг. В итоге она в эту школу не поступила, не прошла третий тур, был очень большой конкурс. К сожалению, худеть продолжила. Стресс, плюс стрессы – смерть близких, классного руководителя, проблемы со здоровьем в том числе у меня были серьезные. Стрессы, стрессы, стрессы, худела, худела, худела, и в один не очень прекрасный день, если кратко, не смогла встать с постели даже. Рацион сократился до одного кусочка яблока в день, до глотка воды. Стали искать клиники, врачей, стали лечиться. Два месяца лечения в стационаре, и сейчас амбулаторное лечение проходим. Это психолог, это психотерапевт, это психиатр. Илья Тарасов: Ты сама решила худеть? Ольга: Да. Я очень хотела поступить в училище. А когда не поступила, подумала, что это из-за веса. Илья Тарасов: А сейчас ты как думаешь? Ольга: Сейчас мне объяснили, что вес тут ни при чем, и проблема была в эмоциях во времена исполнения танца. Илья Тарасов: Ты когда худела, ты же понимала, что тебе, наверное, физически некомфортно. Ольга: Каждый раз, когда я переставал есть, я думала, что до анорексии мне килограмм 10 еще надо сбросить. Я же не заболею, я все контролирую. А потом, когда я не смогла_ выпить даже воды, то поняла, что надо что-то делать. Илья Тарасов: Самочувствие какое было? Ольга: Ужасное. Я лежала в постели, плакала и постоянно мерзла. Илья Тарасов: Мария, когда это было? Ольга: Диагностировали анорексию в мае этого года. Как нам сказали специалисты, мы молодцы, что мы рано обратились за специализированной помощью, не стали тянуть. Но мне, на самом деле, было страшно. Был такой момент, когда она лежит в постели и говорит: "Мама, я не могу встать". Я говорю: "Олечка, ты понимаешь, ты будешь весить 35 кг – ты просто умрешь" – "Да, я это понимаю, но тогда я буду красивая, тогда у меня будут торчать ребра". Тут была какая-то точка, которая невыносимая точка. То есть я просто стала метаться сразу, искать врачей. То есть человечек сам понимает, что она умрет, но за то она будет красивой. То есть это болезнь, это не просто блажь, что "Я хочу стать худой". До этого девочка-отличница, всегда хорошо училась, всегда первая. Она считала, что это была сила воли, похудение. Нет, это не сила воли, это именно болезнь. Илья Тарасов: Оль, а сколько необходимо лечиться? Мария: В среднем года два лечится анорексия. Ольга: Да. Мария: И то нет бывших анорексиков, то есть это обычно это переходит в стадию ремиссии, и пожизненно какие-то стрессы могут вновь вызвать обострение. Илья Тарасов: Какой твой день? Ольга: Я просыпаюсь, иду завтракать, взвешиваю порцию, и пытаюсь все доесть. Конечно, периодически мне хочется не завтракать, потому что, может быть, похудею на пару килограмм, но когда я понимаю, что эти два килограмма решают мое психическое состояние, то выбираю поесть. Илья Тарасов: Худеть не собираешься? Ольга: Питаюсь я сейчас сбалансированно по строгому меню, но периодически, конечно, возникает мысль похудеть перед какими-то важными событиями. Мария: В частности перед передачей. Ольга: Да. Мария: "Как же я пойду на передачу по анорексии? Я такая толстая", – сказала она, примеряя юбочку. Ольга: Да. Но потом… Илья Тарасов: Запомни, толстый здесь я. И все. Вот для родителя как тяжело понять, что, ну, вроде анорексия – это что-то, наверное, далекое запредельно было всегда. Или?.. Мария: Для родителей это очень тяжело, потому что я вообще даже никогда не думала, что нашу семью, моего ребенка это коснется. Мне кажется, анорексия – это где-то там далеко, это вообще невозможно. То есть надо просто есть, это все ерунда какая-то. Я пыталась, долгое время с ней ругались очень: "Оля, ты ешь. Просто ешь". Она говорит: "Мама, ты понимаешь, я не могу есть". Мы долго с ней боролись. Мало того, что родственники, знакомые до сих пор все в шоке. Они говорят: "Как это? Мария, что это за болезнь такая? Ты просто заставь ее есть, скажи, что надо есть". Тут так не работает. Сказать анорексику, что надо есть – она все равно не будет есть. Человек начинает бояться еды. То есть что-то переключается… Ольга: Я боюсь очень многих блюд. Илья Тарасов: Например? Ольга: Шоколад, тортики, какие-нибудь соленые кальмары или даже банальной пиццы. Это очень страшно. Илья Тарасов: Прямо боишься? Ольга: Прямо боюсь. Я не могу это есть. Илья Тарасов: А какое у тебя любимое блюдо? Ольга: В последнее время это были фруктовые салаты, но сейчас мечтаю о какой-нибудь вкусной пицце с колбасками и сыром, но пока страшно. Мария: Это будет праздник для мамы, когда дочь ест пиццу. Илья Тарасов: То есть желание есть, но ты подсознательно боишься? Ты почему? Это из-за того, что она жирная? Ольга: Из-за того, что она жирная. Там же тесто, там сыр, там колбаса. Это очень страшно. Илья Тарасов: Но это вкусно? Ольга: Это вкусно, бесспорно. Илья Тарасов: То есть у меня сейчас какой-то в голове, вообще не срастается два понимания. Если я это хочу… Точнее я понимаю, что это вкусно, а я этого боюсь. Это как хотеть купаться, но бояться воды? Что-то вот такое? Ольга: Да. В голове каждой девочки, которая проходит ремиссию, борется два человека: которая за здоровый образ жизни, что любой человек может съесть кусок пиццы и счастливым пойти дальше. Но в то же время не отпускает мысль, что около 467 калорий в этой пицце, и если я ее поем, то я не буду ужинать. Илья Тарасов: Что вы сделали для выздоровления? Мария: Стали искать врачей по рекомендациям, по знакомым. Консультировались у нескольких врачей. И потом через знакомых нашли Центр изучения расстройств пищевого поведения, в котором мы и стали наблюдаться, лечиться. Илья Тарасов: Оля, ты о чем-то мечтаешь? Ольга: Я мечтаю пойти со своей подругой в McDonald’s и съесть этот здоровый бургер, а потом прийти и не чувствовать чувства вины или тревоги за съеденное. Илья Тарасов: Давай вместе сходим. Если вам страшно, я могу составить вам компанию, если вы боитесь. Мне кажется, будет неплохо. В первый раз вы, наверное, на людях об этом говорите? Мария: Да, в первый раз. Илья Тарасов: Что вас заставило? Как вы приняли решение сюда приехать? Мария: Приняли решение, чтобы предупредить других мам, что когда дочь худеет резко и много, не гордиться ее силой воли, а бить тревогу. Психологи в первую очередь. Просто хочу, чтобы не повторяли наших ошибок. Не попадать в клинику-стационар, а лечиться на уровне психолога. Илья Тарасов: Спасибо вам большое за ваше мужество. Прямо пожму руку. Молодец, и мама тоже молодец. Не болейте. Ольга: Спасибо. Мария: Спасибо вам. Илья Тарасов: Слова анорексия и булимия знакомы каждому. И, казалось бы, чего нового мы можем рассказать об этом в нашей программе? Но мы начали заниматься этой проблемой, и просто ужаснулись от масштабов катастрофы. От этой болезни действительно умирают люди, и лечить их практически негде. (СЮЖЕТ.) Илья Тарасов: Вы смотрите программу "За дело!". Сегодня мы говорим о расстройствах пищевого поведения. И у нас в гостях Олег Гладышев, старший научный сотрудник "Центра психологического здоровья". Олег, добрый день. Олег Гладышев: Добрый. Илья Тарасов: Анорексия, что это такое? Олег Гладышев: Нервная анорексия – это заболевание душевное, а поскольку душа – это вещь, которую даже потрогать нельзя руками, а когда говорят, что она еще и болит – это вообще непонятно родителями. И они начинают очень со-своему, конечно, "добро" в кавычках наезжать на своих детей: "Что ты делаешь?! Возьми себя в руки! Начни есть! Да что такое?! Да почему?!", не понимая, что болезнь сложно перебороть самостоятельно. Когда у вас болит зуб, сколько в зеркало ни улыбайся, он не перестанет болеть, пока не пойдешь к врачу. Здесь душа болит. Здесь есть сквозной патологический феномен – это страх перед набором веса, и он болезненный. Его вот так, взяв себя в руки и переориентировав на что-то другое, перебороть нельзя. Здесь обязательно нужно включать врачей. К сожалению или к счастью, психиатров. Другой врач не поможет. Илья Тарасов: В погоне за хорошей фигурой что люди теряют? Как организм себя ведет? Последовательно, грубо говоря, что начинает отказывать, что не работать? К чему это может привести? Потому что людей только этим можно взбодрить, мне кажется. Олег Гладышев: Сажается сердце, летят почки, ломаются кости, уходит иммунитет, уходит эндокринная система. Если, грубо говоря, рядом с нами кто-то чихнет, в худшем случае у нас будет насморк, а у такой девочки будет менингит. В три дня она сгорает, потому что нет иммунитета, нет сопротивления. В этом плане почему умирают часто девчонки? В 20% случаев официально считается, что эти девочки погибают от анорексии, потому что нет сопротивляемости организма. Я уже не говорю дальше о том, что эндокринная система летит. И, простите меня, они три года ходят по врачам, три года нет месячных. Завести потом этот механизм крайне сложно. Это как любой мотор, который долго не заводите, он ржавеет. Попробуй потом его раскрути. Илья Тарасов: Разница между анорексией и булимией? Олег Гладышев: Это, как красиво говорится, две стороны одной медали. Все-таки булимик – это эстет, булимик – это гурман, булимик еду возносит на пьедестал, он от этого кайф получает. Для аноректика еда – это враг, это тот партизан, который проник в твой тыл, и бродит у тебя. Нужно скорее от него освободиться. И там неважно, сколько ты съел. Булимик – грубо говоря, это обжора, он съедает большие объемы пищи. Для аноректика 100 грамм шоколада – это уже он переел. Пациентки, которые были у меня, пришла домой, готовит мужу ужин, приготовила, съела. Судорожно надо что-то заново готовить. Открыла холодильник, приготовила, съела. В холодильнике ничего нет. Побежала в магазин, купила, пришла, приготовила, съела. И муж ее находит сидящей, плачущей у холодильника, рыдающей, потому что она ничего с этим поделать не может. Это такое влечение к еде, как у наркоманов, как у алкоголиков. Они иногда сами про себя говорят: "Я запойный едок". Он входит в эту фазу, он может две недели обжираться. Ест, рвет, ест, рвет. И у аноректиков такое бывает, но там механизм немножко другой. А причин для анорексии очень много. Это социальное? Да. Это семейное? Да. Это, простите меня, средства массовой информации? Да. Но здесь нет одного, это многофакторная причина для этой болезни. Чаще люди болеют какие? Недаром есть при анорексии такой патологический синдром – это перфекционизм, стремление к совершенству. Илья Тарасов: Девочки, которые хотят быть очень красивыми. Олег Гладышев: Недаром говорят, что это болезнь отличниц. Понимаете, они все хотят на "отлично". Илья Тарасов: У нас есть семья из Челябинска. Я предлагаю с ними связаться по Skype, узнать, что у них за ситуация и какие у них есть вопросы. Привет, ребята. Анастасия: Здравствуйте. Ольга: Здравствуйте. Олег Гладышев: Добрый день. Илья Тарасов: Анастасия и Ольга, правильно? Анастасия: Да. Ольга: Да. Илья Тарасов: Настя, расскажи, пожалуйста, про себя: сколько тебе лет, и когда ты поняла, что у тебя анорексия? Анастасия: Мне 16 лет, и прошлым летом я поняла, что у меня анорексия. И в сентябре 2016 года меня положили в психиатрическую больницу с диагнозом "анорексия". Илья Тарасов: Ты смирилась с этим, поняла, что это действительно проблема, или до конца не верила, что такое существует? Анастасия: Я до конца, честно, не верила, что это существует, и все, о чем вы сейчас говорили, о всех симптомах анорексии – это все мне очень-очень знакомо, и я сидела, кивала головой, что "Да, это так". Илья Тарасов: Сколько ты весила, Настя? Анастасия: Мой минимальный вес был 32 кг. Илья Тарасов: А рост? Анастасия: А рост 165 см. Илья Тарасов: Это немного, как я понимаю. Сейчас как у тебя дела? Анастасия: Сейчас у меня все хорошо, у меня стабилизировался вес. Илья Тарасов: Кто понял, что у тебя проблема: мама поняла и обратилась, или ты сама поняла, что что-то не так? Анастасия: Это было совместное решение, потому что долгое время мои родители не могли понять, что со мной происходит, и только тетя, которая меня очень долгое время не видела, сообщила моей маме, что "Посмотри на свою дочь. Она сейчас очень истощена, она больна". Ольга: Первичные симптомы прошли как-то мимо, и я их совершенно не заметила. Заметила только когда она уже была достаточно в сложном таком состоянии. Илья Тарасов: Прошел год. В чем сейчас ваша проблема, какие есть вопросы? Вы можете их напрямую задавать Олегу. Я думаю, что он вас сможет проконсультировать. Ольга: Потребность именно в психологическом сопровождении именно моей дочери, и вообще категории таких детей, поскольку Настя тоже общается, и с ней связываются девочки, которые говорят, что "Куда бы нам обратиться?". Олег Гладышев: Есть три места, куда я бы порекомнедовал. Их, наверное, больше, но я говорю сейчас про Москву. Есть такая альма-матер – это кафедра психиатрии Университета дружбы народов, которая изначально уже лет 50 занимается только этой проблемой. Второе место – это "Центр психологического здоровья", где я имею честь служить старшим научным сотрудником. Там есть молодая группа ученых, которые, скажем так, используют новые методики. В-третьих, это клиника Института питания. Илья Тарасов: Вопрос. Оля и Настя находятся в Челябинске. Естественно, это неблизко к Москве. У нас в регионах какая-то ситуация с психологической помощью есть? Или, если нет, то как им дистанционно помочь, связаться с Москвой? Можно? Олег Гладышев: Не обижайтесь, в Челябинске – и пускай никто не обижается – не лечат это. Не один человек приезжал из Челябинска. Я просто спрашивал: "Как же так? Челябинск – огромный город", и все прочее. "Мы приходили к врачу, и нам сказали: "Мы этим не занимаемся"". К сожалению. Илья Тарасов: Это так? Анастасия: Да. На своей истории я поняла, что возможно лечение только в психиатрической больнице, а там, к сожалению, используют шоковую терапию. И на тот момент меня это спасло, но это было временно. Олег Гладышев: Давайте, может быть, свяжемся по Skype, хотя бы терапию как-то немножко, что называется, причешем, как, что и чего. Потому что я не очень люблю психотерапию по Skype, и считаю, что все-таки глаза в глаза – это лучше, но понятно, что оттуда не наездишься сюда. Если приезжать, то надо все-таки на какой-то дневной стационар, или что это будет. А терапию откорректировать по Skype мы можем вполне, это реально. Илья Тарасов: Оль, тогда мы после программы свяжем вас с Олегом, дадим контакты, и я надеюсь, что у вас все получится. Еще раз спасибо вам большое за откровенность. Желаю вам успехов. Не болейте. Анастасия: Спасибо. Ольга: Спасибо. Олег Гладышев: Всего доброго. Илья Тарасов: После разговора с нашими гостями у меня сложилось впечатление, что в основном анорексией страдают люди, склонные к перфекционизму, но сейчас вы увидите, что причин для расстройства пищевого поведения может быть множество. (СЮЖЕТ.) Илья Тарасов: С недавних пор у нас появилась хорошая традиция приглашать к нам в студию документальных фотографов. Сегодня мы ее продолжим. К нам пришла Аня Мирошниченко. Она делала документальный проект об анорексии, и к этой теме она пришла через свою проблему. Аня, привет. Анна Мирошниченко: Привет. Илья Тарасов: Три года назад у тебя началась битва с болезнью. Анна Мирошниченко: Официальный диагноз мне поставили в больнице, называется он нервная булимия. Это приступы, когда ты объедаешься. Причем самое страшное в этом, что ты заполняешь свой желудок до отказа, а голод у тебя все равно присутствует, то есть ты не наелся. И еще больше начинаешь есть. Казалось бы, ты объелся, и лежи, переваривай, и все нормально. Но булимия страшна тем, что ты идешь потом и очищаешь свой желудок после каждого приема пищи, потому что в голове начинают сидеть такие мысли, что все это обязательно где-то отложится, или мне это надо обязательно потратить, а еще лучше от этого избавиться. Ты идешь, избавляешься от этого. И тут еще одна закрадывается такая интересная мысль, чтобы опять набить желудок этим самым любимым, самым вредным и сокровенным. Илья Тарасов: Когда ты поняла, что это действительно болезнь, которая может закончиться для тебя плачевно? Анна Мирошниченко: Критической точкой был последний приступ, когда у меня пошла из носа кровь, и по лицу пошли такие красные точки от давления, от напряжения. И тут мне действительно стало страшно, что это ненормально, это нездорово. Илья Тарасов: Весной этого года ты легла в больницу. Анна Мирошниченко: Да. Илья Тарасов: Ты прошла определенный курс и сделала фотопроект? Анна Мирошниченко: Да. Это мой портрет. Илья Тарасов: Это ты? Анна Мирошниченко: Да, это я. Я решила себя фотографировать во время приступов. Точнее я чувствовала приближение приступа, и делала фотографию. Тут был такой момент, что, во-первых, это как некий стоппер. То есть когда ты чувствуешь, что ты сейчас взорвешься, надо как-то отвлечься, надо как-то переключиться. И я делала такие фотографии. Это тоже я. Этот эластичный бинт, с его помощью я заматывала себе руки, чтобы, опять-таки, не допускать срывов. Илья Тарасов: Не есть? Анна Мирошниченко: Да. Потому что, когда ты очищаешься, у тебя эти костяшки, они повреждаются. Булимика тоже легко вычислить, посмотрев на его руки. Они, как правило, травмватичны, потому что он все время очищается. Илья Тарасов: Кислота. Кого снимала? Анна Мирошниченко: Я снимала девочек, в палате мы вместе были. У них разные расстройства. Это я снимала уже проект про анорексию, про худеющих девочек. Это Даша, ей 19 лет, снимала я ее в Мурманске. Девочки не принимают свое тело, и в данном случае они худеют. Илья Тарасов: Она думает, что она толстая, да? Анна Мирошниченко: Да. То есть когда мы договариваемся о съемке, они либо выпивают таблетки, либо слабительное, либо мочегонное. Смысл в том, что таблетки эти очень дешевые, и в аптеке их достать очень легко и без рецепта. И пьют они их в больших количествах. Одна девочка мне рассказывала, что она пила по 100 таблеток в день. Тут ты потеряешь все, что только можно. Илья Тарасов: От обезвоживания можно умереть. Анна Мирошниченко: Да, и от обезвоживания, естественно, в первую очередь. Разрушаются внутренние органы, страдают, конечно же, почки, и надо сказать, у многих девочек нет месячных по три-четыре года. Илья Тарасов: Они понимают, что они больны? Анна Мирошниченко: Да, они понимают, что они больны, их раздражает вопрос: "Подскажи, пожалуйста, как ты похудела. Так прекрасно выглядишь". То есть они осознают свою проблему. Эта девочка, кстати, на восстановлении, но она до сих пор пьет таблетки. Эта девочка прошла лечение в центре пищевых расстройств в Москве, и сейчас питается по граммам, то есть взвешивает еду. Если многие взвешивают еду, чтобы лишнего не набрать, она взвешивает еду, чтобы добрать себе все, что она потеряла. Илья Тарасов: Что у нее с ногами? Анна Мирошниченко: Тоже ноги девочки… Они режут себя. В данном случае это из-за чувства вины. Но мне она сказала, что это было один раз, и после лечения в этом центре она с собой больше ничего такого не делала. Самое интересное, да простят меня мои героини, когда я решила их снимать, я думала, сейчас я встречусь с девчонками, которые мечтают быть в гламурном мире, моделями, и поэтому они все худеют. И абсолютно нет, потому что девчонки все умные, они неглупые, они понимают свою проблему, они все учатся или поступают. Эта девочка в МГУ поступила. Точнее не знаю, она поступала на тот момент. И просто откровенно жалко, потому что они попали в такую… Это зависимость. В данном случае зависимость от стереотипов каких-то… Илья Тарасов: Они не могут обмануть свой мозг. Анна Мирошниченко: …что хорошо, когда ты весишь 30. Илья Тарасов: Они понимают, что это просто некрасиво? Анна Мирошниченко: Нет, про красоту тут никто не думает. Главное – это цифры на весах, главное – это цифры на метре. И еще одна девочка мне сказала, что "Когда я встаю с утра, я обхватываю свою ногу. И если у меня пальцы сходятся так – мне надо худеть, потому что мне надо, чтобы пальцы сходились вот так. Илья Тарасов: Сразу вопрос в стиле моей бабушки: а куда смотрят их родители? Анна Мирошниченко: Девочки, кстати, из хороших семей все. Тут нет таких, чтобы кто-то с улицы. Нет. Просто очень сложно за этим отследить. Родители как думают? Что "Моя девочка худая, потому что она мало ест". Но надо в первую очередь следить за тем, что девочка делает после того, как она поест, потому что после того, как ты ешь, ты идешь в туалет очищаться. И второй момент, надо следить за тем, что она пьет, пьет ли она таблетки, потому что после того, как она, например, нормально поест… Вот девочка ростом 173 см, вес 35 кг. Потому что после того, как ты поешь, даже если ты поешь с точки зрения любого человека, приверженца правильного питания, правильную еду – салатик, супчик, – ты все равно идешь пить таблетки, чтобы очиститься. Илья Тарасов: На мой взгляд, документальная фотография сегодня – это то, что должно заставить задуматься, заставить двигаться. Расскажи историю своего проекта. Анна Мирошниченко: Я не могу сказать, что что-то я хочу донести, или у меня цель была донести "ай-ай-ай". Просто так получилось, что когда я стала погружаться в этот проект, мне самой стало это интересно. Понятно, я девочкам так ничем не помогу, но, наверное, может быть, с помощью этих фотографий они как-то со стороны взглянут не на себя даже, а на свою проблему. И сейчас проект уже закончен, с некоторыми девочками поддерживаю отношения. И я, к сожалению, недавно узнала, что одна из знакомых умерла. Я не знаю, что тебе сказать. Илья Тарасов: Сколько ей было лет? Анна Мирошниченко: Ей было 18. Илья Тарасов: Именно из-за этого? Анна Мирошниченко: Да. От анорексии. Илья Тарасов: Ты сама выздоровела? Анна Мирошниченко: Я не знаю. Но срывов у меня стало меньше. Илья Тарасов: Спасибо большое, Ань. Было очень интересно. Я тебе желаю соблюдать меру. Анна Мирошниченко: Спасибо. Илья Тарасов: На сегодняшний день качественную терапию можно получить только в Москве, поэтому, к сожалению, многим людям, страдающим расстройствами пищевого поведения в нашей стране, это лечение недоступно. (СЮЖЕТ.) Илья Тарасов: Вы смотрите программу "За дело!", и сегодня мы говорим о расстройствах пищевого поведения, и у нас в гостях Максим Сологуб, президент благотворительного фонда помощи больным нервной анорексией и булимией по совместительству, врач-психиатр. Правильно? Максим Сологуб: Совершенно верно. Илья Тарасов: Максим, только что посмотрели сюжет про девушку Леру из Санкт-Петербурга. Ситуация, естественно, ужасная. Как ей помочь? У вас, по-моему, единственный вообще в России благотворительный фонд. Что нам делать? Расскажите. Максим Сологуб: Это правда, наш фонд единственный в стране, кто каким-то образом помогает пациентам с расстройствами пищевого поведения, с анорексией и с булимией. Это единственное психологическое заболевание, которое может быть непосредственной причиной смерти человека. Илья Тарасов: Лера понимает, что это болезнь, мама понимает, что это болезнь, им необходимо лечиться. Где люди лечатся, и дорого ли это стоит? Максим Сологуб: Центров, которые бы могли обеспечить, специализированных в нашей стране практически нет. С анорексией человек попадает сначала просто в психиатрическую больницу, просто в обычную психиатрическую больницу, где врач-психиатр, не очень знакомый с этим заболеванием, говорит: "А чего? Ты просто ешь". Илья Тарасов: Я тоже так думаю: "Просто ешь". Максим Сологуб: В этом вся и проблема. Проблема как раз заключается в том, что это невозможно для человека, просто есть невозможно. Для этого нужна колоссальная помощь профессионалов: психиатра, психотерапевта, диетолога. Необходим специальный лечебный режим питания. Шестиразовое, специально подобранное конкретному человеку. И это довольно дорого стоит. Илья Тарасов: Я понимаю, что благотворительный фонд, который вы организовали – это единственный фонд, который занимается помощью. Максим Сологуб: Да. Илья Тарасов: Как он работает? Людям ставят диагноз, вы собираете на его лечение деньги? Максим Сологуб: Совершенно верно. У нас большая очередь людей, которые просят, умоляют о помощи. Несчастные родители, у которых умирают на глазах дети. На сегодняшний день мы не можем, к сожалению, всем помочь, поэтому мы создали этот фонд, и просим всех вас помочь. Илья Тарасов: Давайте поможем Лере и попробуем собрать денег на ее реабилитацию, на ее лечение в вашем фонде. Прямо сейчас на экранах вы видите реквизиты, сайт фонда, на который можно зайти и сделать пожертвование. И давайте сделаем жизнь Леры счастливой. Максим Сологуб: К сожалению, на сегодняшний день в нашей стране расстройства пищевого поведения – по сути, эпидемия. Если посмотреть "Вконтакте" паблик "Настоящая аноректичка", у него 1,5 млн подписчиков. 1,5 млн девочек ежедневно заходят туда, смотрят, постят что-то, и обсуждают тему похудения. Илья Тарасов: То есть для многих анорексия – это не болезнь? Максим Сологуб: Проблема как раз в этом – в нашем обществе довольно много мифов о расстройствах пищевого поведения. И масса мифов связана с тем, что это не болезнь, это какая-то дурь, прихоть, плохое воспитание и так далее. А это болезнь, абсолютно точно. Надо сказать, что наш фонд очень молодой с января 2017 года. За это время мы успели помочь троим пациенткам восстановиться. Но понятно, что это очень маленький промежуток времени, и понятно, что очередь образуется гораздо быстрее, чем мы можем оказывать эту помощь. Илья Тарасов: А реально сколько стоит, примерно, от и до? Максим Сологуб: В среднем это примерно 15 тыс. руб. в сутки, а лечиться нужно, как правило, не меньше двух месяцев, а чаще и больше. Девочка, которой помог фонд, и которая справилась с болезнью, у нее при росте 183 см вес был 38 кг. Илья Тарасов: Как людям-то объяснить, что это действительно страшно? Максим Сологуб: Это единственное психическое заболевание, которое может быть непосредственной причиной смерти. Не самоубийство, не что-то, а это вот человек умирает от истощения, человек умирает от последствий своего неправильного пищевого поведения. Илья Тарасов: Девочки приходят на лечение, они сопротивляются, потому что вы говорите "Психиатрия". Максим Сологуб: Очевидно, конечно. В этом большая-большая проблема. Вчера ко мне пришла пациентка, молодая женщина 30 лет. При росте 168 см весит 34 кг. Пришла на консультацию. Мы с ней пытаемся обсудить, с чем она пришла. И она говорит: "Вы знаете, я все время думаю про еду. Я быстро устаю, я все время мерзну, у меня кружится голова. У меня нарушились отношения с моими близкими, потому что они все время пристают ко мне с этой дурацкой едой". Я говорю: "Хорошо, окей. Вы готовы сейчас начать лечение?" – "Да, конечно. Я готова". Но в процессе, пока мы говорили, она почувствовала, что "Я понимаю, к чему вы клоните. Я понимаю, что это ужасно уже, я уже дошла до совсем нехорошего состояния. Но вы знаете, я лекарства пить не буду" – "Хорошо. А к диетологу пойдете?" – "Да я все лучше знаю, чем диетолог. Чего мне ходить?" – "А к психотерапевту? Будете заниматься?" – "Хм, а чем мне может помочь психотерапия? Нет, вы знаете, я не буду лечиться". И ушла. Это совершенно классическая ситуация. Пациентки приходят несколько раз на консультацию, еще раз и еще раз, и только через какой-то промежуток времени наконец под давлением окружающих наступает некоторое осознание того, что все, дальше уже некуда. Человек падает где-то на улице, его увозят в реанимацию. После этого начинается движение вперед, навстречу терапии. Илья Тарасов: Анорексией и Булимией страдают в основном девушки. Есть ли случаи, когда страдают?.. Максим Сологуб: Статистика 10 к 1: на 10 девочек приходится один мальчик. И надо сказать, что в последние годы мальчиков стало больше. Есть несколько гипотез на эту тему. Говорят о том, что они стали обращаться, потому что раньше-то это было стыдно. "Как это, женская болезнь, а я чего это пойду сейчас? Не-не-не, у меня все в порядке". И лучше стала диагностика. Например, у мужчин есть особая мужская форма, называется бигорексия – это помешательство на физических нагрузках. То есть люди, которые не выходят из спортзала, занимаются по четыре-пять часов в сутки, тягают железо. По сути, это то же самое. Илья Тарасов: Или просто парень купил себе узкие джинсы, а не может в них влезть. Сейчас же модно узкие джинсы, вот они, видимо, и худеют по этому поводу. Максим Сологуб: Пытается худеть очень много людей, а заболевают не так много, на самом деле, потому что, еще раз, должна быть предрасположенность генетическая для того, чтобы человек заболел. Илья Тарасов: Я бы хотел напомнить, что сейчас на экранах вы видите адрес сайта благотворительного фонда, на который вы можете зайти и сделать пожертвование, чтобы спасти героиню нашего сюжета, помочь ей вылечиться, пройти дорогостоящую терапию. А если вы неравнодушны к проблеме анорексии и булимии, то на сайте есть такое понятие, как рекуррентный платеж, подписавшись на который, вы ежемесячно будете жертвовать определенную сумму на борьбу с этой действительно чумой XXI века. Спасибо большое за интервью. Успехов вам. Максим Сологуб: Спасибо. Илья Тарасов: Друзья, у нас в стране есть всего-навсего один благотворительный фонд, который занимается помощью людям с расстройствами этого поведения. Адрес этого фонда у вас сейчас на экранах. Давайте поможем ему. А это была программа "За дело!". Увидимся ровно через неделю. Пока!